Воробушек по имени Лиз

Все уроки были отменены, экзамены отложены. В следующие два дня родители кое-кого из учеников поспешили забрать их из Хогвартса: близнецы Патил покинули школу на следующий после смерти Дамблдора день, еще до завтрака; Захарию Смита увез из замка его надменный отец. С другой стороны, Симус Финниган напрочь отказался уехать с матерью домой, они долго и громко переругивались в вестибюле и, в конце концов, решили, что она останется в школе до похорон. Найти в Хогсмиде свободную постель ей оказалось трудновато — в деревню съезжались волшебники и волшебницы, пожелавшие проститься с Дамблдором. Тем временем в замке разместилась делегация чиновников Министерства во главе с самим министром магии. Гарри, Рон, Гермиона, Лиз и Джинни в эти дни почти не разлучались. Чудесная погода словно смеялась над ними. Ребята много гуляли в окрестностях школы, где все замерло после смерти директора. Ученики негласно объединились в общей ненависти к бывшему профессору Снеггу, меж тем все боялись представить, что будет дальше. Ходили слухи, что школу закроют, ведь смерть директора от руки одного из преподавателей – страшное пятно на репутации Хогвартса. Пока все нежились на солнышке, Лиз часто отлучалась к Невиллу в Больничное крыло. Они подолгу разговаривали. Бывало, Лиз одна бродила по коридорам, вспоминая три года, проведенная в этих стенах. Она злилась на себя за непростительное доверие к мужчине, который всем своим видом и действиями доказывал обратное. Ему нельзя было доверять, нельзя было подпускать близко. Нужно было слушать тех многих, кто высказывался против него. Мнение толпы менее ошибочно, в отличие от отдельных личностей, коим был Дамблдор и она сама. Почему она увидела в нем то, чего в нем не было? Почему позволила себе ошибиться? Лиз строила предположения, вспоминая отдельные детали, слова, мимолетные встречи в коридорах. Ей казалось, что именно события последних нескольких месяцев толкнули мужчину к такому шагу. Но мог он ненавидеть того, кто поверил в него, так ненавидеть, чтобы этой ненависти хватило для убийства? А как же его поступки ради Лили? Знал ли он, что убийство Дамблдора навсегда отвратит от него Лили? Конечно, знал. Тогда что же его толкнуло на этот шаг? Неужели все это было фарсом, искусным притворством, которое Снегг разыгрывал на протяжении пятнадцати лет? Неужели с самого начала так задумывалось и все шло к это дню, к этому часу? Лиз не удивилась бы. Снегг владел окклюменцией как никто, а, значит, мог притворяться. Вот этого притворства, а не крови Дамблдора, не могла простить Снеггу Лиз. Ведь она была тоже обманута им, хотя считала, что видит мужчину насквозь. Но события трагической ночи и последних месяцев лишь убедили ее в обратном, от того и невыносимо тяжко было на душе Лиз. *** Со дня смерти Дамблдора Лиз с Гарри не говорили наедине. Девочка понимала, что разговор должен состояться потому, что было ясно, что со смертью директора Гарри лишился защитника, щита, всегда ограждающего от прямой атаки Волан-де-Морта, а это значит, что в школу Гарри вряд ли вернется. Теперь вся семья Поттер была в опасности, как и тогда, 15 лет назад. В день похорон Лиз встретила Гарри в гостиной. - Гарри, мы можем поговорить? - Да, у тебя все в порядке? - Этот вопрос как раз хотела задать тебе я, - улыбнулась Лиз. - Я в порядке, - немного небрежно устало ответил брат. - Теперь все изменится, - грустно заметила девочка. - Да… - протянул Гарри. - А вот и вы! – появилась из неоткуда рядом Джинни. – Нам пора на завтрак. - Ты хотела со мной о чем-то поговорить? – спросил Гарри. - Вообще-то да, но, думаю, позже, - посмотрев на девушку брата, произнесла Лиз. Гарри все понял. - Найди меня после похорон, - сказал он. Сойдя вниз, они нашли Большой зал притихшим. Все надели парадные мантии, голода никто не испытывал. Похожее на трон кресло, что стояло в середине преподавательского стола, профессор Макгонагалл оставила незанятым. Пустовало и кресло Хагрида: скорее всего он просто не смог заставить себя явиться