***
— Почему ты так нервничаешь? — спросил Лиам, отпивая немного горячего кофе из стаканчика. — Почему ты все еще в Лондоне — вот это более интересный вопрос. — Я остался здесь с Зейном, и он тоже, между прочим, приглашен. Гарри закатил глаза, потому что в последнее время они не обходятся без упоминания Зейна, и он почти раздражается, когда видит эту глупую улыбку друга. Конечно, он рад за него, но Малика Лиам приплетал даже без особого повода, просто чтобы напомнить о том, кто его парень, и сколько раз Гарри приходилось закрывать глаза на их чрезмерную активность в постели и провожать недовольным взглядом. Почему они не могли бы поехать к Зейну, почему именно у них, почему именно в тот вечер, когда Том еще не успел уснуть и еще очень много "почему", но Гарри готов был простить все и в один момент, если бы только Пейн помог ему выбрать одежду. — Слушай, я не хочу слушать твой отчет о ваших отношениях, — сказал Гарри, и, прежде, чем его могли перебить, он выставил руку вперед, — потому что это личное, Лиам. Я твой друг, я рад за тебя, безумно рад, но я не прошу тебя залезть в мою постель и посмотреть, какой Луи хороший. — Потому что у вас ничего не было. От смущения щеки кудрявого вспыхнули алым и кончики его ушей покраснели не меньше. Лиам удивленно и почти не веря уставился на Гарри, быстро моргая. — Черт, ты серьезно? Ни разу? — Не все стремятся переспать с парнем, Лиам. — Да ладно. Нет, правда, Гарри, что не так? Вы снова вместе, вы любите друг друга, и неужели Луи не намекал тебе на это? — Возможно, я не настолько сексуальный, чтобы хотеть меня. — Не начинай, нет, молодой человек, подымай свой зад и пойдем, наконец, за твоими шмотками, но никогда не говори, что не достоин чего-то, ладно? — Тогда не говори, как измерял длину члена своего парня, — это было слишком громко для небольшого кафе, но некоторые присвистнули и хлопнули в ладоши, поддерживая Гарри. — Господи, поверить не могу, что ты сказал это при людях, — хмыкнул Лиам на выходе из заведения. — Я не верю в то, что ты рассказывал, как брал линейку... Усталый стон заставил Гарри улыбнуться. Хоть ему и пришлось стерпеть все яркие впечатления Лиама, но теперь у него были свои козыри и плюсы с этого. Пейн таскал его из одного бутика в другой, и почти все время они слышали за спиной щелчки фотокамер, хотя Гарри это перестало напрягать. Он, почти безжизненный к середине дня, ходил за другом, потому что Лиам слишком серьезно к этому относился, и, на самом деле, уже было делом принципа показать Гарри, что он будет выглядеть сногсшибательно. Если сначала рассматривался вариант чего-то классического и строгого, то постепенно Лиам стал склоняться к другому варианту и выбирать более узкие джинсы, приталенные пиджаки и нестандартные рубашки. Консультанты бутиков восторженно охали, завидев Гарри, но Лиам взял на себя функции телохранителя, прерывая этот лепет женщин и мужчин о том, что видели Стайлса так часто на страницах журналов за последние несколько дней. Они с такой охотой помогали парням, что Пейн мог почти отдохнуть, но иногда советы были ужасными, поэтому дело приходилось брать в свои руки. И, с горем пополам, но Лиам сделал то, чем мог гордиться — ровно к пяти часам вечера он всучил Гарри в руки несколько бумажных пакетов, в которые были упакованы его вещи. За все то время, что Гарри, понуро опустив голову, сидел в бутиках, Лиам успел довести нескольких людей из персонала до истерики, пересмотреть весь бесконечный лабиринт из брюк, джинсов, пиджаков и рубашек, и только сейчас мог спокойно выдохнуть. — Ты выглядишь так, словно сделал что-то гениальное, — пробормотал Стайлс, — почему я не могу посмотреть, что в этих пакетах сейчас? — Потому что я дотерплю с твоими благодарностями до вечера. Откроешь в номере и примеришь это, не зря же я