Протоэффект

- Наконец-то можно покинуть этот шарик со льдом. - облегченно вздохнул Джокер, делая глоток горячего кофе, приготовленного Ритой специально для него. – Я уже думал, что мы здесь навечно. Сама же девушка продолжала протирать и без того чистую кастрюлю, но монотонный труд позволял ей успокоиться и к тому же, она просто не могла сидеть без дела. Так уж вышло, что она всегда была трудоголиком, из-за чего ей было трудно найти общий язык с другими людьми, но к счастью тут все было иначе. Впервые за долгий период времени она чувствовала, что она на своем месте, где ее ценили по достоинству, да и вообще работать на Нормандии ей было куда интереснее, чем в какой-нибудь забегаловке вроде Сверхновой. - А тех сладких булочек, что были на ужине, больше не осталось? – отвлек ее от размышлений голос Джокера, которому видимо, надоело хлебать пустой кофе. - Извини, но их было всего по две на каждого. Я напекла бы больше, если бы… - Подожди, ты сама их испекла? – прервал ее пилот. - Ну да, а что тут такого? – смутилась девушка, под пристальным взглядом Джокера. - Хм, она любит убирать, готовить, да и вообще ничего… - бормотал пилот. – Извини за вопрос, но у тебя есть кто-нибудь? - В каком смысле? – удивилась девушка, пытаясь понять, правильно ли она его поняла. - В самом прямом. – ухмыльнулся пилот, разворачиваясь к ней всем корпусом. Неуверенно поглядев по сторонам, и увидев, что в столовой были только они да Лиара, сидящая в дальнем углу, уставившись в одну точку последние пару часов. Отнеся ей еще одну горячую кружку чая, и получив от той вымученную улыбку, девушка уселась напротив пилота. Она уже поняла, куда он клонит, вот только к ее удивлению ей это даже льстило. Порой она и сама замечала, как задерживает на нем взгляд дольше, чем следовало бы, да и когда он был рядом, ей становилось как-то спокойнее и все плохие мысли отходили на второй план. Видимо сказывался его вечный оптимизм, которым он не приминал делиться с другими, и в частности с ней. Да и в последнее время в столовой он начал появляться гораздо чаще, чем раньше, и как она думала, дело было не только в кофе. - Нет, у меня никого нет. – как можно небрежнее произнесла Рита, и тут же упрекнула себя за это, увидев, как изогнулась бровь у бородатого парня, сидящего напротив нее. - Ясно. – ухмылка Джокера стало еще шире, и Рита уже пожалела, что ответила на его вопрос. - Слушай, ты не знаешь, что с Лиарой? – быстро перевела тему Рита, найдя спасательный круг в азари, сидящей неподалеку от них. Улыбка моментально сползла с лица пилота, и, покосившись на азари, сжимающую в руке кружку с чаем, к которому она даже не притронулась, покачал головой. Он и сам сильно беспокоился за девушку, и насколько он помнил, та ни произнесла ни слова с того самого момента, как вся команда вернулась обратно на корабль. Просто пробежала мимо кабины, даже не обратив на него внимания. Тогда он подумал, что Лиара просто хочет поскорее избавиться от брони, так как до этого она жаловалась ему, что та крайне не удобна, и ей нужно что-то именно под комплекцию азари, но как оказалось дело было в чем-то другом. Да и остальные были мрачнее тучи, особенно капитан, который бросил ему лишь пару слов о том, чтобы завтра утром он поднимал корабль в воздух, после чего закрылся в своей комнате, которую так до сих пор и не покидал, что Рите даже пришлось нести поднос с едой в каюту. Видимо что-то там пошло не так, раз почти половина отряда теперь лежит в лазарете. Он видел, как мимо него понесли Ульриха, и выглядел тот весьма скверно, и Чаквас со своими помощницами уже приготовили операционный стол, как только Шепард связался с ними. Да и Тали, похоже, тоже сильно досталось, и пилот помнил, как он подумал о самом худшем, когда увидел, как Мерсер нес ее неподвижное тело. Единственный, из всего отряда с кем ему удалось переговорить была Мышь, да и та лишь вкратце описала происходящее на Вершине 15. Хотя отряд был разделен на несколько частей, так что он знал лишь малую часть того, что там случилось. - Нет, но она не одна такая. – ответил Джокер, прекратив изучать взглядом синекожую фигуру, которая видимо даже не замечала, что сидит здесь не одна. – Шепард тоже как неживой, Эшли вообще вся какая-то отрешенная, и, по словам Катрин, уже четыре раза принимала душ. У Кайдена снова мигрени, Ульрих ранен, Тали вообще при смерти, ну а наш друг-террорист умудрился поставить новый рекорд по мрачности. - Ты не первый кто это говорит. Дженна пыталась поговорить с ним, когда тот не пришел на ужин, но тот просил оставить его одного, буквально выставив ее за двери комнаты. Она сказала, что никогда еще не видела его таким грустным, и она думает, что это из-за кварианки. - Из-за Тали? – удивился пилот. – А она здесь причем? Насколько я знаю, эти двое постоянно собачатся, так что с чего это ему расстраиваться? К тому же я не думаю, что ему есть хоть какое-то дело до любого из нас. - Ну не знаю, Дженна ему доверяет, он ведь все-таки спас ей жизнь, да и потом был довольно мягок с ней, и не отверг ее, когда ей было плохо, и я думаю, сыграл не последнюю роль в том, чтобы она смогла оправиться от травмы. Грустно опустив голову, девушка повернулась к дверям кладовой, в которой находилась их с Дженной комната. Сейчас та спала, и именно поэтому Дженна решила задержаться в столовой, так как та всегда испуганно просыпалась, когда она появлялась в комнате. Но это была мелочь по сравнению с тем, какой она была, когда Рита впервые увидела ее в госпитале Святого Патрика. И она ничего не могла поделать с собой, снова ощущая приступ вины за то, что допустила это. Если бы она тогда проявила характер, поддержала ее и вместе с Дженной уволилась бы из Сверхновой, то ничего этого бы не произошло. А теперь сестра уже никогда не станет прежней, и какой бы стервозной оторвой та не была, она была бы рада увидеть старую Дженну, а не ту, что вздрагивает от любого подозрительного шороха, и не вскакивает посреди ночи с глазами полными ужаса. - Может и так. – согласился Джокер. – Но, то, как он себя ведет по отношению к остальным.… Нет, я понимаю, что он не совсем человек, и все такое, но изображать из себя живого робота, в общем, я не понимаю его. Так что не думаю, что он стал бы переживать из-за Тали, в отличие от меня. Сказать по правде я привязался к ней, и теперь, когда она на волоске от смерти, даже не знаю.… Всегда тяжело, когда погибает кто-то с кем ты знаком, но… черт, не могу подобрать слов, просто это впервые, когда может умереть кто-то из близких мне людей. Я знаю, Чаквас делает все, что может, чтобы вывести ее из комы, но я слышал, как она говорила с Катрин, и по их словам понял, что шансов почти нет. - Все так плохо? - Тали сильная девочка, но она всего лишь кварианка. К тому же, если бы ее вовремя не доставили в мед капсулу, то она скончалась бы уже на Вершине 15. – мрачно добавил Джокер, и, увидев, как погрустнела Рита, решил поскорее закончить этот разговор. - В любом случае, рад был с тобой поболтать, но мне через пять часов поднимать корабль в воздух, так что мне пора баиньки. Подмигнув ей на прощание, Джокер поковылял к лифту, и, дождавшись, когда он покинет палубу, девушка и сама решила отправиться на боковую. Мельком взглянув на проходящего мимо нее пилота, азари снова уткнулась взглядом на изрядно обгрызенные ногти, которые она иногда покусывала, когда сильно переживала. Она слышала как Джокер и Рита разговаривали про нее, но ей было все равно, и сейчас единственное что ее беспокоило, было то, что она попросту боялась идти спасть. Одна только мысль сомкнуть глаза и погрузиться в царство Морфея, как иногда люди называли сон, приводила ее в ужас. Даже сейчас, сидя в столовой освещенной мягким светом, она не ощущала себя в безопасности от того, что она видела. Как она могла забыть о тех событиях, что произошли с ней в детстве? Как она могла забыть тот кошмар, что произошел с ней на тринадцатом дне рождении? То, что она столько лет считала обычным кошмаром, действительно происходило с ней, и теперь все больше и больше воспоминаний о тех событиях начали всплывать в ее памяти. Она помнила, как несколько лет