БЕГЛЕЦ

Шмель Самая долгая бессонная ночь в моей жизни. Я просто сидел в темноте в нашей с Сайдо комнате, пил спиртное, которое было не способно заглушить невыносимость ожидания. Пялясь в одну точку, я не замечал ничего вокруг. Сай и Дик уединились в отдельной комнате; Сиджи снизошел. Это хорошо, им о многом надо поговорить, а мне - побыть одному. Ярость, тлеющая внутри, приобретала чудовищные размеры, рык клокотал в горле, и почти невыносимо чесались кончики пальцев - так хотелось выпустить когти. Уже рассвет, время убывает. Быстрые сборы наших людей. Сиджи в неизменном элегантном костюме, с тенями-телохранителями за спиной. Все расселись по машинам и в полном молчании двинулись с места. Воздух ощутимо звенел от напряжения, так всегда бывает перед крупными неприятностями. Тормозим перед шикарным входом в зеркальный небоскреб. Выходим, рассредоточиваясь. Альбинос с телохами впереди, он посредник, за ним Сайдо и я, Дик позади, дальше - наши люди. Охрана на дверях заметно подобралась, но вот стеклянные створки с экзотическими птицами распахнулись, пропуская ослепительную блондинку на высоченных каблуках. Холеное тело, затянутое в деловой костюм, выставляющий напоказ все прелести женской фигуры. Губы, накрашенные кроваво-красной помадой, хищно улыбались. — Добро пожаловать на территорию клана «Снежной бури», Сиджи. Что привело мудрого старейшину в такую рань в мои пенаты? — Ты прекрасно знаешь ответ, Патрисия. Поступило требование о выдаче Лемара Рейли, твоего сына, которого ты незаконно похитила с территории клана «Диких ветров». Блондинка обворожительно улыбнулась. — Право, какой пустяк, я просто соскучилась по любимому сыночку. Может мать позволить себе некоторые слабости? — Он не принадлежит тебе по нашим законам. Имеются неоспоримые сведения, что он удерживается против своей воли. Глава его клана – Сайдо, требует немедленной выдачи своего леопарда. Если ты откажешься отдавать добровольно, начнется война. – Сиджи был сама невозмутимость и холодность. – Твой ответ, Патрисия? — Ах, старейшина, я всего лишь беззащитная женщина, — а яда в голосе больше, чем у гадюки. – Конечно, я согласна на выдачу. Прошу за мной, обсудим все условия и соблюдем все формальности. Весь этот спектакль раздражал неимоверно. Нас пропустили внутрь, сразу стало неуютно в окружении боевиков Патрисии. Все её люди, около тридцати человек, были затянуты в строгие серые костюмы, белые рубашки и бордовые галстуки. С виду казались простыми клерками или офисными работниками, но от них так и фонило иномирной энергией пантер. Здесь не было людей, только оборотни. Наша компания кричаще не вписывалась в местный интерьер, почти как с главой волков - контраст строгой деловой одежды и наших драных джинсов с футболками и майками. Мы были лохматыми дикими варварами, вступившими в цитадель цивилизации. Как обманчива бывает видимость. Вся наша многочисленная группа прошла в просторный зал, по бокам которого стояли накрытые столы. На возвышении находилось кресло из черного дерева, обитое зеленым бархатом, возле него застыли два верлеопарда, вероятно, телохранители зеленоглазой стервы. Та невозмутимо опустилась на импровизированный трон. Мы остановились в середине паркетной залы. Дик громко вздохнул за моей спиной и, наклонившись ближе, прошептал: — Шмель, эти двое издевались над Маром. Я стиснул зубы и внимательно рассмотрел указанных оборотней. Сильные, наглые, самоуверенные. Отморозки. Вседозволенность поглотила их полностью. — Итак, приступим, — голос Патрисии стал ледяным. Наконец она сбросила маску. – По закону, отдавая сына в другой клан, я имею право убедиться в силе того, кому доверяю своего ребенка. Что скажешь, Глава? Сайдо выступил вперед, все это время он был невозмутимой статуей, только глаза, живые, текучие, не упускали ни мгновения из быстро меняющейся обстановки. — Вы в своем праве, Патрисия Рейли. Озвучьте ваши требования. — Поединок, двое твоих котят против