на завтрак. Зато в кресле Снегга бесцеремонно восседал Руфус Скримджер. В свите министра Гарри заметил рыжие волосы и роговую оправу очков Перси Уизли. Рон ничем не показывал, что знает о присутствии брата, только вилкой в селедку тыкал с редкостным озлоблением. За столом Слизерина негромко переговаривались Крэбб с Гойлом. При всей их массивности, в отсутствие сидящего между ними заводилы — высокого, бледного Малфоя — оба выглядели странно одинокими. Меж тем профессор Макгонагалл встала из-за стола, и нестройное, скорбное перешептывание, наполнявшее зал, мгновенно стихло. — Пора, — сказала профессор Макгонагалл. — Пожалуйста, выходите из замка следом за своими деканами. Гриффиндорцы, за мной. Все покинули свои скамьи почти в полном молчании. Во главе колонны слизеринцев шел Слизнорт, одетый в величественную изумрудно-зеленую мантию с серебряным шитьем. Профессор Стебль, декан Пуффендуя, тоже выглядела опрятнее, чем обычно: вымазанную в земле сменила мантия бледно-желтого цвета, на которой не было ни единого пятнышка. В вестибюле они обнаружили мадам Пинс, стоявшую рядом с Филчем, — она в густой черной вуали до колен, он в стареньком черном костюме и галстуке, от которого веяло нафталином. Выйдя из парадных дверей на каменное крыльцо, Лиз поняла, что направляются они к озеру. Теплый свет солнца ласкал лица студентов, пока все безмолвно следовали за профессором Макгонагалл туда, где были рядами расставлены сотни стульев. Посередине ряды разделял проход, а перед самым первым возвышался мраморный стол. День выдался самый что ни на есть прекрасный, летний. Половину стульев уже заняли люди самые необычайные — старые и молодые, кто в сильно поношенном, кто в щегольском платье. Идя за деканом, Лиз тихо переговаривалась с Гарри, они не знал большинства тех, то пришел отдать дань уважения директору, но были среди них и знакомые, в том числе члены Ордена Феникса: Кингсли Бруствер, Грозный Глаз Грюм, Тонкс, чьи волосы чудесным образом превратились в ярко-розовые, Римус Люпин (он и она держались, кажется, за руки), мистер и миссис Уизли, Билл, которого осторожно поддерживала Флер, а сразу за ними Фред и Джордж в куртках из черной драконовой кожи. Здесь были и мадам Максим, занявшая сразу два с половиной стула, и Том, владелец «Дырявого котла», и соседка Гарри на Тисовой улице, сквиб Арабелла Фигг, и волосатый басист из волшебной группы «Ведуньи», и водитель автобуса «Ночной рыцарь» Эрни, и мадам Малкин, торгующая в Косом переулке мантиями. Присутствовали и замковые привидения, едва различимые в ярком солнечном свете, увидеть их можно было лишь, когда они шевелились, нереально мерцая в сверкающем воздухе. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни уселись в конце одного из рядов, ближе к озеру. Лиз отошла к профессору Флитвику и стала обсуждать выступление, которое она готовила эти несколько дней с ребятами из хора. Оговорив с профессором все детали, Лиз повернулась, что пойти к ребятам ,которые заняли ей место с краю у прохода. Первым делом она увидела Корнелиуса Фаджа, которого она видела в Хогвартсе лишь издалека во время Турнира Трех Волшебников — лицо жалкое, в руках его обычный зеленый котелок; следом Лиз увидела Риту Скитер, а затем — Лиз не смогла удержаться от возгласа полного отвращения — на глаза ей попалась Долорес Амбридж с притворно горестным выражением на жабьей физиономии, с черным бархатным бантиком на кудряшках. Заметив кентавра Флоренца, застывшего, точно часовой, у кромки воды, она дернулась и поспешила занять место подальше от него. Лиз добралась до своего места рядом с братом как раз в тот момент, когда свои места заняли преподаватели. Лиз посмотрела на Гарри, который смотрел в первый ряд. Проследив за его взглядом, она увидела Скримджера, который с мрачным и достойным видом сидел рядом с профессором Макгонагалл. Лиз перевела взгляд на брата и взяла его за руку в знак поддержки. Но тут заиграла музыка, странная, неземная, и Лиз огляделась по сторонам, пытаясь понять, откуда она доносится. Не