***
Савада не мог нормально уснуть почти всю ночь: вечно ворочался, то так ему не лежалось, то этак, то слишком жарко, то холодно. То глупые сны, доводящие разум парня до абсурдного состояния, из-за которых он резко открывал глаза и переводил дух. А всему виной был глупый взрослый, который всю ночь сгребал его к себе, чуть ли не забираясь на юного парня сверху. И вроде бы, все именно так, как нужно, так как должно быть, но нет, сердцу было не спокойно. Хотелось бежать сломя голову от Реборна, спрятаться и больше никогда на глаза ему не показываться. Или же наоборот отдаться без остатка, целиком и полностью, принадлежать ему. Так трудно понять свои истинные желания. Почему нельзя разделиться на кусочки, и дать каждому частичку себя? Противоречия на каждом шагу, и это очень бесило Саваду. Теперь проблем стало больше: их уже четыре, и нужно сделать правильный выбор, ведь права голоса Тсунаеши никто не лишал. Самое главное — не ошибиться. Все-таки высвободившись из такого непонятного царства Морфея, Тсунаеши медленно выбрался из цепких рук, и на носочках юркнул из комнаты, пока Реборн видел сны. Преодолев небольшое расстояние, он оказался в комнате Джотто, который мирно спал с Джи. Взобравшись на кровать, шатен заполз под одеяло между двух мужчин, которые даже не могли подозревать о таком поступке. Савада всегда забирался к дяде, когда был немного поменьше, рядом с ним он чувствовал себя в безопасности и знал, что никакие ночные монстры ему не страшны под крылом Джотто. "Куда угодно, лишь бы сейчас не быть с Реборном" — думал подросток. За окном светало, и солнечный свет вовсю пробивался сквозь плотные шторы, падая на лица спящих людей. Джи немного поморщился и открыл глаза, посмотрел на Тсуну и Джотто, улыбнулся, а потом, зажмурился, помахал головой, снова открыл глаза, не понимая, что же тут делает подросток. Немного привстав, он толкнул любимого, который не заставил себя ждать, просыпаясь. Блондин сначала немного удивился такому положению вещей, но почти сразу расплылся в теплой улыбке и потрепал племянника по волосам, от чего тот открыл глаза. — Доброе утро, Ёши, — шатена поцеловали в висок. — Доброе, но я уже не маленький, чтоб меня целовать, — зевая, проскулил парень. — А разве взрослые забираются в чужие постели среди ночи? — вклинился в беседу Джи. — Еще как! Ты ведь так делаешь, — шатен был неумолим. — Я?! Когда?! — возмущался красноволосый. — Всегда, — Джотто слегка хихикнул. — Да ну вас, – в голосе слышалось немного обиды. — Тсунаеши, что привело тебя к нам в комнату? — поинтересовался дядя. — Джотто, я совсем запутался, совсем-совсем. Я не знаю, что мне делать. А ты можешь понять меня, как никто другой. А еще ты скоро уезжаешь, а я останусь здесь, и у меня совсем съедет крыша. — Хорошо. Джи, можешь пока пойти сделать нам чай? — блондин поцеловал своего возлюбленного в уголок губ. — Не буду вам мешать, — мужчина встал с кровати, натянул шорты и вышел из комнаты. Начинать разговор было безумно неловко, ведь речь пойдет не о девушке, и даже не об одном парне. Но, даже если бы это и была обладательница очаровательного пола или тот один единственный парень, какая вообще разница, когда речь заходит об отношениях, когда нужно спросить больше, чем хотелось бы? И когда же успел вырасти наш малыш? Усевшись удобно на кровати, Савада через силу, смущение и оставшуюся дремоту начал разговор. — Джотто, у меня большая проблема, но первое, что мне нужно знать, кто такой Реборн? Вроде бы с детства называю его дядей, но чей тогда он брат? Раньше, я об этом даже не задумывался. — Так сразу