БЕГЛЕЦ

Мар За побег Дика с меня сняли шкуру плеткой с серебряным вплетением. Мамаша была в ярости. Я стоял, прикованный к столбу, накачанный наркотой, и почти ничего не соображал. Она со всей дури полосовала мне спину, кровь стекала по ягодицам и ногам, собираясь в бордовые лужицы на полу. Регенерация тела почти не работала, но и не давала сдохнуть от потери крови или отключиться. Когда я терял сознание, Патрисия вливала в меня немного силы, позволяя крови останавливаться, а сознанию проясняться, потом начиналось все сначала. Я почти не кричал, только хрипел, боль была сильная, но наркотики сослужили и хорошую службу: тело было, словно не моё, вялое и чужое. Все плыло перед глазами, запах крови и пота забивал ноздри, смешиваясь с тошнотворным ароматом желтых роз. Патрисия, запыхавшись, отбросила окровавленное орудие пытки, утерла руки белоснежным платочком, превратив его в красную тряпку, и подплыла ко мне вплотную, схватила за волосы. Сквозь красный туман боли я видел её злобный оскал. — Твой дружок ускользнул, но от тебя я так просто не откажусь. Я не привыкла отпускать полезных мне людей. Но можешь радоваться, — она оттянула мою голову за волосы и зашептала на ухо. – Пришел официальный запрос от вожака твоего клана. Этот выскочка требует вернуть тебя обратно и угрожает войной! Угрожает! Мне! Мне поставили ультиматум из-за бляди и давалки! – она зло расхохоталась и слизнула кровь с моих губ. – Вероятно, всем очень понравилось, как ты трахаешься, раз они так вцепились в тебя, малыш. Её мурчание с нотками недовольства и угрозы отдалось в моем позвоночнике болью. Она отпустила меня, провела рукой по спине, вливая силу и энергию, подлечивая раны. Я застонал, забился, но позволил напитать себя. Умирать уж очень не хотелось. — Твоим соклановцам придется очень постараться, чтобы забрать тебя. Мне не нужна война и склоки на пустом месте. Ты отказался от меня и сейчас расплачиваешься за своеволие. Выдержишь все до конца, что я приготовила, и сможешь уйти к своим друзьям. Обещаю, больше преследовать не буду. Она подозвала ближе своего личного палача, двухметрового детину в маске, в кожаных штанах. Указала на меня пальчиком. — Займись им, Герри, — мурлыкнула мама, ласково погладив громилу по лицу. – Я потом проверю качество твоей работы. – И вышла из камеры. Герри отстегнул меня от столба, закинул на плечо, как мешок с картошкой, и понес в неизвестном направлении. Я висел выжатой тряпкой, сил ни на что не было, голова гудела, тошнота подкатывала к горлу, глаза закрывались от неимоверной усталости, даже спине было уже не так больно, как раньше. Впереди меня ждало что-то ужасное, липкий страх скручивал внутренности в тугой узел, но ни убежать, ни вырваться я не мог. Беспомощность, как она меня достала. Меня нашли и вытащат, а я дождусь. Шмель не сдастся, вызволит меня, да и Сайдо не бросит. Надежда, теплящаяся в душе, придавала сил и желания бороться. Я не хочу умирать, а значит, выберусь, выживу и вернусь к Шмелю. Мне так много еще нужно сделать в жизни, столько успеть. Все не может закончиться здесь, в этих подземельях. Меня швырнули на жесткое деревянное кресло, грубо сколоченное из необработанных досок - в кожу впились занозы. Герри сноровисто пристегнул мои руки ремнями к подлокотникам, ноги - к ножкам. Шею обхватил ремень, фиксирующий голову на спинке неудобной мебели. Меня повело, разум соскользнул в беспамятство, жесткая пощечина вернула в реальность. — Не спать! – рыкнул громила и придвинул к себе из тени столик на колесиках, на котором поблескивали длинные и узкие ножи. Я не смог отвести взгляд от остро заточенных лезвий длиной тридцать сантиметров и шириной в два пальца. Ужас волной прокатился по телу, вышибая холодный пот. Я выдержу. Должен. Я дождусь тебя, Шмель. Ты ведь обещал найти меня. Герри любовно погладил ножи пальцами, взял в руку один, наклонился надо мной. — Если не хочешь доставить себе боли больше, чем необходимо, не дергайся. Я мастер своего дела, повреждения будут минимальными. Госпожа Патрисия всегда довольна моей работой. – Сквозь маску на меня смотрели глаза цвета темного шоколада. В низком голосе не было ни злости, ни предвкушения - простая констатация факта. Человек выполнял обыденную работу, ничего больше. Скучно. Я стиснул зубы, а мой палач примерился и вогнал лезвие одним движением мне в грудь, пропоров тело насквозь вместе с деревянным креслом. Крик замер в горле, руки сжали подлокотники до хруста, но я не издал ни звука. Не дождетесь. Второе лезвие вошло чуть ниже и правее, я прокусил уже и без того истерзанную нижнюю губу насквозь. Третье вошло в живот, обдав внутренности огнем, и я дернулся, за что и получил увесистую оплеуху. — Я же сказал, не дергаться! Я зажмурился, не в силах смотреть на блестящий металл, горячие дорожки слез потекли по щекам, смешиваясь с кровью от разбитых губ и капая с подбородка. Хриплое дыхание вырывалось из моих легких. Четвертый удар ножа пришелся ниже пупка. Пятый и шестой пробили бедра, седьмой и восьмой - руки в предплечьях. Я ощущал весь холодный металл в моем теле, он не жегся огнем - значит, без серебра, простая