БЕГЛЕЦ

Я замер, лежа на боку, тяжело дыша, не пытаясь встать, и посмотрел вниз. Моя задняя лапа находилась в тисках ржавой железки, от которой тянулась толстая цепь. Капкан! Но откуда… Судя по ржавчине, очень старый. Как же больно! Черт. Задрал голову, осматриваясь. Я находился в неглубоком овраге на слое прелых листьев. Луна освещала все вокруг. Морда Дика показалась на краю оврага, от него исходило беспокойство. Он протяжно затявкал в ночное небо, сочувствуя, по связи прокатился призыв о помощи от нас обоих. Оставалось только ждать, когда прибегут остальные собратья. Я попробовал пошевелиться, лапа отозвалась чудовищной болью, железные зубья глубоко вгрызлись в плоть, надежно удерживая. И не разжать! Рук-то у нас до утра ни у кого не будет. А людей поблизости нет. Попадалово. Вечно у меня все через… одно место! Шмель разозлится, когда узнает, вообще меня никуда не пустит больше! Он, конечно, запретить не сможет, но… черт! Больно как… Лежу, жду. Чувствую Дика рядом над собой. Доносится шорох мягких лап - вот и остальные. Сайдо осторожно спустился ко мне, проверяя почву и принюхиваясь, опасаясь новых сюрпризов, но их не последовало. Видимо, капкан был один. Глава клана приблизился, осмотрел рану. Кровь уже пропитала землю около меня. Плохо. Он попытался зализать место около повреждения, я заскулил от боли, дернулся и затих. Сайдо лег рядом, придвинулся ближе, успокаивая, его энергия расплескалась возле меня, ласково поглаживая. Один из нашей группы исчез, я знаю, что Сайдо послал его за нашими вещами. Дик тоже направился к месту стоянки, чтобы, дождавшись утра, связаться по телефону с нужными людьми. Серебристый рисунок у меня в голове позволял ощущать всех оборотней, находящихся поблизости. Все четыре группы удачно поохотились. В одной возникла драка: два покоцаных оборотня ждали восхода солнца, чтобы принять своё наказание. Обо мне уже знали все. Это как эмпатия, мы не общались словами, лишь образами, ощущая эмоции соклановцев, но не все, а только самые сильные или те, что оборотни сами хотели показать. Моя боль непроизвольно передалась остальным. В ответ пришла поддержка, попытка успокоить. Когда мы в людском обличье, эта связь слабеет. Может, и к лучшему. До утра еще часа три. Потерпим, не в первой. Я лежал на теплой земле и думал, что мне повезло, ведь сейчас лето. Сайдо рядом, я был не один. Вернулись два леопарда, притащив в зубах наши сумки с вещами, положили их на землю рядом со мной и скрылись в кустах. Скоро рассвет, луна почти ушла за горизонт. Лес просыпался, воздух стал чуть прохладнее. Сайдо зашевелился, отошел на пару шагов, энергия от него потекла сильней. Я смотрел, как он превращается в человека. Луна еще не ушла за горизонт, а он уже смог измениться. Сильный. Индеец, как был обнаженным, так и подошел ко мне, присел. — Ну что, малыш, опять вляпался в неприятности? Шмель мне за тебя голову оторвет! — он грустно посмотрел на меня, погладил по голове, ощупал ногу, я дернулся от боли и зарычал. — Тише, терпи. Сейчас освобожу, — Сайдо ухватился за зубчатые створки и без труда открыл ловушку. – Только не перекидывайся в человека, пока рану не осмотрю, — предупредил он. Я освободился, капкан щелкнул, закрывшись. Сайдо положил это пыточное орудие рядом и наклонился, ощупывая повреждения. — Плохо, ты потерял много крови. Капкан старый, из странного сплава. Похоже, серебро было одним из компонентов. Я лежал, прижав уши, и старался не скулить. — Теперь превращайся, Мар, я помогу, — индеец поднес руку к моей груди, его энергия потекла в меня, заставляя зверя отступить. Без его поддержки я еще час не смог бы превратиться в человека. Луна все еще маячила на горизонте, не давая перекинуться. Я перетекал медленнее обычного, и боль была другой, более тягучей. Голую кожу неприятно кололи травинки, жухлая листва липла к телу. Шевельнувшись, я застонал, нога все так же болела. Сайдо перехватил лодыжку руками и чертыхнулся. Я был с ним согласен: рана никуда не исчезла и зияла рваными краями. Правда, кровь почти остановилась. — Эта железка из арсенала охотников на оборотней! — серебристоглазый порылся в сумке, перевязал мою