В Западном крыле без перемен.

Последний удар выбил из Анри все силы, а потому он отключился, не успев осознать, хорош или плох приход Оскара. И потому он не мог слышать разговор шатена с Ларри и остальными. А уж он бы удивился ему. - Не слышали, что чужое трогать плохо? – Оскар чуть склонил голову вбок, глядя на сползшего по стеночке Анри, который явно отключился. Выглядел он совершенно не лучшим образом, и это слегка беспокоило мужчину. Он пока не мог сказать точно, почему, но ему просто это не нравилось. – Эй, Ларри, я говорил… - О-оскар, - заикнулся тот, к кому обращались, однако его уже не слушали. Мужчина выглядел абсолютно спокойным, но когда он сделал шаг вперед, Ларри и два его сообщника испугались, подбираясь и неотрывно следя за Оскаром. Очевидно, они прекрасно представляли исходящую от него опасность и трижды пожалели, что ввязались в это дело. - Чего напряглись? – улыбнулся шатен, подходя к Анри и кладя два пальца на сонную артерию. Точно в обмороке. Парни попятились к выходу. – Куда пошли?! – тут же рявкнул мужчина, смотря на Ларри, который так сжимал рукоятку ножа, что побелели пальцы. Насильники остановились, второй что-то шепнул Ларри и отступил, извлекая из кроссовка нож, однако не успел раскрыть его – Оскар опередил его, молниеносно шагнув вперед и выбивая нож. Тот, звякнув об пол, откатился под кровать, а сам парень оказался в нокауте от сильнейшего удара в голову. Третий попятился в ужасе, однако Ларри лишь злобно ухмыльнулся. - Успел втюхаться в нашу шлюшку? – хмыкнул он, поднимая нож выше и атакуя первым. Он прекрасно понимал, что разговаривать сейчас не время. – Так мы поделимся! – нож прошелся в паре сантиметров от лица Оскара, а сам Ларри получил удар по спине и свалился на пол. – Давай, что ты. Ты же просто хочешь трахнуть его… Он только для этого и нужен! – Ларри получал удар за ударом и не понимал, отчего шатен так зол. Для него Анри не был человеком вовсе, а этот защищает! - Это для тебя, - ледяной тон отрезвил Ларри. Тот откашлялся, садясь на полу и вытирая струйку крови из разбитых губ. Третий насильник наблюдал из-за угла, однако в этот момент дернулся вперед, что-то сверкнуло в его руке, и майка на боку Оскара оказалась порвана – кровь мгновенно пропитала одежду. Оскар нахмурился, вырывая нож и проводя парню по горлу. Тот захрипел, завалился назад, отчаянно зажимая рану и противно булькая – ему совершенно не хотелось умирать, но жизнь уходила с каждой каплей. Ларри с поразительным равнодушием наблюдал за смертью товарища, весь забрызганный кровью. - Скажешь, что ты убил его, - приказал Оскар, - отсидишь неделю в карцере за меня, и я забуду про этот инцидент. Но если ты хоть раз… Ларри поднял глаза на босса, чувствуя исходящую от него злость. Этот так просто не простит. - Да, босс. Оскар уже не слушал его – он необыкновенно бережно поднял на руки обмякшего Анри, напоследок заезжая Ларри по лицу, разбивая и наверняка ломая нос. Парень покинул камеру, залитую кровью – буквально через полчаса сюда примчались надзиратели, и все произошло, как и приказывал новый босс Западного крыла – скрученного и порядком отметеленного насильника отправили в карцер, его живого товарища тоже, а труп вынесли. * * * Оскар промывал бок, когда Анри слабо застонал и открыл глаза. Тот уставился мутным взглядом на койку сверху, не понимая, где он и почему до сих пор жив. Он попробовал шевельнуться, но тело отозвалось такой болью, что рыжий предпочел лежать дальше. Нещадно садило нижнюю часть тела и колени, болела рука, болело ВСЕ, что можно было чувствовать, а больше всего болело где-то в районе груди, наверное, душа, если она есть у рыжих. - Не шевелись, - рыкнул Оскар, заклеивая порез на боку пластырем – уж он мог себе его позволить, не зря имел широкие связи в тюрьме. Анри не послушался, медленно садясь, за что мужчина подошел к нему и грубо толкнул в плечо, вынуждая лечь. – Слушай, что тебе говорят! Я уже позвал Дока. - К-к… - «кого?» задался вопросом Анри, но не смог выговорить ни слова, а потому снова замолчал. Ему по странности совершенно не хотелось говорить. Никогда. - Что ты там бормочешь? – спросил Оскар, поворачиваясь и слегка морщась – а этот урод ощутимо резанул, неглубоко, но неприятно. – Лежи и отдыхай. В камере снова воцарилась тишина. Мужчина присел на единственный стул, отвернувшись к окну и обдумывая свои поступки. Этого парня надо было бросить там – сдох бы, и все проблемы Оскара ушли бы в мир иной, а он взял и влез. Из жалости что ли? Да за что жалеть это полудохлое нечто? У него и так все не слава Богу. Хотя, скорее всего, смерть