пары моих. Победят мои, Лем останется со мной еще на неделю, твои – заберешь котенка сегодня. Я наклонился к Саю и прошептал одними губами пару фраз. Индеец даже ресницами не дрогнул, ответил холодно: — Согласен, но с условием. Драться будут ваши телохранители, до смерти. Блондинка, привстав, зашипела, черты красивого лица исказились. — Да как ты смеешь!.. Выскочка!.. Деревенщина неотесанная!.. Ставить мне условия?! — Патрисия! – окрик Сиджи подействовал как удар хлыста, держа обстановку под контролем и ставя зарвавшуюся мамашу на место. – Он имеет право требовать! — На каком основании?! – её зеленые глаза метали молнии. — На основании нанесенного мне оскорбления. Эти двое участвовали в похищении моей правой руки и моего официального любовника. Я требую возмездия! Похищение моего человека с моей территории с использованием запрещенных транквилизаторов расценивается как вызов моим Силе и Власти! Отказ в моей просьбе повлечет за собой вызов этих двоих на дуэль с моей стороны. И тогда у нас будет не два поединка, а четыре. Вы вызовите двух моих, я двух ваших. Давайте будем благоразумны. Зачем проливать лишнюю кровь и тратить такие ценные кадровые ресурсы, — Сайдо выпустил свою силу, чуть-чуть приоткрывая, показывая свои возможности. – Давайте договоримся. Два боя до смерти, но только с участием ваших телохранителей. Или вы не уверенны в их мастерстве и силе? Последняя фраза заставила дернуться уголок алых губ. Кошка разозлилась, Сай именно этого и добивался. — Хорошо! – припечатала она, откидываясь на спинку кресла. – Я пойду вам на встречу в этой маленькой просьбе, Сайдо. Тор, Веб, приказываю выиграть! Оба мордоворота вышли из-за спинки кресла, поклонились с дерзкими ухмылками. — Да, госпожа, — пророкотали два урчащих голоса. Друг бросил на меня мимолетный взгляд, я чуть кивнул. Блондинку еще ждут сюрпризы. - От нашего клана будет драться Шмель, наш кровный брат, — эти слова взорвали помещение недовольным ревом. Люди Патрисии, возмущенные, обступили нас со всех сторон. Сиджи насторожился, хватаясь за оружие. — Он не имеет право драться, не являясь верлеопардом. На это имеют право только члены твоего клана! – перекрывая шум, взвизгнула блондинка, царапая отросшими когтями подлокотники кресла. — Имеет, он наш брат по крови, вы очень давно не перечитывали свод законов оборотней и забыли некоторые важные вещи, — спокойно произнес индеец, в его глазах мелькнула насмешка. Мы обыграли стерву. — Требую подтверждения, — зарычала она, вероятно, вспомнила озвученный пункт. Весь её вид перестал поддерживать иллюзию красивой куколки. Перед нами была властная, сильная самка-альфа, своей иномирной энергией оплетающая пространство тугими жгутами. — Как пожелаете, — Сай вежливо поклонился, подошел вплотную ко мне. Никто не знал, кем мы приходимся друг другу на самом деле. Кровные братья, ставшие ими давно, десять лет назад, когда каждый из нас спас другому жизнь. Наша пролитая кровь смешалась, энергии стали родственными. Клятва связала нерушимыми узами. Такие связи расторгаются только со смертью. Ритуал древний, как само время, и почти забытый, так как оборотни не страдали излишним доверием к своим собратьям, а безграничное доверие было неотъемлемым условием ритуала. В нем раса, клан, масть зверя не имела никакого значение. Мы побратимы, кровные братья. — Призываю в свидетели старейшину, — впервые заговорил я и не узнал собственного рокочущего голоса. – Я, Александр Еларин, являюсь кровным братом Сайдо Летящего с ветром. – По окончанию фразы я перестал сдерживать свою силу, позволяя ей вырваться наружу во всей красе. Кое-кого пригнуло к полу, многие упали на колени. Патрисия в изумлении уставилась на меня. Не ожидала. — Я, Сайдо Летящий с ветром, являюсь кровным братом Александра Еларина, — и он в свою очередь отпустил энергию на свободу. Наших людей только качнуло, вырывая протяжный вздох восхищения. У волков вырвалось недовольное рычание, а несколько