только она — многие беспокойно вертели головами, отыскивая источник музыки. — Вон там, — шепнул ей на ухо Гарри. И тогда она увидела их: в нескольких дюймах под поверхностью чистой, зеленоватой, просвеченной солнцем воды хор водяного народа, который пел на странном, неведомом ей языке. Мертвенно-бледные лица певцов были подернуты рябью, вокруг плавали лиловые волосы. От музыки у Лиз волосы встали дыбом, однако неприятной она не была. Музыка ясно говорила об утрате и горе. Лиз понимала, что это пение и этот народ навсегда отпечатались у нее в памяти. Она слышала много языков, видела разных исполнителей, но такого прекрасного и в то же время печального ей не доводилось слышать. Меж тем мимо промелькнуло что-то громадное и лохматое. Это по проходу между стульями медленно шествовал Хагрид. Лицо его блестело от слез, он безмолвно плакал, неся в руках, как сразу поняли все присутствующие, тело Дамблдора, завернутое в темно-фиолетовый с золотыми звездами бархат. От этого зрелища у Лиз пересохло горло и потемнело в глазах, казалось, на миг лишили летний день всякого тепла. Рон побелел, выглядел потрясенным. На колени Джинни и Гермионы падали слезы. Гарри же сжал губы как можно сильнее, чтобы не пустить боль утраты наружу. Лиз снова сжала его руку, брат лишь опустил голову. Посмотрев вперед, Лиз увидела, как Хагрид осторожно опустил тело на стол. Потом отступил в проход и трубно высморкался, заслужив несколько возмущенных взглядов, одним из которых, заметила Лиз, наградила Хагрида Долорес Амбридж, за что Лиз захотелось послать в нее Остолбеней. Тем временем музыка смолкла, и он обратил взгляд к мраморному столу. Маленький человечек с клочковатыми волосами и в простой черной мантии поднялся на ноги и встал перед телом Дамблдора. Что он говорит, ни Лиз, ни остальные расслышать не могли. Лишь отдельные слова долетали к ним поверх сотен голов. «Благородство духа»... «интеллектуальный вклад»... «величие души»... Почему-то Лиз хотелось слышать простые открытые слова, а не эту пафосную речь, в которой не было ни грамма расположения, печали и боли утраты. Слева донесся тихий плеск, и Лиз увидела, что водяной народ повысовывался из озера, чтобы тоже послушать прощальное слово. Она вспомнила, как два года назад она была их пленницей во втором испытании чемпионов, среди которых был Седрик. Она оглядела всех присутствующих и вдруг поняла: все изменилось, беззаботное детство, если его так можно назвать, ушло безвозвратно. И начало всему – смерть Седрика. Как же это было давно, вдруг подумала Лиз. Казалось, в эти два года уместилась еще одна целая жизнь. Лиз вспоминала пятый курс, полный печали и борьбы, закончившееся чуть было не собственной смертью. Ей вспомнились бабушка с дедушкой, которых она при жизни не знала, но которых полюбила всем сердцем за тот короткий миг, который они провели вместе в ее сознании. Она думала о шестом курсе, который для нее прошел безболезненно, но который принес ей больше разочарований, чем два предыдущих. Сейчас Лиз посмотрела на гробницу. В ней найдет свое пристанище, последний приют человек, который был символом борьбы добра со злом. Теперь, переведя взгляд на брата, она поняла, что этим символом отныне будет Гарри. Именно ему предстоит быть движущей силой, человеком, за которым пойдут волшебники, именем, которое будет вселять надежду в тех, кто ее утратил. В самые темные времена ее брату предстоит стать светочем добра, проводником веры на новое лучшее будущее без войны и кровопролития. И тогда, осознав все это, Лиз стало неимоверно жаль Гарри. Готов ли он к такой ответственности? Способен ли он по-настоящему противостоять Волан-де-Морту? Хватит ли у него смелости, моральных сил и стойкости, чтобы дать отпор, на который все так надеются? Только сейчас Лиз осознала, какое напряжение, должно быть, испытывает Гарри. Лиз перевела взгляд на брата и удивилась: из глаз Гарри текли слезы. Он отвернулся от Лиз, от всех, и смотрел поверх озера на Лес. Проследив за взглядом брата, она заметил вдруг какое-то