Забывая о НЕНАВИСТИ, вспоминая о ЛЮБВИ.

Глава 15. Подслушанный разговор. Все равно, что мы делаем. И идем куда — неважно. Если забыть мы не сможем о том, Что было между нами когда-то. неизвестный автор В разуме, в душе, в сердце – тьма. Но это вовсе не значит, что там ничего нет – просто, ни я, никто другой ничего не смогут там рассмотреть. Я тычусь, как слепой котёнок, зову тех, кого здесь нет. Я что-то помню, но слишком смутно. Вспышку и ненавистные слова и жуткое горькое чувство дежавю. А ещё злость и решимость. Не позволю так поступить со мной. Гнев поднимается из самых глубин. Ярким светом, огнём, адским пламенем – гнев, и злость, и решимость, они разбирают тьму, сжигают завесу. Чувствую лимонный запах, мягкую обивку кресла, на котором я лежу, покалывание в левой щеке. Чуть приоткрываю глаза и понимаю, что всё ещё нахожусь в директорском кабинете. Память никуда не делась. Я всё ещё помню бал, Дамблдора, наши с Гермионой подозрения, флакон, палочку, направленную в лоб, заклинание. А ещё… я больше не ощущаю пустоты внутри. Как я мог не замечать её раньше, жить с ней? Только теперь, когда дыра заполнилась, я осознал, насколько она была огромной – просто бездна. И всё-таки… почему я не потерял память? Может быть, зелье вступило в реакцию и не дало мне забыть, или это было ещё одно проявление беспалочковой магии … Но зачем директору было делать это? Мы ведь предоставили ему доказательства вины Снейпа … Снейп… - пульс учащается... Ладони потеют – ничего не могу понять … Ладно, позже… Дамблдор… Зачем он… Может, он и так знал о предательстве? Может, у него был приготовлен какой-то план, а наше знание о зельеваре могло помешать… но это всё равно чертовски нечестно. В этот момент я услышал голоса. - Не думал, что так получится, - блёклый голос Снейпа. - Я верил в твое благоразумие, мой мальчик. И что в итоге, - Дамблдор. Чуть повернув голову, чтобы удобнее было наблюдать за происходящим через щёлочку чуть приоткрытых глаз, я приготовился слушать. - Я сделал, как вы требовали. - Не до конца. Зачем ты сохранил эти воспоминания? - Я … я не знаю… когда война закончилась бы, может быть… - Северус, – Дамблдор положил руки на сгорбленные плечи зельевара, сидящего на резном стуле, – ты же прекрасно знаешь, что мальчику так будет лучше в любом случае - что сейчас, что после войны. Я не виню тебя, я сам должен был понимать, как тебе должно было быть тяжело сделать то, что ты сделал. Я должен был сам наложить на него тогда заклинание. Ведь сейчас мне всё равно пришлось заново стирать то, что ты так ненадёжно спрятал. - Не знаю, как флакон мог попасть к Гарри, – хрипло выдохнул Снейп. Я вздрогнул. Гарри? Он назвал меня ГАРРИ? - Не важно. Сейчас, больше нет никакой возможности вернуться к прошлому – ты должен понимать это. Снейп чуть видно кивнул, закрыл лицо ладонями, рвано вдохнул... О, Мерлин! Он что, плачет? Эй-эй! Почему зелье отрешения не действует!? Почему внутри всё сжимается от тоски? От чего так хочется схватить зельевара за плечи, прижать к себе, убаюкать сжавшегося в комок мужчину, слабого и сильного одновременно? И откуда взялось это презрение к длиннобородому волшебнику, напевающему свои лживые песни? - Так будет лучше. Ты же хочешь счастья для Гарри. Каково ему будет помнить о тебе, если ты умрёшь? – шептал волшебник. Но я услышал, как он споткнулся на слове "если", так, будто хотел произнести “когда”. - Очень скоро ты отдашь свой долг, но до этого времени должен жить – ради общего дела. Тебе больно, что не осталось даже надежды – я понимаю – но когда к тебе в голову будут закрадываться сомнения – подумай о Гарри, что было бы лучше для него. - Я понимаю… я всегда понимал – тихо отвечает зельевар. Я вижу, как его начинает трясти, - Время, – хрипит он. - Ты выпил зелья? – быстро спрашивает директор уже совсем другим тоном. - Нет. Обездвижьте меня, – выдавливает Снейп через сдавленные судорогой лёгкие. Оседает на пол, хватаясь за горло, впиваясь ногтями в ворот сюртука. - Петрификус Тоталус. Зельевар валится на бок, замирает. Я держался на месте из последних сил, из глаз текли слёзы. Сердце ломало рёбра, билось в грудине раненой птицей. Ничего не важно, ничего не нужно, только к нему. Сейчас. Скорее. Помочь. Быть рядом, схватить в охапку, прижать к себе и бежать отсюда. Но нет. Лежу, застыл, словно труп. Нельзя допустить, чтобы Дамблдор заметил, понял, что я всё слышал, что я всё помню. Замечаю осколки на полу. Эта маленькая баночка хранила внутри мою любовь, прятала её от меня самого. Это единственное объяснение происходящему. Директор сказал – там были ещё и воспоминания, но пока ничего вспомнить не могу. И вообще не могу ни о чём думать, кроме мужчины, лежащего на полу сломанной куклой. Пытаюсь открыть глаза, но у меня ничего не выходит. Сил нет. Вспоминаю, как в прошлый раз использовал безпалочковую магию – удивительно, что я вообще хоть сколько-нибудь продержался в сознании. Сразу после этой мысли наступает тьма.