***
— Расскажешь, что произошло? — стараюсь смотреть строго, без этого от Спенсер ничего не добиться, но взгляд смягчается сам собой. — Спенс, что случилось? — Ты даже не предлагаешь гостям чай? — вопросом на вопрос отвечает она и смотрит в упор, слегка наклонив голову. — Спенсер, будет тебе и чай, и даже с печеньем, и уютная постель с тёплым одеялом, но сначала мне нужно знать, почему ты ушла из дома! Дело только в гордости? Или случилось что-то действительно ужасное? — Да всё нормально, родной, — она усмехается и смотрит на меня с нежностью, и я не могу не ответить на это улыбкой. Но в её глазах остаётся тень напряжённости, заставляющая меня волноваться. Внутри всё сворачивается в комочки, маленькие комочки тревоги за любимую. Спенс следит за моими руками, пока я включаю электрический чайник и достаю из шкафчика банку с чаем и сахар. — Дело… Дело не только и не столько в Рэдли, поэтому, пожалуйста, не вини ни в чём себя. — Тогда в чём? — она всегда чувствовала меня и умудрялась читать мысли раньше, чем приходилось высказывать что-либо вслух. Она молчит и просто смотрит в пол. Значит, ещё держится. Я уже пообещал себе не повторять старых ошибок, поэтому она должна рассказать сама. Когда чай был выпит, я пошёл стелить Спенс в моей спальне. Она не была бы против разделить комнату со мной, но я ведь не хочу на неё давить, так? Посплю на диване. Мне нужно было закончить отчёт на ноутбуке, поэтому я вернулся на кухню, Спенсер же сидела в гостиной и бездумно переключала каналы на телевизоре. В какой-то момент мне показалось, что её взгляд уже какое-то время остановлен на мне, и я собрался было захлопнуть крышку ноутбука и предложить ей свои объятия, но она отвернулась и снова стала нажимать кнопку на пульте. Я люблю Спенс. Очень сильно. Но иногда очень тяжело поймать ту грань её терпимости, когда можно просто крепко прижать её к себе и не отпускать. Спенсер сильная, иногда даже слишком. Она предпочитает справляться со всем в одиночку, устраивать в душе внутреннюю борьбу. Но она тоже ломается. Поэтому важно не упустить тот момент, когда нужно прийти ей на помощь. Я всего лишь учусь быть рядом с независимой Спенсер Хастингс, но я верю, что когда-нибудь смогу овладеть этим нелёгким мастерством. Закончив с отчётом, я выключаю свет и тихо подхожу к Спенс, которая задремала на диване. — Вставай, солнце, в спальне намного удобнее, там большая кровать и тёплое пуховое одеяло. Ответом мне служит ленивое сопение и я, взяв её на руки, бережно несу в соседнюю комнату. Легко целую в губы, и она, свернувшись на кровати клубочком, снова погружается в дремоту. Я решил немного почитать на ночь. Она так и не рассказала мне ничего, это не очень хороший знак. Я знаю, что прося её доверия, прошу слишком много. Я ранил её и не знаю, как она нашла в себе силы простить меня. Я виноват перед ней и смогу ли я когда-нибудь искупить свою вину? Когда моя девочка сможет доверять мне? Поверит, что её проблемы — это мои проблемы, и начнёт делиться со мной тем, что её тревожит? На это нет ответа. Но не будь я её парень, если не знаю, как собрать мою Спенс по кусочкам. Раз. В спальне послышался шорох и тихие неуверенные шаги босых ног. — Тоби… — Да, любимая? — Ты… ты не мог бы… поспать со мной, пожалуйста? Просто так… так пусто в душе и в комнате. — Конечно, — с готовностью беру своё одеяло и иду в спальню. Спенс поворачивается набок и поуютнее устраивается на подушке, а я обнимаю её сзади, чувствуя под рукой биение её сердца. Учащённое биение. Два. В тишине послышался совсем неслышный всхлип, но я успел уловить его и попытался повернуться так, чтобы заглянуть ей в глаза, но Спенс зарылась лицом в подушки. Она пыталась подавить эмоции, зарыть их глубоко в себе, но когда я всего только тронул её за плечо, послышались новые всхлипывания. Теперь уже крепче прижимаю её к себе. Она, кажется, больше не сопротивляется, а наоборот поворачивается ко мне, и я вижу дорожки слёз, стёкших