она вскакивала с криком посреди ночи, и единственное что она могла вспомнить были лишь пара ярких огней. Бенезия говорила ей, что это всего лишь сон, но кошмары продолжались, и когда она уже окончательно отчаялась, и откровенно боялась засыпать, та соединила их разумы, и видения больше не появлялись. Как говорила сама Бенезия, эти сны были как-то связаны с ее детскими страхами, и потом провела долгую и заумную лекцию по психологии, из которой Лиара поняла, что все ее видения были ненастоящими, и ей стоило забыть о ночных кошмарах. Но теперь она точно знала, откуда у нее были эти видения, и она неволей снова как бы перенеслась в события детства, после которых ее жизнь уже никогда не была прежней. Она действительно проваливалась в древние катакомбы, где как она думала, провела около четырех дней, но тогда она была совершенно одна, и рядом с ней не было Мерсера, который бы ей помог. Она помнила, как в полной темноте бродила по древним подземельям, помнила запах плесени и затхлости, что там стоял, и как она отчаянно звала на помощь, сорвав при этом голос, но никто так и не пришел. В какой-то момент ей уже начало казаться, что она сходит с ума, и она сначала даже не обращала внимания на навязчивый шепот, идущий словно из стен. А потом она словно потеряла над собой контроль, и ее тело как будто само шло вперед, ловко маневрируя по темным коридорам, как будто знало путь вперед. А потом она увидела ее. Она помнила, как медленно шла к сияющей сфере, стоящей на постаменте посреди огромного зала, стены которого были исписаны древними рунами, высвечиваемыми сиянием сферы. И что самое удивительное, она как будто понимала, что там написано, хотя подобные письмена она увидела впервые в жизни. Она столько лет не вспоминала о том дне, но теперь воспоминания были настолько яркими, что она могла с легкостью вспомнить, то, что было написано на стенах. Все тексты сводились лишь к великому восхождению, упоминающемуся практически в каждой строчке, повторяющемуся, словно святая мантра. И когда она произнесла одну из строчек вслух, сфера ярко вспыхнула, и внутри нее начало что-то появляться. А когда она уже стояла напротив нее, то увидела пару ярких глаз, смотрящих на нее. А потом по стенам побежала какая-то рябь, и когда она увидела, как в ее сторону со всех сторон ползут тени в виде огромных когтистых лап, она закричала. И именно в этот момент обрела контроль над телом, успев убрать руку, уже тянувшуюся к поверхности шара, с глубины которого на нее смотрело нечто такое, что ее разум даже отказывался соединять те расплывчатые образы в единое целое. Она чувствовалось, как разозлилось существо в сфере, когда она убрала руку и, видя, что лапы почти сомкнулись вокруг нее, она побежала. Она помнила, как бросилась в первый попавшийся коридор, и бежала по нему сломя голову, а за ней попятам неслось что-то ужасное, и когда рык уже почти настиг ее, она ударилась лбом о стену. А когда очнулась, первое, что она увидела, было заплаканное лицо Бенезии, и это был единственный раз, когда она видела, как ее мать плакала. И теперь, когда воспоминания стали настолько яркими, словно она видела их лишь вчера, Лиара как будто наяву увидела побледневшее лицо Бенезии, когда она сбивчиво рассказывала, что случилось с ней в подземелье. Но когда она закончила свой рассказ, та сказала ей, что ничего этого не происходило, и с момента ее исчезновения прошло всего несколько часов, хотя она была готова поклясться, что бродила там гораздо дольше. И что еще страннее, она не помнила, как она выбралась, и когда она спросила, где ее нашли, то оказалось, что она провалилась в какой-то колодец, где ее и нашли. А все ее видения списали на травму, которую она получила, ударившись обо что-то. Дотронувшись до лба, на месте которого у нее была шишка, Лиара выпустила нервный смешок, вспомнив, как она истерично доказывала, что все это ей не привиделось, и как переглядывались стоящие рядом с ней, словно думали, что она чокнулась. А потом ей что-то вкололи, и очнулась она уже дома в постели, а рядом с ней лежало то самое платье, которое она так хотела. А примерно через неделю она узнала о закрытии развалин, и о том, что согласно указу Верховного Совета Тессии, туда больше никто не допускался за исключением исследовательских групп, напрямую подконтрольных Бенезии. Когда она спросила у матери, связано ли это с тем, что произошло внизу, та довольно строго сказала ей не лезть в ее дела, и вообще больше не вспоминать, и уж тем более не упоминать о том инциденте. И только теперь, она начала понимать, почему Бенезия отправила ее в тот институт, да и сама так сильно увлеклась археологией. Она явно знала, что было в том подземелье, и очень хотела это заполучить, иначе с чего бы у нее появился такой интерес ко всему, что было связано с протеанами, и тем древним городом в частности. Неужели она уже тогда была втянута в историю с так называемыми жнецами? Как давно она работала на них, и почему она была так слепа, не заметив в матери таких перемен? Но теперь это уже не имело никакого значения, Бенезия была мертва, и хуже всего было то, что она не чувствовала по этому поводу практически ничего. Тогда, как только она узнала о смерти матери, она ощущала себя полностью раздавленной, а теперь не могла выдавить даже слезинки, словно между ней и ее чувствами к матери встал какой-то щит. Вся ее боль просто отошла на дальний план, и ей было стыдно за себя. Пусть они никогда не ладили, а потом и вообще практически не виделись, они были семьей, а теперь у нее никого не осталось. Оставаться на Нормандии тоже не было никакого смысла, но покинуть ее она уже не могла. Прошлая жизнь теперь казалась такой далекой и малозначимой, словно она бессмысленно прожила сотню лет, и все старые подруги, походы по клубам, дорогим магазинам и автосалонам были словно каким-то сном, и она наконец-то проснулась. Прежняя Лиара была мертва с того самого момента, как на ее глазах скончалась Мэлори, и даже при всем желании, хотя его у нее не было да и вряд ли появится, она бы не смогла снова стать ею. И за последние месяцы произошло еще много такого, что кардинально поменяло взгляды на жизнь, да и ее саму в частности. И нынешняя Лиара ей нравилась куда больше чем прежняя, и это уже не говоря о том, что у нее действительно появились друзья. Не прилипала и нахлебники, помогающие ей транжирить деньги Бенезии, а настоящие товарищи, готовые защищать ее ценой собственных жизней. Да и сама она была готова умереть за них. И словно заразившись их доблестью, она и сама чуть не погибла на астероиде, пытаясь защитить ту женщину, за которой гнались батарианцы. Она ни секунды не колебалась, загородив собой девушку, и только потом, когда очнулась в корабельном лазарете, ей сказали, что произошло. Ее первое ранение, и наверняка не последнее, но Лиару это не пугало, и даже перспектива возможной смерти уже не казалась ей такой уж и страшной. Она до конца будет со своими друзьями, и что бы ни произошло, она не отступит. И решительно встав из-за стала, азари решила прекратить терзаться страхами, и, вылив уже остывший чай в емкость для отходов, отправилась на боковую Что бы ей не приснилось, это будет всего лишь сон, и каким бы страшным он не был, утром она проснется, и быть может, все уже не будет казаться таким безнадежным. - … ты ведь знаешь, как я волнуюсь, когда ты так долго не отвечаешь на звонки. Ты в порядке, ты не ранен? Что с твоим голосом, тебе больно говорить, да? – тараторила Зафирия, чей голос громко раздавался с уни-инструмента Кайдена, грозясь перебудить весь лазарет. - Я в порядке, просто снова начались мигрени. – шикнул Кайден, выключая звук. Он уже видел, как зашевелилась лежащая на противоположной койке Мышь, и, решив не мешать спасть другим, тихонько оделся, и, стараясь не шуметь, выбрался из лазарета. Но только он вышел, как чуть не столкнулся с Лиарой, идущей в сторону каюты экипажа корабля. Вид у нее был такой, словно она валилась с ног от усталости, но шла спать почему-то только сейчас, и натянуто улыбнувшись, продолжила путь, вскоре скрывшись за поворотом коридора. Сам же Кайден уселся в столовой, и, возобновив