движение среди деревьев. Кентавры... Они тоже пришли проститься с Дамблдором. Из-под деревьев кентавры не вышли, но было видно, как они тихо стоят, опустив луки и глядя на волшебников. Человечек в черном наконец-то умолк и вернулся на свой стул. Гарри ожидал, что кто-то еще встанет у тела, кто-то еще, быть может, министр произнесет речь, но нет, никто не двинулся с места. В этот момент кто-то схватил Лиз за руку. Дернувшись от неожиданности, она всполошила рядом сидевших друзей. Обернувшись, Лиз узнала девочку, мулатку по имени Амели, когтевранку с пятого курса. - Нам пора, - произнесла она. Лиз тут же встряхнулась, встала со своего места и сняла парадную мантию. Под ним оказалось черное кружевное платье по колено. Бросив взгляд на друзей, она пошла за девушкой по проходу к мраморному столу, на котором лежало тело Дамблдора. Их было пятеро: Лиз, Амели, темноволосая девушка из Пуффендуя и двое когтевранцев. Они вышли на сцену и встали в шахматном порядке, где Лиз с пуффендуйкой стояли спереди, а позади них в центре Амели, парни обрамляли их коллектив. И вот будто бы из ничего заиграла мелодия. Небольшой проигрыш, призванный привлечь внимание гостей. Они начали все вместе, как один голос, где все равны и нет солирующих. Единый организм, разливающийся на пять голосов…

Пятьсот двадцать пять тысяч Шестьсот минут, Пятьсот двадцать пять тысяч Таких дорогих моментов, Пятьсот двадцать пять тысяч Шестьсот минут, Как еще можно измерить год? В рассветах, в закатах, в полуночах, В чашках кофе В дюймах, в милях, в смехе, в борьбе, В пятисот двадцати пяти тысячах Шестистах минутах, В чем вы измеряете год жизни? А как же любовь? Как же любовь? Что насчёт любви? Измеряйте год в любви, Сезоны любви Пятьсот двадцать пять тысяч Шестьсот минут, Пятьсот двадцать пять тысяч Запланированных путешествий, Пятьсот двадцать пять тысяч Шестьсот минут, В чём вы измеряете жизнь женщины или мужчины? В правде, которую она узнала Или во временах, когда он плакал? В мостах, которые она сожгла Или в том, как он умер? Это время кричать, Хотя эта история никогда не закончится. Давайте праздновать И запомним этот год из жизни друзей Помните любовь, Делитесь ею, дарите ее, Измеряйте вашу жизнь любовью! Сезоны любви...

Лиз смотрела на всех гостей, переводила взгляд с одно лица на другое: кто-то украдкой вытирал слезы, кто-то откровенно, никого не стесняясь, рыдал, а были и те, кто равнодушно ждали завершения церемонии. Но одно Лиз знала точно: если бы здесь был Дамблдор, он бы улыбался. Именно такой посыл он хотел донести всю свою жизнь, он бы одобрил выбор песни. Лиз в этом не сомневалась. В самом конце песни, когда голоса замолкли, Лиз посмотрела на профессора Макгонагалл. В мимолетной тишине, они обменялись взглядами, в которых читались благодарность и сочувствие. Затем вдруг вскрикнуло сразу несколько голосов. Яркое белое пламя полыхнуло за спиной Лиз и остальных ребят, охватив тело Дамблдора и стол, на котором оно лежало. Языки пламени вздымались все выше и выше, заслоняя собой тело, но в следующую секунду огонь погас. Там, где он только что бился, стояла белая мраморная гробница, укрывшая в себе и тело Дамблдора, и стол, на котором оно покоилось. Снова испуганные крики — целая туча стрел взвилась в воздух, но все они упали на землю, не долетев до толпы. То было последнее прощание кентавров: повернувшись к волшебникам спинами, они уже уходили в древесную прохладу. И подобно им, водяной народ тоже медленно опустился в зеленоватую воду и скрылся из глаз. *** Церемония закончилась. Ученики медленно брели к замку, многие гости покинули свои места и медленно шли к главным воротам, чтобы трансгрессировать домой. А Лиз все стояла у гробницы, не в силах оторвать от нее свой взгляд. - Мисс Поттер… Лиз ,с вами все хорошо? Девочка обернулась и увидела профессора Макгонагалл. - Более чем, профессор, - скромно улыбнувшись, ответила Лиз. – Разве вам не нужно проводить этих высокопоставленных людей? - О, эти олухи приехали сюда, чтобы отыграть номер, не