конечность чистой тряпицей. Я кусал губы, стараясь не стонать. – Надо тебя доставить в больницу как можно скорее. – Он схватился за сотовый и зло сплюнул. – Сигнала нет, слишком далеко от города. Ладно, Дик сам позвонит. Я неловко подтянул ноги. — Помоги одеться, пожалуйста, — попросил я, подтаскивая к себе свои вещи. — Сейчас, — индеец со спринтерской скоростью натянул свои шмотки и помог мне облачиться. Кроссовки отправились обратно в рюкзак. Сильные руки подняли меня с земли и прижали к груди, я обхватил его за шею для удобства. Его черные волосы лезли в глаза, заставляя фыркать. Сайдо хмыкнул, стиснул меня сильнее и побежал. Красная заря разгоралась на горизонте, оплавляя небо. Новый день настал. Будь мы людьми, индеец ни за что не стал бы нести меня на руках, словно принцессу, а закинул бы себе на спину или перекинул через плечо. Но с его силой нести меня было не проблемно. Рюкзаки мы оставили около капкана, захватив только телефон. Сайдо бежал очень быстро, огибая деревья, мне было больно, и я не мог наслаждаться прогулкой. Время от времени ветки деревьев хлестали по нашим телам, упавшие стволы индеец просто перепрыгивал, не замедляя бега. Через полчаса я учуял запах костра - мы были рядом. Серебристый узор в голове горел очень ярко, все участвующие в охоте вернулись к машинам. Спустя некоторое время мы выбежали на поляну, нас встретил полностью одетый Дик, с телефоном в руке. — Ну, наконец! Почему он у тебя на руках? – Дик удивленно рассматривал нас, а затем втянул носом воздух, почуяв кровь, и отогнул штанину, повязка чуть намокла. — Ни фига себе! Почему ты не излечился? – блондин ошарашено пялился на кровавые пятна. — Вопрос не ко мне, не я капкан ставил, — пробурчал я. Сайдо сгрузил меня на заднее сидение своей машины. Я с облегчением отцепился от него - очень уж нервировали внимательные взгляды бармена. — Дик, надо сгонять к оврагу, притащить капкан и наши рюкзаки заодно. Железка не простая и очень старая. — Я ребят пошлю, мигом обернутся, — Дик подозвал парней, дал ориентиры, и они бесшумно скрылись за деревьями. Сайдо и Дик развели бурную деятельность, дозвонились до доктора Мидо, предупредили. Потом был разговор со Шмелем, он ждал нас около больницы. Народ на поляне стал разъезжаться по домам. Все давно перекинулись, оделись и собрались. Костры потушили, летнее утро было в самом разгаре. Капкан притащили и забросили к нам в багажник вместе с нашими вещами. Я лежал в машине, Дик подсел рядом, положив мои ноги к себе на колени. Сайдо сел за руль, и мы поехали. — Ну, Мар, ты учудил. Сто лет эта железка лежала, никого не трогала, и тут появился ты. — Блондин осторожно погладил рану и виновато посмотрел на меня. – Болит? Да, зверски, еще и щиплет странно, но об этом я скажу только врачу. Приятно, когда друзья заботятся о тебе. — Терпимо, — отмахиваюсь я, устраиваясь поудобнее. – Как там Шмель? Прибить готов? — Волнуется, — Дик расслабленно откинулся на сиденье. – Если что, вали все на меня. В конце концов, это я тот спринтерский бег устроил. Думал, повеселимся, будет что вспомнить, – с иронией закончил он. — Да, впечатлений хоть отбавляй! — Не переживай, котенок! В следующий раз я с тебя глаз не спущу! – Сайдо подмигнул мне в зеркало. — Если будет следующий раз, — грустно протянул я. — Что за депрессуха! Конечно, будет, еще и на зимнюю охоту тебя вытащим. М-да… Но так далеко я не загадывал. — Если доживем, обязательно пойду с вами зимой. — Договорились. — Индеец крутит баранку, машину чуть подбрасывает на кочках. – Скоро приедем, Мар, потерпи еще немного. Серьезные серебристые глаза посмотрели из зеркала. Глазастый ты наш предводитель, ничего от тебя не скроешь. Правда, что ли, в гляделках рентген расположен? У дверей больницы, нетерпеливо расхаживая, нас ждал Шмель, он кинулся к нашей машине, едва мы затормозили. Сильные руки бережно вытащили меня с заднего сиденья, упрямо сжатые губы выдавали напряжение. — Доктор нас уже ждет. — Он осуждающе глянул на Дика. – И как вы вляпались во все это? — Извини, Шмель, всё случайно получилось. — Кто ж знал, что такие капканы еще остались, — Сайдо тащил железку за цепь. От лязга металла