Сатана

      Вокруг царили сумерки. Солнце ещё не успело взойти над Зоной, но ночная тьма уже покидала мир. Бледный свет пронизывал утренний туман, выхватывая из марева три человеческие фигуры. Те брели по пожухлой траве, никогда не знавшей живого зелёного оттенка. Два матёрых сталкера, Гена и Петро, всматривались в окружение, пытаясь вычленить малейшие признаки опасности в любом движении или шорохе. Отмычка Лёлик шагал впереди группы. Пробыв в Зоне два месяца, он так и не выбрался в общество вольных ходоков, постоянно оставаясь на вторых ролях. Да и как же узколицему пареньку самостоятельно заняться сталкерством, когда он не мог усвоить элементарных правил и законов, негласно принятых одиночками. Он не научился делить кров с ближними, отдавать последний кусок хлеба, побоялся бы прийти на помощь осаждённым и побрезговал протянуть руку тому, кого превосходил. Не вызвав должного доверия у сталкеров, Лёлик обладал всеми шансами на безвестную гибель в ближайшей подворотне. Единственный шанс выжить — выполнять мелкие поручения более мудрых и сильных людей, которые смогут позаботиться о прислужнике.       Гена и Петро, два давних товарища, хоть и ценились в сталкерском свете, всё же не играли важной роли. А потому их собственная выживаемость зависела от жизнедеятельности коллектива и, как следствие, дохода с промысла. Хабара становилось всё меньше, люди с новыми силами вцепились друг другу в глотки, затевая пока что локальные конфликты, способные перерасти в полномасштабную войну группировок. Отразилось это на всех обитателях Зоны, в том числе и на двух ходоках. Те решили, что повысят потенциал, если привлекут к делу ещё одного человека. Но, как оказалось, в последнее время доверять нельзя решительно никому. Все достойные кандидаты уже давно занимали места в иерархии социума, а то и ответственные посты в кланах. Ветеранам было не до двух посредственных сталкеров, а потому оставался лишь один вариант: новичок. Можно ли ему доверять? А если попытаться вырастить в пустой душе собрата? Переманить на свою сторону, пока тот не успел взвесить все «за» и «против». К такому решению пришли Гена и Петро, завербовав в помощники непризнанного обществом Лёлика.       Коллектив не позволяет влиться в себя, когда кто-то представляет для него угрозу. К таким вестникам гибели относятся либо последняя крыса, либо совершенно чуждый обществу хищник. Иные взгляды, другие идеалы, принципы — всё это пугает стаю, ставит на краю пропасти. Ведь хищник рано или поздно подчинит толпу себе или хотя бы заставит с ним считаться. А для привыкших к безраздельному господству такие перспективы вырисовываются в весьма не радужном свете. Но когда орда сдастся под натиском одного человека, он станет частью её сущности, пустит корни, и тогда ни стая, ни он уже не обойдутся друг без друга. Стационарная система начнёт обмениваться энергией, и каждый из составляющих её элементов уподобит себе остальных. Но так обстоят дела только с чуждыми коллективу одиночками. Крысам же уготована другая судьба.       Шелест сбоку заставил троицу остановиться. Два короткоствольных автомата в опытных руках сталкеров уставились на огромный кустарник, развевающий стебли на холодном утреннем ветру.       — Лёлик, проверь. — Гена махнул в сторону куста.       Отмычка трусливо засеменил к растительности, обшаривая глазами сырую почву.       — Всего лишь ветер, — заметил Петро.       — Излишняя осторожность никогда не помешает. Помнишь тот раз, у болота?       Напарник пробурчал что-то нечленораздельное, но возражать аргументу не стал. Когда-то рейд у болот чуть не стоил обоим жизни: спрятавшегося в тростнике кровососа сталкеры благополучно списали на весенний ветер. Тем временем Лёлик подобрался к кусту и неуверенными движениями раздвинул стебли. Конечно, он боялся, и довольно сильно. Однако, уже два месяца работая с ходоками, новичок усвоил, что за хлеб и кров надо отплачивать как минимум добросовестной работой. Пока он рискует жизнью за матёрых, те продолжат покрывать его в клане.       — Нет ничего! — крикнул он караулившим в стороне.       — Добро. Возвращайся.       Отмычка быстрыми шажками затрусил к сталкерам и вновь занял место впередиидущего.       Группа возвращалась с ночного рейда. Когда-то такие вылазки считались смертельно опасными. С тех пор ничего не изменилось, разве что дневные стали куда хуже.       Причиной всему служила обострившаяся ситуация, имя которой всеобщая агрессия. Поток новых сталкеров в Зону увеличивался год от года. Следствием послужило резкое уменьшение хабара и поголовья мутантов, а это спровоцировало волну вооружённых конфликтов. Некогда забытая война между двумя сильнейшими кланами, военизированным формированием «Долг» и анархистской бандой «Свобода», разгорелась с новой силой. Дикие территории, окрестности военных складов, подходы к «Ростку» сплошь и рядом покрыты воронками взрывов, гильзами и останками тел. Сцепившись в схватке, ни одна из сторон не помышляла о завершении конфликта дипломатическим путём. Ненависть, копившаяся месяцами, вылилась в повальное безумие, навсегда отгородившее часть Зоны для обычных сталкеров. Ресурсов на войну у обеих группировок хватало. За Периметром осталось множество заинтересованных в контроле над Зоной — единственным источником артефактов, от которых стал зависим весь мир. Вкладывая огромные деньги и снабжая новейшими разработками военной промышленности, неизвестные покровители безоговорочно завладели кланами. Как бы их лидеры ни хотели избавиться от рабских пут, бросить свои «детища» они не могли, равно как и уступить противнику. Оставалось одно: вести войну — жестокую и беспощадную. Вести до конца, до последнего трупа, или пока спонсоры не договорятся. Что же до пушечного мяса… Большая часть вольных жила впроголодь, еле перебирая концы с концами. Оба клана обещали и еду, и тёплый кров, и вознаграждение за службу. Так война стала единственным способом выжить, чтобы на следующий день стать поводом умереть за чьи-то интересы.       Не лучшие отношения сложились у вольных сталкеров и бандитов. Терзаемые бесконечными стычками, стороны начали разборки внутри своих систем. Междоусобица разгорелась среди нескольких крупных банд мародёров. Казалось бы, идеальная ситуация для сталкеров, только и они погрязли в столкновениях между независимыми группами. Желание одного полевого командира завладеть куском пожирнее или поддержать крупную группировку положила начало распрям. И хоть сталкеры не вели таких жестоких схваток, как более влиятельные фракции, ощущение неприязни всё же сквозило в отношениях между ходоками. Теперь они жили разобщённо, не приходили на помощь друг другу, не давали собирать хабар на подконтрольных себе территориях. Каждая группа выбрала лидера, вокруг которого столпилась и возлагала надежды. Были среди них и умные стратеги, и храбрые воины, и пустые ничтожества. Так образовались фаланги сталкеров: отдельные группы со своими взглядами и идеалами. Хуже всего стало одиночкам, не придерживающимся какой-либо стороны. Их подозревали и гнали ото всюду. Такие тоже со временем объединились вокруг костров и укрытий, основав новую сторону фронта.       Гена и Петро принадлежали к числу тех самых одиночек, что создали отдельное сталкерское формирование: отряды нейтралов. У таких редко водились знакомые торговцы, и помочь им могли только легендарные воротилы: Сидорович, бармен из «Ста рентген» да коммерсанты крупных кланов. Потому тяготы жизни ощущались для них в полной мере. Связи облегчают существование, дают преимущества, и горе тому, кто этими привилегиями не располагает. Гена, в прошлом механик автомастерской, легко вошёл в доверие местной братии. Мастер на все руки, человек дела, он расположил к себе вольных сталкеров, помогал в быту и лазил среди аномалий в поисках заветных артефактов. А потом бригада отмороженных убийц вырезала почти всю группу одиночек. Бандитов положили, пленных расстреляли в назидание остальным. Но прежней группы уже не стало. Бывшие её представители разбрелись по Зоне, и Гена примкнул к отряду нейтралов под командованием Грифа. Петро был одним из первых, кто вошёл в новую группу. Именно он во время одной из ходок наткнулся на одинокий хутор Новосёлки неподалёку от Тёмной долины, который впоследствии стал опорным пунктом вольных.       