Шепот теней

Эпиграф: Для того, чтобы выжить во тьме, нужно стать тьмой самому. Пролог. Риана спит. Дыхание женщины ровное и глубокое, обнаженная грудь с полными, упругими полушариями и набухшими сосками высоко вздымается в его такт. Черные волосы разметались по алым простыням, и алые блики призрачного света краденых солнц, струящегося сквозь высокие витражи окон, играют на алебастрово-бледной коже, окрашивая ее в оттенки свежей артериальной крови. Блики скользят по нагому прекрасному телу женщины, словно лаская, прячутся во впадине идеальной формы живота и ложбинке между грудей, кровавыми искорками играют в драгоценных камнях пирсинга сосков. Дракон слабо стонет во сне, ее губы сами собой искривляются в чувственной улыбке, обнажая мелкие острые зубы. Риана тянется и изгибается, широко раскинув и слегка согнув в коленях длинные сильные ноги, ее правая рука непроизвольно скользит вдоль тела, на миг задержавшись у груди и погладив сосок, а вслед за тем спускается к низу живота, туда, где находится средоточие чувственного наслаждения. Изящные бледные пальцы ласкают точку удовольствия ловко и умело, и женщина испускает еще один тихий стон, по-прежнему не просыпаясь. По-видимому, ее нисколько не смущает присутствие в спальне двух охранников-инкубов, черными изваяниями застывших у входной двери. Тем же приходится непросто, несмотря на весь свой опыт и профессиональную выучку. Даже не глядя на свою госпожу, они могут ощущать излучаемые ею эманации желания, и плоть их становится твердой, предательски откликаясь на призыв. Впрочем, им не впервой испытывать подобное, и порой их госпожа даже поощряет инициативу, призывая разделить с собой ложе – одному из них или же двоим сразу. Но не теперь. Сейчас Риана спит, и во сне видит картины давно минувших дней. Тех навсегда ушедших времен, когда она была юна и наивна, надменная дочь архонта Кителиса из кабала Рассекающих Плоть, предпочитая дни и ночи напролет проводить в поисках все новых удовольствий для тела и души, нимало не заботясь о будущем и искренне веря, что так будет всегда… Глава 1. Сады наслаждений 200 лет назад, Нижний Метзух Дом удовольствий госпожи Бариты издавна славился среди «золотой молодежи» Комморага как место, способное удовлетворить любые, сколь угодно странные и извращенные прихоти темных эльдар. В огромных общих залах, больше похожих на пещеры, ни днем, ни ночью не прекращались пиры. Невысокие столики на низких, причудливо изогнутых ножках, были уставлены яствами, напитками и блюдами с наркотиками на любой цвет и вкус, вокруг них были расставлены ложа, которые могли служить и пристанищем для любовных ласк, и стендом для изощренных пыток. Своды залов, переливаясь блеском самоцветных камней, уходили ввысь и терялись где-то в темноте, многократным эхом отражая стоны и крики творившихся внизу оргий. Причудливые растения, доставленные из самых отдаленных уголков реального пространства, произрастали из многочисленных клумб, раскинутых по залу, казалось, в произвольном порядке, оплетали собой стены, гроздьями мертвенно-бледных или кроваво-красных лепестков свисали со сталактитов и сталагмитов колонн, и источали причудливую смесь ароматов, сладковато-удушающих, опьяняющих и ядовитых. С ароматами этими смешивался дым курильниц с особыми наркотическими составами, действующими, как сильнейший афродизиак, еще более подстегивая утонченную чувственность посетителей заведения и позволяя достигнуть новых, небывалых высот наслаждения. На нескольких помостах в центре зала происходили представления, услаждая взоры публики сценами пыток и совокупления в весьма необычных и странных сочетаниях – для этих целей сюда специально доставлялись рабы самых разных рас мон-кей и экзотические животные (впрочем, темные эльдары не делали особой разницы между первыми и вторыми). Виртуозные постановщики, настоящие мастера в этого рода искусствах, соревновались друг с другом в богатстве извращенной фантазии, стремясь еще больше «завести» гостей дома удовольствий. Эманации похоти, смешанные с изысканными энергиями чужих страданий, витающие в воздухе и пропитавшие все вокруг за многие века существования дома удовольствий, образовывали неотразимый коктейль, опьяняющий и дурманящий сильнее, чем иные из наркотиков. Глядя на происходящее здесь, было легко понять, каким образом раса эльдар породила Темного Принца десять