меня всего передернуло. — Потерпи, Мар, — шепнул Шмель, — скоро все закончится. — Ты сильно сердишься? – спросил я, вдыхая свежий запах его волос. — Сильно. Но не на тебя. Мы зашли в палату, доктор уже ждал нас. Меня сгрузили на койку, врач срезал бинты и поморщился. — Давно я такого не видел. Не повезло тебе, парень, угодить в капкан для оборотней, – док покосился на порог, где Сайдо оставил груду железа. — Вы сможете залечить рану? – Шмель стоял рядом, сцепив руки на груди. — Смогу. На наше общее счастье, есть особый отвар, надо хорошо промыть рану и перекинуться, — Док подошел к шкафу, покопался в склянках, потом выудил одну с ярко-красной жидкостью. – То, что надо. Так, а теперь все вон, я хочу остаться с пациентом наедине. Мы с тигром переглянулись, я не хотел оставаться один. — Я останусь. Мидо своими желтыми фарами просверлил в полосатом дырку, но уступил. Повернулся к парочке у двери. — А вы что встали? Брысь за дверь. Глаза Сайдо заледенели, он хотел что-то сказать, но док перебил: — Процедура болезненная и неприятная. Не съем я вашего кота. Дик утянул любовника за дверь, предварительно показав мне большой палец: типа - держись, герой! Ага, а меня уже тошнит от боли. Шмель Док приступил к промывке раны Мара. Я взял его за руку и неотрывно смотрел в глаза. Котенок дернулся, стиснул мою ладонь пальцами, сжал губы и прерывисто задышал. Его глаза увлажнились, я почти слышал скрежет его зубов, боль в зеленых глазах плескалась, словно вино в бокале. Терпи, котенок, я с тобой, терпи. Я рядом, никуда не ухожу. Одинокая слеза выкатилась из уголка зеленого глаза, прочертила дорожку по виску. Я шумно вздохнул, наклонился над Маром, упираясь в кушетку рукой, неотрывно смотря в глаза, полные боли. — Кричи, Мар, если хочешь, кричи. Станет легче. — Мидо сверкнул на меня глазами, одобряя, и щедро плеснул жидкость из пузырька на рану. Котенка выгнуло дугой, он зажмурился, глухо застонал. Я прижал его второй рукой к кушетке, а у самого сердце зашлось от невозможности прекратить это. Лучше б меня на куски резали, чем видеть, как ему больно! Мар шумно дышал и не открывал глаз. — Все! – обрадовал нас док. – Теперь превращайся и будешь как новенький. – Мидо поставил почти пустую склянку на стол и поспешил к выходу. – Я вас оставлю, пожалуй. Когда за доктором закрылась дверь, я наклонился и поцеловал свое зеленоглазое чудо. Мар распахнул глаза, жадно ответил. Тише, тише, котенок. Я нежно ласкал податливые губы, языком проникая в самую глубину сочного рта, стараясь забрать только что пережитую боль, смыть её удовольствием. Стянул с парня футболку, осторожно помог избавиться от штанов. — Перекидывайся, Мар, — я отстраняюсь. Он кивает и плавно перетекает в черную пантеру, с облегчением рассматриваю его лапы: все в полном порядке. Глажу большую черную кошку между ушами, он мурчит утробно, лижет мои руки. Улыбаюсь, напряжение постепенно отпускает. Котенок недолго оставался зверем, минута, и на кушетке лежит обнаженный парень. Руки непроизвольно тянутся прикоснуться к бледной коже, но я сдерживаю порыв. Мы не дома. Мар быстро оделся, мы выскочили в коридор под обеспокоенные взгляды друзей. Поблагодарили Мидо, встретив его по пути, и направились по домам. Все хорошо, что хорошо кончается. Днем мне рассказали об охоте во всех подробностях, самому похвастаться было нечем: никаких подвигов, валяясь в подвале, я не совершил. Только скучал, безумно… М-да. Об этом, пожалуй, говорить не стоит. Спать легли рано, сказалось общее напряжение. Мар Не хочется просыпаться. На краю полудремы сознание тихо покачивается на теплых волнах удовольствия. Меня поглаживают по боку горячей ладонью. Сильное тело прижимается сзади. Шмель. Мурлычу бессвязно, трусь ягодицами об его пах, чувствую его возрастающее возбуждение. Он шумно вздыхает, притискивается ближе, не прерывая ласки. Горячее дыхание ласкает за ухом. — Мар, ты не спишь? – тихо спрашивает тигр. — Нет, — так же тихо отвечаю и улыбаюсь. — Хорошо, — констатирует атлет и начинает еще интенсивнее поглаживать. Я ощущаю его член, упирающийся мне в бедро. Утро как-никак, у меня почти такая же ситуация. Теплые губы