Нейтралы терпели лишения, жизнь складывалась явно не лучшим образом, однако уходить никто не помышлял. Сталкеры нашли тот самый коллектив, что с радостью принял их и поделился всем, чем владел. Подобно первобытному обществу, бродяги решили распределять заработок с хабара на всех членов группы, работая на общаг. Несогласные отсутствовали: военное время объединяет людей. Когда-то Зона преподносила весьма неприятные сюрпризы в лице мутантов, рыскающих на каждом квадратном километре. Монстры сбежали под градом пуль, и на пьедестал взошли сталкеры. Все, кого можно присовокупить к этому значению: долговцы и свободовцы, бандиты и вольные, военные и дезертиры. Все с особым остервенением схватились за автоматы и ввязались в войну. Но стоило дню уступить ночи, как идейные бойцы и падальщики рассасывались по бетонным норам. И тогда на промысел выходили те, кому война вконец осточертела бессмысленностью и беспощадностью. Вольные бродяги шатались в темноте, выискивая редкий хабар в свете луны. Ночь стала единственной порой, когда старые враги, человек и мутант, вновь встречались на полях смерти, но для людей такая встреча предполагала куда больше шансов на победу, нежели в бою с себеподобными. Мутанты кровожадны, но глупы, а человек — жестокая хитрая сволочь.       Именно потому Гена и Петро вышли в рейд ночью. Они боялись проиграть монстрам, но куда больше страшились попасть в плен к бандитам. Рейд сталкеров удался на славу: несколько дешёвых и средненьких артефактов, в свете последних событий явно набивших себе цену, и сам «Бенгальский огонь» — редчайший экземпляр, из которого, по слухам, научились вырабатывать энергию. Всё это сулило неплохую выручку в качестве еды с патронами для нейтралов, и денег лично трём ходокам.       — Мне вчера весточку передали, — невзначай бросил Петро, продолжая наблюдать за местностью.       — Что говорят?       — Банду Кира положили, всю, — последнее слово сталкер выделил особой интонацией.       — Чёрт, а ведь совсем недалеко. Впрочем, я им благодарен. — Гена прекрасно знал и Кира и его приспешников. С этими отморозками нейтралы воевали на протяжении трёх месяцев. Результатом послужили гора трупов и бегство мародёров к руинам в трёх километрах от Новосёлок. — Известно, чья фаланга поработала? Или сильные мира сего? — Под «сильными» он подразумевал «Долг» и «Свободу».       — Десять трупов, перебиты разрывными. Самого Кира нашли в сарае под потолком, на железной цепи. Нога в потёках… из-за креста. Выжгли на голой плоти. Ты же знаешь, чей это почерк.       — Опять ты о своём!       — А кто ещё?       — Наёмники, должники, фримены, фаланга какая-нибудь… Да мало ли?       — Не слишком сложно для них?       — А для твоего Сатаны? Не существует этого психа. Выдумка, а ты веришь, как последняя отмычка у костра. — Гену передёрнуло при мысли о загадочном мстителе, наводящем ужас на местных. Согласно поверью, душа павшего сталкера не нашла упокоения и вернулась в тёмном обличии призрака Зоны. Конечно же, всё это дешёвые байки для новичков.       Однако Петро не собирался сдаваться.       — Каждый раз то же самое: покойники и могильный крест. Метка на теле супостата.       — Это ничего не доказывает. Что мешает отряду наёмников клеймить врагов, по полной раскручивая легенду о Сатане?       — А то, что они так не работают. Не любят усложнять. Заметь, никто и никогда не натыкался в окрестностях на неопознанную группу вооружённых людей. Куда легче одиночке, скрывающемуся в тени. Тем более, если он призрак Зоны.       