Звёздная мельница прекрасного далёко

Мне снилось, что город разрушен и я в нём одна Но рядом мелькают виденья с обрывками сна Спешат опоздавшие сдаться на милость Богов Чьё солнце остыло впервые за много веков(1) Было тоскливо и даже немного противно. С одной стороны то, что меня похитили, было даже приятно и немного льстило мне, если забыть о том, что я, по их словам, происходила из влиятельной семьи. Для них не было резона врать, тем более, что условия, в которых я содержалась, вполне говорили сами за себя. Если же я вспоминала о своём происхождении (и о том, что всю жизнь меня окружало осознанное ЛПП (1) со стороны тех, кто вроде бы был самыми близкими для меня людьми). Что ж, видимо, я чем-то этого заслужила, раз оно на меня свалилось. Нет, я знаю, что мир несправделив, но… Не может же быть оно до такой степени плохо! Не верю! Не хочу в это верить. Пусть я буду права, и… Может, хоть что-то изменится в моей жизни? Быть никем и ничем в масштабах и мордах почти всех окружающих — дико неприятно, если не сказать хуже. Когда ты, де-факто, всегда была, по сути, куклой, которую таскали по домашним «выставкам» и над которой (судя по всему) за спиной все ржали, описывая её низкий интеллект, которая была как атрибут успеха и достатка, но ничего не имеющий в своей внутренней сути, кроме пустоты. Да, именно так меня и можно называть — Пустота. Пустая, как надутая китайская дешёвая кукла, какие продаются по кошмарной цене в киосках. Меня так же можно легко сжать в руке, и я поменяю форму. А ещё я периодически теряю руки и ноги. Вот чем, оказывается, объясняется моя хроническая неуклюжесть, благодаря которой я уже много чего угробила. Даже слишком много чего. А делать так толком ничего и не научилась, так и оставшись криворукой косолапой дурёхой, которую просто используют. Да, возможно, это важно для моего отца… Хотя, стоп, что за чушь я мелю? С чего я должна быть важна для него? Да, возможно, я хотела бы этого, но… Но. Да, я хочу быть по-настоящему нужной хоть кому-то просто за то, что я такая. Если бы меня уже не обломали очень капитально с теми, кто был моей семьёй (хотя я давно подозревала, что им на меня глубоко похуй, что они много раз доказывали мне своими поступками), я бы, возможно, и поверила в это… Но мне уже доказали, что я никому не нужна. С чего бы мне в таком случае быть нужной кому-то другому? Я ведь уже доказала себе и всему миру, что я — полное ничтожество и… Просто Барби. И стелится холод до самых небес Где навечно осталась зима И в полном отчаянье в сумерках здесь Время медленно сходит с ума — Тебе надо поесть, — сказал Томас, подпирая собой косяк двери. — А есть ли смысл? — полным трагизма голосом просила я. — Ты спала около двенадцати часов, причём это был наркоз, — сказал он, подходя ко мне, тоскливо сидевшей на диване с ногами. — Ты должна восстановить силы. Твой труп нам не нужен, так что, сама понимаешь, что ты должна сделать, — почти приказным тоном заявил он мне. — А кто вам вообще сказал, что я нужна своему отцу, если уж на то пошло? — бесцветным голосом спросила я, снова заглядывая в пространство. — Если меня кидали уже несколько раз, то наверное, я этого заслуживаю. И неужели кому-то ещё нужна такая неудачница и лохушка, как я? — я поняла, что сейчас просто разревусь. — Если бы мы так не считали, ты так и была бы в Москве. Разве это не логично? — Перестань надо мной издеваться! — рявкнула я. — Я знаю, что я — дура, плохой человек, лох, Барби и уродина, но это не значит, что меня нужно постоянно тыкать в это носом! — слёзы прокатились по щекам и упали на платье. — Мне и так это уже много раз доказывали… — тут я просто разревелась. — Вовсе нет. Мы достаточно долго следили за тобой, чтобы я мог сказать, что ты несёшь полную чушь. Подумай над тем, что ты говоришь. — с этими словами он оставил меня одну, предаваться рыданиям и всем прелестям истерики. А мы вдвоём с одиночеством Да, ничего более во мне нет, кроме этой проклятой пустоты, которая вакуумной воронкой засасывает в себя всё то, что могло бы появиться во мне. И в итоге остаётся только пустая оболочка, которая даже не отличается красотой. Но мир слишком тесен Для нас это значит, Что снова война Опять война между строчек Недописанных песен Почему-то вспомнилось, как я раньше любила писать стихи. Выходила, конечно, полная хрень, причём даже без намёка на рифму (хотя, когда я их писала, мой организм подчинялся особым ритмам, которые генерировались в нём сами собой). Наверное, я могла бы написать что-то… Хотя, нет. То, что я успела написать до этого, явно было бредом сивой кобылы. Возможно, дело было в том, что это был собственный блог на сервисе Google, который находили те самые 1,5 или меньше Анонимуса в день в пространстве почти бесконечной Паутины. Да, вот такая я чудачка. А вернее, Чебурашка-ебанашка, скучная, как… Как я не знаю, что. Такие сейчас настают времена И будто бы это не я, это кто-то другой Стоит на обочине, смотрит и смотрит с тоской, Наверное, со стороны я именно и выглядела так, но как мне хотелось быть немного лучше той оценки, которую мне давала реальность. Я не хотела принимать то, что я была настолько плохим человеком. И дело не только в самооценке, которой у меня исторически нет, а в том… Хотя, я даже не знаю, в чём. В конце концов, могу я хоть хорошо играть на флейте, если уж всё остальное настолько плохо получается? Или во мне нет даже этого, а душевный вакуум действительно настолько… Вакуум. Настолько пустой, как высохший в пустыне труп, который уже готов осыпаться пылью плоти и грудой костей. Как в городе снов за стеной вырастает стена И будто бы в нём даже смерть безнадёжно больна И снова мне снилось, что здесь подо льдом Не осталось ни капли тепла Что бродит усталость и дышит с трудом Даже тени сгорели дотла

***

Товарищи, моя жизнь и всё, что в ней происходит — пиздец. Знаю, я играю роль капитана Очевидности, но это так, а мне от этого менее грустно не становится. Я много раз пыталась доказать всем и вся, что я лучше, чем может показаться, но получалось… Херово получалось, потому что в итоге надо мной все просто смеялись, а для меня участь клоуна противна. Я была клоуном для коллектива не раз и не два, и мне это ни разу не доставило удовольствия. Один раз я сумела сбежать и вроде бы забыть об этом и успокоиться, но вот во второй раз… Собственно, это была заслуга моего происхождения, о котором я совершенно точно узнала (собственно, а зачем им врать мне?) только сегодня. Вдумайтесь. Мне 16 лет, а о том, кто я такая, я узнаю только сегодня, и это значит… Да ничего хорошего это не значит. Жизнь — боль, и с этим ничего нельзя поделать (кроме тазика-эвтаназика и живительной дозы свинца внутричерепно при помощи огнестрельного оружия типа пистолет). А мы вдвоём с одиночеством Но мир слишком тесен Для нас это значит Что снова война Опять война между строчек Недописанных песен Такие сейчас настают времена То, что я на самом деле не хотела ничего делать — это факт. И, вроде бы, я ушла от своих почти смертельных проблем, но облегчения мне это не принесло. А раз нет облегчения, то это плохо. И опять в будущем у меня одно — безысходность.