БЕГЛЕЦ

Шмель Я ехал лесными дорогами в ночной темноте больше получаса, одной фары вполне хватало для освещения. Ветер охлаждал разгоряченное тело, кровь на коже неприятно засохла. В голове пусто, вспоминается последний взгляд Мара. Тоскливый, всепонимающий и полный надежды. Останавливаюсь около заброшенного бункера, раньше здесь очень давно находилась подпольная лаборатория военных. Сейчас это просто катакомбы с крепкими дверями, бетонными камерами и длинными коридорами, в полном запустении. Открываю люк в бункер, взваливаю бесчувственное тело себе на плечо, второй рукой хватаю рюкзак со всем необходимым и бросаю его вниз. Слышится громкий лязг. Я бы и ведьму скинул следом, но она должна быть живой. Пока. Спустившись вниз со своей ношей, подбираю рюкзак и топаю по коридору, ботинки постоянно хлюпают по лужам. На стенах растет лишайник, с потолка капает вода, шаги гулко отдаются от стен. Под ногами раздается противный писк, сверкают красные глазки всеядных грызунов. Забравшись довольно глубоко, ногой открываю массивную железную дверь, бросаю блондинку на грязный мокрый пол. Приступаю к задуманной цели. Пара дырок в потолке давали достаточно ночного света для работы. Через полчаса все было готово. Увесистая пощечина привела женщину в чувство. Мутные зеленые глаза открылись, грязные лохмы занавесили лицо, она дернулась, зазвенев цепями. Ошейник с шипами впился в незащищенное горло, разрывая плоть, первые струйки крови потекли по ключицам. — Какого… черта!!! – взбрыкнула блондинка, дернувшись и зашипев от боли. Приковал я её основательно: ноги к полу, цепь от ошейника крепилась к стене. Руки я оставил свободными. Её глаза смотрели на меня с ненавистью… Взаимно. — Что ты задумал? Отпусти меня немедленно! – орала она. – Меня будут искать! — Да кому ты нужна… — тихо бросил я, доставая из-за пояса кинжал. Оружие было из того же материала, что и цепи. Любовно погладил лезвие подушечками пальцев. Патрисия нервно облизала губы и усмехнулась. — Что, хочешь убить меня?! Ну, давай, чертов ублюдок! У тебя кишка тонка! Не боюсь я тебя!!! — А зря… твоя участь решена. Раскайся, попроси прощения, и, быть может, я смягчусь, – я говорил совершенно серьезно, но она только ухмылялась, скаля клыки. — Смягчишься, говоришь?! Я не нуждаюсь ни в чьем снисхождении! И каяться ни в чем не намерена!!! Я рада, что сделала из Лемара первоклассную шлюху. Ты ведь тоже польстился на его сладкую задницу, Шмель? Ну и как? Классно трахать его, зная, что до тебя он пропустил через свое тело сотни клиентов?! Я ударил её сильно по лицу, разбивая губы. Сплюнув кровь, она дико расхохоталась. А я все смотрел и смотрел на эту женщину - как можно быть такой красивой и при этом такой сукой? В этот момент даже ненависть к ней умерла во мне. Стало совершенно безразлично, как она умрет, лишь бы сдохла. Я присел на корточки возле неё так, что дотянуться до меня она не могла - цепи не позволяли. Задумчиво провел кинжалом по своей ладони и сжал кулак, красная кровь закапала на щербатый бетон. Она непонимающе смотрела на меня. — Что ты делаешь? — Приманиваю кое-кого. — Не понимаю. — И не надо. Знаешь, это очень старый бункер, здесь сыро, темно и много укромных местечек. То, что надо для крысиного народа. Их тут целые полчища, живучие и всеядные твари, умные зверьки, кстати. И неприхотливые. С потолка мерно капала вода, я смотрел на свою кровь, расползающуюся по полу, а потом встретился глазами с женщиной и увидел в них животный ужас. — Ты не посмеешь оставить меня на съедение этим тварям!!! Нет! Не верю! — Отчего же? Ты это заслужила. Она потянулась ко мне, поползла на коленях, её грязные лохмотья еще больше намокли от воды на полу. — Нет, нет, нет, прошу! Пожалуйста! НЕ НАДО!!! Я пойду в полицию… во всем признаюсь… подпишу все, что угодно… только не оставляй меня! ПОЩАДИ! — А Мара ты щадила?! – зарычал