Кто верит в Пандору?

Если бы Джоанна заранее знала, чем все закончится, этой ночью они, безусловно, остались бы на Хадесе смотреть утопически-мирные сны. Вселенная рухнула, как только двери шаттла открылись перед ними после жесткой посадки на Тиурруль, и их глазам предстала изломанная гряда гор парой километров дальше. Саавик ступила на трап, на ходу совершая какие-то одной ей понятные расчеты, рассеянно подняла взгляд... И пропала. Серьезно, если бы существовало научное доказательство существования души, Джо сей же час решила бы, что вулканку эта самая душа покинула в один миг, оставив на бесплодной земле в предрассветном холоде лишь беспомощно застывшее на месте тело с пустыми глазами и сжатыми в кулаки пальцами. А потом был крик. Страшный неудержимый вопль ужаса, и шальные безумные глаза, и молниеносное бегство обратно в темный шаттл. У Джо ушло несколько минут, чтобы найти ее в дальнем углу под панелями и силой вытащить оттуда, пока никого из них не ударило током с едва работавших после трудного перелета проводов. Саавик била крупная дрожь, она тихо скулила и жалась к груди подруги так сильно, как будто ее собирались жестоко убивать или оперировать без анестезии, и было только одно предположение, которое Джоанна могла сделать по этому поводу. Здравствуй, Хэллгард. Они сидели в дверном проеме, у трапа, и Саавик, постепенно выпадая из активной формы истерики в пассивную, короткими глухими фразами обрисовывала весь тот кошмар, что творился у нее в голове. Воспоминания были разрозненными. Они касались ранних лет – в них были темные пещеры, вулканская женщина и ромуланские стражники, всегда пьяные и всегда пахнущие смертью. Они причудливо смешивались, теряя нить повествования, с временами более поздними – временами палящих солнц, смертельного голода, ядовитого воздуха и крови, крови, крови, которая дарила детям, что охотились здесь друг на друга, еще несколько дней жизни. Почему Спок ни разу в жизни не рассказал ей, лечащему врачу своей дочери уже верные десять-двенадцать лет, через что прошла темноглазая девочка, приведенная им в семью? Почему на все вопросы взрослые лишь отводили глаза и давали уклончивые ответы, из которых становилось ясно, что жизнь у Саавик была плохая, но ничуть не прояснялось, насколько она была плоха? Все эти годы Джоанна знала все и не знала ничего. Как могла она, домашняя девочка, до сих пор справедливо называемая папиным одуванчиком, даже вообразить себе голую планету, где страшные морозы по ночам чередовались с нечеловеческой жарой бесконечными днями, в которые главной и единственной целью оставалось самое простое, примитивнейшее желание всего лишь дожить до заката? Как это, интересно, случилось?.. Первое солнце медленно вышло из-за горизонта, и Джоанна увидела такую же пустую и безжизненную недружелюбную равнину, как на Хадесе. По серой бесплодной земле шли сухие широкие трещины. Они все уже не раз видели такое и знали, что это означает. Планета умирала. У нее мороз пошел по коже от одной только мысли о том, что было бы, если бы вулканцы во главе со Споком так и не нашли это место. Саавик постепенно брала себя в руки. Джо чувствовала, как дрожь постепенно отпускает сведенное судорогой тело у нее в руках. - Все хорошо, котенок, - сказала она, сама не зная, зачем, - Я ведь рядом. От обращения вулканку страшно передернуло. Однако сознание возвращалось к ней быстро и уверенно, как всегда после приступов потери контроля – следствие железной воли и бесконечной работы над собой в попытке превзойти кого-то, кто никогда не был ей настоящим соперником. - Прости, - едва слышно сказала она, - Я не ожидала того, что увижу здесь. - Но ты чувствовала. - Да, - Саавик подняла голову, - Я и сейчас чувствую. Глаза у нее горели нездоровым лихорадочным огнем, и руки уже приняли так дико не идущее ей положение готового к атаке хищника. Она легко, будто и не выла только что, как подстреленный волчонок, на руках у подруги, поднялась на ноги и оглядела равнину широким взглядом. Плечи завораживающе изящно повернулись, словно сами собой, и красный драповый мундир оказался на полу. Джоанна смотрела на эту напряженную фигуру, это по-звериному настороженное лицо и не узнавала свою Саавик. Этот затравленный ребенок, ждущий чего-то страшного от пустой полуразваленной планеты, не был той же самой умной большеглазой девочкой, которая обожала своего младшего брата и отдавалась без