Анри повесили бы на его соседа, то бишь на Оскара, и живо бы увели на расстрел. Шатен нахмурился, поставил локоть на пустой стол и повертел в руках нож. На данный момент надо было решить, как себя вести дальше. Нянчиться с этим болезным не слишком хотелось, но деваться некуда. В камеру, словно вихрь, ворвалась девушка, тряхнув короткими волосами, она провозгласила: - Ебать, на хуя ты меня сюда позвал? Через всю тюрьму тащиться, да еще и всем уродам-надзерам объяснять, какого хуя я в чужом крыле! Ты мне до конца своей гребанной жизни должен будешь! - Да, Док, посмотри вот этого парня, - устало произнес Оскар, указывая на кровать. Там без движения, словно собрался умирать прямо сейчас, лежал Анри и смотрел наверх. - Это что за труп? – хохотнула девушка, подходя ближе и бесцеремонно осматривая парня на пример повреждений. Тот ни слова не пропищал, только еле слышно вздыхал, чувствуя ловкие пальцы Дока на каждом своем синяке. – Так, ясно. Задница тоже порвана? – Анри тихонько кивнул. – Я передам мазь. С тебя причитается, Оскар. Это вылетит тебе в копеечку. Девушка уже отошла от койки, когда рыжему стало невыносимо жалко себя. Он отвернулся к стене и молча глотал слезы, пока девушка разговаривала с мужчиной. - Эй, ты! – на прощание Док подошла к Анри. – Возьми себя в руки, тряпка! – увидев слезы, она с размаху залепила парню подзатыльник. – Это не повод распускать сопли. От неожиданности Анри даже стало стыдно. Он поджал ноги под себя, желая стать как можно незаметнее, но девушка уже вышла из камеры. Больше ныть Анри не собирался. Он отвернулся к стене и не реагировал на перемещения Оскара по камере даже ни одним взглядом. Ему было о чем подумать – например, о том, что жить совершенно не хотелось. После изнасилований было особенно хреново – не так, как после посещений Главного, а еще хуже. Если уж тот был Главным, которому нельзя было перечить, то эти… обычные заключенные, давно не видевшие бабу, а потому срывающиеся на Анри. Оскар не желал ни о чем думать – ему это надоело. Он вышел из камеры вскоре после Дока, но неоднократно заходил проверить, живой ли еще. Вроде бы ничего не сломали, значит, все в норме. Мазь Док передала, за что получила увесистый пакет наркоты, который заставил мужчину скрежетать зубами – такой убыток из-за этого чмошника! К вечеру, перед закрытием камер, Оскар вернулся, обратив внимание, что Анри лежал в той же позе – спал, решил мужчина. Он подошел к кровати, замечая, как напряглись мышцы спины рыжего. - Эй, помажь задницу этим, - произнес раздраженно Оскар, кидая тюбик на кровать. - Будешь должен. Анри ничего не ответил, продолжая лежать без движения, и вот тогда Оскар разозлился, поднимая его за локоть и встряхивая. - Ради тебя стараюсь, ебанашка! Хоть бы спасибо сказал! – парень в его руках казался безвольной молчаливой куклой. Он поднял взгляд, глядя равнодушно, и кивнул, словно бы в знак благодарности, а потом снова отвернулся. – Эй, скажи нормально! Однако даже после подзатыльника Анри не проронил ни слова. Он стиснул зубы и решил, что раз от него хотят, чтобы он перестал стучать, он больше не будет говорить. Что-то внутри после этого события сломалось в рыжем, его внутренний стержень, наверное. Он просто больше не мог и не хотел это терпеть. Оскар скоро плюнул, отпустил безвольного парня и отошел. Однако вскоре, скрежеща зубами, подошел, перевернул парня на живот и стянул с него штаны. Тот весь сжался, однако не сделал никаких попыток ничего изменить, разве что слабо выгнулся, когда смазанный в мази палец проник в анальное отверстие, смазывая стенки. После процедуры Оскар чертыхнулся, поборол в себе желание пнуть этого слабака и отошел вымыть руки, с напускным отвращением натирая их мылом. Как же его раздражала эта ситуация, бесила до невозможности эта проблема и непонимание, почему бы просто не прибить его. «Не пропадать же мази», - оправдывал себя Оскар, забираясь на верхнюю койку. Как раз выключили свет, и камера погрузилась в темноту. Анри не плакал. Он устал плакать. Практически также, как и жить, а потому, только ему показалось, что Оскар спокойно засопел, он, кривясь от боли, поднялся за столбик от кровати и сел, однако тут же приподнялся, потому что сидеть было просто невыносимо. Он сделал несколько шагов к столу, выглядя, наверное, как инвалид. Однако его целью был отсверкивающий в лунном свете легкомысленно оставленный Оскаром на столе нож. Он сполз на пол у стола, держа нож в руке, неумело раскрыл его и… слегка помедлив перед этим, словно не веря, что он действительно докатился до такого, резанул себя по запястью.