держал интригу до последнего. — Я все еще могу заглянуть внутрь и вытащить все, что мы купили. — Пустая угроза, — хмыкнул Лиам, поймав такси. Вся эта атмосфера загадочного и непонятного слишком не нравилась Гарри, чтобы он не хотел ее разрушить, но он пообещал Лиаму, так что пытался отвлечься на что-то другое, пока они не добрались до отеля. Его обрадовал только тот факт, что Зейн и Лиам будут на вечеринке, и ему не придется так сильно напрягать Луи, цепляясь за его руку. Это хорошо, должно быть хорошо. Луи, видимо, отлучился с Зейном, и сейчас они точно сидели в каком-то баре, но тем лучше, будет время подготовиться. Гарри скинул все пакеты на кровать в спальне и закусил губу, дотягиваясь до первого. Несколько секунд шуршание бумаги не прекращалось, но потом он уже держал в руках белые штаны, настолько узкие, что поселились сомнения — а возможно ли их натянуть? Конечно, этим Лиам хотел отомстить, поэтому Гарри отложил их в сторону, открывая следующую покупку. Он перемерил столько рубашек и кофт за сегодня, что точно не мог удивиться, но сделал это, потому что это была свободная рубашка кремового цвета, и будь Лиам проклят за то, сколько оттенков бежевого пронеслось у Гарри перед глазами, но ткань была такой мягкой и приятной на ощупь, так что он закрыл глаза на рукава, длиной в три четверти. В следующем пакете был свернутый белоснежный плащ, и Гарри хотелось завыть, потому что он был уверен, что все это явно не для него, это определенно не подходит ему. Только светло-коричневые туфли из последней коробки в самом деле ему приглянулись. Гарри пошел в душ, и, разморенный горячей водой, выполз из ванной только спустя полчаса, вытирая влажные волосы. Он немного нервничал, потому что уже была пора одеваться, а Луи все еще не было, но Гарри несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь, и принялся натягивать штаны, ткань которых свободно заскользила по ногам Гарри, и он легко их застегнул, поправляя складки. Рубашка уже была на нем, когда он пытался уложить густые кудри, доходящие в длине уже почти до его плеч. Стоило прядям высохнуть, как они начали виться еще больше, а Гарри поднялся со стула в поисках телефона, когда в номер кто-то постучал. У Луи есть ключи, так что это явно кто-то другой. Но на пороге стоял именно он, только потом Гарри понял, почему он не воспользовался своим ключом — в одной руке он сжимал собственную сумку, а в другой небольшой букет, из-за чего Гарри удивленно хмыкнул, приподнимая бровь. — Уже весь Лондон хочет знать, к кому я бегу с букетом роз, — сказал Луи, отряхивая джинсовую куртку от дождя, топчась на пороге. Он с улыбкой поднял голову, и почти обомлел, рассматривая смутившегося Гарри. Он оттянул подол рубашки, смотря себе под ноги, пока не услышал вздоха Луи, и поднял на него глаза, по прежнему терзая свою губу. Томлинсон положил цветы на небольшой столик и взял Гарри за руку, подводя к большому зеркалу в прихожей. Он опустил голову на его плечо, а его лицо озарила широкая улыбка. Руки крепко обвили бедра и Луи был почти не в силах говорить что-то вменяемое. — Ты самый красивый человек, которого я когда-либо встречал, — прошептал он, — мой малыш, как ты не видишь, какой ты идеальный? Гарри обернулся к нему, прижимая ладони к теплой груди. Неспешно приблизив лицо, Луи смял губы Гарри своими, все еще чувствуя невозможный трепет внутри от того, что они могут делать это всегда, что в любой момент можно целоваться и не думать, какая реакция его ждет. А Гарри абсолютно точно сходил с ума от щетины Луи, когда большим пальцем проводил по его скулам или когда они целовались, и он чувствовал приятное покалывание коротких волосков. — Я должен переодеться, — тихо сказал Луи, — моя прелесть, так не хочу тебя отпускать. — Иди, я хочу увидеть тебя в костюме. Когда дверь