более. Большинство из них недолюбливало Дамблдора, а некоторые даже ненавидели. В ту же секунду мимо них просеменила Амбридж. И девушка, и профессор, непроизвольно поморщились. - Я понимаю, о чем вы говорите. - Элизабет, - впервые женщина так назвала Лиз. – Я думаю, вы понимаете, в какой ситуации оказалась ваша семья и все волшебное сообщество? - Понимаю, профессор. - Вы с Поттером, должно быть, обсуждали задание, которое ему дал Дамблдор. Не посвятите ли вы меня в основные детали? - Профессор, при всем к вам уважении, Дамблдор поручил это дело Гарри. Я не в праве рассказывать то, что директор посчитал нужным рассказать лишь моему брату. Уверяю вас, даже наши родители не знают подробностей. - От чего же? – удивилась женщина. - Как вы знаете, у нас скоро появится братик или сестричка… Гарри решил не втягивать родителей… Снова. Ребенок не должен расти сиротой… если вы понимаете о чем я. - Конечно, мисс Поттер. - Профессор, Дамблдор поверил в Гарри, поверьте и вы. Женщина промолчала. - Профессор, скажите, что будет со школой? - Трудно сказать. Это будет решать совет попечителей. - Нельзя закрывать Хогвартс! – выпалила Лиз. – Для многих это место стало домом. Здесь ученики будут в относительной безопасности, под присмотром и защитой преподавателей. Понимаете? В тот же момент профессора Макгонагалл позвала Рита Скитер. Первой пришлось уступить назойливой журналистке и дать небольшое интервью для «Пророка». Попрощавшись с женщиной, Лиз еще долго смотрела ей вслед, пока не та не скрылась в стенах школы. Меж тем Лиз обернулась в поисках брата. Ей хватило нескольких минут, чтобы увидеть его на берегу озера в компании министра. Даже издалека было видно, что разговор ведется не из простых. Скримджер стоял к ней спиной, его лица Лиз не видела, но лицо Гарри она отчетливо различала: сжатые губы, нахмуренные брови, гордо вздернутый подбородок – всё это свидетельствовало о глубокой неприязни. Несколько мгновений Скримджер будто бы наседал на Гарри, затем развернулся и молча захромал обратно. К Гарри тут же подоспели Гермиона, Рон и Джинни. Меж тем Лиз тоже нужно было поговорить с Гарри. Она направилась прямо к буку, в тени которого укрылись четверо гриффиндорцев, но пусть ей преградил министр магии. - Мисс Поттер, ваше выступление было потрясающим. - Благодарю, сэр. Я передам остальным ваши слова, - учтиво ответила Лиз, намереваясь обойти мужчину и вернуться на заданный курс. - Можно вас на пару слов? – поинтересовался мужчина. - Я вас слушаю. - Как вам, должно быть, известно, я предлагал Гарри возможность сотрудничества с Министерством… - …которую он отклонил, - завершила мысль Лиз. - Всё верно, - нехотя признал мужчина. – Дело в том, что я повторил свое предложение. - И Гарри снова вам отказал, я все правильно понимаю? - Всё… верно, - раздражаясь, подтвердил Скримджер. – Мое к вам предложение… - Вы хотите, чтобы я убедила Гарри вам помогать? – снова спросила Лиз. - А вы можете нам в этом помочь? – холодно спросил он. - Увы, не могу. Гарри никогда меня не слушал. - Но, может быть… - И не послушает, - добавила Лиз. Обойдя мужчина справа, Лиз направилась к брату и друзьям. — Чего хотел Скримджер? — спросил Гарри. — Хотел, чтобы я помогла ему тебя завербовать, — пожала плечами Лиз. - А ты? - А я убедила его в обратном. Связываться с Гарри себе дороже! Все рассмеялись. Первым затих Гарри, а затем и все остальные умолкли. — Как подумаешь, что мы сюда можем и не вернуться... — тихо сказала Гермиона. — Ну как можно закрыть Хогвартс? — Глядишь, еще и не закроют, — отозвался Рон. — Дома не безопаснее, чем здесь, верно? Сейчас повсюду одно и то же. Я бы даже сказал, что в Хогвартсе лучше, в нем столько волшебников, способных его защитить. Ты как считаешь, Гарри? — Я не вернусь в школу, даже если она откроется снова, — ответил Гарри. Рон вытаращил глаза, а Гермиона лишь печально сказала: — Я ждала от тебя этих слов. Но как отреагируют родители, ты подумал? — Куда ты отправишься, если не в школу? – ошарашено спросил Рон. — Займусь поисками