Попался

Как-то так получилось, что события медленно, почти вальяжно свернулись в тугую пружину, а затем резко развернулись, не давая участникам ни вздохнуть, ни опомниться, ни составить подходящий план. Салазар Слизерин и Годрик Гриффиндор создавали свою школу с любовью, вкладывая в неё свои силы и чувства, холили каменные стены, нежно касались ступнями многочисленных лесенок и переходов, кабинетов и жилых комнат. Хогвартс – чудо, самое настоящее, что ни на есть волшебное. Основатели выпестовали свой замок, вложили в него частичку себя, с закрытыми глазами могли бы провести гостей снизу доверху. Всё так, на это и рассчитывали заговорщики, когда составляли свои великие планы, договаривались о встречах и вели беседы. Однако существовал один очень маленький нюанс, о котором все почему-то забыли. С момента создания Хогвартса прошло уже несколько сотен лет, в течение которых замок постепенно менялся. В него привносилось что-то новое, более подходящее для определенной реальности. Так, например, лестницы в спальни девочек перестали пропускать мальчиков гораздо позже, пусть в «Истории Хогвартса» и было указано, что Основатели пеклись о нравственности своих учеников и учениц. Это в магловском мире в те времена женщина была почти бесправным существом, полностью принадлежавшим сначала отцу, а затем своему мужу и его семье. В волшебном же мире правили ведьмы, собирались на шабаш, с гиканьем летали на метлах и были свободнее, чем сам ветер. Они могли околдовать одним взглядом, и даже маглорожденные колдуньи спустя несколько месяцев становились опаснейшими существами. Неудивительно, что Основатели даже не думали о том, чтобы от кого-то их защищать. Весьма забавный исторический факт, не правда ли? Со временем сил у ведьм поубавилось, они стали смирнее, скромнее, и мужчины решительно рванули одеяло главенства на себя. А где обида и желание показать, кто главный, там и самодурство, и насилие, и страдание. Вот и пришлось тогдашнему директору срочно придумывать, как устроить для забитых девчонок спасительный островок безопасности. На лестницы было наложено заклятье, а в процессе передачи знаний этот момент был упущен, и «История Хогвартса» понесла в себе искаженный факт. Мелочь? Да, конечно, но таких фактов было не один и даже не десять. Основатели знали о Хогвартсе то, что знали и сделали они сами, Снейп исходил из сведений, предоставленных книгами, а потому никто и не сообразил, что с момента основания влияние директора распространилось на всю школу. Ко времени управления Дамблдора ничто из происходящего в Хогвартсе не могло укрыться от его внимания. Альбус честно дал заговорщикам фору для того, чтобы они разобрались в своих мотивах, симпатиях и антипатиях. Он ждал честной схватки (насколько это вообще было возможно), однако полный провал Уизли и Грейнждер вынудили его действовать. Любой человек со сформировавшейся психикой, с устойчивыми и ценностями и более или менее полными знаниями об устройстве мироздания будет действовать относительно однообразно. Если обладать высоким интеллектом и уметь просчитывать чужие шаги, нетрудно выяснить, что твой оппонент сделает в ближайшем времени. Однако дети умеют ломать все представления о целесообразности, возможности и невозможности того или иного, а потому могут поступить совершенно не так, как от них этого ожидают. Гарри Поттер был показательным примером. Проведение мальчика по нужному курсу всегда отнимала у Дамблдора много сил, теперь же он и вовсе был сбит с толку. Что выкинет мальчик, почувствовавший себя преданным? На что он пойдет ради того, чтобы связаться с Салазаром? О чём догадается, пытаясь раздобыть разгадку, и насколько правильными будут его выводы? То, что к мальчику пробился Сириус, немного упрощало дело, однако просидевший двенадцать лет в Азкабане Блэк тоже не отличался