Гена недовольно фыркнул. Вера напарника во всевозможную мистику порой выводила его из колеи. Тем временем Лёлик обогнул сверкающий в рассветных лучах «Трамплин» и начал медленно карабкаться на холм. Ещё немного, и перед сталкерами предстанет хутор. Но рейдеров что-то смутило. Если отмычка так и не научился обращать внимания на косвенные признаки, то опытные Гена и Петро в прямом смысле почуяли неладное: еле уловимый запах гари. Спустя мгновение они взобрались на склон, обогнав застрявшего на полпути Лёлика. В сотне метров от них разгорелось бешеное пламя, изрыгающее клубы чёрного дыма. Дикий огонь поглотил Новосёлки — их родной дом.       — Нет! Наши там! — на бегу крикнул Гена, перехватив автомат.       — А вдруг там бандиты? — завизжал Лёлик.       — И? Парней жгут, а мы постоим в сторонке?! Давай быстрее!       Петро замыкал группу, постоянно оборачиваясь в поисках наблюдателей. Троица в мгновение оказалась у калитки, в былые времена ведущей к благословенному хутору. Теперь она могла привести лишь к пепелищу. Крыши деревянных домиков проваливались вовнутрь, падали почерневшие стены, в воздухе летали комья пепла. Лёлик согнулся, сложив ладони на груди, а позже упал на колени. Ему недоставало воздуха, но ещё больше душевного равновесия, на место которого пришло отчаяние. От хутора шёл сильный запах горелого мяса; проникая в нос и рот, он выворачивал парня наизнанку, доводя до помутнения. Из окна пылающей избы вывалился наполовину обгоревший скелет товарища, однако угадать в нём конкретного человека было невозможно. Гена и Петро стояли на месте и смотрели, как посреди пепелища тлели сложенные друг на друга тела. Огонь изжёг кожу, оставив обнажённое мясо на костях. Оно пузырилось и отваливалось, а чёрный вонючий дым заслонял только проснувшееся солнце. Сталкеры понимали, что идти дальше не имело никакого смысла. Никому уже не помочь. Только один вопрос слетел с уст сталкеров:       — За что?       Они не видели, как позади них выстроились шесть человек в грязной поношенной одежде. Изорванные осенние куртки, брюки и трико сидели на них, не по размеру большие одним и жмущие другим. На покрытых шрамами лицах зло наблюдали за сталкерами сощуренные глаза. Преградив путь трём выжившим, убийцы замкнули цепь.       Первым их заметил Лёлик. Вскочив с коленей, он на путающихся ногах направился к бандитам, поднимая вверх трясущиеся руки.       — Пощадите! Прошу вас!       Из-за спин бандитов навстречу отмычке вышел единственный человек, чьи эмоции оставались сокрытыми от посторонних взглядов. Правый глаз на беспристрастном лице оглядел Лёлика, внезапно остановившегося посреди пути к мнимому спасению. Тот со страхом вглядывался в почерневшую левую глазницу человека, абсолютно пустую. Вышедший на контакт с отмычкой носил военную униформу с сорванными погонами и плащ-накидку поверх неё, что выдавало в лидере боевой ячейки дезертира. Тяжёлый «Браунинг» в зажатой ладони отсвечивал царапинами на восходящем солнце. Кривое лицо, грязные патлы седых волос, измазанные кровью руки. Дезертир с презрительной усмешкой оглянул сталкеров и по-военному грубо гаркнул:       — Ор-ружие на землю!       Гена и Петро стояли в оцепенении, не решаясь ни поднять автоматы, ни бросить их к ногам победителя.       — Окажись вы здесь на полчаса раньше, и вас бы сожгли. Сдайтесь добровольно.       Внезапно сталкеры будто по команде вскинули оружие, но тут же слегли на землю под несколькими выстрелами. Не было крови и ран, лишь страшные ушибы: бандит применил резиновые пули.       — Связать и доставить к Химику, пусть допросит, — приказал лидер, и шесть человек в грязных обносках кинулись исполнять приказ. — В конце концов, фаланга Грифа заплатила за смерть Кира.       Вложив «Браунинг» в кобуру, дезертир повернулся к дороге, по которой прибыли сталкеры, и побрёл прочь от злополучного хутора, преданного уже затухающему огню.