человек из свиты блондинки взвыли и обернулись, усеивая паркетный пол клочками одежды. Наша сила заметалась по залу, рванулась навстречу, переплелась, признавая, и неожиданно для окружающих мы перестали быть вертигром и верлеопардом. В серебристой паутине клана Сайдо вспыхнул еще один огонек. Я ощутил всех соклановцев друга, так сильно, как если бы был их частью. Сейчас я почти был им по ощущениям энергии, даже запах изменился. Минута, и теперь уже индейца можно было принять за тигра, он не выпал из восприятия своих людей, просто его сила изменилась, став подобна моей. Будь здесь еще тигры, непременно признали бы его за своего. Альбинос очень внимательно наблюдал за спектаклем, его бордовые глаза лихорадочно блестели от восторга. — Подтверждаю кровное братство. Еще есть возражения? – взгляд в сторону бесившейся тихой яростью Патрисии. — Нет. — Очень хорошо. Начинаем поединок. — А кто второй? – вопросила мамаша Мара. — В смысле? – поднял серебристую бровь волк. — Драться надо двое надвое, я не хочу, чтобы потом меня обвинили в обмане. Выступаю на шаг, нагло глядя в зеленые глаза сумасшедшей садистке. — Сам справлюсь с обоими. Сердце выррррррву-у-у-у! Волк тряхнул белой шевелюрой, предвкушающее оскалился, облизнув губы. Я не разочарую тебя, волчок, посмотреть будет на что. Держу пари, ты не пожалел ни на мгновение, что пошел сюда с нами. Я порву этих двоих на куски за своего Мара, вырву сердце, заставлю ползать в крови и почувствовать весь ужас агонии. — Все слышали? Альбиносу ответил нестройный гул согласных голосов. — Бой начинается! Пусть победит сильнейший! Толпа отпрянула в сторону, расползаясь к столам и стенам, освобождая пространство вокруг меня на подобии Арены. Сайдо шагнул назад к Дику, ободряюще сжал его плечо. Бармен поймал мой взгляд, шепнул одними губами: «Победи!» Надо сосредоточиться, во мне кипит ярость, холодная, как айсберг, разум чист и прозрачен. Я готов убивать. Тор и Веб подходят ближе, вальяжно, не торопясь, они еще не осознали опасность. Оба приодеты в черные кожаные штаны, белые рубашки и дорогие фирменные ботинки. Я так и не разобрал, кто из них кто, если честно, то мне без разницы. Татуированный скалился и демонстративно облизывал губы, подходя ближе, потом вытащил нож из ножен на бедре, стал им поигрывать. Второй обходил меня слева, плавно ступая. Народ замер в ожидании, и первый противник кинулся на меня с ножом, целясь в корпус. Я ушел с траектории, второй мелькнул тенью, намереваясь распороть мне бок отросшими когтями, но я крутанулся, отбивая выпад рукой. Три глубокие царапины пробороздили предплечье. Запах крови ударил в ноздри. Мои противники знали, как работать в паре. Это усложняло дело, но не имело принципиального значения. Толпа заулюлюкала - орали прихлебатели Патрисии. Кошак в татушках мерзко оскалился и выдал: — А мне понравилось трахать твоего любовничка, Шмель. Я засаживал ему по самые гланды, а он только скулил и просил добавки. Сла-а-а-адкий ма-а-а-альчик! А вот это он зря, меня злить дальше уже некуда, за эти слова я оторву ему еще и яйца. Сученыш! Бросаюсь на него, отрастив когти по максимуму, пара выпадов - и нож из его рук отлетает в сторону. Второй пытается напасть сзади, но я ударом ноги с разворота отбрасываю его на стол, хруст костей явственно прозвучал, смешавшись с грохотом посуды, надеюсь, я сломал ему грудину. Первый пошел в атаку, смешивая приемы, пытаясь достать ногами в корпус, стараясь не подпускать меня близко. А вот хрен тебе! Ловлю его на приеме за ногу, дергаю, сваливая на пол. Удар пяткой в пах от души - и он воет от болевого шока, скрючиваясь на полу. Не успеваю добавить - на меня сзади прыгает второй, доставая когтями по спине. Оборачиваюсь, пинаю под колено, добавляю когтями по шее, он чуть уходит в сторону. Вертлявый ублюдок! Я все же вспарываю его спину глубоко, до костей. Вой от боли заглушает крики толпы. Он пятится от меня на полусогнутых. Я сбиваю его с