тысяч лет назад… Но ошибкой было бы думать, что территория заведения ограничивалась лишь этими, общими залами – для клиентов, предпочитающих индивидуальные развлечения, были предусмотрены отдельные апартаменты, снабженные всем необходимым инструментом как для причинения боли, так и для получения удовольствий. В одной из таких комнат и предавалась плотским утехам Риана, с присущими юности страстью и живостью. Она совсем недавно стала взрослой по эльдарским меркам и получила разрешение отца покидать относительно безопасную территорию кабала, душа ее еще не успела пресытиться всеобщим развращением, и все происходящее во дворцах удовольствий ей безумно нравилось. Вот и сейчас две купленные чужими душами лхамеянки, виртуозные мастерицы в искусстве любви, стремились продемонстрировать Риане все, на что они способны, лаская ее и друг друга в едином сплетении тел на широком ложе. Одна из них приникла губами к промежности эльдарки, возбуждая ее тонким, украшенным пирсингом кончиком языка, при этом длинные изящные пальцы лхамеи, смазанные ароматическими и возбуждающими маслами, с виртуозностью музыканта ласкали задний проход девушки, то замирая снаружи и еле заметно поглаживая круговыми движениями, то резко проникая внутрь. Вторая лхамеянка сосредоточила свое внимание на груди Рианы, пощипывая, поглаживая, посасывая и покусывая ее соски, и порой проводя по алебастровой коже девушки то легким, как пух, тонким перышком, то длинными острыми ногтями, оставляющими кроваво-красные царапины. Волосы лхамей, шелковым ковром золотого и красного расстилаясь вокруг, касались разгоряченной кожи, и их легкие щекочущие прикосновения были невероятно приятны. Однако внимание самой Рианы вовсе не было приковано к развратным лхамеянкам. Глаза ее с расширившимися зрачками лицезрели происходящее в центре комнаты, а пальцы, с силой вцепились в шелк простыней, сжимаясь и разжимаясь. Расположившись так, чтобы эльдарка могла детально видеть все подробности, на ее глазах инкуб пытал человека. Они оба были обнажены, хотя про мон-ки вернее было бы сказать, что он был лишен не только одежды, но и большей части кожи. Зафиксированный на специальном стенде, извивающийся в немыслимых муках, человек поначалу кричал, однако довольно быстро сорвал голос. Риана еще подумала, что в следующий раз, пожалуй, до начала процедуры стоит применить какое-нибудь средство во избежание подобного – ей нравилось слышать его крики, они возбуждали ее. Ведь были же специальные средства, позволяющие избегать потери сознания пленниками от болевого шока… Инкуб искусно орудовал длинными щипцами, специально предназначенными для подобных экзекуций, сдирая кожу очень тонкими полосками – так, чтобы продлить пытку как можно дольше. Порой он брал в руки удлиненный, похожий на скальпель нож и проводил им по кроваво-красной массе обнажившихся мышц и сухожилий, так что брызги горячей крови достигали лица девушки, заставляя облизывать губы и жмуриться от наслаждения. Непонятно было даже, что доставляло ей самой большее удовольствие – изысканные ласки собственной плоти или эманации чужой боли, щедрым потоком вливавшиеся в ее душу и тело. Пожалуй, сочетание того и другого приносило наивысший экстаз, и потому завершить пытку она намеревалась способом, к которому прибегала уже один раз до этого. В прошлый раз она лично пытала раба, а за несколько мгновений до его смерти насадила собственное тело на его вздыбленную плоть, поддерживаемую в «активном» состоянии специальными стимуляторами. Поймать момент окончательного истечения жизненной силы из измученного существа, до предела насытиться конвульсиями последнего, предсмертного семяизвержения и затем использовать тело уже мертвого мон-кей, как сексуальную «игрушку», показалось ей заманчивой идеей, а воплощенное в жизнь, позволило испытать новые непередаваемые оттенки ощущений. Сейчас она намеревалась усовершенствовать подобную «практику» путем привлечения еще нескольких участников действия, для достижения еще большего удовольствия. Однако на сей раз ей помешали… Дверь, ведущая в апартаменты, распахнулась, и на пороге появился второй инкуб, охранявший покои снаружи. Двигался он неестественно, резкими движениями, как поломанная кукла. - У них гексовинтовка… бегите… - успел прошептать он перед тем, как рухнуть на пол статуей черного стекла. Мозг Рианы, одурманенный наркотиками