связь с девушкой, вальяжно развалился на стуле. - Кайден, почему ты так долго не отвечаешь?! – снова появился голос Зафирии, и, судя по истеричным ноткам, она была близка к тому, чтобы начать с ним новую ссору. - Извини, просто у нас на корабле уже ночь, и я ненадолго отключил звук, чтобы не перебудить остальных. Теперь все нормально, и мы можем поговорить. - Ой, прости. Постоянно забываю, что ты служишь на корабле. Ну, как у тебя дела? Ты так долго не звонил, и ты же знаешь, как я беспокоюсь, когда от тебя нет вестей. Извини, если мой звонок тебя разбудил. - Все нормально. – улыбнулся лейтенант. Что-что, а голос любимой всегда помогал ему, и мигрени постепенно начали сходить на нет. – Я люблю, когда ты звонишь. Сказать по правде, я чертовски рад слышать твой голос. - Надеюсь, ты любишь не только мой голос. – хихикнула азари – С нетерпением жду нашей встречи, и на этот раз я надеюсь ты не напьешься, и мне не придется тащить тебя на себе. Кстати, я слышала Нормандия скоро прилетает на Цитадель, ты не знаешь, в этот раз вы пробудете на ней, дольше двух дней? Моя мама очень хочет лично с тобой познакомиться, она как раз взяла отпуск, так что в этот раз тебе не отвертеться, прикрывшись спасением галактики. Стоило ей произнести эти слова, как блаженная улыбка моментально сползла с лица лейтенанта, ибо он знал, что обычно следует после знакомства с родителями. Конечно, Зафирия не была для него просто подругой, с которой можно было бы заняться мимолетным сексом, и у него были к ней весьма глубокие чувства, но он просто боялся перейти на новый уровень. Он боялся новых обязательств и ответственности, которая падет на его плечи, если они свяжутся узами брака. Он не думал, что сможет быть хорошим мужем, не уж тем более отцом, а желание завести детей Зафирия даже не скрывала. И если такое произойдет, он будет вынужден покинуть Альянс, так как по опыту немногочисленных друзей он знал, что военная служба и брак, несовместимые вещи. И он не хотел, чтобы его жена и дети не спали ночами, волнуясь за него, и со слезами сидели над его кроватью, после очередного ранения. Поэтому перед ним стоял очень сложный выбор, и он не знал, какое решение принять. Военное дело было единственным, что у него хорошо получалось, и на гражданке он себя не представлял. Здесь, на корабле он был нужен, от него была какая-то польза. А что он будет делать там, на Цитадели? Пойдет в СБЦ? Конечно, Шепард напишет ему рекомендацию, да и посол Удина в случае чего тоже поможет, но это будет уже не то. Он никогда не хотел быть полицейским, или охранником, а это были единственные подходящие варианты, куда он мог бы устроиться на Цитадели. - Кайден, ты чего опять замолчал? – вырвал его из размышлений голос Зафирии удивленной его молчанием. - Извини, просто пытался придумать отговорку, но так и не смог. – отшутился Кайден, отогнав на время плохие мысли. – Кстати, а откуда, ты знаешь, что мы будем на Цитадели? - Ты забыл, где работает моя мама? Она слышала, как советник Тевос говорила о том, что нужно чтобы Нормандия как можно скорее оказалась на Цитадели и… - замолчала Зафирия, и лейтенанту не понравилось, как до этого помрачнел ее голос. - В чем дело? Что-то не так? - Кайден, пожалуйста, скажи, что это не правда. – жалостливо попросила азари. Лейтенант сразу понял, что она имела в виду, тем более что у них был уже разговор на эту тему, хоть тогда он и не стал ей ничего рассказывать, в результате чего они и поссорились. Разумеется, та хотела узнать о Мерсере, и он меньше всего на свете хотел врать ей, но капитан четко дал понять, чтобы об их союзнике никто даже не заикался. - Слушай, про нас много чего говорят, так ты не верь этой Джилани. Она уже давно имеет зуб на капитана, и все ее истории как всегда наглая ложь. - Тогда почему ты так неуверенно об этом говоришь? Кайден, я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь, и каждый раз, перед тем как соврать ты делаешь небольшую паузу, так что… - Зафи, я не могу об этом говорить. Когда все закончится, я тебе расскажу все, что ты захочешь, но а пока, пожалуйста, давай просто не будем к этому возвращаться, хорошо? - Ладно. - спустя несколько секунд выдохнула азари. – Но только пообещай, что и ты не будешь делать глупостей. Я знаю, капитан хороший человек, и он всегда хочет как лучше, но тварь, с которой вы связались, ей нельзя доверять. Это существо, оно… оно зло в чистом виде, и ты не представляешь, каково мне, когда ты там один, вместе с этим чудовищем. - Не волнуйся, со мной все будет хорошо. Верь мне. - Ты даже не представляешь, как я этого хочу. Пожалуйста, береги себя. - Обещаю. - Люблю тебя. – прошептала азари, отключая сигнал. Грустно посмотрев на погасшую лампочку на инструметроне, сигнализирующую о конце сеанса связи, лейтенант устало положил голову на холодный стол. Ему совершенно не нравилось врать Зафирии, и то, как она за него беспокоилась, в который раз наводило его на мысли, что для нее же было бы лучше, если бы они вообще не встречались. Она была достойна лучшего, но почему-то выбрала его. Небольшая улыбка на секунду мелькнула у него на лице, когда он вспомнил, как именно они познакомились. Все как в дешевой мелодраме, он спас ее от гопников, напавших на нее в переулке, и вот она уже висит на его шее, уставившись ему в лицо сияющими глазами. И проводив ее до дома, он не ожидал, что она даст ему номер своего уни-инструмента, не говоря уже о том, что потом ответит на его звонок, и согласится, снова встретиться. Быть может, не позвони он ей тогда все могло бы пойти по-другому, и она бы встретила кого-нибудь, и жила бы своей жизнью, не питая бессмысленных надежд на то, что их может ждать счастливая семейная жизнь. Он не хотел обрекать на нее такую судьбу, жить вместе со страдающим мигренями неудачником, который смог добиться лишь звания лейтенанта, и на котором вечно будет висеть клеймо убийцы. Прошло уже столько лет с тех пор, как он убил Вирнуса, и сколько бы он не убеждал самого себя, что тот этого заслуживал, приступы вины так никуда и не делись. Он не должен был убивать его. Избить, да. Но не убивать. Тогда все списали на состояние аффекта, и по-тихому замяли дело, вот только он был в сознании, и помнил, как воткнул нож в горло турианца, умоляющего пощадить его. И теперь, спустя столько времени эта история снова всплыла в одном из репортажей сучки из Вестерландских новостей, и старая рана раскрылась с удвоенной силой. От плохих мыслей у него снова разыгралась мигрень, и он знал, чем ее заглушить. Виски всегда помогало, поможет и сейчас. Встав из-за стола, лейтенант направился прямиком к корабельному бару, где должна была стоять начатая бутылка, что они несколько дней назад ополовинили с Эшли. Дойдя до нужной комнаты, он несколько удивился, увидев, что там уже кто-то был, а именно сержант Уильямс, причем изрядно пьяная. - О…ик… Кайден, решил составить мне компанию? – расплывшись в пьяной улыбке, развернулась к нему Эшли, выронив бутылку с алкоголем на пол. К счастью та была почти пустая, и достаточно прочная, чтобы не разбиться от удара, и, поймав попытавшуюся ее поднять Эшли, Кайден усадил ее обратно на стул. Отправив бутылку в урну, где как он заметил, была еще одна, та самая, которую хотел допить он сам, лейтенант уселся рядом с девушкой, пьяно покачивающейся в такт мелодии, что чуть слышно играла из ее уни-инструмента. - Мой папа пел мне эту песенку на ночь. – пояснила девушка, увидев как лейтенант посмотрел на нее – Если он этого не делал, я категорически отказывалась засыпать. Могла целую ночь проваляться в кровати с открытыми глазами, и считать мух на потолке. Как бы я хотела снова услышать его голос… хотя бы еще один раз, один чертов раз! - Эшли. что случилось? – аккуратно положив руку ей на плечо, спросил Кайден. Никогда он еще не видел ее такой подавленной, хотя учитывая, через что ей недавно пришлось пройти, ее можно было понять. - Случилось то, что у меня больше нет сил, чтобы притворяться, что все в порядке. – сбросив руку с плеча, усмехнулась Эшли. – Я… я всего лишь человек. Я пыталась держаться, не подводить капитана, делать вид, что ничего страшного не