Нежный бес для падшего ангела

США, штат Индиана Много лет спустя… Джей - Вы можете войти, - я выглянул в коридор и увидел две перепуганные физиономии со взъерошенными рыжими кудрями. - Как она? – спросил Шарль, робко заглядывая в комнату. Крепкий и высокий, сейчас он выглядел как растрепанный цыпленок. - Замечательно, - ответил я с улыбкой, - зайди и посмотри сам. Юноша протиснулся мимо меня и неуверенно пошел к постели, где лежала изможденная, но счастливая после родов Элизабет и их новорожденная дочь. - Ты - молодец, - услышал я над ухом, и горячая ладонь легла мне на талию. - Нет, это она молодец, а я всего лишь помог, - прошептал я в ответ. Меня переполняли восторг и ощущение завершенности того, что мы начали 16 лет назад в чужой, тогда еще, стране. Мы создали семью, построили дом и развели сады. Как по написанному. Были черные полосы, когда мы искали общий язык с Шарлем: мальчик не хотел вначале меня воспринимать как авторитетное лицо, считая просто пассией отца. Но я смог его искренне полюбить и именно это, наверное, и открыло его для наших отношений. Мы смогли выстроить свою «крепость» - все четверо, такие разные и в тоже время одинаковые, со своей историей за плечами. Нам больше никто не запрещал любить друг друга, мы начали все с чистого листа, и то, что получилось, было удивительным, теплым и родным. Я больше ни дня не сомневался в своей роли в этом мире, а точнее, в своей роли в нашей семье: моя жизнь давно перестала мне казаться цирком и театром абсурда. Я был тем, кем был, – любимым бесом для своего падшего ангела и матерью для Элизабет и Шарля. О! И уже год, как являюсь тещей. И меня не волнует то, что я, якобы, живу в грехе и обмане, пока счастлива моя семья, вопросы общественной морали меня не касаются. У меня своя мораль. Благо, моя внешность позволяет скрывать, на мой взгляд, уже совершенно несущественную тайну. С возрастом я остался таким же тонким и практически безбородым, так что бритье два раза в сутки делало мое лицо по-женски гладким, а хитрые настойки, которые мы готовили с Мартой, снимали любое раздражение. Да и черты лица не спешили матереть, сохраняя мое сходство с противоположным полом. Я по-прежнему не сопоставлял себя с женщиной, но и мужчиной я не был, в распространенным смысле этого слова. Я - что-то среднее, а может, и нечто иное, но я есть, я счастлив и смог сделать счастливыми родных мне людей. Я выпроводил Шарля через пятнадцать минут и дал дочери провалиться в целительные объятия сна, а сам взял маленькую Монику на руки. - Смотри, какой у неё смешной рыжий вихор на темечке, - шепнул Дерек через мое плечо. - Наверное, у вас с Шарлем были такие же, - тихо усмехнулся я, взглянув на мужа. Я давно уже привык к тому, что у меня есть муж - настоящий и любимый всем сердцем и душой. - Вы хотите сказать, миссис О’Нелли, что я когда-то имел такой смешной и нереспектабельный вид? – наигранно ужаснулся он и широко улыбнулся, обозначив уже глубокие морщинки в уголках глаз. Время пощадило нас и, несмотря на пробивающуюся седину на висках, мое лицо все еще молодо. Красно-рыжие кудри Дерека не поблекли, и в них нет ни единой серебряной пряди, только лучи морщин скопились от внешних уголков глаз к вискам, но это потому, что мой любимый ангел часто улыбается. Малышка смешно крякнула, привлекая наше внимание, и открыла глазки. - Они у неё голубые, - прокомментировал Дерек и потеребил рыжий чуб. - Я думаю, что со временем станут карие. Шарль и Лизи соединили нас с Дереком в своих детях навеки. Теперь наши души – единое целое. Конец.