и похотью, не сразу сумел воспринять эту информацию, но, к счастью, рефлексы тела оказались быстрее: она резко вверх дернула за волосы той, что пристроилась меж ее ног, закрываясь ее телом, и пуля, беззвучно влетевшая сквозь открытую дверь, вонзилась точно меж лопаток лхамеянки. Риана успела увидеть, как лицо женщины искажается в гримасе ужаса и агонии, уловила остатки истекающей из нее жизненной силы, и ее накрыло теплой волной непередаваемого блаженства. Вторая лхамея кинулась куда-то в угол, но ее настигла другая пуля. А в третий раз выстрелить невидимый снайпер не успел – инкуб, развернув стенд с почти уже мертвым человеком и используя его как щит, резким движением кинул нож-скальпель в открытую дверь и, судя по звуку упавшего тела, попал в свою цель. - Быстрее, госпожа, нам нужно уходить. Наверняка у убийцы есть еще сообщники. Не стоит искушать судьбу. – С этими словами он принялся быстро собирать свой арсенал, не тратя время на одевание. Риане, наконец, удалось сбросить охватившее ее оцепенение. Столкнув в сторону остекленевшую любовницу, она схватила валявшееся тут же одеяние одной из лхамей и набросила на себя. Несмотря на то, что это одеяние больше показывало, чем скрывало, представляя собой лоскуты тончайшего полупрозрачного шелка с разрезами в самых «интересных» местах, оно обладало таким неоспоримым достоинством, как плотная вуаль, которую можно было накинуть на лицо. Иные из клиентов лхамей предпочитали развлекаться с «безликой персоной»… Оружие Рианы – парные короткие клинки в ножнах – мало подходили к образу куртизанки, но она не стала переживать из-за подобной детали, в конце концов, мало ли какие причуды могли быть у «клиентов». Инкуб уже тянул ее к выходу, в другой руке сжимая огромный клейв. Риана поневоле залюбовалась его мощной и мускулистой обнаженной фигурой, на фоне грозившей им опасности ее чувства и желания были еще более обостренными, чем обычно. В общей зале веселье шло своим чередом – казалось, никто не услышал и не заметил произошедшего инцидента – скорее всего, так и было. Гости были слишком заняты собственными ощущениями, а охранники в большей мере концентрировались у входов и выходов, не допуская массовых беспорядков и справедливо полагая, что естественную тягу к насилию посетители могут удовлетворить на специально предоставленных им для этих целей «игрушках». К тому же личная охрана традиционно была делом каждого, и поединки, порой вспыхивавшие меж гостями дома удовольствий, естественным образом вписывались в царившую здесь атмосферу насилия и разврата. Риана и инкуб пробирались к запасному выходу, предназначенному для слуг – воспользоваться основным было слишком рискованно и там их наверняка уже ждали. Внезапно спутник Рианы, уловив некое движение в стороне, с силой толкнул ее и буквально вжал в колонну, закрывая от общего обзора своим телом. Четыре эльдара, показавшихся у входа, выглядели уж слишком серьезными и сосредоточенными для гостей дома удовольствий, к тому же, вопросив что-то у охранника, направились точно в сторону аппартаметов, недавно занятых девушкой. Она, впрочем, ничего этого не поняла, решив, что инкуба, как и ее саму, охватила внезапная страсть, подстегнутая крайне опасной для жизни ситуацией. К тому же тело ее не получило должной разрядки накануне, и теперь отчаянно жаждало продолжения сладостных воздействий. Спиной она ощущала острые грани сталактита, царапавшие ее плоть, вокруг ее лица, источая дурманящие запахи, алели полураскрытые бутоны экзотических цветов. Риана всем своим разгоряченным телом прижалась к мужчине и, забыв про осторожность, сдернула со своего лица вуаль, привстав на цыпочки и прильнув к его губам в долгом поцелуе. Он ответил ей – то ли потому, что это действие было наиболее естественным в данной ситуации, то ли и впрямь захваченный страстью. В конце концов, он тоже был темным эльдаром, и даже профессиональный кодекс не мог воспрепятствовать внутренней тяге к удовольствиям. Опасно было задерживаться здесь, но двоим эльдарам, охваченным страстью, было уже все равно. Отбросив в сторону свое оружие, инкуб легко, как пушинку, подхватил ее под ягодицы и насадил на свое внушительных размеров мужское достоинство. Он вошел в нее резко и глубоко, намеренно причиняя некоторую боль и еще сильнее вжимая ее спиной в острые грани колонны. Но для девушки собственная боль была