Попался

Вы держали когда-нибудь птицу в руках? Теплую, дрожащую, перепуганную и одновременно любопытную? Салазар Слизерин осторожно нес Гарри на руках к замку и чувствовал себя так, будто действительно сжимал в кулаке маленькую пичужку с быстро-быстро бьющимся сердцем и умилительными глазками-бусинками — пичужку, которая полностью доверилась ему. Впрочем, эти глупые мысли мужчина старался отбросить, поскольку понимал: ничто в этом мире не может сравниться с доверием любимого, с ощущением его тепла на руках и желания обнять еще крепче. Гарри находился в смятении от произошедшего и с трудом понимал, где он сейчас находится, что делает и кто рядом. Сначала устроенная директором школы бойня в туалете Плаксы Миртл — абсурдность этого события можно почувствовать, едва произнеся вслух «бойня в туалете привидения». Затем непонятная и пугающая привязанность к Дамблдору, желание во всем его слушать, необъяснимая потребность находиться рядом — очнувшись, Гарри был готов назвать себя сумасшедшим… Впрочем, тяжелый разговор в кабинете, осознание, что скоро ему предстоит умереть, дались юноше еще сложнее. Поттер чувствовал себя преданным всеми близкими людьми, никому не нужным пушечным мясом, обреченным на подвиг, плодов которого он никогда не увидит. Гарри захотелось убежать — и он убежал, но сразу же попался в умело расставленную ловушку, едва не стоившую ему рассудка. Волдеморт, как будто без него мало проблем, в очередной раз предпринял попытку по собственному возрождению, даже Петтигрю позвал и ритуал подготовил, огромный котел поставил чужими руками, набросал список жутких ингредиентов, одним из которых была кровь Гарри… Вроде все закончилось, однако подросток никак не мог без содрогания вспоминать о кладбище. Если бы не Салазар, стоял бы Поттер сейчас, привязанный к памятнику, смотрел бы в лицо своего злейшего врага и ждал бы своей смерти. По правде говоря, к смерти он был готов, поскольку в глубине души был готов подчиниться Дамблдору и пойти по указанной директором Хогвартса тропинке. Все обошлось, в самый критический момент на кладбище появился Салазар, расшвырял Питера и ложного Грюма, словно кошка маленьких мышат, бережно подхватил Гарри на руки и вернул в Хогвартс. Поттер смотрел на своего «охотника» и думал о том, что не может на него злиться. Человек, на чьем лице было столько беспокойства, радости и нежности одновременно просто не мог желать юноше зла. Гарри сердцем чувствовал, что самому Салазару идея охоты совсем не нравилась. Кричать, размахивать руками по поводу того, что он не добыча и не жертва, что он имеет право выбора, сейчас не хотелось. Возможно, позже, когда сердце перестанет биться так сильно, ноги и руки не будут дрожать, Гарри что-нибудь и скажет по этому поводу, но истерить он больше не будет и убегать тоже. Мало ли как там устроены волшебники? Они ведь и эльфов в рабстве держат, считая это нормальным, кто их знает, что у них там за охота? Главное, что Гарри был уверен в Салазаре и твердо знал: тот не причинит ему вреда. Гарри пригрелся в теплых, заботливых руках, успокоился и расслабился. Ему было так приятно, что все минувшие горести немного притупились, а в душе начала вить уютное гнездышко надежда на то, что все будет хорошо. Салазар не даст его в обиду, не позволит умереть. Пока Слизерин на пределе своих сил тащил задремывающего Гарри, сверток с непонятным существом, метлу до Хогвартса, он успел сто раз проклясть собственную паранойю, заставившую его наложить на школу чары, запрещающие аппарацию. Впрочем, мужчина тут же смотрел на свою ношу и думал о том, что как раз этот поступок помог Гарри выжить. Конечно, нести подростка на руках было необязательно, он вполне мог перебирать ногами самостоятельно, однако оказанное доверие, сонная мордашка юноши заставляла Слизерина пыхтеть и с умилением тащить свое чудо, стараясь не выронить сверток и метлу. Впрочем, последнее удавалось мужчине все хуже и хуже. Когда он уже решил сделать привал и немного отдохнуть, до школы оставалось всего немного, а силы уже окончательно иссякли. К счастью, к нему почти сразу же подбежали Северус и крестный Гарри. Обоим хватило ума на то, чтобы не тормошить мальчика, и поверить ободряющему кивку Слизерина, который всеми силами пытался показать: все в порядке. Северус покосился на странный сверток и проворно подхватил метлу. Похоже, его интуиция подсказывала зельевару о том, что ничего хорошего за пеленками не скрывается. Блэк протяжно вздохнул, но покорно принял «Волдеморта». На лице мужчины было написано столько омерзения, что Слизерину стало даже немного жаль Сириуса, да