происходит, но… у меня больше нет сил. - Эшли… - Кайден, во только не надо мне говорить, что ты меня понимаешь! Я ценю нашу дружбу, вот только не делай вид, что ты хорошо меня знаешь. Ты даже не представляешь, что за путь мне пришлось пройти, прежде чем оказаться здесь. Ты ведь знаешь, чей я потомок, да? Знаешь о том, что я всю свою жизнь пыталась доказать всему миру, и в первую очередь самой себе, что я хоть чего-то стою? Достойна того, чтобы ко мне относились с уважением! Но я не получала этого. Презрение, ненависть, вот этого я отхватила с лихвой, но я все равно не отступала… до сегодняшнего дня. – отвернувшись от лейтенанта, Эшли утерла слезы. Со дня смерти отца она поклялась, что никто не увидит ее слез, и как оказалось, не могла сдержать даже этого обещания. Поняв бесполезность попыток сдержаться, она попыталась было уйти, но вместо этого оказавшись в объятиях Кайдена, уткнулась лицом ему в шею. Рыдания сотрясали ее тело, и она уже не пыталась их прекратить, выпуская на волю то, что держала в себе столько лет. Увиденное ею, когда она была под контролем у королевы рахни все еще стояло у нее перед глазами, и все то безумие, что она наблюдала, лишило ее последних остатков сил. Она долго держалась, но в конечном итоге страх накрыл ее с головой, и в бесконечных образах, что проносились перед ней, она видела свою семью. Маму, сестер… отца. Все они были мертвы, и огромная тень, что нависла над их телами, словно надсмехалась над ней, и даже сейчас она могла ощущать волну безумия, что ее тогда накрыла. Она была уверена, что видела будущее, но разве она могла его остановить? Она была всего лишь солдатом, обычным человеком, встрявшим в чужую войну. Как она могла помочь в битве с столь могущественным врагом как пожинатели, на чьем счету тысячи цивилизаций? Стрельбой из винтовки? То, что произошло на Новерии, было лишь жалкой тенью того, что ждало их впереди, и она как никогда понимала, что все они идут на смерть. Все те, кого она любила умрут, и вся ее борьба, все то, чего она так стремилось получить теперь казалось ей таким далеким и незначимым, и осознание того, что вся ее жизнь была прожита впустую делало ей лишь хуже. Может было бы лучше вернуться к семье и дожить последние дни вместе с ними, пока еще есть время, и армада войска тьмы еще не затмило небо каждой планеты? Никогда она еще не ощущала себя такой слабой и беспомощной, и лишь осознание того, что она сейчас не одна удержали ее от новых слез. - Прости, я не знаю, что на меня нашло. Скорее всего это алкоголь. – немного смутившись, Эшли отошла на пару шагов, виновато смотря себе под ноги. - Да нет, все нормально. То, через что ты прошла….любой бы на твоем месте бы так себя вел. Не знаю, как ты вообще смогла выдержать такое. Черт, да я бы вообще спятил, войди в мой разум огромное насекомое, содержащее в себе память целой цивилизации. - Да, но… я сорвалась не по этой причине. Кайден, пожалуйста, ответь честно на мой вопрос. Мы можем победить? Есть хоть какой-нибудь крошечный шанс, пережить безумие, что скоро начнется? - Я не знаю. – честно ответил Кайден. – Хотел бы сказать, что да, но… я не знаю, что вы там видели, ты, Лиара. Шепард, но судя по тому, каково вам сейчас приходится, ничего хорошего. И я могу лишь догадываться, но как бы там, ни было, сдаваться нельзя. - Даже если заранее знаешь, что уже ничего не можешь изменить? - Даже тогда. – кивнул Аленко. – Сейчас я тебе кое-что расскажу, то, что гложет меня всю жизнь, и то, о чем я каждый раз думаю, когда ложусь спасть, и когда просыпаюсь. Много лет назад я совершил очень ужасный поступок, о котором я жалею с того самого момента, как понял, что сотворил. Ты ведь знаешь о причине, по которой закрыли программу БАиР? - Да. - А ты знаешь причину, по которой я это сделал? – горько усмехнулся Кайден. – Будет сильным приуменьшением сказать, что это было ужасное место. Многие ломались, некоторые из них были моими друзьями, и когда видишь смерть дорогих тебе людей. Что-то в тебе ломается, и ты уже никогда не становишься прежним. - Кайден, не надо. – попросила Эшли, видя как тяжело тому вспоминать события тех дней, но тот лишь покачал головой, желая рассказать все, что копилось в нем с того самого момента, как в его комнату вбежала одна девушка с заплаканными глазами. - Когда те, кто всем управлял, поняли, что их знаний не достаточно для того, чтобы сделать из нас настоящих биотиков они привлекли помощь со стороны, некоего Вирнуса, ветерана войны Первого Контакта. Это был первый турианец, которого я увидел, но запомнил я его на всю жизнь. С той самой минуты, когда он впервые открыл рот, я понял, что это за тварь, и когда случаи со смертельным исходом участились, стало понятно, что я был единственным, кто может это остановить. Но я все еще был мальчишкой, и немного что мог бы изменить, лишь принимая весь удар на себя, специально настраивая турианца против себя, чтобы огородить от него остальных. И кто знает, как долго бы это продолжалось, если бы однажды ночью, я не услышал, как в мою комнату постучали. Замолчав, Кайден глубоко вздохнул, пытаясь подобрать правильные слова к тому, что он сейчас должен будет рассказать. Эту часть истории он еще не рассказывал никому, и даже Шепарду он раскрыл не всю правду, но сейчас он не хотел лгать, особенно Эшли. Она заслуживала правду, да и сам он больше не мог держать в себе все это. - В основном, на Гагарине были лишь мальчики, но было и несколько девушек, среди которых была Райна. Думаю… думаю, я любил ее, возможно она это знала, быть может тоже любила меня, и возможно поэтому пришла именно ко мне. Она стояла на пороге моей комнаты абсолютно обнаженная, и я видел кровь внизу ее живота, и множество синяков и ссадин на ее теле. И когда я узнал, кто с ней это сделал, ничего изменить уже было нельзя. Все знали, что я был самым сильным в нашей группе, и я это тоже знал, и собирался применить опыт на практике. Вирнус уже спал, когда я ворвался в его комнату, и ничего не успел сделать, как вместе с кроватью врезался в стену. Через секунду я уже стоял рядом с ним, держа в руке нож, который перед визитом к нему утащил с кухни. Он умолял меня не убивать его, но я был слишком зол, и не сразу понял, что меня просто использовали. Когда я вернулся к себе, она все еще была там, и она…она призналась, что это был не он. Она знала, что я был единственным, у кого бы хватило духу, и поэтому она воспользовалась моими чувствами к ней. Она попросила одного из ребят… Я не знаю кого именно, и возможно это и к лучшему. Она попросила…. Сделать это с ней, чтобы я поверил, что это был именно Вирнус. Она знала, что я сделаю ради нее все что угодно, и воспользовалась этим. А потом она ушла, а я так и остался стоять, все еще сжимая в руке окровавленный нож. И когда в мою комнату ворвалась охрана, и потом меня почти две недели допрашивали головорезы из Конатикса я ее не сдал. Всех разослали кого куда, кого по домам, кого в приюты, меня же направили в специальный корпус Альянса, спрятали от общественности, а историю с убийством замяли. Через несколько лет все об этом уже забыли, но не я. Я помнил, как убил невиновного. Нет, на его совести были многие, но убил я его не за это. И что самое ужасное, я до сих пор помню ту радость, которую испытывал, когда нож с хлюпаньем вошел в его горло. Я всю жизнь живу с этим, и ты даже не представляешь, как хочу все забыть, но знаю, что это невозможно. Вина за содеянное будет меня преследовать до самой смерти, но опускать руки я не намерен. Я смог пройти через весь этот ужас, даже обрел цель жизни. Я не знаю, что нас ждет впереди, но я готов пройти этот путь до конца. Я не знаю, что произойдет, выживу ли я, но отступать не буду… и не позволю тебе этого сделать. - Кайден, я… прости за то, что я сказала тебе до этого, что ты не понимаешь меня. Наверное, я тебе сейчас кажусь тебе такой жалкой, навалилась на тебя со своими проблемами, которые по сравнению с твоими простой пустяк. - Это не пустяк, Эш. Поверь, я знаю каково, когда весь мир против тебя, и единственное, что можно сделать, это быть рядом с теми, кому ты действительно дорог. Возможно, будь у меня тогда хоть кто-нибудь, с кем я бы мог поговорить, посоветоваться, ничего бы и не произошло, ну а так.