по щекам. — Всё будет хорошо, обязательно, — банально, но что ещё я могу сказать, не зная ничего? — Я… я просто запуталась, Тоби… — Я понимаю, любимая. И ты знаешь, что можешь довериться мне, Спенс. Я здесь. Я всегда рядом, — она сдаётся и обнимает меня в ответ, сплетает свои руки у меня за спиной, и я тихо радуюсь совсем маленькой, но всё же победе. Три. Спенсер всхлипывает реже, теперь она просто зажмуривается, а из её красивых карих глаз выливаются солёные ручейки. Я тихо глажу Спенс по голове, иногда собирая губами слёзы с её щёк. Наконец она успокаивается, но в глазах отражается боль, и она устало произносит: — Дело правда не в Рэдли, дело… В Джессике ДиЛаурентис. Это имя я ожидал услышать в последнюю очередь. Причём здесь мать убитой Эли? Но я не задам ни единого вопроса, не сейчас. — Что она сделала, Спенс? — Она… пугает меня, если честно. Последнее время всё становится только запутанней, тысяча дверей и ни одного ключа. Мой отец… Мне кажется, он что-то скрывает от мамы, и в этом определённо замешана ДиЛаурентис. Он сказал держаться подальше от Джессики и всей её семьи, — она внимательно смотрела на меня не моргая несколько секунд, а затем добавила: — Тоби, мне кажется, мой отец изменяет маме. — Милая, с чего ты взяла? — С чего я взяла? Тоби, что из сказанного мной только что не наводит тебя на подозрения?! — Но… Это может означать что угодно, — стараюсь как можно мягче отогнать плохие и, откровенно говоря, кажущиеся мне бредовыми мысли из её головы, но видно они там засели прочно. — Один раз мой отец уже связался с этой женщиной, и ни к чему хорошему это не привело! — воскликнула Спенсер. — Знаешь что? Пожалуй, ты прав. Одних подозрительных слов недостаточно. Я должна непременно выяснить, что на самом деле происходит, — сказала она с такой твёрдостью и уверенностью, что я было испугался, не сделал ли эту ситуацию ещё хуже. — Что же ты собираешься делать, милая? — осторожный вопрос. — Я должна проследить за своим отцом и этой женщиной! — вот это новости! Я не могу позволить ей проворачивать что-то в одиночку… — Тогда я с тобой, Спенсер, — она посмотрела на меня с укором, как бы говоря, что я не должен вмешиваться, но я добавил: — Я ведь забочусь о тебе, поэтому отказ не принимается. На удивление её глаза сразу потеплели, и, вздохнув, Спенс сказала: — Завтра же приступим. А сейчас пора спать, — и она, снова повернувшись набок, сладко зевнула. Четыре. Моя девушка уснула. Я тихо лежу рядом и, стараясь не дышать, смотрю на спящую Спенс. Кто бы мог подумать, что она может вот так безмятежно уснуть, после такого тяжёлого дня. Когда в её голове проносятся тысячи мыслей и переживаний. Когда она круглые сутки заботится о своих друзьях. Когда, пытаясь помочь всем и каждому, порой забывает о себе. Но у неё есть я. Она всегда может прийти и просто высказаться. Освободить разум хоть ненадолго, и почувствовать себя спокойно и умиротворённо. Надеюсь, когда-нибудь Спенсер сможет доверить мне всё, потому что я никогда вновь не разобью ей сердце и не оставлю её один на один с проблемами и трудностями. — Я люблю тебя, — шепчу ей на ушко и закрываю глаза, падая в объятия Морфея.***
Когда я проснулся, Спенс ещё спала, поэтому я на цыпочках вышел из комнаты, прихватив одежду, и решил спуститься вниз за кофе. Вернувшись, приготовил любимые вафли Спенсер и только собрался отнести ей завтрак в постель, как она показалась в проёме двери, в одной моей майке. — Ничего, что я одолжила твою одежду? — с хитрой улыбкой спросила девушка и заправила за ухо выбившуюся прядку длинных волос. — Ооо, мои любимые вафли! — она посмотрела на меня с восторгом и в следующую секунду уже повисла у меня на шее, целуя в щёку. Пять. Пришёл новый день, и всё как прежде. Словно не было этого отчаяния и слёз. Потому что даже самые сильные иногда могут позволить себе быть слабыми. Потому что все имеют право ломаться, главное — чтобы рядом был человек, который сумеет тебя починить.