лишь пикантной приправой к «основному блюду». Риана тихо застонала и подалась навстречу мужчине, стремясь еще больше усилить наслаждение. Инкуб двигался плавно, ритмично, не спеша, намеренно игнорируя попытки Рианы ускорить темп и приблизить кульминацию, так что казалось, что эта сладкая пытка будет длиться вечность. Спина девушки уже была расцарапана до крови, она ощущала, как по ней текут теплые струйки, чувствовала резкий запах собственной боли, и это заводило ее еще сильнее. Она смотрела в темные, затуманенные страстью глаза мужчины, имени которого даже не знала – для нее он был всего лишь рядовым бойцом, нанятым ее отцом для охраны – и внезапно почувствовала, как где-то на уровне тела они стали одним целым, единым организмом, созданным, чтобы испытывать наслаждение. Миг этот, впрочем, был недолгим – где-то совсем рядом раздался протяжный и жалобный женский крик, и Риана прервала зрительный контакт, взглянув через плечо мужчины на происходившее неподалеку. Два темных сородича решили развлечься с рабыней мон-ки и тащили ее на помост, на всеобщее обозрение, на ходу срывая жалкие остатки варварской одежды. Человеческая девушка была очень молода, почти ребенок – тело ее было нескладным и угловатым, маленькие острые грудки лишь начали оформляться, а лобок покрывал редкий пушок светлых волос. Она никак не была похожа существо, умевшее сражаться, держать оружие. Должно быть, ее захватили во время налета на какой-то город-улей, захватили недавно и намеренно не подвергали ранее насилию, чтобы дать возможность еще сильнее прочувствовать ужас того, что должно было сейчас произойти. Девочка плакала, кричала и пыталась вывернуть руки из железных тисков захвата, тем самым еще сильнее возбуждая темных эльдаров. Они распяли ее на пыточной конструкции, возвышавшейся в центре помоста, стянув руки тугими ремнями и широко разведя ее ноги так, чтобы восторженным зрителям грядущий акт насилия был виден как можно лучше и во всех подробностях. Риана ощущала страшное, непереносимое отчаяние и стыд этой рабыни, и они были не менее приятными, чем эманации боли во время физических пыток. Завороженная жутким зрелищем, она наблюдала за тем, как один из мужчин втиснул свой член в маленькую, узкую и явно не предназначенную для подобных габаритов дырочку девочки, и в это же время второй мужчина повернул рычаг дыбы так, что хрупкие косточки жертвы затрещали, выворачиваясь из суставов. Рабыня испустила душераздирающий вопль, ее бедра тут же окрасились красным – она была девственницей, и это чудовищное совокупление должно было стать первым и последним в ее жизни. Однако как будут развиваться события дальше, Риане проследить не удалось – голова сжимавшего ее в своих объятиях инкуба внезапно взорвалась, снесенная с плеч выстрелом, заливая эльдарку потоками крови. Нахлынувшее вместе с этим наслаждение оказалось настолько мощным и непереносимым, что Риана тихо застонала и сползла по колонне вниз, теряя сознание от охватившего ее экстаза. Когда она пришла в себя, то к удивлению обнаружила, что не только жива, но и все еще цела и невредима, правда, обнажена и крепко-накрепко связана, и по-прежнему находится в доме удовольствий. Четверо эльдар, пришедших за ее жизнью, стояли тут же рядом, и громко спорили. Трое настаивали на том, чтобы ее убить прямо сейчас, но тот, кто был у них вожаком, по-видимому принял иное решение. - Нет, мы не станем лишать ее жизни, коль скоро удалось поймать. Мы доставим ее господину, и уж пусть он сам решает, как с ней поступить. Возможно, ему больше понравится сделать ее рабыней, каждый день напоминая ей о гибели ее отца и разорении кабала, подчеркивая то, чего она лишилась и наслаждаясь ее страданием. Значит, архон Кителис мертв? Не то, чтобы она слишком горевала об отце, но он был хорошим любовником и первым мужчиной, приобщившим ее к разнообразным формам наслаждений, к тому же весьма щедрым во всем, что касалось прихотей дочери. Она не тешила себя иллюзиями о его особой привязанности к себе – для него Вернорожденная была не более чем еще одной забавной «игрушкой», а заодно и показателем статуса. Риана знала, какую чудовищно огромную цену из душ заплатил он ее матери – суккубе из Культа Отринутого Лезвия – за то, что та согласилась произвести на свет младенца, а затем тренировать девочку в традициях своего Культа. Однако Кителис был скорее