… Не сторонись своих друзей Эш. - Не буду, и спасибо, что поговорил со мной. Наверное, мне это сейчас было нужнее всего. - Обращайся в любой момент, ну а пока, как думаешь, в тебя еще влезет пара стаканчиков? – хитро улыбнулся Кайден, доставая еще одну бутылку. - Не знаю, но думаю, сейчас мы с тобой это проверим. Гаррус не знал точно, сколько он так просидел, но когда в отсек зашел кроган, и он поднялся на ноги, спина была полностью затекшей. С трудом разогнувшись, он настороженно повернулся к крогану, держащему две бутыли, в одной из которых что-то бурлило. - Вот, я принес тебе выпить. – поставив бутылку с турианским виски на ящик, пробасил Рекс - А не поздновато ли для пьянки? – все еще удивленный визитом крогана, попытался изогнуться бровь Гаррус. - Не волнуйся, мы не одни, кто решил напиться этой ночью. – хмыкнул кроган. – Когда я зашел в бар, то там уже сидели двое наших друзей. Аленко и Уильямс, причем бабенка, похоже, уже сильно нализалась, и сидела с таким лицом, словно, только что рыдала. - Ну, учитывая, через что она прошла, это простительно. Меня больше интересует, почему ты не остался с ними, а пришел сюда? - Не хотел им мешать, да и к тому же, мне не очень нравиться, когда мой собрат по оружию сидит один в темной комнате с таким видом, словно обвиняет себя во всех смертных грехах. Или ты думаешь, что я не заметил, как ты тогда метался на месте, разрываясь между тем, чтобы остаться с кварианкой или бросаться помогать остальным? Удивленно моргнув, Гаррус словно в первый раз увидел крогана, так как то, что тот сказал как-то не вписывалось в его представление об этих горбатых ящерах. Его и раньше удивляла проницательность и ум конкретно этого крогана, но тот, похоже, был еще умнее, чем ему казалось. Он действительно сгорал от стыда за то, что в то время как его друзья рисковали своими жизнями, пытались спасти комплекс от затопления или сражались с исчадьями Хеллера он сидел, сложа руки. Какой тогда от него прок, если каждый раз от него практически нет никакой помощи? - Слушай, я понимаю, каково тебе, черт, я и сам с трудом нашел в себе силы, чтобы не выломать двери и не броситься на выручку к Тумсу, но знаешь, что остановило и тебя и меня? - И что же? - Чувство долга. – рыкнул кроган, сделав глоток из бутыли. – Мы с тобой оба профессионалы, и мы выполняли приказ, к тому же, нас просили защищать кварианку. - На которую никто и не собирался нападать, а вот Тумсу и его ребятам пришлось тяжело на крыше, и быть может, будь я там, никого бы и не ранило. - Думаешь, правильнее было бы оставить ее? Снова? - Если ты думаешь, что мне было легко оставить ее тем тварям, то ты глубоко заблуждаешься! - разозлился Гаррус, вскакивая с ящика с консервами на котором он сидел. - Расслабься, я просто хотел сказать, что ты все равно бы не ушел. Да, мы отсиделись, пока все остальные выполнили всю работу, но в наших руках была жизнь кварианки, и мы ее не бросили. И кто знает, что бы было, если бы мы ушли. Может рахни побоялись к ней сунуться из-за нас? - Ну да, испугались твоего дробовика. – хмыкнул Гаррус, присаживаясь обратно. - Еще бы. Эта малышка убила больше, чем ты сможешь за всю жизнь. – любовно погладив приклад дробовика промурлыкал кроган. - Кстати, почему оружие все еще при тебе? – удивился Гаррус, только сейчас поняв, что кроган был при оружии, хотя уставом корабля оно должно было быть в оружейном шкафу. - Ну, я это… - пробормотал кроган. – Я тут подумал, что одна из этих сикарах могла забраться на корабль, вот и решил совершить обход, так и наткнулся на тебя. Ты даже не заметил, как я вошел, вот я и решил, что тебе не помешает выпить, а то я подумал, что ты до чего доказнишь себя, что решишь вышибить себе мозги. - Чего??? - Я могу тебе назвать как минимум шесть случаев, когда мои знакомые, покинув поле боя, на следующий день сводили счеты с жизнью со стыда. Один даже скормил себя молотильщику. Тот еще был идиот. - Нет, я конечно виню себя, но до такого я бы не додумался. – усмехнулся турианец, откупоривая бутылку. - Это потому что ты не кроган. Для нас самым большим позором считается покинуть поле боя до его окончания на своих двоих, в таком случае этот кроган становится изгнанником, а это я тебе скажу самая низшая ступень нашей иерархии. – сделав еще один глоток, хохотнул кроган. – Многие стали изгнанниками побоявшись сразиться со мной, а те кто не побоялся, давно уже в могиле. - А я думал, ты отличаешься от остальных, ты кажешься таким спокойным, пока не сражаешься, конечно. – отхлебнув виски, добавил Гаррус. - Так я уже говорил, что почти все адекватные кроганы остались на Тучанке, а всякие отребья, вроде Кровавой Стаи лишь изображают из себя настоящих кроганов. Честь, смелость, отвага, уважение к поверженному - вот качества истинного крогана. Настоящий воин никогда не будет пытать слабого, или сражаться против женщин и детей, а уроды из Стаи этим не брезгуют. - А разве твой друг, которого мы встретили в Ханьшане не оттуда? - Инаморда? – удивился кроган. – А, он всегда был каким-то странным, но без лишней надобности и он никого не тронет. - Хотел бы я, чтобы все кроганы такими были. За время моей службы в СБЦ, большая часть раскрываемых преступлений совершалась именно вами. - Почему-то я не удивлен, что именно раскрываемых. У этих идиотов даже не хватает мозгов, чтобы аккуратно замести следы. Не то, что у саларианцев. - Звучит так, будто ты ими восхищаешься. – усмехнулся Гаррус, поняв как абсурдно звучат его слова. - Не поверишь, но я не держу на них зла. Те, кто наслал на нас генофаг, давно мертвы, и винить их потомков верх тупости. Именно поэтому все попытки вылечить генофаг терпят крах. Если бы мы смогли забыть прежние обиды и настроиться на сотрудничество, то и лекарство не заставило бы себя ждать. - Извини, но это наивно. Даже если бы кроганы стали чуточку спокойнее, и не стреляли бы в первого попавшегося на глаза саларианца, страх перед вами давно укрепился в их умах. Даже в их школьных учебниках вас представляют как варваров, так сказать с детства настраивая будущие поколения против вас. - Да я знаю, и причины на это у них согласись есть. Вот если бы их делегация согласилась прилететь на Тучанку и увидеть, что все не так плохо, то быть может, они бы и изменили к нам свое отношение, ну а так, чего уж говорить? - Знаешь, а из тебя бы получился хороший политик. Быть может, стань ты послом от кроганов, отношение к вам бы и изменилось. – делая еще одни глоток, хмыкнул Гаррус. Алкоголь уже начал действовать, и плохие мысли постепенно начали отходить на второй план, к тому же ему стало гораздо легче, когда кроган составил ему компанию. Кто бы мог подумать, что однажды он подружиться с одним из них? Узнай его отец об этом, то даже тот крошечный шанс на перемирие канет в бездну. - Это невозможно. Мне запрещено возвращаться на Тучанку. – помрачнел кроган, в один глоток допивая остатки ринкола. - Подожди, тебя выслали с родной планеты? Ты же говорил, что с планеты изгоняют только отъявленных преступников, и… - Ну, ты все правильно понял. Только извини, но я не хочу об этом говорить, по крайней мере, не сейчас. - Как скажешь. – пожал плечами Гаррус. – Я и так не собирался лезть с расспросами, поняв, что тебе не очень нравиться эта тема. - Да не в этом дело, просто я еще ни с кем не говорил об этом, да и сам я еще не до конца разобрался, что же именно тогда произошло. Но со временем я узнаю, и тогда тот, кто все это подстроил, очень сильно пожалеет о том, что родился на свет. – смяв емкость из-под ринкола, и отшвырнув ее в угол прорычал кроган, и Гаррус, немного отодвинулся назад, видя что тот был сильно разозлен. - Ты в порядке? - Извини. – смягчился кроган. – Иногда на меня находит, когда я выпью, так что я обычно ограничиваю себя в алкоголе, но после такой битвы было грех не выпить. Рахни. вот уж не думал, что когда-нибудь буду сражаться с ними. И честно говоря, должен признать, они действительно достойные противники. И надеюсь, что больше никогда их не увижу. - Думаешь, королева сдержит свое