и в лоб. Он очень близкий друг нашей семьи. В случае если со мной что-то случится, то он станет твоим опекуном. — Вот оно как. А сколько ему лет? — Этого даже я тебе не скажу, — Джотто отвел взгляд в сторону, — но точно могу сказать, что не старше тридцати, наверное. Это — тайна, покрытая мраком. — Так я и думал. А теперь самое важное: Реборн, Энма, Занзас и, сейчас появился еще и Хибари. С последним мне все ясно, как только разберусь, дам ему понять, что все это было ошибкой. — Ошибкой? Ёши ведет нечестную игру? — Джотто выгнул бровь. — А что еще мне оставалось делать? Они меня живьем съедят и не подавятся! — А теперь, конкретней к цели. — Они все пытаются меня заполучить, и каждый думает, что именно с ним мне будет лучше всего. Возьмем, к примеру, Занзаса: у него ведь просто проснулось его чувство собственности, ведь так? — Савада быстро тараторит и вовсю жестикулирует руками. — Ему в очередной раз просто стало скучно, вот и все. Они, наверное, снова поругались со Скуало, и вот тот, с горя решил, а почему бы мне не подоставать маленького Тсунаеши, ведь он, как всегда будет мне рад. Да, меня уже тошнит от того, что мной пользуются. Не могу я так. Но и отогнать его совсем не могу, потому что он... черт, я не могу об этом говорить. — Ты хочешь сказать, что не можешь полностью от него отказаться, потому что у тебя с ним были интимные отношения? — Джотто говорит это так, как будто они обсуждают, чем будут завтракать. — Да, — шатен становится краснее вареного рака. — Тсунаёши, пойми, все мы через это проходим, считай это неплохим уроком. А то, что он так поступает, говорит только об одном: Занзас мудак и нечего с ним водиться. Так что, ручаюсь, что сам его пришибу, если увижу рядом с тобой. — Мудак... теперь мне еще более ясно, что с ним водиться не стоит, — Савада цедит слова сквозь зубы. — Давай дальше. — Козато Энма. — А мне он нравится. Он такой рыжий-рыжий, прям лисёнок, — блондин расплывается в мечтательной улыбке. — Так бы и съел? — Тсуна вскидывает бровь, делая неодобрительное выражение лица. — А то! — Так, ты то хоть педофилом не прикидывайся. — Пошутил я, пошутил! — Я сделал ему неоднократно больно. Мне кажется, он меня никогда не простит, он видел, как я целую Хибари, а у Хибари Мукуро, который точно меня на лоскутки порвет, — подросток начинает истерично вскрикивать на некоторых словах и сжимать одеяло. — Успокойся. — Я Хибари поцеловал не специально... нет, специально, но, черт возьми, Энма так странно себя повел после того, как меня забрали от Занзаса. Он мог быть помягче, ведь я почти по уши в него влюбился. У него такие искренние мысли, он такой чистый, но когда дело доходит до ревности, он вылитый Занзас! И вот, мне попался под руку Хибари, который с первого моего дня в школе начал кругами вокруг меня виться. И если бы не Хибари, если бы не Мукуро, то я бы сейчас не оказался в такой ситуации. Я был бы уже счастлив с Энмой, все было бы хорошо. НО! Есть одно большое «НО»: Реборн. Как только мы остаемся с ним наедине, опять же после того случая с Занзасом. О, я вот что понял: во всем виноват Занзас! Опять перескочил. Реборн стал проявлять ко мне внимание, не как дяди к племяннику, а как к возлюбленному, что ли. То обнимет, то поцелует. То спать ко мне в комнату придет. — Савада нехило разогнался в разговоре, что выпаливал абсолютно все, не обращая никакого внимания на вылезающие из орбит глаза Джотто. — Я боюсь, что мне действительно нужен именно Реборн. Я с ним чувствую себя в безопасности, мое сердце больно ойкает, когда он рядом... мне хочется беспричинно его