ванной хлопнула, Гарри уже шаркал босыми ногами в гостиную. Он столько возился с замком на ботинках, что, когда закончил, услышал шаги за спиной. И перед ним стоял Луи, идеальный Луи, одетый в черные джинсы, белоснежную рубашку и черный пиджак. Гарри коротко хихикнул, когда увидел подвернутые штанины и вансы на босую ногу, потому что это его Луи. — Ты выглядишь потрясающе, — сказал Гарри, — даже когда одеваешься, как хулиган. — Это просто стиль, — деловито заявил Луи, — стиль всех смелых парней, Хаз, так что не смейся. У тебя очень опасный парень. — У меня опасный мужчина, — Томмо расплылся в улыбке и покачал головой от того, что это было немного ново. — Я не привык быть кому-то, ну, знаешь, мужчиной. Парень, ухажер, юноша. — Когда ты в последний раз встречался не с девушкой? — Я думаю, это было в старшей школе. Да, определенно, последние года учебы, и ему было лет семнадцать. — И он был красивым? — прищурился Гарри, вставая на ноги, и ему, все-таки, удалось справиться с застежкой на ботинках. — Тогда я думал, что да. Но сейчас, честно, он показался бы мне слишком смазливым. — Тебе начали нравиться страшилы, — засмеялся Стайлс, натягивая плащ. — Господи, мне начали нравится глупые, очень глупые мальчишки. И с детьми, обязательно. — О, нет, ты не мог вспомнить сейчас Томми, чтобы я чувствовал себя виноватым целый вечер. — Скоро твоя мама приедет с ним. А теперь идем. Луи не спешил садиться за руль довольно престижной машины, что стояла перед главным входом отеля, а открыл дверцу для Гарри, садясь следом за ним. Стайлс увидел за рулем мужчину в смокинге и небольшую перегородку, которая выдвигалась при нажатии кнопки, и это не позволяло водителю следить за происходящим в салоне. Не важно, сколько раз их успели сфотографировать вместе, это все равно было волнительным — появляться перед камерами, и все будут так глазеть на него, а Гарри точно не хотел бы такого внимания, но, если эта вечеринка важна для Луи, то он стерпит это. В конце концов, Томмо не нервничал, так почему это должен был делать Гарри? Он прижался щекой к груди Луи, слушая, как размеренно и тихо бьется его сердце. Правда, Луи был таким безумно милым сейчас, с растрепанными волосами, широкой искренней улыбкой и чертовых вансах, что хотелось сделать это новой модой, чтобы каждый человек выглядел так же каждый день. Машина остановилась, и Луи первым выскочил из салона, чтобы подать руку Гарри. Это дефиле по красной дорожке казалось таким смешным, но они стояли под прицелом фотокамер, так что вынуждены были остановиться на минуту и позволить папарацци сделать несколько снимков, а репортерам — задать вопросы. Все они касались только лишь их отношений, и иногда, намного реже, победы на Кубке Англии. Но Луи, кажется, был доволен, и он с охотой расхваливал Гарри, заставляя его смущаться еще больше, и Стайлс выдохнул, только когда они зашли в помещение с небольшой сценой, столиками повсюду и тихой музыкой. Недалеко он увидел Лиама и Зейна, которые ворковали о чем-то, и они медленно пробрались к их столику, плюхаясь рядом. — Это не был поступок джентльмена, — возмутился Зейн, — хорошо выглядишь, Хаз. — Лиам сказал тебе, что выбирал мне все это? — Гарри хмыкнул. — Я обязан одобрить вкус своего парня, — вздохнул брюнет, получая легкий удар по своему колену. — Тебе все равно идет, и Луи тоже так думает. Томлинсон фыркнул, обнимая Гарри и немного склоняясь над ним. — Все, кого я сегодня встретил, сказали, что ты выглядишь потрясающе. — А ты сам как думаешь? — Они скупятся на комплименты, определенно. Или кусают локти, потому что такое сокровище досталось мне. — Прекрати это делать, Луи Томлинсон, я не хочу чувствовать себя настолько смущенным. Луи засмеялся, не особо заботясь о том, как на такой громкий смех отреагируют остальные гости, и отпил