обещание? - Не знаю, и честно говоря, на месте Шепарда я бы просто пристрелил ее, когда узнал все, что нужно. Глупо доверять какому-то насекомому, и что меня еще больше удивило, так это то, что Мерсер был полностью солидарен с капитаном по этому вопросу. Я думал, хотя бы у него в нужный момент не дрогнет рука. - А может оно и к лучшему? Все-таки с ее смертью целая цивилизация была бы обречена на смерть. Снова. - А ты не напомнишь мне, почему именно они были уничтожены? Две трети галактики страдало от их налетов, и если бы не кроганы, то сейчас бы каждая планеты была бы покрыта паутиной. - Да, но ты ведь слышал, что говорил капитан? Рахни начали войну не по своей воле, что-то заставило их это сделать. - Ты про жнецов? Честно говоря, я до сих пор не верю в то, что какие-то живые машины хотят нас всех уничтожить. – покачал головой кроган. – Нет, я, конечно, уважаю Мерсера, он сильный воин, и все такое, но иногда мне кажется, что он полный псих. Мы еще не получили ни одного подтверждения, только какие-то намеки, и ничего больше. Ни одного факта, подтверждающего его слова о жнецах. Что если Сарен просто где-то откопал эту легенду чтобы геты пошли за ним? - Но ты ведь помнишь тот корабль на Теруме, что нас сбил? Разве такое вообще можно построить? - А ты много знаешь о гетах? Кто знает, чем они занимались последние двести лет? Может у них там целый флот таких кораблей? Вот они, действительно прямая угроза, и меня сильно беспокоит, что в последнее время про них почти ничего не слышно. Что-то мне не нравится это затишье, словно они чего-то ждут, либо что-то готовят. – мрачно добавил Рекс, посматривая на виски Гарруса, которого оставалось еще почти полбутылки. - А я ему верю. Он так уверен в своих словах, что невольно начинаешь ему верить. К тому же, ему незачем нам врать, да и вообще, он уже по нескольку раз спас нам всем жизни. - Это меня как раз и беспокоит. Зачем ему вообще все это? Беспокоится о судьбе галактики? Извини, но ему глубоко плевать на других, хм… разве что кроме кварианки? Видел, как он разозлился на то чудовище, что ее покалечило? - Ну да, а как он потом ее нес. Да, и вот еще что, может ты и не заметил, но эти двое довольно хорошо ладят, да и вообще у меня такое чувство, словно он оберегает ее. Чем-то она его зацепила, хоть и не понимаю чем. Но то, что с ней он ведет себя не так, как с остальными это факт. Взять хотя бы ее уни-инструмент, что он ей подарил на второй день нашего с ней знакомства. - Так вот откуда у нее такая классная штука? А то я всегда удивлялся, откуда она смогла достать такую дорогую вещь. Так он просто взял и подарил ей его? Просто так? - Да, а еще он купил мне новый визор, и весьма кстати, а то старый… – добавил Гаррус, вовремя замолчав, не успев добавить, кто именно сломал его предыдущий визор. - Значит, кварианка ему дорога. – пробормотал кроган. – Как думаешь, он много ей о себе рассказывает? - Не знаю, я как-то спросил у нее, о чем они разговаривают, но та сказала, что это личное. Надеюсь, с ней все будет в порядке. Ей сильно досталось, и я слышал, как доктор Чаквас говорила о ней с другими медсестрами, и особого оптимизма в ее голосе я не слышал. - Черт, жаль малышку, мне она даже начала нравиться. Она не похожа на тех кварианцев, что мне приходилось видеть. Боевитая, храбрая, не боится идти в атаку, даже не смотря на то, что любое ранение для нее может стать фатальным. Да и на язык весьма остра, чего за ее сородичами я вообще не замечал. Возможно, если бы они все были такими, то не сидели бы сейчас в такой жопе. - Это уж точно. – согласился турианец. – Из ее рассказов о Флотилии, я понял, что здесь ей живется как на курорте. Это на боевом корабле-то! А уж об их рационе я вообще молчу. Она даже переживает, что немного располнела, хотя я изменений не заметил. - Разве что на пару грамм, хотя теперь, если она сможет очнуться это будет мешок с костями. – кивнул кроган, припоминая какой тощей ему всегда казалась Тали. Пожав плечами, Гаррус снова пригубил из бутылки, и, почувствовав, как приятное гудение в голове постепенно перешло в следующую стадию, закрутив пробку, убрал бутылку. Напиваться не входило в его планы, но это помогло, и на душе было уже не так хреново, да и наконец-то начало тянуть в сон. Кроган, похоже, понял его без слов, и, протянув Гаррусу руку, помог ему подняться на ноги, и вдвоем они отправились к лифту. Когда он зашел в лазарет, то все уже давно спали, в том числе и Аленко, вернувшиеся несколько минут назад. Он видел как лейтенант, с трудом удерживаясь на ногах, плелся обратно с бара, в котором он пропадал как минимум часа полтора, если судить по степени его опьянения. Кайден прошел совсем рядом с Алексом, но тот был в тени, и поэтому тот его не заметил, и непонятно каким образом сохраняя вертикальное положение, умудрился, ни разу не упасть за время пути. Покосившись на сопящего неподалеку от него лейтенанта, завалившегося на койку прямо в форме, Алекс остановился, напротив одной кровати, огороженной от остальных специальной пленкой, не пропускающих под нее никаких микробов. Рядом с ней на вешалке висела накидка, а сам скафандр был разложен на хирургическом столе, за исключением шлема, который видимо был по ту сторону пленки. Сквозь нее практически ничего не было видно, но неподвижно лежащее тело, подключенное к системе жизнеобеспечения он все, же смог разглядеть. Подойдя еще ближе, Алекс протянул руку, положив ладонь на пленку, моментально натянувшуюся под ее весом. Чуть-чуть больше усилий, и кварианке будет подписан смертельный приговор, хотя сейчас это скорее было бы актом милосердия. Она не заслуживала такой судьбы, быть вечно подключенной к машине и внутривенной системе питания, и быть может, было бы лучше избавить ее от страданий? Выпустить когти и позволить ей уйти, тем самым освободив и ее и себя. Он уже понимал, что произойдет с ним после ее смерти и внутренне подготовил себя к тому, чтобы не допустить того, что он устроил после смерти Даны. Но, черт возьми, неужели с ним это снова должно было произойти? Почему он опять должен был потерять того кто ему дорог? И, как и в прошлый раз во всем этом был виноват только он. Все, кто хоть немного привязывались к нему, были обречены на смерть, и что бы он там ни думал, в конце концов, это должно было произойти. Но он мог бы принять ее смерть от рук гетов, черт, он бы даже был бы более спокоен, если бы ее убили рахни, но все было иначе. Именно Хеллер нанес ей эти раны, и в этом была лишь одна причина. Он знал куда бить, и Алекс думал что знал, кто ему подсказал это сделать. Была какая-то причина, по которой он был нужен жнецам, но вот что они не могли принять, так это его иллюзий по поводу своей сущности. Он понимал, что он такое, как и то, что ему нет места среди других, но он так привык к своей личине, что в какой-то момент даже начинал считать себя Алексом Мерсером. Так было тогда с Даной, и так было теперь, и жнецам это не нравилось. Они сами сказали ему об этом, и поэтому большая угроза сейчас нависла отнюдь не над ним. Тали, Шепард, да и остальные, наверное, тоже были для него своеобразным мостиком, соединяющим его сущность и иллюзии, которыми он грезил. И во что бы то ни стало, жнецы хотели этот мостик разрушить. Однажды им это уже почти удалось, и он сам не знал, каким чудом ему удалось тогда себя остановить, прекратив кровавое безумие, длившееся несколько месяцев, после смерти Даны. Теперь же они жаждали повтора, и сделают все, чтобы его сила была направлена не против них. Втянув когти практически проткнувшие тонкую преграду между жизнью и смертью для кварианки, Алекс убрал руку. Жизни многих были на его счету, но прибавлять к ним и ее он не хотел. Что бы там он про себя не думал, но некоторые черты присущие людям в нем все же была, а именно надежда. Если был хоть какой-то крошечный шанс, что она выкарабкается, он знал, что Тали им воспользуется. Он никогда ей не говорил, как он уважает ее упорство. И даже когда шансы не в ее пользу, она продолжала борьбу, и пусть он не один раз уберегал ее от ненужного самопожертвования, она не отступала. Подобная черта характера была ему хорошо знакома, и