обнимать, возможно, я бы даже позволил ему сделать с собой, что угодно. Но я боюсь всего этого, боюсь, что он играет со мной, и на самом деле думает рядом со мной неправду. Я так запутался, что меня тошнить от мыслей начинает. За дверью стоял Реборн и внимательно слушал монолог Тсунаеши, делая для себя выводы. Как ни крути, а этот маленький наглец, каким-то неведомым образом поселился в мыслях и сердце мужчины, и покидать их не собирался, уж точно не сейчас, уж точно не в этой жизни. И каково было разочарование мужчины, когда он проснулся один, в холодной постели. Он хотел пойти на кухню, сделать себе кофе, нормально проснуться, а потом поймать Саваду и выпороть его за такое поведение. Но проходя мимо комнаты Джотто, он услышал, как подросток говорит так громко, что ноги сами собой одеревенели, и не получилось сдвинуться с места. Услышав шорох за дверью и приближающиеся шаги, Реборн поспешил спуститься на кухню и быстро заняться готовкой завтрака для себя. — Доброе утро, Реборн, — в дверном проеме появился Джотто. — Доброе. А Тсуна где? — Он сказал, что поест потом. Джи уже успел приготовить завтрак и накрыть на стол. Мужчины расселись по стульям и принялись за утреннюю трапезу. — Реборн, чего ты хочешь от Ёши? — тихо начал блондин. — В смысле, чего я хочу? — Зачем ты играешь на его чувствах? Вот от кого-кого, а от тебя не ожидал. — Я не понимаю о чем ты, — мужчина пожимает плечами. — Да все ты понимаешь! Не прикидывайся идиотом! — вспылил Джотто, на что Реборн притворился спящим. — Когда ты был мелким, это еще прокатывало, а вот сейчас это совсем несерьезно, — Савада-старший приподнялся со стула и, наклонившись вперед, зарядил брюнету щелбан. — Джотто, мать твоя женщина, какого черта ты творишь? — злобно рыкнул Реборн. — Теперь и ты творишь, Бог знает что. — Успокойся, все будет хорошо. Их разговор прервал Тсунаеши, появившийся на кухне. Быстро схватив бутерброд, он вылетел пулей из дома, даже не поприветствовав Реборна. — Вот видишь, что ты делаешь, — вздохнул Джотто.***
Уже через полчаса Савада был у дверей квартиры Гокудеры. Подождав его, они вместе отправились за Ямамото, который так же не заставил себя ждать. А потом, взяв суши и напитки, дружной компанией отправились в гости к шатену. Ведь они так и не отметили его недавно прошедшее день Рождения. Это срочно нужно было исправить. Проскользнув мимо любопытных взрослых, они закрылись в комнате. Ямамото расположил на столике яства, и они уселись за него, весело обговаривая какие-то свои мальчишеские темы. Гокудера вспоминал Саваду, когда тот только приехал в Палермо, рассказал Такеши о том, как они познакомились. Обговорили все те случаи, когда они с Тсуной попадали в разные истории. Например, о том, как кто-то где-то спрятался и уснул, а его потом весь день искали взрослые, или о том, как пошли в парк аттракционов, в комнату страха, а Савада не выдерживал пяти минут и в слезах убегал на улицу. — Ты просто не представляешь, каким Десятый был боязливым, — смеялся Хаято. — А вот и не смешно вовсе. До сих пор боюсь, — шатен ежится и вздрагивает от воспоминаний. — Не думал, что ты действительно такой трусишка, — Такеши улыбается во все тридцать два зуба. Гокудера перескакивает с темы на тему, обычно он не такой разговорчивый и приятный. Ямамото его меняет, ох, как меняет. Итальянец выглядит счастливым, чего не скажешь, к примеру, о Саваде. Хаято все время улыбается и шутит и даже больше не злится на бейсболиста. Его все устраивает. Тсунаеши даже начинает ревновать их, ведь они так хорошо смотрятся друг с другом, так хорошо ладят, да