немного шампанского, моментально отстраняя от себя бокал. Он поморщился от этого вкуса и посмотрел на Гарри, который только закивал в ответ, подтверждая отвратительный вкус. Похоже, здесь только они двое не поклонники шампанского. Зейн и Лиам, невольно наблюдавшие за этим, удивленно переглянулись и вернулись к своей теме, хотя все равно было странным увидеть их взаимодействие со стороны — Луи и слова не сказал, но они все равно поняли друг друга. В помещении царил полумрак, и это было даже удобно, потому что Луи мог ближе прижаться к кудрявому, втайне от парней и без лишних глаз поцеловать за ушком, провести носом по шее и просто что-то сказать, чтобы этого никто не услышал из-за музыки. На сцене была какая-то возня, и вскоре на ней появился невысокий мужчина в черном костюме и с ослепительной улыбкой, подходя к микрофону. Гости зааплодировали, а он держал какой-то конверт в руках, который собирался открыть. Луи вздохнул, отворачиваясь в другую сторону, и Гарри напрягся от этого, дожидаясь слов ведущего. — Всем добрый вечер, леди и джентльмены. Мы здесь не просто так, правда? Всех волнует одно — кто же станет самым горячим мужчиной этого года. Луи прошептал что-то вроде "О, Боже", и Зейн фыркнул, возвращая внимание Лиаму. Пока тянулась эта интрига и Гарри старательно пытался не задавать слишком много вопросов, конверт был открыт, и мужчина громко воскликнул в микрофон: — Сегодня сюрпризов не будет, ребята, — Луи Томлинсон! Обладатель золотого кубка и очень милого бойфренда, — люди захохотали, вертя головами в поисках победителя. Ему не отвертеться от этой процедуры, поэтому Томмо коротко поцеловал шокированного Гарри в щеку и кое-как добрался до сцены. Он пожал руку мужчине, не особо помня его имя, и тот подтолкнул его к микрофону. — Эм, привет всем, честно говоря, я не думал, что буду стоять здесь сегодня, поэтому не приготовил что-то вроде речи о том, какой я сексуальный, — хохот зала становился только громче, и он нашел глазами улыбающегося Гарри, — но, на самом деле, это очень глупо, словно я хочу потешить свое самолюбие. Я самый горячий мужчина по версии журнала GQ, вау, спасибо, это круто. Люди захлопали в ладоши, но Томмо до сих пор мог чувствовать напряженный взгляд зеленых глаз, потому что Гарри за него волновался, потому что он ждал детского лепета о том, как это прекрасно и неожиданно. — Награждение — это всегда хорошо, но если я самый горячий мужчина в рейтинге своего парня, то меня больше ничего не волнует. Он поднял голову чтобы найти искрящиеся глаза возлюбленного и ослепительно улыбнулся, но не камерам, а Гарри, румянец которого Луи мог видеть даже в темноте. — Спасибо всем, и приятного вечера! Томмо спешно спустился со сцены и буквально подлетел к подскочившему Гарри, сжимая его в объятиях. Стайлс нервно смеялся, когда Луи оторвал его от земли, почти кружа в воздухе. — Я люблю тебя, — сказал он, втягивая Луи в тягучий и медленный поцелуй, не обращая внимание на недовольное фырканье друзей.***
— Неделю назад он жаловался мне на то, как он боится, а теперь только посмотри на них, — парировал Лиам, наблюдая за тем, как парни общались с прессой, и покосился на Малика, устроившегося на его плече. — Разве ты не рад? — Я безумно, невероятно, просто невозможно рад за них, но разве это нормально, что Гарри так быстро сдался? — Мы переспали на третий день, — хмыкнул Зейн. — Это если считать с начала официальных отношений. Зейн замолчал, подсчитывая их встречи и мимолетный флирт, поэтому он тихо согласился с парнем. Это было сложно скрывать от остальных, но, тем не менее, они прошли через этот этап, а Гарри, кажется, справился со своими страхами. — Гарри, прекрасно выглядишь! — воскликнула молодая журналистка. — Это Луи помогал тебе с нарядом сегодня? — Эм, нет, он купил для меня