ласкают шею, влажный язык начинает вылизывать кожу за ухом. Приятно, хорошо. Ёрзаю, трусь всем телом о тело мужчины. Мне так нравится чувствовать спиной все изгибы его мускулистой фигуры. Жаркая волна опаляет меня, внизу живота пульсирует восставшая плоть. Неторопливые руки оглаживают меня, не упуская ничего, чуть усиливают нажим на бедрах. Ласковая ладонь проходит по животу, поднимается к груди. Постанываю тихо, трусь ягодицами о его член, а Шмель, не отрываясь, ласкает языком мою шею. Мне уже хочется… очень хочется большего, но лень переворачиваться. — Шмель… — Не торопись, котенок, хочу насладиться тобой, — шепчет мой змей искуситель. Он пропускает одну руку под меня и обнимает за грудь, наши ноги переплетены, я не вижу его лица, лишь рыжие пряди на краю обзора. Вторая рука исчезает с моего бока, и спустя минуту скользкие пальцы проникают между ягодиц, лаская кольцо мышц. Это приятно. Он мог бы войти в меня не подготавливая, я уже привык к немаленькому размеру Шмеля, но он всегда нежен. Сначала ласкает пальцами, заставляя мурчать, потом проникает чуть внутрь и гладит мышцы круговыми движениями. От одного этого волны удовольствия растекаются по телу, и я начинаю подаваться назад, прося большего. Но вот пальцы исчезают, заменяясь членом. Я замираю, а Шмель медленно входит, скользкий от смазки, упругий и большой. Откидываю голову ему на грудь, часто дышу. Меня еще никогда не брали в этой позе: вот так, на боку, сзади. Вся инициатива у моего любовника, мне неудобно двигаться, а он застывает, войдя до половины, и скользит назад. Обжигающая волна пронзает позвоночник, когда его член задевает нужную точку. Я дергаюсь, но меня держат крепко, шепчут успокаивающие слова и снова погружаются в моё тело. Медленный слаженный ритм неглубоких тягучих толчков окунает в негу. Каждый раз горячая волна окатывает все тело, и я не могу сдержать стонов. Тигр иногда останавливается, пульсируя внутри, я изгибаюсь, и меня целуют властно, жадно, до цветных кругов перед глазами. А потом снова медленные движения и рыжие пряди на периферии. Пытка удовольствием, но мне совсем не хочется прерывать её. Возбуждение, яркое и острое, хочется кончить, но тогда все завершится, а я этого не желаю. Пусть мой любовник решает. Движения становятся чуть быстрее, проникновения глубже. Меня возносят почти на пик оргазма, но только почти, потом передышка, и снова… и снова… и снова… Пот течет по вискам, отчаянно цепляюсь рукой за его бедро, сердце бешено бьется. Горячие губы на шее, медленный прибой качает на волнах наслаждения. Такой полный экстаз, который все никак не перельется через край, все тело заполнено золотыми нитями удовольствия, и я падаю, падаю, но все никак не могу достигнуть дна. Изо рта льются непрерывные стоны, а сильные руки удерживают на грани. Не могу больше! Прошу… Белая вспышка перед глазами, тело выгибает сладкая судорога. — Саша… — шепот срывается с губ, и я с улыбкой уплываю в никуда. Спустя вечность прихожу в себя. Тело бьет мелкая дрожь, которая никак не хочет проходить. Меня обтирают влажным полотенцем. Открываю глаза, рыжий стоит на коленях рядом, стирает капли пота с моей груди, глаза обеспокоенные, на губах чуть виноватая улыбка. — Прости, сердце моё. Я, кажется, переборщил немного. Тело тяжелое и неповоротливое, но все же, поднимаю руку и провожу по обеспокоенному лицу. — Все хорошо. Таких сильных ощущений я никогда не испытывал. — Больно не было? – он осторожно проводит по моим припухлым губам, поглаживает по щеке. С чего такой вопрос, недоумеваю. — Нет. Почему спрашиваешь? Шмель ложится рядом, поворачиваюсь к нему лицом. — Я довел тебя до слез. Улыбаюсь. Слезы бывают разные. Твоя нежность и ласка проникли сквозь все мои барьеры. — Глупый, — смотрю в синие встревоженные глаза. – Мне было не больно, мне было хорошо. Я до этого момента не думал, что можно так заниматься любовью. Отдаваясь полностью, доверяя без остатка. Обещай, что мы обязательно повторим. — Хочешь испытать это снова? – тигр улыбается, прижимается ближе. — Хочу. — Обещаю. Обнимаю его и, уткнувшись носом в грудь, бормочу: — Я еще посплю немного. — Конечно, Мар. Я тебя разбужу.