и Северус покосился на крестного Гарри почти сочувственно. Впрочем, мысли Салазара сразу же переключились на Гарри. Мужчина прижал к себе любимого покрепче, немного полюбовался на его безмятежное лицо и пошагал к замку. Остальные двое проворно топали за ним. — Славная процессия, — с глубоким внутренним удовлетворением промолвил Гриффиндор, наблюдая за своими союзниками из окна директорского кабинета. Вот уже более получаса он безуспешно пытался наладить беседу с Альбусом Дамблдором. Старик лишь молчал, поджав губы и насуплено поглядывая на захватчика кабинета из-под густых седых бровей. Однако теперь он немного оживился, украдкой покосился в окно и тут же сник. — А Вы ожидали чего-то другого, сэр? — убийственно вежливо спросил Годрик, от которого не укрылась эта реакция. — Нет, — протянул Дамблдор, — я рад, что с Гарри все хорошо, — очевидно, старик решил, что лучше поговорить до того, как все четверо появятся в кабинете. — Ну, так какой был план, поделись, — быстро перешел в атаку Годрик. — Чего ты хотел добиться, как планировал разбираться с хоркрусами, зачем устроил весь этот спектакль с охотой? — Тебе так хочется узнать об этом? — лицо Дамблдора внезапно стало очень спокойным и умиротворенным. Он осторожно умостил руки на коленях, прикрыл глаза, будто приготовился к долгому повествованию, а затем внезапно ответил. — Да не было никакого плана, мне просто стало скучно. — Эээ… — если честно, Годрик ожидал чего угодно, но только не этого. Он твердо был уверен в том, что старик следует какому-то тщательно проработанному сценарию, выверяет каждый свой шаг, а тут… — Желать мне на этом свете нечего, исправить ошибки я не могу, а старость не позволяет насладиться простыми радостями жизни. Семьи, можно сказать, нет, преподавать я давно перестал, Дары Смерти вот хотел найти — тоже не сложилось, единственный друг засажен мной в тюрьму, надменный Попечительский Совет да прогнившее Министерство Магии перестало удивлять, все приелось, и жизнь подходит к концу, — весело сообщил старик, с удовольствием вытягиваясь в кресле. — Замечательно, — буркнул Гриффиндор, — классический неудачник во всей своей красе… Это просто великолепно, однако причем здесь Гарри? — Он — удивительный мальчик, — мечтательно протянул старик. — Отлично учится, делает то, что ему велят, всегда согласен на подвиг и на все готов ради друзей… Не прелесть ли? Впрочем, ты и сам знаешь, Годрик, какой он… Вот я сидел тут рядом с вами, наблюдал, даже в драку пришлось ввязаться, планы разрушились, выхода нет, а он взбрыкнул, умчался, куда глаза глядят, и все сразу вернулось на круги своя — удивительно. Впрочем, — за дверью послышались шаги, — это не твое дело. У тебя, как я понимаю, и самого возникло очень много планов относительно Гарри Поттера, не зря же ты с таким удовольствием каждую ночь отправлялся к нему в сон и нашептывал спящему мальчику… Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Салазар, держащий Гарри на руках. В глазах друга бушевал океан из злобы, и Гриффиндор невольно поежился, поскольку понял: Слизерин слышал последние слова Альбуса. — Ох, ты как это мило, — весело прокомментировал Дамблдор, которому, очевидно, доставляло удовольствие смотреть на мучения других людей. — Для вашего раздора и яблоко бросать не нужно, сами прекрасно справитесь! Салазар, милый мой, заходи, присоединяйся к беседе, не забудь впустить и Сириуса с Северусом. Так приятно понимать, что стал причиной долгожданного примирения двух верных врагов… Знаете, мне кажется, я сейчас расплачусь… — однако вместо слез Дамблдор показательно зловеще расхохотался и вдруг внезапно посерьезнел. Под его пристальным взглядом Годрик Гриффиндор внезапно поежился и принялся пристально рассматривать Гарри. Сонный мальчик измученно застонал и попытался оглядеться, однако Слизерин едва слышно прошептал заклинание, и подросток снова уснул. Поттеру требовалось прийти в себя, ему нужно было выговориться и понять, что же вокруг происходит, однако в данный момент больше всего на свете он нуждался в возможности отключиться от мира и побыть в сладком плену безмятежных снов. Сам Салазар недоуменно покосился на директора Хогвартса. Мужчине внезапно показалось, будто Дамблдор снял с себя маску шута и наконец-то показал свое истинное лицо. Оробевший от непривычного вида работодателя, Северус покорно занял свое место, вспоминая о том, сколько обещаний успел дать Альбусу, сколько надежд на него возложить, как привык доверять ему и как вдруг сразу же разуверился в его добрых намерениях и разочаровался. Бунтарь Сириус нахально поинтересовался о том, какого