сталь. Я открыл глаза, тяжело дыша, крови около лезвий, торчащих из моего тела, было немного, лишь небольшие ручейки. Если не дергаться, боль была почти терпимой. Лязгнула дверь за спиной, открываясь. Знакомый перестук каблуков по железному полу - Патрисия в строгом деловом костюме серого цвета, остановилась в двух шагах от меня. Обошла по кругу, мило улыбнулась Герри, потрепала того за волосы, мне почудился румянец на его щеках. — Превосходно! Ты, как всегда, оправдал мои ожидания! Мило смотришься, Лем, — а это уже мне. – У меня на завтра назначена встреча с главой твоего клана. Поболтаем за чашкой чая, обсудим детали твоей передачи. Она нагнулась надо мной, притворно ласково стерла слезы большими пальцами с моих щек. — Чего-то не хватает для композиции святого мученика, — протянула она. – А! Знаю! Размахнулась, молниеносно отрастив когти, и ударила меня по глазам. Боль прошила от затылка до пят, заставляя дернуться, как будто в глаза мне плеснули расплавленного свинца, и все стало кроваво-красным, а затем и черным. Она лишила меня зрения. Пока я хватал воздух раскрытым ртом, пытаясь вдохнуть, плотная ткань легла мне на лицо, впитывая кровь. Повязка. — Вот теперь все идеально, Лем. — Энергия матери поползла по моему телу, насыщая, заставляя раны закрыться и не кровоточить. — Мама… в тебе нет жалости даже к собственному сыну… — прохрипел я. – За что ты так… со мной? — О, малыш, все просто, теперь я могу тебе рассказать, раз уж ты покинул меня. — Длинная пауза. – Ты не был желанным ребенком. Твой отец заставил меня забеременеть, я вообще не люблю детей, а от твоего отца хотела их меньше всего. Дело в том, что все многомиллионное наследство перешло бы ко мне, если бы не ты, законный сын Ириса. Я все эти годы была твоим опекуном и распоряжалась деньгами от твоего имени. Но сейчас, когда ты вступил в другой клан и добровольно решил отказаться от семейных уз, ты развязал мне руки. По завещанию ты мог получить наследство, только вступив в клан «Снежной бури». Поначалу я хотела привязать тебя к клану и держать под контролем, но все обернулось даже лучше. Теперь ты - никто и не имеешь право ни на что. — Зачем же ты держала меня при себе? — До совершеннолетия ты был мне нужен, а потом… потом ты мог пронюхать, что обладаешь большим состоянием и потребовать денег. Нужно было сломать тебя, унизить и растоптать, чтобы ты не смел возражать мне! — Тебе ПОЧТИ удалось. — Не льсти себе, забыл, как выполнял все мои приказы? Ты - тряпка, Лем, а теперь никому не нужная тряпка, об тебя вытерли ноги и выбросили. — Но зачем… вся эта жестокость… из-за денег? Она весело расхохоталась. — Мне просто нравится ломать и добиваться подчинения. Я ненавидела твоего отца, самодовольного чистокровного ублюдка. Он был красив, умен, но очень самонадеян. Думал, весь мир всегда будет у его ног, но вышло совсем по-другому. Я - альфа и самка! Вынуждена была подчиняться мужчине! Ни о какой любви в нашем браке речи никогда не шло, но он даже не уважал меня! Относился ко мне, как к красивой мебели, за что и поплатился. Ненавижу его до сих пор, а ты так похож на него, просто копия. Меня посещает чудовищная догадка. — Ты приложила руку к его исчезновению?! — Догадливый котеночек, но подробности тебе ни к чему. Наслаждайся ночью, Лем, завтра тебя увидит твой любовник и, возможно, заберет с собой…. Если ты еще будешь нужен ему, ТАКОЙ! Дверь хлопнула, оставляя меня в боли и темноте. Шмель, вытащи меня отсюда! Я схожу с ума, столько всего и сразу. И глаза болят, ноют и жгут. И сил слишком мало для излечения, но слишком много для затягивания ран. Плоть сомкнется на лезвиях, их придется выдирать с мясом. И глаза, глаза… если не перекинусь в ближайшие сутки останусь слепым или калекой… Пиздец! — БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, СТЕРВОЗНАЯ СУКА!!! – заорал я в темноту. Будь проклята… ты умрешь в одиночестве… мама, так и будет. Я чувствую. Впереди долгая ночь полная дум и сомнений. Я выдержу. Я воскрешу в памяти все моменты нашей нежности с тигром: наши долгие ночи, бытовые мелочи, готовку на кухне. Все поцелуи, которыми ты осыпал меня, моя любовь, все слова, что шептал мне в темноте с горящими от страсти глазами. Я вспомню твое тело под своими руками до мельчайших черточек, впадин и изгибов. Мягкие упрямые губы, твой терпкий запах, прикосновение волос. Упругость мышц под кожей, сильные руки на моём теле, твой вкус на моих губах и громкие, бесстыжие стоны нашей страсти. Шепот слов в темноте и водопад нежности и ласк, что ты изливал на меня, стремясь довести до сладкого безумия и неги. Тебе всегда так важно доставить мне удовольствие, заласкать до потери пульса и выпить меня до капли. Ты такой сильный и большой, для других - жесткий и непреклонный, но такой нежный и ласковый со мной. Мой тигр, мой Шмель, Александр, Сашенька. Я видел в твоих синих глазах свое отражение и понимал, что могу смириться со своим прошлым, если и ты смиришься с ним. И ты не подкачал, не бросил, не стал жалеть и насмехаться, а просто принял такого, как есть. Люблю тебя. Теперь только бы успеть сказать тебе это… Я… успею. Должен.