я, хватая её за горло над ошейником. В её глазах плескался страх, задыхаясь, она схватилась за мою руку. Эта гадина скажет все, что угодно, лишь бы выпутаться. Усилием воли душу гнев, отпускаю кошку, отступая на шаг. Вытаскиваю из кармана платок и бинтую руку. Регенерация на этой ране плохо работает. Мой слух улавливает топот мелких коготков: из дыры в стене показываются две крупные крысы, блестя глазками. Кровь учуяли. Она тоже их видит и воет: — Шме-е-е-ель… пожалуйста…. Я сделаю все-е-е-е, что ска-а-а-а-а-аже-е-е-ешь… Но я уже принял решение. Беру кинжал в руку и кладу на пол в пределах досягаемости Патрисии. — Это – моё милосердие. Металл, убивающий оборотней. Тебе было в удовольствие мучить беспомощных. Надеюсь, себя ты сможешь прирезать. Отступаю назад, смотря ей в глаза, и только у дверей поворачиваюсь спиной. — Сволочь!!! Будь ты проклят!!! – вопит она, слышу звон цепей, и природное чувство опасности срабатывает на автомате, заставляя отшатнуться. Плечо обжигает огнем - оставленный мной кинжал рикошетит от стены и падает у дверей камеры. Кровь бежит из пореза. Не оборачиваюсь. — Ты сама выбрала, — переступаю через тонкое лезвие, выхожу, закрывая дверь на засов. Вслед мне несутся брань и проклятия. Меня прокляли разными способами, но я все иду по коридору, стараясь не прислушиваться к визгам. Под ногами множество меховых тварей спешат к неожиданной добыче. Сотни глаз мерцают в темноте. Я наступаю на некоторых, слыша протестующий писк. Самые наглые пытаются забраться по штанам, сбрасываю шерстяные комки и уже бегу к лестнице, поднимаюсь наверх. Слышу позади себя ужасный нечеловеческий вой обреченного животного. Оказавшись снаружи, закрываю крышку люка и падаю в траву. Как мерзко на душе, пустота и темнота. Все кончено, но я заглянул в бездну, а она глянула в ответ, оставив на мне свой след. До меня все еще доносились приглушенные крики. Почему я не мог просто убить эту суку? Не мог… Я хотел её мучений и страданий. Тогда в чем проблема? Ты постарался на славу. Муторно, как… противно… сам себе противен. Я всегда старался поступать справедливо. Не знаю… Лежу так целую вечность, пока крики не стихают совсем. Встаю с трудом, пошатываясь добредаю до машины. Еду на автомате. Скоро рассвет. Когда подъезжаю к дому, начинает болеть рука. Мар выбегает навстречу с глазами, полными тревоги, в которых тону. Любовь моя. Все плывет перед глазами, падаю в его объятия, вдыхаю знакомый запах, слышу свое имя … Мар Я затащил тигра домой и сгрузил на диван. Откуда у него свежие раны, которые не затягиваются? Притащил аптечку и перевязал, остановив кровотечение, потом выпутал его из окровавленных лохмотьев и стал стирать засохшую кровь с кожи. Успел только провести по лицу влажной тряпицей, как он очнулся. Синие глаза поглядели устало. — Она мертва, Мар, — у него измученный голос. Я вздрогнул от этих слов, боясь поверить, что кошмар моей жизни закончен. Вглядываюсь в любимое лицо, замечая морщинки около глаз и непривычные складки около рта. То, что он сделал для меня, стоило немалых душевных сил. Чувствую себя скотиной, переспрашивая: — Точно? — Точно. Вздыхаю тяжело и обнимаю его крепко, прижимаясь к груди, слышу мерный стук сердца. — Спасибо. — Разве за такое благодарят? – спрашивает глухо. — Благодарят, Шмель. Я свободен теперь. Понимаешь? Окончательно и бесповоротно СВОБОДЕН! — прокричал я и поцеловал его неистово и жадно. – Спасибо, спасибо, спасибо тебе, — шепчу в мягкие губы. Он, наконец, обнимает в ответ, расслабляется, напряжение уходит из сильного тела. — Пошли в душ, Саша, я тебя вымою, а потом в постель. Попозже к доку заглянем, и он польет тебя зельем для заживления. Эти раны ведь сами не заживут, я прав? — Ага. Потом я смываю с него кровь и усталость, благодарно целую куда придется, он покорно стоит под струями воды, подставляясь под мыльные