что там, они друг друга понимают с полуслова. А Савада что? Савада мечется из угла в угол и не может определиться. Сколько раз за сегодня он избегал Реборна? Сколько за сегодня у него пропущенных звонков от Энмы, Занзаса и Хибари? Их перевалило за сотню от каждого. Телефон стоит на беззвучном режиме, иначе просто не возможно не отвлекаться от столь уютных разговоров с друзьями. Тсуна бесконечно благодарен Гокудере и Ямамото, что они у него есть. Пусть сейчас невозможно рассказать все, что твориться на душе, но благодаря им он понимает, что жизнь не состоит только из черных полос. Жизнь абсолютно бесцветна, и только ты сам в состоянии раскрасить ее во всевозможные цвета. Нужно только найти правильный подход и все получится. Из любой ситуации есть выход, даже, если тебя съедят — их два. Савада с великим интересом наблюдает за ребятами и искренне радуется за них. Так проходит день. Детское время законченно, и пора расходиться, а самому ложиться спать — новый день призовет снова идти в эту ненавистную школу. А сейчас пришлось постараться, устраивая баррикаду у дверей, чтоб никто не смог войти, особенно тот самый, что сбивает его с толку.***
Пустые попытки перехватить Тсуну выводили Реборна из себя и он медленно, но верно закипал. А что больше всего взбесило – закрытая дверь. Так и не попав в комнату подростка, мужчина поступил по взрослому и оставил его на сегодня в покое, хоть и спать одному очень не хотелось. С Савадой было уютно и тепло. Хоть брюнет и не мог читать чужие мысли, но подросток порой был, как открытая книга, и сейчас Реборн знал, что он очень переживает из-за всего и пытается понять все сам. Мужчина боится, что Тсуна вернется в то состояние отрешённости, в котором он был, когда погибли его родители. Он не может этого допустить, он станет опорой этому упрямому юнцу. Избавится от всех и привяжет к себе или к батарее, не важно, лишь бы он был рядом, не выходил за зону досягаемости. Теперь не спалось Реборну, в то время, как Савада видел десятый сон. Утро не заставило себя ждать, и обитатели дома вышли из своих комнат, и вот тут-то мужчина поймал Тсуну и прижал спиной к стене. «Я сейчас не скажу ни слова вслух, я не хочу, чтобы кто-то кроме тебя меня слышал. Тсуна, я знаю, что тебе сейчас очень тяжело. Знаю, как ты пытаешься разобраться во всем сам. И я не буду тебе мешать, не буду лезть со своей помощью, пока ты сам того не попросишь. Я хочу только одного: чтобы ты не замыкался в себе, не загоняй себя за стены, не нужно отворачиваться ото всех. И да, я не буду таким настойчивым, как все те недоумки, которые не могут достучаться до твоего сердца, которые причиняют тебе боль. Но и я не исключение. Я тоже допускаю ошибки, касающиеся тебя. Но, если ты мне доверишься, я обещаю сделать тебя самым счастливым человеком в мире. Просто выбери меня». Договорив, Реборн смотрел уже в слезящиеся глаза Тсунаеши, который в свою очередь съезжал по стенке на пол. Сейчас он соберется с силами и сделает правильный выбор. Сейчас он вытрет слезы, вытянет руки вперед, пересилит себя и уйдет в школу, оставив мужчину так и стоять на месте. Савада ошеломлен напором брюнета. Выбрать его, да что он себе там возомнил? Не будет давить? Сделает самым счастливым в мире? Сердце вот-вот разорвется. Реборн так умело пользуется скальпелем слов, вскрывает грудную клетку, убирает преграды, и запускает руки внутрь, смело забирая чужое сердце себе. Но шатен не хочет сдаваться так быстро. Нужно осторожно и правильно решить все свои проблемы и становиться счастливым. Новый день готовит новые повороты судьбы.