кое-что другое. Луи бросил быстрый взгляд на парня, незаметно усмехаясь, потому что краем глаза заметил, как девушка смутилась. — Не тот ли букет роз, Луи? — Да, именно он. Знаешь, Челси, нам уже пора, так что до встречи. Он мечтал покинуть это место с тех пор, как на него и Гарри посыпались вопросы, не всегда самые приятные, но в какой-то момент он схватил кудрявого за руку и повел к машине, сопровождаемый вспышками камер. Когда автомобиль тронулся с места, Луи облегченно выдохнул, откидываясь на сидении. Гарри пересел ближе к шатену, опуская голову ему на плечо. Конечно, он знал, что Луи это успокоит, и их ждет очередной поцелуй, но именно этого он добивался, чтобы вовремя приоткрыть рот и быть самую малость уверенней. Его рука двинулась вниз, пальцы очерчивали контур пуговиц, пока Луи громко не выдохнул в губы парню, чувствуя, как он сжимает ткань джинсов на его промежности. Он хотел было оторваться от Гарри и спросить, что он делает, но кудрявый свободной рукой сжал темные волосы на затылке, и Луи быстро дотянулся до небольшого пульта, нажимая кнопку, чтобы их маленький беспорядок не увидел водитель. — Малыш, я не в состоянии выдержать это, — усмехнулся Луи, когда парень поцеловал его за ушком. — Я зря... — Нет! — воскликнул Томмо. — Нет, но тебе не кажется, что ты достоин чего-то большего, чем делать это в машине? Парень смущенно улыбнулся, опуская взгляд. — Мы не говорили об этом, — тихо сказал он, отбрасывая кудрявые пряди назад. — Да, не говорили. Знаешь, просто я не хочу, чтобы это было чем-то, что ты захочешь просто забыть. И ты всегда мог бы просто сказать мне об этом. — Например? Во время завтрака, или когда мы смотрим фильм? Это было бы глупо. Тем более, я не уверен, что... — Что? Что я просто так торчу в ванной невозможно долго утром? Гарри распахнул глаза, уставившись на Луи. Шатен пожал плечами, словно не признался только что в утреннем стояке, и Гарри хотелось закончить этот разговор и эту тему, потому что он чувствовал себя самым большим идиотом. Только представляя, как неумело он пытался соблазнить Луи, ком к горлу подкатывал. — Не стоило этого делать, — пробормотал он, поворачивая голову к окну. Ситуация критическая. И не потому, что в штанах Луи появился довольно заметный бугорок, а из-за того, что Гарри опять думает о том, насколько он не идеален. Томмо осторожно взял его за руку, перемещая обратно на свой пах, и наклонился к его уху, влажно целуя мочку. — Мой член говорит о другом. — Ты разговариваешь со своим членом? — хихикнул Гарри, осторожно расстегивая молнию, чтобы погладить его сквозь ткань боксеров. — Он определенно точно зовет тебя. В каком-то интервью Луи упоминал, что не любит "грязные разговоры" во время секса, но теперь он готов изменить свое мнение в пользу Гарри, который не спеша ласкал его, и этого все равно было мало, хотя и так много, потому что Луи и представить не мог, что именно он сделает первый шаг к этому. Указательный палец подцепил резинку и провел от головки до основания дорожку мурашек, и Луи закусил губу, наблюдая за этой шалостью. Машина сбавила скорость и водитель громко сообщил, что они прибыли на место, и Луи в испуге дернулся, пытаясь быстрее застегнуть молнию джинсов. На улице их ждало не так много папарацци, и Томмо мигом проскользнул в отель с Гарри, дрожащими пальцами нажимая номер этажа в лифте. Он старался немного остынуть, охладиться и сбавить обороты, поэтому не давал поцелуям зайти слишком далеко. Только в номере он смог спокойно выдохнуть и покачать головой, потому что на столике все так же лежали розы. Гарри первым вошел в спальню, стягивая с себя верхнюю одежду, прекрасно зная, что Луи сначала пойдет в ванную. Он разделся до нижнего белья, внимательно рассматривая себя в зеркале. Волосы немного растрепались, и он выглядел слегка