ординарностью мышления и сдержанностью поступков. Медлить было попросту преступно. Утром, когда Северус Снейп задержал Гарри после завтрака и повел за собою, Альбус понял, что время пришло. Нападать на профессора Зельеварения в толпе детей директор Хогвартса не собирался, а потому просто пошёл следом за ним, благо прекрасно знал о конечной цели маршрута. В заброшенном туалете для девочек было тихо и спокойно. Журчание воды воздействовало вполне умиротворяюще, и Альбус позволил себе прикрыть глаза. Возраст давал о себе знать, но уходить на покой было слишком рано. Иронично, но, словно по волшебству, вход в Тайную комнату начал открываться, в дверь вошли Северус и Гарри, а из дальней кабинки вальяжно выплыла Плакса Миртл. Привидение яростно засверкало и накинулось на Дамблдора с громким воплем. Альбус поморщился: эту плаксивую истеричку, и после смерти не утратившую своей противности, ненавидела вся школа. Воистину, Миртл могла быть совершенно невыносимой, к тому же, перед Дамблдором у нее было огромное преимущество: она была мертвой, а Альбус, пусть и косвенно, был повинен в ее смерти. Полупрозрачная девочка яростно набрасывалась на директора, заставляя его сердце леденеть и судорожно сжиматься. Это дало фору выбравшимся Салазару и Годрику. Опытные бойцы мгновенно оценили обстановку, заметили перепуганного Гарри и напряжённого Северуса. Снейп, к его чести, не растерялся и попытался вывести мальчика в безопасное место, однако Альбус успел каким-то странным образом оградить помещение непроницаемым барьером. Видя желание Поттера немедленно ввязаться в драку и выяснить, что происходит, Северус горестно вздохнул и пользуясь физической силой взрослого мужчины буквально за шиворот уволок подростка в безопасный угол. Мальчик брыкался и требовал отпустить его, но Снейп был непоколебим. Неприятное задание для бывалого бойца: сидеть в углу и прикрывать подростка, пока рядом кипит бой, однако Снейп ничего не имел против. «Лили, - нежно думал он, - когда-то давно это сделала ты, теперь пришла моя очередь». Годрик и Салазар с двух сторон окружили Дамблдора, стараясь развернуть его так, чтобы в сидящих в углу людей не попало шальное заклятье. Это было сложно, к тому же директор очень быстро избавился от надоедливого привидения, каким-то мудреным заклинанием отправив его в ближайшую туалетную кабинку. Громкий звук смыва подсказал, что на помощь Миртл можно больше не рассчитывать. Завязался бой, ожесточённый, горячий, напряженный. От вспышек заклятий можно было ослепнуть, многие чары творились без слов, порой лишь удача или случайность оберегали друзей от поражения. На стороне Салазара и Годрика были их знания и опыт, молодость и сила, однако Дамблдор недаром слыл сильнейшим колдуном, к тому же он использовал современные достижения магии. Сверкали заклятия, капала кровь и немедленно превращалась в новое оружие. Предметы обстановки, порой измененные до неузнаваемости, грозили проломить череп зазевавшемуся противнику. Годрик стремительно творил боевые чары, Салазар завораживающим голосом плел сети древних проклятий, наловчившийся Северус то здесь, то там ставил щиты. Они сражались, как единое целое, их желание само по себе становилось опасным заклинанием. Дамблдор был немолод и не так шустр, как ему бы хотелось, а потому вскоре он начал понимать, что устает. Рванув вперед, он из последних сил отшвырнул к стене Годрика, почти не глядя ударил по Северусу его же собственным проклятьем и отчаянно воскликнул: - Ты понимаешь, что, забрав мальчика, обречёшь весь этот мир на гибель? – конечно, Салазар не упал на колени, не испугался и не начал просить прощения за собственную глупость, однако он всё же запнулся. Этого оказалось достаточно для того, чтобы поразить и его. – Ну, вот и всё, - устало прошептал измученный старик, - я победил.