гедонистом, сконцентрированным на чувственных удовольствиях, чем властолюбцем, и не стремился к расширению своего влияния после того, как его кабал достиг определенного благосостояния. В этом и заключалась его ошибка – жадные соседи сговорились между собой, чтобы уничтожить его и поделить территорию, и он оказался бессилен что-либо им противопоставить… - Но мы можем хотя бы позабавиться с ней перед тем, как доставим архону? – вопросил один из наемников, явно распаленный общей атмосферой дома удовольствий. Да и его дружки были «заведены» не меньше. - Разумеется. Только не повредите товар раньше времени – господин сам захочет лицезреть ее муки. - Конечно, конечно… - пробормотал эльдар, тем временем стягивая с себя одежду и пожирая лежащую перед ним пленницу жадным взглядом. Два его компаньона последовали его примеру, а их предводитель остался чуть в стороне, предпочитая быть наблюдателем, а не участником грядущего насилия. Более всего Риану удивили реакции собственного тела: внизу живота разливалось восхитительное тепло, соски набухли и отвердели, она чувствовала, как становится влажным ее женское естество, готовясь принять в себя плоть ее мучителей. Мысли о том, что с ней сейчас проделают, собственная беспомощность и невозможность оказать сопротивление совершенно однозначно возбуждали ее. Никогда раньше ей не доводилось быть в роли жертвы, и она даже не представляла, насколько это может быть приятным. Когда они потащили ее на помост – тот самый, где совсем недавно их предшественники разделались с мон-кейской девочкой, и который все еще был красным от ее крови – Риана сопротивлялась лишь для виду, чтобы еще больше раззадорить и разозлить своих насильников. Внутри же у нее все замирало от предвкушения. Ее растянули на той же самой раме, правда, не выворачивая руки из суставов, чтобы как выразился их вожак «не повредить товар». Риана чувствовала направленные на себя взгляды зрителей, ощущала исходящие от них эманации похоти и жажды насилия, и это заставляло тело извиваться в экстазе от охватившего эльдарку невероятного желания. Она услышала звук рассекающего воздух хлыста агонизатора, а в следующий миг ее и без того израненную спину пронзила мучительная боль, почти сразу же преобразившаяся в волну не менее мучительного наслаждения. Тело ее выгнулось дугой, бедра извивались в похотливо-развратных движениях, она кричала и молила своих мучителей – но не о том, чтобы прекратили, а о том, чтобы не останавливались. Еще один удар агонизатора – и вслед за тем она почувствовала, как ее грудь сжимают и тискают мужские руки, а внутрь проникает упругая, твердая плоть первого насильника. Волна восхитительного удовольствия пробежала снизу вверх по позвоночнику, она громко застонала, продолжая выгибаться и стремясь развести ноги настолько широко, насколько это позволяли путы. - Да ей, похоже, это все нравится! – послышался возглас одного из мужчин. – Сейчас я ослаблю веревки, есть у меня одна идея… На миг Риана, содрогаясь в акте неистового совокупления, ощутила, как исчезли сдерживающие ее путы, однако уже в следующий миг ее руки были связаны за спиной, и девушку с силой толкнули вперед, опрокидывая на первого мужчину. Должно быть, спина ее, в кроваво-красных порезах и вздувшихся на месте ударов агонизатора рубцах, представляла собой возбуждающее зрелище, но второго эльдара больше привлекало то, что находится чуть пониже. Раздвинув ее ягодицы, он с силой вошел в нее сзади, добавляя свой собственный ритм к тому, что задавал мужчина снизу. Риана закричала от боли и удовольствия, ощущения были настолько сильными, что казалось, она вот-вот вновь потеряет сознание. Но этого ей не позволили – третий мужчина с силой схватил ее за подбородок, залепив одну за другой две пощечины, а затем она почувствовала, как ее губы раздвигает его член. Она тут же жадно присосалась к нему, стремясь заглотить как можно глубже, каким-то образом это еще больше усиливало ощущения непередаваемого наслаждения внизу живота. Эмпатия, присущая эльдарам, вновь подарила ей чувство слияния – казалось, что сама Риана и совокупляющиеся с ней мужчины стали единым существом, извивающимся в экстазе наслаждения, а затем одновременно достигли кульминации, точки высшего блаженства. Послышались одобрительные крики зрителей, лицезревших все действо, но Риана их уже не слышала – она вновь лишилась чувств.