уставшим, но, когда в комнату зашел Томмо, Гарри словно засиял, обворожительно улыбаясь до ямочек на щеках. Обнаженным торсом Луи прижался к его спине, обводя пальцами бедра кудрявого, и Гарри стало тяжело дышать, потому что неожиданный прилив жара окутал все тело, сдавливая грудь в тисках. Чувствуя опаляющее дыхание на шее, Гарри неосознанно откинул голову на плечо Луи, давая пространство для поцелуев. Круговые движения внизу живота вызывали такой непонятный и пугающий трепет, что кудрявый закатил глаза, задыхаясь тихими стонами. Луи потянул его за руку, и Гарри не успел обернуться или спросить что-то, падая на кровать, мгновенно ощущая приятную тяжесть горячего тела. Стайлс прижал ладони к вздымающейся груди шатена, проводя ими до боксеров, и большими пальцами приспустил их, заставляя Луи избавиться от нижнего белья. Но Томмо неожиданно крепко обхватил руками его ягодицы, вырывая хриплые стоны, и потянул боксеры вниз по длинным ногам Гарри, не сводя с него глаз. Оставил поцелуй на коленке, отчего Гарри усмехнулся, откидываясь на подушку. — Люблю, — выдохнул Луи, впиваясь в полные губы тягучим поцелуем, оглаживая одной рукой бедро и опираясь на вторую рядом с головой Гарри. Просто не верилось, что они сейчас, черт возьми, голые и Луи осторожно раздвинул его ноги, полностью опускаясь на него. Было тяжело дышать, и только лишь оттого, что они отчаянно нуждались в трении, и не могли прекратить целоваться, потому что это было нужнее воздуха. — Мы никогда не займемся любовью, правда? — усмехнулся Луи, отстраняясь от покрасневшего и расслабленного парня. — Если будем целоваться все время, то возможно. — Малыш, ты не мог бы... Томлинсон не знал, что должен говорить, и должен ли вообще, и он чувствовал себя девственником, но он правда никогда не занимался любовью. Секс, редкие спутницы, которые покидали его после любых попыток со стороны Луи сделать это чем-то больше отношений на несколько дней, и сейчас перед ним лежит Гарри, который послушно перевернулся на живот, оттопыривая попу. И он ждал чего угодно, если это было разумным, но никак не влажного языка у себя между ног, и первый стон был скорее смесью удивления и восторга. Луи вытворял невероятные вещи, неважно, было ли это тем, в чем он хорош, но он каким-то образом так выкручивал язык у входа Гарри, что у кудрявого не всегда хватало сил, чтобы не рухнуть на простыни. Это было больше, чем что-то новое, потому что новое — это его плащ и рубашка, джинсы и ботинки, или отдых в Альпах, а то, что делал Луи, было невозможным, нестерпимым, как будто его заставляют терпеть все эти пытки. И Томлинсон подозревал, что так будет, поэтому крепче держал бедра Гарри, толкаясь языком в жаркий плен его тела. — Господи, — он захлебывался стонами и частыми вздохами, и вдыхал намного чаще, чем выдыхал, — Боже, Луи. А-ах, возьми меня. Он и сам не мог следить за тем, что несет, поэтому сказал то, чего хотел. Томмо оторвался от него, мягко и звонко шлепнув по ягодице, и выудил бутылочку из ящика тумбочки, чтобы нанести смазку на пальцы и немного погреть для большего комфорта. Он, кажется, делал все, что могло только быть связано со словом "комфорт", потому что с минуту держал жидкость на пальцах, пока она не начала стекать на ладонь. Проникновение внутрь пальца было не таким болезненным спустя долгое время отсутствия партнера, но все равно доставляло мало чего приятного. Но с поцелуями между лопаток, дыханием и стонами Луи, которые чувствовались кожей, Гарри легко подавался назад, принимая в себя пальцы все глубже. Когда кудрявый слишком соблазнительно постанывал, удовлетворенно мычал и закусывал губу, оглядываясь назад, Луи переместил свободную руку на талию парня, как раз на сгибе, и Гарри положил на нее свою, сжимая пальцы шатена. Он чувствовал себя так, словно