черта тут творится, но осекся на полуслове и замер в углу, время от времени с беспокойством поглядывая на Гарри. Крестник с безмятежным лицом посапывал в обе дырочки, и Сириус немного успокоился. — Теперь, господа, когда вы все немного поостыли и не рветесь в немедленный бой, я предлагаю нашему дорогому Годрику, — Дамблдор поклонился Гриффиндору, однако в глазах его была видна неприкрытая ярость. — Откуда ему известно о хоркрусах? Что он о них знает, откуда слышал о волхвах, ведь такой способ добиться бессмертия был обнаружен немного позже, чем жили легендарные Основатели школы чародейства и волшебства «Хогвартс»? — последние слова Альбус произнес медленно и очень торжественно, чеканя каждый слог. Салазар вскинулся, чтобы прийти другу на помощь, прекратить поток бесконечных обвинений, однако сразу же отказался от этой мысли. «О таком я раньше не слышал и даже не предполагаю, как такое можно сотворить… Может, там, в будущем кто-то создаст подходящий ритуал, поэтому примем на веру», — так Годрик говорил о возможности жизни в ком-либо кусочка чужой души… Почему он сразу же назвал явление, произошедшее с Гарри? Откуда взялась такая уверенность? Впрочем, какая разница, ведь обвинениями начал бросаться Альбус Дамблдор, человек, задумавший выдать Гарри за себя замуж, ненормальный, сумасшедший старик! «А если все же что-то не так? , — лихорадочно соображал Слизерин. — Если Годрик на самом деле не ради любопытства и изучения будущего приходил к Гарри в сны… Если он тоже затеял что-то против Слизерина?» — Салазар не мог избавиться от недоверия, ему всегда немного странным казалось поведение лучшего друга, его, что греха таить, даже раздражали те черты характера, что Гриффиндор считал лучшими в человеке… Но ведь храбрость и безрассудство никак не могут называться подлостью… Такое свойственно, скорее, ему самому. — Не смейте заговаривать мне зубы, — твердо и одновременно вкрадчиво сказал Слизерин. — Вы решили отнять у меня Гарри, вынудили нас застрять в этом времени, пытались воздействовать на мальчика дурманящими травами, обрекли его на смерть! Вы посмели поставить себя выше решений магии… — голос Салазара начал напоминать гипнотическое змеиное шипение. У всех находящихся в комнате по коже поползли мурашки неожиданного страха. — А еще Вы натравили на Гарри его друзей, Рона и Гермиону… — решился вставить Сириус. — Как можно так крутить человеческими судьбами, за что Вы так поступаете с ни в чем не повинными детьми?! — Рон и Гермиона? — удивленно пробормотал Дамблдор, немного утративший свой величественный вид. — Не ожидал… — задумчиво протянул он. — Впрочем, теперь это не имеет какого-то значения, поскольку предначертанное судьбой уже свершилось… Тихий смех прервал его раздумья вслух. Альбус удивленно поднял голову и посмотрел на смеющегося Гриффиндора, который презрительно оглядывал притихших союзников. Обнаружив, что всеобщее внимание обращено к нему, Гриффиндор смолк. — Магия, судьба, предназначение, предначертание… — как вы все любите эти словечки, разбрасываетесь ими во все стороны, однако вам даже в голову не приходит задуматься над тем, что они на самом деле означают, что скрывается за ними. Для вас это просто удобный набор звуков, послушный и податливый, словно преданный раб. Вы устроили поединок за сердце подростка, не спросив его мнения, поскольку на самом деле вам нет дела до него, вас волнуете только вы сами. Старик, старательно выращивающий покорную жертву, словно тыкву на грядке, и юнец, от скуки решивший найти свою судьбу… Никто из вас не думал ни о любви, ни о мировом благополучии, ни о будущем. Вы замаливаете свои грехи, вы думаете о собственном величии, вы устраиваете лишь свое безбедное существование — и в итоге не получите ничего. Речь его была неторопливой, слова наступали волнами на разум, необъяснимо успокаивали. Слизерин не узнавал своего лучшего друга, однако не мог ничего с этим поделать. Лишь когда Годрик поднялся с места и подошел к креслу Салазара, тот встрепенулся. Мужчина намеревался защищать Гарри, хотя никакой видимой угрозы на тот момент не было. Впрочем, интуиция не подвела Слизерина: Гриффиндор замер, слегка склонился над Гарри и шепнул: «Мальчик-хоркрукс — как раз то, что мне нужно. Наслаждайся пока, Салазар, но помни: я скоро приду за ним, и ты ничего не сможешь с этим сделать». С этими словами Годрик шагнул в разбитое окно, а маги в комнате вдруг почувствовали, как сковывающее их оцепенение уходит. — Что за черт! — выругался Сириус. — Почему я снова чувствую себя грудным младенцем?! Впервые в жизни Северус Снейп был согласен со своим врагом.