ног, и мы катаемся по полу клубком из когтей и зубов, нанося больше ста ударов в минуту. Лохмотья одежды летят в разные стороны, я не обращаю внимания на боль, рычу, пытаясь добраться до ненавистного горла. Мне вырывают кусок мяса из бедра, но мои клыки все-таки сжимаются на горле противника сбоку, выше правой ключицы. Я рву плоть, захлебываясь кровью. Жертва подо мной мечется, чувствуя свою смерть, его глаза белые от ужаса, рот раскрыт в вое. Кровь, кровь везде. Сладкая, дурманящая. Привстаю на колени, выплевывая откушенную часть. Придурок пытается ползти, оставляя кровавый шлейф, рукой стараясь зажать рану. Рывком за ногу подтягиваю его ближе к себе, от его воя закладывает уши. Лохмотья окровавленной одежды свисают с изодранного тела. В моем сердце нет жалости - передо мной не человек, а насильник и убийца. Поэтому я размахиваюсь, пробиваю грудную клетку, добираюсь до трепещущего сердца и вырываю его из груди. Плоть еще бьется в моей ладони, сжимаю пальцы, прекращая конвульсии. Мой противник дергается в агонии пару раз и замирает, а пространство оглушает мой победный рев. Один готов! Толпа в ужасе смотрит на меня, окровавленного, с жутким оскалом. Тишина вокруг, воздух душит запахом смерти. Я пружиной подскакиваю к верлеопарду в татуировках, он шипит и пятится, но я никуда не спешу. Бросается на меня с отчаянием дикого зверя, загнанного в угол. Попадает ногой по ране на бедре - от боли черные точки мельтешат перед глазами. Противник наступает, яростно молотя руками и ногами. Ставлю блоки. Танцуем в вихре прыжков и выпадов. Ломаю ему левую руку - кости наружу… он вправляет повреждение, не отрывая от меня яростного взгляда. Я вижу обреченность на лице. Тем лучше. Не чувствую ничего сейчас: нет боли, нет ярости, я просто должен победить. Убить этих ублюдков, мучивших моего Мара. Все ради тебя, котенок, ласковый мой. Знаю, ты жив и ждешь меня. И поэтому я вбиваю своему противнику в глотку его собственные зубы так, что он захлебывается кровью. Потом посылаю в нокаут этого выродка и, пока он не пришел в себя, сажусь сверху на измочаленное тело, двумя руками разрываю грудную клетку. Сжимаю в когтях бьющееся сердце, прекращая мучения жертвы. Второй раз звучит мой победный вой. Встаю, тяжело дыша, с рук капает красная кровь, я весь покрыт ею, с ног до головы. Ткань штанов пропиталась насквозь, раны на бедре, спине и боках начинают заживать. В зале стоит тишина гробовая. Поворачиваюсь к Патрисии и впервые вижу отблеск страха в её зеленых глазах. — Шмель выиграл! – Сиджи выходит ко мне. – Где его приз? Блондинка надевает маску скучающего дружелюбия, постукивает коготками по подлокотникам. — Вы прекрасно справились с заданием. Примите моё восхищение, — её голос становится масляным, тягучими нотками похоти ласкает кожу. – Я бы не отказалась иметь в своих рядах такого великолепного бойца. — Ближе к делу, пожалуйста. — Сай встал справа от меня. – Или вы специально испытываете наше терпение? Нам расценивать это как провокацию? Патрисия встала со своего трона, медленно подошла, покачивая бедрами, окидывая меня голодным взглядом. — Ну что вы, господа, какая провокация? Всего лишь слабая попытка одинокой женщины привлечь на свою сторону умелого воина, по вине которого лишилась двоих телохранителей. Я уже готов растерзать эту бабу собственноручно. Она тянет время, сознательно издеваясь. Дьявол! Срываю с себя лохмотья рубашки, утираю от крови лицо и грудь. — Мы еще долго будем плясать вокруг да около, прежде чем получим принадлежащее нам по праву? — спрашиваю с рычанием. — Что, даже чаю не попьете? – капризным голосом пропела мадам, измываясь. Вся её свора рассредоточилась по залу, беря нас в клещи. Волки прикрывали нам спину. — РРРРРРРРРРРРР, — раздалось предупреждающе из наших глоток, подхваченное всеми друзьями и соклановцами. Телохи волка вытащили оружие, воздух зазвенел опасностью кровавой расправы. Все подобрались, выжидая. Или