остатка своим друзьям. Не был никогда. Он словно ждал своего часа, сидя где-то глубоко внутри нее, и вот, наконец, почуял первый ветерок свободы. И тут этот самый ребенок, фыркнув что-то нечленораздельное от злости, без усилий вырвал из обивки проема острый металлический штырь и сильно, точно метнул его в пустоту впереди себя… Нет, не в пустоту. Прут, перевернувшись в воздухе ровно настолько, чтобы лететь вперед острым концом, на полпути вонзился в черное жилистое тело невесть откуда возникшей из ниоткуда огромной летучей мыши. Или не мыши?.. У этого были кожистые крылья, голое толстокожее туловище и слепая тупоносая морда. Оно пронзительно завизжало, почувствовав в себе кусок железа, и от этого звука у Джоанны со страшной силой заложило уши, и сознание едва не покинуло ее. Саавик же, будто разом вспомнив все, что когда-либо знала, подобралась, как дикая кошка, и мощным прыжком накинулась чудовищу на шею. Оно было выше нее по меньшей мере на голову и в два раза шире. Джо схватила с пояса машинально нацепленный на пояс перед вылетом с Хадеса фазер и пальнула в крылатую тварь, молясь про себя, чтобы не попасть при этом в подругу. - Маккой, kre’nath! - рявкнула Саавик, ловко уворачиваясь от когтистой лапы, - Я тебя просила об этом?! - Что?.. - прошептала Джо, но ответ пришел сам собой. Вновь изогнув – измазанную?! – фазерным зарядом грудь в страшном визге, чудовище оскалило трехдюймовые клыки и начало разбухать, на глазах увеличиваясь в размерах. Саавик оно сбросило с себя прямо на твердую холодную землю, приложив ее лбом об острые камни. По красивому лицу потекла зеленая кровь. Джоанна вскочила и ринулась было по трапу вниз на подмогу, но была остановлена рыком подруги. - Яд на коже! Как – яд? А как же сама Саавик?.. Девушка изогнулась кошкой, издала детски-высокий звериный рык, который мог бы прозвучать смешно, если бы не обстоятельства, и снова бросилась на шею твари. Вырвав из ее черного, скользкого от бурой крови живота штырь, она увернулась от опасных зубов, сильно отклонилась в сторону от тяжелой лапы, едва не разжав мокрые той же кровью пальцы, и, рванувшись, вонзила импровизированное оружие точно в короткую мерзкую шею. Чудовище взвыло, забилось в ее жестких худых руках и, рухнув на землю, со стоном издохло. Спустя мгновение его тело рассыпалось в мелкий сухой прах, и Саавик осталась без движения лежать в этом прахе лицом. Джоанна бросилась к ней, на бегу вынимая трикодер. Заслышав ее шаги, вулканка с видимым усилием поднялась на локтях. Джо застыла на месте, охваченная ужасом от увиденного. Кровь и прах неведомого зверя и вправду обладали ядовитыми свойствами. По всему лицу Саавик, по рукам и по груди в тех местах, где рубашку разорвали когти чудовища, шли мелкие кровоточащие язвы, а от них с явственно слышным шипением тонкими струйками поднимался дымок. Заметив выражение лица подруги, девушка странно усмехнулась. - Брось, - сказала она спокойно, - Ты видела вещи и похуже. На глазах совершенно ошеломленной Джо раны затянулись, не оставив на зеленоватой гладкой коже ни единого следа. Саавик села на колени, осторожно согнула и разогнула руки. Вид у нее был донельзя мрачный. - Я – первый успешный образец, - пояснила она, не поднимая глаз, - Вот только эти уроды, мои создатели, об этом так и не узнали. У Джо не было слов, чтобы ответить на это страшное заявление. В самом деле, что тут можно сказать? Видимо, поняв, что творится у нее в голове, Саавик хмыкнула, встала на ноги и, с тихой ненавистью, не щурясь, глянув на вставшее на востоке второе солнце, слегка дернула ее за рукав. - Закатай, - посоветовала она, - Здесь неподалеку пещеры, в которых размещалась база, но идти туда будет очень жарко. - Зачем нам туда идти? - проворчала Джоанна. После увиденного побоища куда-либо двигаться, кроме как обратно на безопасный Хадес, ей совсем не хотелось. Саавик в подобии невеселой шутки сделала рукой один из фирменных знаков, которыми доктор Маккой в чрезвычайных ситуациях управлял своей медицинской командой. Он означал «не задавайте глупых вопросов». - Как ты считаешь, - спросила она чуть насмешливо, как прежняя Саавик, не видевшая Хэллгарда, никогда не разговаривала, - Почему мудрейшая Т’Пау в личной переписке ткнула носом в это место не ромуланского претора, а верховного адмирала Флота Ногуру? Джо нахмурилась. Ответ напрашивался только один… Но ведь, господи, этого не может быть.