скорее всего это и была основная причина, по которой он часто сравнивал ее с Даной. Внешнее сходство было для него совершенно не важно, куда более дорого ему было ощущение ностальгии, которое он испытывал при общении с ней. Та же манера речи, те же колкости, словно каким-то образом душа его сестры переместилась в это чудо в скафандре. Естественно в подобную чушь он не верил, и из того что он смог почерпнуть из религии такое просто невозможно, и подобный вариант ни на секунду не мелькнул в его голове. Просто каким-то образом он умудрился наткнуться на кварианский аналог его сестры. Был всего один шанс из миллиарда, что они могут встретиться, и быть может, не произойди этого, ему было бы куда легче сейчас. Ничто бы не сдерживало его, и он бы без оглядки шел вперед, не обращая внимания на сопутствующие жертвы. Но впервые за многие годы ему начало казаться, что он действительно живет, а не существует, и хоть он и понимал, что это самообман, но уж лучше так, чем было до этого. А главное он видел, что и та к нему сильно привязалась, сама не понимая, что сближаясь с ним, в первую очередь делала хуже самой себе. И не только потому, что стала у Хеллера первой на прицеле, но и потому, что, ни к чему хорошему их связь ее не могла привести по определению. Даже когда он просто стоит с ней рядом есть риск проникновения через ее воздушный фильтр пор вируса, клубящихся вокруг него. В целом они безвредны, но кто знает, какое влияние они окажут на нее? Может у нее просто начнется насморк, а возможно и лихорадка, но был и более худший вариант. На секунду он представил ее такой, какой бы она была, заразись она вирусом Мерсера. Тупое, абсолютно лишенное чувств и эмоций существо, способное лишь на то, чтобы жрать и убивать. Подобная судьба была хуже смерти, и он помнил, как избавлял от подобной участи тех несчастных, что были обречены на столь жалкое существование. Лишь немногим тогда удалось избежать заражения, и лишь по счастливой случайности у его сестры был иммунитет, и даже когда ее укусила одна из тех тварей, бродящих в метро, она не только выжила, но и не заразилась. Вот только как бы они с Тали не были, похожи, он не думал, что и у кварианки есть подобная защита. Поэтому чем меньше она проводит времени рядом с ним, тем лучше для нее самой, и то решение, которое он принял пока нес ее обратно на корабль, было единственным верным. Если кварианка действительно сможет очнуться, он расскажет ей, что он такое, и когда она отвернется от него, станет лучше им обоим. Она прекратит купаться в несбыточных грезах, а он наконец-то сможет сосредоточиться на том, что было действительно важно, на жнецах. И если до этого момента они всегда опережали его на шаг, то следующий ход будет за ним, и поможет ему в этом человек, живущий на противоположной стороне палубы. Что-то ему подсказывало, что Шепард еще не спит, и поэтому сейчас было самое лучшее время для разговора, что у них должен был состояться. После всего того, что произошло с капитаном, тот наверняка хотел получить некоторые ответы, и на кое-что он, пожалуй, сможет ему ответить. Бесшумно пройдя мимо коек с ранеными, Алекс покинул лазарет, и, пройдя через столовую, остановился напротив дверей каюты капитана. Как он и думал, то все еще не спал, и, постучав, Алекс зашел внутрь. Еще в дверях он почувствовал острый запах виски, и, пройдясь взглядом по комнате, обнаружил капитана сидящего в углу каюты вооруженного бутылкой алкоголя и фотокарточкой, которую он сжимал в левой руке. Вид у него был, мягко говоря, не самый подобающий, и из одежды на нем были только трусы, выкрашенные в цвета Альянса. - А, это ты. – буркнул Шепард, снова приложившись к бутылке, уже наполовину опорожненной. - Будешь? Приняв у капитана бутыль, Алекс сделал небольшой глоток, после чего поставил бутылку на стол рядом с терминалом, на экране которого был открыт какой-то текстовый документ. - Прошу уволить меня из рядов Альянса по собственному желанию. – прочитал Алекс одну из строчек, вопросительно посмотрев на Шепарда. – Вот так значит, да? Увидел что-то страшное, и сразу головой в песок? - Иди к черту. – буркнул Шепард, снова потянувшись за бутылкой, но Мерсер отставил ее еще подальше. – Чего тебе вообще от меня надо? Кажется, мы договаривались, что после Новерии наш с тобой альянс распадается, и честно говоря, я жаждал этого. - Ну, этому я не удивлен, и ценю твою честность, пусть и сказанную по пьяни, вот только с расставанием придется подождать. – изобразил улыбку Алекс. – Мне нужна помощь, и только ты сможешь мне ее оказать. Удивленно вскинув голову, Шепард уставился на маску, находящуюся почти напротив его лица, и как бы ни хотелось думать, что над ним стоит человек, капитан понимал, что это не так. И омерзение захлестнуло его с головой. Та тварь, что стояла перед ним даже не понимала, через что он прошел, и что у него просто не было сил продолжать. Мерсер просто использовал его в темную, и когда он станет ему не нужен, просто отбросит его как ненужную вещь, но больше идти у него на поводу он не собирался. Ему нужна его помощь? Ну, так что же, пусть идет к черту! Хватит с него всяких тайн, и раз уж тому так нравиться играть в загадочность, то пусть дальше это делает в одиночку. - Нет. - Что? Я ведь даже не сказал, что мне надо. – удивился Мерсер, решив, что капитан просто пьян и толком не соображает. - Ты слышал, что я сказал. Через четыре дня мы будем на Цитадели, и как только мы пристыкуемся, я хочу, чтобы ты валил с моего корабля! - Ух ты! – усмехнулся Мерсер. – А ты заставь меня это сделать. Капитан попытался подняться на ноги, но тут же был усажен обратно, а содержимое бутылки началось выливаться в мусорный контейнер, расположенный на одной из стен. С силой сдавив плечо капитана, дабы тот больше не рыпался, Алекс вырвал у него из руки фотокарточку, и, повернув ее изображением к себе, недоуменно повернулся к Шепарду. На ней было изображено шестеро молодых мужчин, стоящих на фоне монумента отцов-основателей, благодаря которому Алекс определил, что снимок был сделан на Элизиуме, где как он помнил капитан смог проявить себя. - Это твои друзья? - Тебе какое дело? – выплюнул Шепард, морщась от боли, и пытаясь ослабить железную хватку Мерсера на его плече. Рука уже совсем онемела, и на том месте, где была пятерня этого чудовища, наверняка останется огромный синяк. - А такое, что этот снимок что-то значит для тебя, и если я правильно тебя понял, то это из-за него ты так убиваешься. Ты что-то увидел там, пока был во власти жнецов, и это сильно тебя гложет. И если ты не хочешь, чтобы я уничтожил эту карточку, а потом силой отволок тебя под холодный душ, ты сейчас мне все расскажешь. Быть может, тебе даже станет легче. – изогнул уголки губ Алекс, начав сминать карточку. - Не надо! – снова попытался вскочить Шепард, но Алекс лишь сдавил его плечо с удвоенной силой. - Рассказывай. - Хочешь знать, кто эти люди на фото?! – взорвался Шепард. – Ну что же, я расскажу тебе кто они. Восемь лет назад я и еще несколько моих друзей из военной академии были переведены на гарнизон Элизиума, где мы должны были проходить дальнейшую службу в качестве военной полиции. Там мы были должны пройти обучение перед тем, как нас бы откомандировали на Цитадель. Вот только вышло так, что всего через неделю произошли события, именуемые Скилианским Блицом, и из всех солдат Альянса в колонии выжил только я. - Да, я это помню из газет. Единственный солдат, выживший в великой битве. Дух его не сломлен, взгляд полон стали… - усмехнулся Алекс, процитировав фразу из статьи, благодаря которой он собственно и узнал о Шепарде. - Дух его не сломлен. – горько вздохнув повторил его слова Шепард. – Всего несколько человек знали, что же именно произошло в тот день. Я, адмирал Хаккет и еще несколько солдат и офицеров, большая часть из которых уже мертвы. Я… когда все началось, я… меня просто переклинило, я ничего не соображал, просто… бежал и бежал, а потом эти чудовища, они поймали меня. Задрожав всем телом, капитан как-то обмяк, и, разжав пальцы, Алекс позволил тому закрыть лицо руками, и, сгорбившись, словно древний старик, Шепард продолжил