ладони. Я больной, наверное, раз радуюсь смерти матери, но это так, угрозы больше нет, можно просто жить. Он вымотан до предела, нежный мой тигр. Засыпаем мгновенно, как только падаем в кровать в обнимку. В это утро нам не снятся сны. *** Я проснулся первым, лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию Шмеля у себя над головой. Любимый спит еще. Думаю, что сказать, как извиниться за малодушие и страх, за то, что отпустил одного вчера, свалил самое сложное на его плечи. Поворачиваюсь осторожно, вжимаюсь лицом в оливковую кожу груди, втягивая неповторимый запах. Темный сосок совсем рядом, тянусь языком, облизываю горошину, от ласки плоть твердеет, дыхание любимого меняется. Проснулся. Вылизываю пряную кожу, глажу ладонями упругий живот, спускаюсь к бедрам, потом выше, пальцами пробегаюсь по пояснице, слышу рваный вздох и, усилив нажим, добираюсь до лопаток. Меня стиснули сильными руками, впились в мои губы ласковым поцелуем, все растворилось в неге прикосновений и в ласке языка и теплых губ. Становится все неважно, только одуряющие ласки, пьем дыхание друг друга, тремся обнаженной кожей, распаляя огненную страсть. Его повязки не дают мне забыться, вина накатывает с новой силой. Ловлю взгляд синих глаз, уже подернутых туманной дымкой желания. — Прости, Саша, — глаза в глаза. В твоих - я вижу все невысказанные чувства и желания, надеюсь, в моих - ты прочитаешь не меньше. — Молчи, Мар. Я все понимаю, — шепот прямо в губы, поцелуй глубокий заглушает всхлип, заставляет прикрыть глаза влажными ресницами. Вот так, слова нам не нужны. Его руки настойчиво переворачивают меня на живот, утыкаюсь лицом в матрас, комкая простынь, горячие губы не упускают ни один сантиметр моей кожи на спине. Влажная дорожка по позвоночнику, и мои откровенные стоны оглашают комнату, когда язык заныривает в ложбинку между ягодицами. Я дергаюсь, протестующее мычу, но горячие ладони держат бедра, не давая отстраниться. Меня вылизывают долго, проникая языком внутрь, не обращая внимания на попытки отстраниться и мольбы. Я сам уже не знаю, о чем прошу, бессвязно бормоча, отчаянно краснея и закусывая губы в попытке не кричать от острого наслаждения. Ноющий член трется о простынь, а я уже не могу-у-у-у… — Шме-е-ель… садист проклятый… трахни меня уже! Он как будто ожидал этой просьбы, накрывает своим сильным телом, проникает в меня одним стремительным движением, я задыхаюсь от чувств и желаний, хочу его движений… хочу его. Шмель накрывает ладонями мои руки по очереди, сплетая пальцы, распиная меня на кровати, удерживая свой вес надо мной, я чувствую лишь его бедра и член внутри. Нетерпеливо ерзаю. — Ма-а-а-арррр… не двигайся, — хрипло мурлычет рыжий и начинает методично вбивать меня в кровать. Мне только и остается в бессилии мотать головой по скомканной простыне, жалобно скулить, принимая его в себя. Он каждым движением достает до желанной точки внутри, посылая дрожь по всему телу, жаркую волну по коже. НЕ-ВЫ-НО-СИ-МО… Приятно… Прижимается ближе, ложится сверху, так что я чувствую его всей спиной. Мы оба мокрые от пота. Движения только бедрами, глубоко, до конца, горячие дыхание в затылок. Саша, я умру сейчас от наслаждения! От того, как остро чувствую тебя! От нашего общего сумасшествия… Я вскрикнул, заметался под ним, увлажняя истерзанную простынь своим семенем. Жаркий поцелуй в шею, несколько яростных движений. Шмель кончает в меня, громко рыкнув. Лежим так, распластавшись, тяжело дыша. Мои ладони все еще в его руках. — Доброе утро, — говорит синеглазый, щекоча дыханием висок. Я начинаю смеяться в голос. — Какое утро, Шмель? День на дворе. Часа два пополудни, если не больше. — Нафиг… когда проснулись, тогда и утро. Жизнь продолжается. Через два часа позвонил Сайдо, пригласил в клуб, к тому времени мы успели побывать в больнице, Тигр испытал адское зелье на себе, зато