ему дали несколько мгновений в раю, и хотел передать эти ощущения Луи, потому что он любил его, любил больше, чем кого-либо еще из всех, кого встречал. Он не подозревал, что Томлинсон едва сдерживает себя, потому что Гарри слишком открытый, слишком доступный сейчас, слишком любимый, чтобы отпускать. Луи вынул пальцы, подхватывая парня под поясницу и переворачивая его на спину, помогая удобно устроиться. Они слишком долго не целовались, и первым делом Гарри потянулся к своему мужчине, страстно и любовно терзая его губы. Луи же просто не хотел продолжать это, из-за панического страха навредить этому созданию, сделать ему больно, но Гарри плавно толкался ему навстречу, создавая трение между их членами, и так призывно стонал, что Томлинсон потерся головкой члена о влажный вход Гарри. Надавливая и растягивая тугие стенки, Луи медленно толкнулся вперед, закрывая глаза и подавляя рычание от такой тесноты и невыносимого жара, но всего этого хотелось только больше, всего Гарри хотелось любить больше. Первые минуты он выгибался, извиваясь в сильных руках Томлинсона, которые сцепились за его спиной, и старался чаще и глубже дышать, чтобы не достичь оргазма так быстро, потому что Гарри безумно хотел этих быстрых движений и хотел увидеть эту сторону Луи. Некогда плавные движения внутри сменились более резкими и глубокими проникновениями, от чего хотелось кричать во все горло, на весь голос, чтобы сказать, насколько ему хорошо, и Гарри мог только задерживать дыхание на своих немых стонах, через которые иногда прорезался его голос, и он вцепился в Луи как в что-то невозможно ценное, необъяснимо дорогое и нужное. Они будто оглушали друг друга криками, и для них двоих в спальне стояла тишина, вакуум, только два тела и все, и Луи рычал, когда ногти Гарри сильнее впивались в его кожу на лопатках, а Стайлс мечтал увидеть, как сейчас перекатываются мышцы Луи, как выглядит его спина. Он убирал липкие волосы со лба Томмо, притягивая его к себе и мимолетно целуя, потому что потом Луи вколачивался в него еще сильней, и можно было отдать ему свою душу, так властно он завоевывал каждую частичку Гарри, держа руку на одной ягодице, то сжимая, то разжимая ее из-за судорожных движений. Он остановился на секунду, давая им обоим отдышаться. Луи просто прижал кудрявого к кровати, прерывисто дыша, словно после марафона или будто он только что закончил победный матч. Огромные ладони Гарри заскользили по его спине, спускаясь к мягким ягодицам и гладя кожу на них. Тысячи мурашек забегали по его позвоночнику, и он возобновил движения, от чего Гарри терял голос и любую крохотную частичку здравого смысла, он превращался в тряпичную куклу в руках Луи, и утопал в сладком шепоте любимого голоса. Гарри выгнулся до хруста в спине, до сломанного позвоночника, но оргазм накрыл его с такой силой, что он был не в состоянии подумать о чем-то. Когда безвольное тело рухнуло на матрас, Гарри через минуту открыл глаза, застонав от горячего ощущения внутри, от того, что Луи бурно изливался в сжимающемся анусе. Томлинсон какое-то время держал вес на руках, но потом завалился на простыни рядом с Гарри, абсолютно обезумевший, сливаясь с ним в поцелуе. — Это было, — выдохнул он, — это было просто сумасшествие. Не в силах ответить, Гарри только кивнул и расплылся в улыбке, перебираясь на грудь Томлинсона. — Я обожаю тебя, — прохрипел Луи, — твое тело, твой голос, твой запах. Боже, это даже больно. — Я все равно чувствую то же, — выдохнул Хаз, — люблю тебя так же сильно. Сил совершенно не осталось на то, чтобы проговорить еще всю ночь, и Луи повернулся на бок, обнимая Гарри и запуская пальцы в его волосы. Им следовало бы пойти в душ и смыть весь пот, но Томмо был категорично настроен на сон, и Гарри просто не мог шевельнуться, тая в объятиях футболиста.