война, или… — Ладно, ладно, — ласково мурлыкнуло исчадье ада в юбке. – Не надо так сердиться. – Она протопала к боковой двери в зале, открыла её и пригласила жестом. – Прошу. Ваш котик за первой дверью по коридору. Заберите, если сможете. Ох, как мне не понравился её тон. Мы с Сайдо рванули внутрь, Дик было рыпнулся следом, но Патрисия преградила ему дорогу. — Только глава клана и победитель! Остальные пусть ждут! Переглянулись с индейцем, препираться не было времени. Хрен с ней. Наши люди остались ждать. Сиджи бросил вслед: — Идите, я присмотрю за порядком. Мы нырнули в проем коридора. Плохое предчувствие. Полутемное помещение за железной дверью. Запах крови и пота ударяет в нос. Мар сидит на грубо сколоченном кресле, привязанный. Я рванулся к нему и застыл в полушаге, давя яростный вой. От ужаса во мне все перевернулось и застыло ледяной коркой. — Шмель? – голос тихим шелестом пробирает меня до мурашек. Я падаю на колени рядом, тяну руки, но отдергиваю, боясь прикоснуться. — Да, котенок, это я и Сай. Мы тут, — голос сипит от подступившего кома. – Мы тебя вытащим. — Я знал… я знал, что вы меня не бросите… Шме-е-е-ель… — Тише-тише, сердце моё, все позади, осталось совсем немного, — встаю с колен, тянусь к тряпке на его глазах, но Сай взглядом останавливает меня, и я понимаю… Что… что эта СУКА… БУДЕТ УМИРАТЬ ДОЛГО… Как и когда - не знаю, но я её убью. Сай заходит Мару за спину, наклоняется. — Это Сай, малыш. Я помогу, буду питать силой, расслабься, маленький, — ласково приговаривает друг и кладет ему ладони на плечи. Мар вздрагивает и чуть оттаивает. Мы переглядываемся с индейцем, без слов понимая друг друга. Надо вытянуть из него железки. Надо. Заставляю руки не дрожать. — Сайдо, можешь его усыпить? — Не могу, наркоты много в крови, кроме подпитки силой ничего не получится. — Мар, ласковый мой, я сейчас буду вытаскивать лезвия, потерпи, котенок, — беру первое, резкий рывок - и хриплый стон оглашает стены. Выбрасываю железку. – Тише, хороший мой, я здесь, никуда не уйду, освобожу тебя, залечу твои раны, возьму на руки тебя, малыш… — второе лезвие долой, хриплый стон с искусанных губ. – Согрею тебя в своих руках, заласкаю губами… — Третий мучительный вскрик. — Вымою в теплой воде и отнесу в нашу спальню, и буду целовать тебя, любовь моя… Четвертый нож вырываю из него, тяжело дыша, соленые слезы попали в рот, но нет времени их вытирать. — Люблю тебя, котенок, тише-тише, маленький, сейчас все закончится… И я, не давая передышки ни себе, ни ему, выдергиваю оставшуюся сталь. Сай заживляет раны, те затягиваются неохотно и медленно. Отстегиваю котенка бережно, поддерживаю. — Превратиться можешь, малыш? — Не могу, сил нет… — еле слышный шепот. — Ладно, мы что-нибудь придумаем. Беру его на руки, он такой легкий, чувствую все ребра и позвонки. Боюсь прижать сильно, боюсь повредить. Сай рядом, склоняется к уху. — Он очень слаб, Шмель, если его сейчас насильно перекинуть, может плохо кончиться. Надо подождать, подпитать энергией, по возможности вывести наркоту из крови. Я только киваю, и мы выходим из коридора к народу. Нас ждут наши леопарды, обступают тесным кольцом, защищая. Дик в ужасе охает и стискивает зубы, завидев повязку Мара. — Госпожа Патрисия, мы вынуждены откланяться. Спасибо за гостеприимство. — Еще встретимся, — обещает блондинка с угрозой. Выходим из здания, садясь в машину, закутываю Мара в куртку, сунутую кем-то из наших. Прижимаю к себе свое сокровище, а сердце заходится от боли - сколько же ты пережил, маленький? Я виноват… не смог уберечь. Слушаю сбивчивое дыхание. Глажу по волосам, вдыхаю родной запах. — Ты поспи, малыш, пока мы до гостиницы доедем. Потом разбужу. — Ладно, Саша… — Пауза. – Я люблю тебя. — И я люблю тебя, родной мой. Котенок обессилено склоняет голову, проваливаясь в сон, или теряет сознание - не знаю. Водитель косится на меня из зеркала, слеза ползет по моей щеке, и я закрываю глаза. Он жив, жив. Остальное можно исправить.