оставшихся крестражей, — ответил Гарри, глядя на белую гробницу Дамблдора, отражавшуюся в воде по другую сторону озера. — Он хотел этого от меня, потому и рассказал мне о них все. Если Дамблдор был прав — а я в этом не сомневаюсь, — где-то еще спрятаны четыре крестража. Мне нужно найти их и уничтожить, а после взяться за седьмой обломок души Волан-де-Морта, за тот, что сидит в его теле, потому что именно я должен его убить. И если по пути мне подвернется Северус Снегг, — прибавил он, — тем лучше для меня и хуже для него. А родители… Они поймут. К тому же они не могут защищать нас вечно. Наступило долгое молчание. — Мы будем с тобой, Гарри, — сказал Рон. — Куда бы ты ни отправился. — Нет... — быстро возразил Гарри. — Ты говорил нам когда-то, — тихо промолвила Гермиона, — что у нас есть время отступиться, если мы того захотим. Мы этим временем не воспользовались, верно? — Мы с тобой, что бы ни случилось, — сказал Рон. — Но только, прежде чем отправляться на поиски крестражей, тебе придется заглянуть к маме с папой. — Зачем? — Ты про свадьбу Билла и Флер, случаем, не забыл? – спросила Лиз. Гарри ошеломленно уставился на нее — то, что на свете еще существуют такие нормальные вещи, как свадьба, казалось ему и невероятным, и чудесным. — Да, уж ее-то мы пропустить не вправе, — сказал он. Все погрузились в собственные мысли. Лиз украдкой смотрела на брата, не решаясь с ним заговорить. - Лиз, можно тебя на пару слов? – спросил он первым. - Конечно! – с облегчением воскликнула она. Брат и сестра отошли к кромке озера, по поверхности которого плясали в замысловатом танце лучи солнца. - Я порвал с Джинни, - грустно сказал Гарри. – Я не мог иначе. - Понимаю, - поникнув, ответила Лиз. – В нашем положении привязанности это роскошь. Гарри промолчал, лишь взяв сестру за руку. - Мне было бы тяжелее, если бы тебя не было рядом. - Как раз об этом… - Лиз боялась заговорить о том, что ее волновало. – Я хотела с тобой поговорить о… - Чем? - Гарри, несколько дней подряд я думала об этом… В-общем, была не была… - сделав глубокий вдох, Лиз произнесла на одном дыхании: - если Хогвартс не закроют, я поеду в школу. Гарри молчал, казалось, он впал в ступор. - Я понимаю, для тебя это неожиданность. Но я так решила. Мне кажется, если Хогвартс не закроют, то здесь тоже будет своя война, понимаешь? И не только среди учеников. Министерство наверняка кого-нибудь отправит, чтобы следить за порядком. Мы с Невиллом решили возродить Отряд Дамблдора. - С Невиллом? – спросил ошеломленный Гарри. - Да. Он, я и Полумна возродим ОД и будем бороться внутри школы, среди юных умов. Наверняка, Волан-де-Морт захочет взрастить новое поколение своих последователей. Гарри молчал. - Гарри, - Лиз взяла его за руку, - ты, Рон и Гермиона – вы команда. Я пришла намного позже. Да, я вписалась, но вы с самого начала заодно, а значит, и закончить должны это вместе. А я буду здесь изнутри подрывать власть, буду защищать тех, кто еще не окреп умом, недостаточно силен. Гарри, скажи что-нибудь! - Ты застала меня врасплох, - после минутной паузы, наконец, проговорил он. – Я не ожидал такого решения. Но… Я поддерживаю тебя. Кто-то должен защитить тех, кто сам себя защитить не в силах. Хогвартс не должен пасть в руки темных сил. Я всё понимаю и принимаю твое решение. - Правда? – удивилась Лиз. - Ну, конечно! А как иначе? Ты моя сестра! Ты Поттер! От нас можно ожидать всего, что угодно. Лиз обняла брата. - Выходит, что наши пути расходятся? – вдруг печально спросила Лиз. - Выходит, что так. - Пообещай мне кое-что, - серьезно сказала Лиз. - Всё, что угодно. - пообещай, что если узнаешь ,что я в плену или погибла… - Лиз, не надо… - Надо. Пообещай, что если так будет, ты не бросишься на встречу к Нему, не пойдешь мстить! - Я не… - Гарри! - Обещаю, - наконец, сказал он. Брат и сестра стояли у озера, обняв друг друга за талию и любуясь последним мирным солнечным днем. Они смотрели в даль и думали каждый о своем. - Мы справимся, - прервала молчание Лиз. – У нас получится. Мы же Поттеры!