раны затянулись моментом. Сейчас мы сидим в кабинете главы, уплетаем заказанную по телефону пиццу и неторопливо переговариваемся. Дик непривычно молчаливый, сидит справа от индейца на диване, задумчиво теребя пальцами волосы. Шмель в кресле, а я примостился на ковре у его ног. — Сайдо, сколько тебе лет? – вылезаю я с интересующим меня вопросом. Дик замирает, Шмель перестает жевать, а индеец от моей наглости поперхнулся куском. Бармен участливо хлопает его по спине, а в карих глазах смешинки, видимо, ему на этот вопрос так и не дали ответа. — Много, — бурчит глава, сверля меня глазами. – Я старше вас всех, вместе взятых. – В голосе уже угроза, чтоб не расспрашивали дальше. — Ты поэтому так крут? – Дик улыбнулся, лукаво приподнимая брови. — И поэтому тоже. Но Мар и без моей помощи мог бы дать Патрисии отпор, если бы она его не ломала столь долгое время, — вздыхает Сай, притягивает Дика к себе за шею рукой и крепко целует. – Ребята, я знаю, что вам любопытно, но больше ничего не скажу. Знания — опасны, а знания о Древних — вдвойне. Не выпытывайте ничего и сами не пытайтесь раскопать информацию. Я по-прежнему ваш друг, а для тебя Глава, Мар, как и для тебя, Дик. Разве этого не достаточно? Вздыхаю согласно, кладу голову на бедро Шмеля. — Благодарю, Сайдо. Я и так тебе обязан многим, больше не буду задавать глупых вопросов. — Не за что, котенок, — индеец улыбается чуть грустно, — но свои секреты я предпочитаю оставить при себе. Так надежнее и правильнее. Дик утыкается своему любовнику в шею, бормочет недовольно: — Зануда ты сереброглазая. Но я тебя все равно люблю. Я краснею, слыша это признание. В глазах Сая вспыхивают дьявольские искры, смуглая ладонь зарывается в светлые пряди бармена. — А меня вот интересует совсем другой вопрос, — прерывает молчание Тигр. – Кто станет наследником Патрисии? У неё ведь было огромное состояние? — Да кто угодно, лишь бы не я, — отвечаю, взволнованно потирая переносицу. – Пусть хоть передерутся все за эти бабки, мне фиолетово. Я не вернусь туда ни за что. — Тебя никто и не заставит, Мар, — Шмель, наклоняясь, целует меня в макушку. Как я недооценил рвение нашей юридической системы. Я был счастлив, наконец, жил, работал, любил. Прошел целый месяц и две недели после этого разговора, когда рано утром меня черт дернул идти открывать на призывный стук. Я бросил готовить завтрак, протопал в одних штанах по прохладному полу и открыл дверь. Там стояли два субъекта в цивильном, с кейсами и непроницаемыми лицами адвокатов. Люди - определил на автомате я по запаху. Холодок пробежал по моему позвоночнику, дело плохо. — Лемар Рейли? – спросил тот, что повыше, впиваясь в меня черными глазами из оправы позолоченных очков. — Никак нет, меня зовут Реймонд Марингтон, — не моргнув глазом, вру не стесняясь. Глаза обжигает красная вспышка. – Какого черта?! – ору я, потирая глаза. За моей спиной возникает Шмель, обнимая за плечи. Сквозь слезы вижу портативный сканер в руках второго субъекта. — А сканирование сетчатки подтверждает обратное, — чеканит он и достает визитку, я машинально беру её в руки. – Мы из адвокатской конторы, с давних пор заведуем делами семьи Рейли. В случае исчезновении или смерти Патрисии Рейли, все состояние переходит к её сыну, Лемару Рейли. Все соответствующие бумаги у нас с собой. Поздравляю вас молодой человек, вы теперь миллиардер! Меня мутит. Как они меня нашли? Хотя на что частные детективы? Прислоняюсь спиной к тигру. Пиздец спокойной жизни. Саша хмыкает над ухом. — Да не переживай, Мар. Пожертвуешь все на благотворительность, в крайнем случае. Вот… оптимист хренов! Но прошлое все-таки догнало меня и цапнуло за пятки. Один жирный плюс: мне больше не от кого убегать, все встало на свои места. Моя любовь рядом, друзья в беде не бросят, впереди долгая жизнь и я приложу все усилия, чтоб она была счастливой. КОНЕЦ.