паралелли

      Через тяжелый сон пробивался громкий трезвонящий будильник. Максим пошарил рукой по прикроватному столику, но так ничего и не нашел. Может, тянулся слишком халтурно, а может, там и правда ничего не было. Обычно у журналистов, таких, каким был Макс, не было строгого распорядка дня, но молодому человеку самому нравилось то, что он когда-то загнал себя в график. Восемь утра – зарядка – завтрак – работа – обед – работа – какая-нибудь прогулка – прием.       Реут сегодня знал – на вечер ничего не назначено. Поэтому появилось ощущение небольшой ленцы, желания немного поспать, понежится в цветастой постели, такой нежной и ласковой.       Вместо этого Максим прилежно встал и встал под прохладный душ, приободрился и принялся за чтение утренней почты. С тех пор, как он стал главным редактором, в «Gallery» многое изменилось: они запустили неплохую интернет версию, где можно было обсуждать статьи, в офисе помелело, потому что многие журналисты могли работать дома, да и вообще, сам журнал поднялся на пару пунктов вверх в общенациональном топе. Максим был не главным, но с тех пор, когда он был щуплым мальчишкой, многое изменилось: с его мнением считались, его слушали, его хотели и уважали не только там, где это нужно было. Теперь он мог посещать приемы и рауты не только по работе, не стесняясь и не прячась в темных уголках, как это было в начале карьеры. О, что ему было всего двадцать шесть, никого не смущало. В стае стареющих акул журналистики он был свежим глотком, тем более, что многие добивались в его годы и не таких высот.       Со временем он стал иконой поп-культуры, простой журналист, обсуждающий и осуждающий многих таких же, как он. Сам Макс не знал, как так получилось: то ли это было результатом знакомства с Бекковичем, то ли показной интрижкой с одним из поп-певцов. Может это был продукт глупого и затяжного романа со светской, черт ее дери, кошатницей и чумной сплетницей – кто его знает? Но еще два – два с половиной года назад он был у всех на устах. Конечно, к настоящему времени пересуды и разговоры поутихли, но Реут знал, что это только из-за того, что с новой работой и званием он стал вести полузатворнический образ жизни.       И вот, сидя на стуле в кабинете в рубашке и трусах (а вдруг кому-нибудь придет на ум позвонить в скайп?), он увлеченно просматривал деловые и личные письма. Сегодня ничего интересного там не обнаружилось, но что-то внутри бесконечно царапалось, и Максу казалось, что вот-вот и он найдет золотой билет на фабрику Вилли Вонка. В груде электронных и бумажных писем он откопал множество приглашений туда и сюда. Некому было сказать, что Макс просто зашивается, что нет возможности пойти в летний открытый оупен-грасс, чтобы пообщаться с лицемерными журналюгами, которые вытаскивали белье наружу, попутно посыпая подробностями, о которых потом жалели до конца своих дней. Максим разбирал письма, помечал, отшвыривал ненужное, а то и попросту отправлял в корзину. В список затесался спам, реклама бонусов и скидок, а так же скидочная программа для доставки еды. Ноябрь мерно стучал в окно то дождем, то градом, а молодой человек так и корпел за столом. То, что он сегодня не выехал в офис, было странным. Обычно Макс старался отвлечься в офисной обстановке от снующей тут и там новости: «Дмитрий Милославский возвращается домой!».       На работе немногие знали об их связи. Все, конечно, подбадривали, еще бы – такой близкий друг, такой товарищ! «И что: не звонит, не пишет?» - удивлялись уборщицы и качали головами. Эх, если бы они знали, то проехались по максимовской морде пару раз мокрой тряпкой.       Все начинало казаться пылью, ненужной и бренной на фоне этой «блестящей» новости. Парень отклонился на кресле. В голову опять начали лезть нехорошие мысли. Все возвращалось к одной персоне, и ее точно не должно было быть в башке Максима. «Хватит», - он дал себе мысленную пощечину. Но нет. Два года только разбередили старые раны. Если раньше Максим старался не вспоминать о нем в силу того, что он был далеко, то теперь этот прием дал слабину. Говорили, что Милославский возвратится на новый год, и каждый раз на этой фразе Макс возвращался на шесть лет назад.       Тогда им было двадцать. Оба были сумасшедшими до отчаяния. Макс еще не одевался в костюмы, ходил, как попало, и был заурядным журналистом, который изредка любил посещать тусовки и сборища. У него тогда была удлиненная прическа, русые волосы спадали на плечи в хаотичном беспорядке, и вообще, он был лохмат. Худой и длинный, словно жердь, он ловил немало взглядов модельеров на себе, и собственно, не раз был приглашен на «смотрины» в кулуары мудрецов моды.       Все это порядком напрягало Максима. Тогда он уже хотел быть занят только журналистикой, может, еще и кинематографом. Вся богема праздновала, а он оставался будто в стороне – близился Новый Год, а у него так и не было планов, где и с кем проводить этот замечательный праздник.       В середине декабря у него оставались незанятыми многие вечера, и однажды, кто-то из его друзей, кажется, Игорь, позвонил на мобильный. - Алло, Реут! Подкатывай сюда, у нас тут убого и сиро без тебя! – смеющийся голос явно принадлежал уже-не-трезвому Игорю. Фоном раздавались голоса Юли и Андрея, которые подбадривали кого-то «сделать это». Максим засмеялся в трубку. Тогда, помимо его самого, Игоря, его девушки Юли, Андрея и еще кого-то, существовала большая компания. И в ней Максим чувствовал себя уютно, словно дома. Друзья, которые поддерживали его всю жизнь, и сейчас оставались с ним, и он был рад, что они все – Юля, Игорь, Андрей – оказались настоящими друзьями, связанными многими и многими переживаниями. - Господи, быстрее, - завизжала Юля, а потом начала быстро-быстро надиктовывать адрес. Максим незамедлительно вышел в промозглый вечер, словил такси и поехал навстречу поддатым друзьям.