рассказ. - Наш отряд должен был держать подступы к городу, и поначалу у нас получалось весьма неплохо, пока в атаку шли лишь тупые ворка, но потом пришли они… и во мне словно что-то сломалось. Батарианцы, ебаные батарианцы. – покачав головой, Шепард попытался успокоиться, но единственное что он мог лишь загнать всю злобу в кулак, и, сдавив его, что есть силы, заворожено уставился на струйки крови, вытекающие из-под ногтей, врезавшихся в ладони. – Я не знаю, как у меня получилось пройти медицинскую комиссию, когда я записался в Альянс, но факт в том, что я знал, что со мной что-то не так, но на психологическом тесте это не всплыло. Думаю, здесь я должен сказать спасибо майору Кайлу. У нас с ним не было разговора на эту тему, но я думаю, это он поспособствовал тому, что мне все так легко удавалось. Ты ведь знаешь, что произошло с моей семьей? Коротко кивнув, Алекс отошел чуть назад, присев на край стола, и сложив руки на груди, внимательно смотрел на сломленного капитана. Он уже понял, о чем тот ему сейчас поведает, и теперь все вставало на свои места. И что бы там капитан о себе не думал, прожить столько лет с таким грузом вины не каждый бы смог, а учитывая как усиленно того пиарили, можно было лишь представить, каково тому приходилось. - Когда пришли батарианцы и кроганы я уже не мог нормально стрелять, перед глазами все расплывалось, и я словно перенесся обратно в тот день, когда… когда… - запинаясь прошептал Шепард, но так и не смог закончить предложение. Это было уже выше его сил, снова возвращаться в тот день, когда все то, что он любил когда-то ветром унесло. Его мать, отец, Пакки, Билли, все они умерли, а он остался жить. Он, жалкий трус, недостойный того чтобы ходить по этому свету остался жить. Эта боль вечно жила в нем, и с каждым днем лишь все больше разрасталась, и он не один раз обнаруживал себя сидящим на углу кровати и держа пистолет у своего виска. Но трус он и есть трус, и у него не хватало смелости даже на это, и даже сейчас он мог лишь жалобно скулить, не найдя в себе сил рассказать то, что он так долго от всех скрывал. - Шепард, будет нечестно, если я скажу что понимаю каково тебе, но сейчас ты выбрал не самое удачное время чтобы казнить себя. - Ты что, не понимаешь? Я передал их, сбежал как последний трус, и все мои друзья погибли в тот день. Я должен был умереть вместе с ними, а вместо этого убежал! – вскочил Шепард, сотрясая кулаком перед лицом Алекса, но тот продолжал невозмутимо смотреть перед собой, словно ничего особенного не происходило. - Думаешь, твоя позорная отставка что-то изменит? Думаешь, тебе сразу полегчает, и ты сможешь забыть все свои прегрешения? Поверь мне, это так не работает. Прошлое вечно будет тебя преследовать, и в какой-то момент ты сломаешься, а потом, после того как ты вышибешь себе мозги, ну или что ты там с собой сделаешь, пару месяцев эту тему посмакуют все те, кто пытался поливать тебя грязью при жизни, ну а потом про тебя просто забудут. Станешь просто очередным свихнувшимся воякой, который свел счеты с жизнью. Ты этой судьбы для себя хочешь? - Странно слышать это от того, кто нисколько не заботиться о том, скольких он убил. – отвернувшись от Мерсера, Шепард отошел в сторону. – Скажи, ты хоть когда-нибудь испытывал угрызения совести за то, что сделал? Или ты всегда находил оправдания тому, что совершал, ведь даже воспоминания о сестре пытались тебя оправдать. Не думаю, что ты на такое способен, так что не надо мне читать морали, это как минимум лицемерие. - Может быть, но я сказал тебе то, что хотел. Даже если тебя и отпустят в отставку, ты уже не сможешь жить нормально, и даже если не сведешь себя в могилу самобичеванием, то жнецы это сделают за тебя. Ты ведь помнишь, что сказала королева? Она дала тебе защиту, но чем ближе будут жнецы, тем она будет слабее, и все, через что ты прошел, будет напрасным. - Меня это не волнует. Мне надоело быть идолом, на которого все молятся, и знаешь, я даже рад, что люди узнали о том, что мы союзники. Мне будет гораздо легче, если меня будут ненавидеть, а не воспевать за то, как я храбро защищал колонию. - Допустим если бы ты тогда погиб бы вместе с остальными, разве миру от этого стало бы лучше? За то время, что мы работаем вместе, ты спас гораздо больше жизней, чем тогда погибло на Элизиуме. Будь ты мертв, то батарианцы бы просто столкнули астероид с Терра-Новой, Кайл погубил бы весь свой культ, и это не говоря уже о том, что и Лиара была бы мертва. - Утешаешь меня? – удивился Шепард, никак не ожидая услышать от Мерсера таких слов. - Нет, утешение тебе сейчас нужно меньше всего. Я предлагаю тебе шанс исправить ошибки, которые ты совершил в прошлом. Ты выжил тогда, так пусть это не будет напрасным. От нас с тобой зависит будущее целой галактики, и только мы и наши союзники осознаем действительную опасность, в то время как Совет больше волнует, что Зевс снова появился на экранах радара. - И что ты собираешься по этому поводу делать? - Собственно ради этого я и пришел. У меня есть одна идея насчет того как спутать планы Хеллера и его хозяев, и заодно приструнить Совет, но для этого мне понадобиться твоя помощь, и главное, что бы ни случилось когда мы будем на Цитадели, я надеюсь ты выберешь правильное решение. Мерсер ушел около часа назад, но капитан так и не смог заснуть, и теперь лежал на кровати, уставившись взглядом в потолок. В который раз он прокручивал в голове слова Мерсера о том, что возможно то, что он тогда спасся, было не напрасным, и то, что он еще может искупить то, что он тогда сделал. Но для этого он должен был полностью довериться тому, кого презирал, и терпел лишь потому, что уж лучше было держать это существо на виду, так как кто знает, что тот устроит, откажи он ему в помощи. Даже не смотря на то, через сколько они прошли, Шепард так и не мог заставить себя доверять Мерсеру. Ощущение что тот что-то скрывает от него и остальных, было слишком велико, и как бы тот не объяснял свою заинтересованность в том, чтобы остановить жнецов, капитан ему не верил. Было весьма сомнительно, что тот, на чьей совести столько невинных жертв, будет переживать о других. У монстра не может быть души, и единственное, что капитану приходило на ум по этому поводу, было то, что тот просто спасал себя. Он сам говорил, что его и жнецов связывает долгая история, и быть может, он вылез из тени только лишь ради того, чтобы уничтожить то, что угрожало ему самому? Зачем-то он был нужен жнецам, раз уж они так усердно охотились на него, а Нормандия была просто идеальным местом, где тот мог спрятаться. Еще бы, он ведь находится на корабле спектра, может летать куда хочет, и когда захочет, и как он уже говорил, что в случае чего завладеть кораблем для него не составит труда. А при желании так он и вообще может забрать его личность, учитывая его способность принимать облик тех, кого он поглотил. Ведь и присоединиться к отряду Мерсер согласился лишь после того, как узнал, что капитан сделали спектром. До этого он помогал лишь потому, что надеялся что Сарена вызовут в суд, после того как они обвинили его в нападении на Иден Прайм. Но тот не пришел, и Мерсер быстро потерял интерес к их альянсу, и, стало быть, он и остальные тому были нужны лишь как ресурс, который в случае ненадобности можно просто списать. Тумс рассказал ему, как тот бросил Ульриха, когда тому была нужна помощь, и даже не обернулся на его крики о помощи. Его заботила лишь какая-то тайная цель, а все остальное было неважно. И поэтому его слова об искуплении явно были фальшью, пусть и звучали весьма убедительно. Но Шепард был не таким дураком чтобы верить в эту псевдоискренность, но раз уж тот так хотел удержать его в Альянсе, то, стало быть, он ему был еще нужен, а значит, было время разобраться что к чему, и понять, какое место Мерсер занимает во всей этой истории со жнецами. А значит, он пока не имеет права уйти в сторону, и как бы его не мучило чувство вины, от него сейчас действительно зависело слишком много жизней. И как Мерсер и просил когда придет судный час, он сделает правильный выбор, вот только совпадут ли их мнения о правильности, покажет лишь время.