Мама

Я не понимал ровным счетом ничего. Мир вокруг перестал быть чётким, все ощущения сосредоточились в моей руке. Никогда не мог подумать, что могу испытывать такую боль. Я не чувствовал ладонь и в то же время чувствовал мучительную боль в ней. Мозг словно натирали наждачной бумагой, виски сдавливали, заставляя жмуриться, сцепив зубы. Кажется, я видел, как суетилась вокруг мама, как она принесла кухонное полотенце и обмотала им мою руку, скрыв раны. Но на светлой ткани быстро проступили красные разводы, а я буквально чувствовал, как кровь выталкивается из моего тела. В глазах помутнело. Мама держала меня под руку, ведя вниз по лестнице, а потом из дома, едва успев его запереть, чтобы усадить меня в такси. Она села рядом и приобняла меня, держа мою руку в своей. Начались вопросы, как это произошло, а я не мог ответить. Словно заведённая игрушка, я повторял: "Не знаю, я не понимаю". Это действительно было так! Как обычные нейлоновые струны, порвавшись, могли разрезать руку? Глупости. Вздор. Так не бывает. Невозможно нейлоновыми струнами разрезать кожу так глубоко. Но так или иначе, моя рука истекала кровью, а мама повторяла один и тот же вопрос в то время, когда автомобиль мчался по шоссе. - Как же это тебя угораздило? - доктор с пышными колючими усами перебинтовывал мою руку. - В первый раз встречаю, чтобы инструмент покалечил музыканта. Было, конечно, пальцы крышкой рояля прищемляло. Или вот пару лет назад, помню, привезли к нам девочку, барабанная палочка отлетела и рассекла бровь! Но чтобы так сильно - впервые. С подобным усердием точно станешь великим гитаристом, если только не останешься без рук. - дядя заулыбался и его усы растопорщились, как мокрый веник. Не зная, что ответить, на все это я лишь пожал плечами. Попытался пошевелить пальцами, когда дядя закончил бинтовать. Больно и крайне неприятно. - Даже не вздумай напрягаться! Повредишь швы и тогда мы точно отрежем тебе ладони. Так, на всякий случай. - весело подмигнув, доктор пригрозил мне пальцем. - Думаю, мы уже можем идти, - мама поспешила меня спасти. - Да, да, конечно, - ответил усатый доктор, отворачиваясь к окну и стягивая латексные перчатки. - Каждый день будете ездить ко мне на перевязку, посмотрим, как будет заживать твоя рана. - Не хочешь мне что-нибудь объяснить? - я покачал головой. - Мам, мой ответ не изменился и я сомневаюсь, что когда-нибудь изменится. - за окном перестали мелькать дома, мы перлись по шоссе и, да ладно, на горизонте замаячил наш домик с привидениями. - Даже не надейся взять гитару в руки ближайший месяц. - Не думаю, что я смогу, даже если захочу. Линда расплачивалась за такси, а я поспешил выскочить из машины, не поблагодарив водителя. Вежливость не особо волновала меня, когда на втором этаже лежала окровавленная гитара. Пробежав через кухню, подскользнувшись на половичке и врезавшись в косяк все еще болевшей из-за падения ногой, пропрыгал по ступенькам и выпал в комнату. Красавица лежала на том же месте, где я ее бросил. Светлый корпус где-то заляпан, а где-то щедро полит. Струны, порванные, торчали в разные стороны. Тонкие, мягкие и вполне безобидные на вид. Нейлоновые, черт возьми. Намочив полотенце водой из-под крана, я попытался оттереть пятна, но ничего хорошего не вышло. Кровь смывалась, оставляя после себя заметные разводы. Может быть я и не аккуратен с вещами, но гитару всегда клал на место, вытирал от отпечатков и вовремя менял струны. Теперь все это было не так важно, потому что всегда ухоженная Красавица теперь будто постарела и стала неряшливой. Я завыл. Два дня в этом доме, но успело произойти столько дерьма, что удивительно, как это место возненавидело нас. - Фрэнки, хочешь поговорить о чем-нибудь? - О чем? - Ты выглядишь неважно. - Да? Я сидел посреди гостинной на закрытом целлофаном диване, обняв колени и щелкая пультом каналы по телику с малюсеньким экраном. Вокруг недокрашенные стены, газеты, целлофан и снова газеты. Мама присела рядом и погладила меня по голове. - Мне не нравится здесь. - Ты просто еще пока не привык. Обживешься и все встанет на свои места, - она не видела, как здесь все ужасно. Я спрятал лицо в своих руках, бросив пульт на пол. - Я нашел свою книгу в туалете. - Что? - Читал книгу, спустился на первый этаж, а когда вернулся она уже плавала в унитазе. Мама не отвечала, она убрала руку с моей головы. Наверное, я бы тоже не знал, что сказать. Я и сейчас не знаю, что сказать. - Возможно, ты права, я просто устал. Пойду отдохну. Спокойной ночи, - чмокнув Линду в щеку, я слез с дивана и поплелся к себе в комнату. Мама осталась сидеть, задумчиво всматриваясь в телевизор. Вжавшись в угол, сидя на своей кровати, я думал обо всем происходящем в этом доме. Я не знал, во что верить. Я никогда не был параноиком или скептиком, эта ситуация выбивала меня из колеи, во что верить? В сказки о монстрах? В случайность? В собственную забывчивость? Я не знаю, но я знаю только то, что я один, если мама не будет верить мне. Она не замечает ничего странного. Это не ее нога провалилась под лестницу, не ее книга утопилась и не ее руку разрезали безопасные струны. Рукой дотянувшись до дневника, включив ночник, я открыл блокнот. Единственный, кто понимал меня сейчас и мог хоть как-то объяснить происходящие - Джерард. Я оглядел комнату, прикоснулся пальцами к наклейкам на шкафу. Странное чувство. Этот человек жил здесь, у меня его дневник. Я не такой глупый, чтобы не понимать, с Джерардом определенно происходило то же самое, что со мной сейчас. Может быть, я найду ответы на вопросы в этой записной книге. Двадцать седьмое апреля, четверг. Вчера вечером, как я и упоминал, мы были у врача. К сожалению, все мои надежды на ампутацию и скорую смерть не сбылись. Обычный вывих, даже перелома нет! Разрешили полежать дома до понедельника, не больше. Так грустно сразу стало. Сегодня Майки уперся в школу, родители уехали на работу, а я смог спокойно проспать до обеда и провести остаток дня в свое удовольствие. Достал папку со своими рисунками, решил украсить комнату. Теперь со стен на меня смотрят лица моих персонажей. Люблю придумывать. Начинаешь рисовать, цепляешься за каждую деталь, заходишь все дальше и дальше, фантазируешь, добавляешь особенные черты, выделяешь главные моменты, делаешь акцент, стираешь ненужное - твой персонаж готов. За день я могу нарисовать таких портретов больше сотни, моей фантазии нет придела. И это по-настоящему круто, окунуться в свой мир с головой. Психолог был чертовски прав. Недавно я даже подумал о том, чтобы связать жизнь с рисованием. Это мысль пришла мне в голову, когда неделю назад я читал комикс, рассматривал прорисовку, как автор решает композицую и какие тона он использует, и подумал, что у меня, если подучиться, наверняка получится не хуже. Я же смогу рисовать комиксы? Абсолютно.