Однажды (рабочее)

Регент капеллы тремер Максимилиан Штраус бесшумной походкой вошёл в кабинет господаря Валахии. Владислав уже хотел было дать резкую отповедь тому, кто не изволит стучать в дверь перед тем как зайти, но увидев вошедшего, передумал. Входить в кабинет без стука было, безусловно, фамильярностью, но фамильярностью ответной, поскольку слуг, которые проводили бы регента и доложили о его появлении хозяину, тоже не было. — Какие новости? — сухо спросил Дракула. Герр Штраус неспешно опустился в кресло, закинул ногу за ногу и устало потёр лоб. — Вы говорили о некоей Белле, которая внешне должна была быть похожа на Анну Валериус. — Что-то есть? — мгновенно подобрался Владислав. — Возможно, не уверен, — отозвался Максимилиан и на некоторое время замолк. Дракула не дал своему нетерпению вырваться наружу и выжидательно молчал. — Вы что-нибудь знаете про Милдредов? — спросил наконец регент. — Юдеирн Милдред — автор нескольких любопытных книг, пару глав посвящено магии Изнанки, правда, он в этом был теоретиком. Вроде бы он из семьи каких-то северных колдунов. Тремер утвердительно кивнул. — Именно. Это достаточно древний магический род, утверждающий, что ведёт своё начало от самого Мерлина, который, по некоторым сведениям, сам не был чужд магии Изнанки. Хотя, конечно, существование Мерлина, равно как и существование Каина, многие держат под вопросом. — И что нам с этого? — Юдеирна Милдреда знают как чернокнижника, интересовавшегося магией Изнанки. Но речь сейчас не о нём. Речь о некой его родственнице, которую звали Беллатрикс. — Белла… — произнес Владислав. — Именно. Беллатрикс Риннон Милдред, являющаяся Юдеирну Милдреду двоюродной прабабкой, по разным источникам рождена то ли в 1319, то ли в 1320 году. С датой смерти немного сложнее, она пропала в сороковых годах и была объявлена умершей, а потом вроде как вернулась, хотя тут не совсем ясно. Также по отдельным свидетельствам, её отец Сидмон Теуторикс Милдред после её возвращения отказался признавать, что это его дочь и твердил, что его дочь погибла. Владислав на мгновение задумался, пытаясь увязать между собой цимисхов, магию Изнанки и Беллатрикс Риннон Милдред, а затем откинулся на спинку и удовлетворённо сказал: — И был прав в том, что его дочь действительно погибла, но продолжила своё существование, обретя бессмертие. — Если это та самая Белла — которую мы ищем, скорее всего так оно и было. Я пока не смог найти портрета, но в скором времени эта проблема будет решена. И если Беллатрикс Милдред окажется похожей на Анну Валериус, то мы нашли ещё одну ниточку. — Предположим, что это та самая Белла, которая нам нужна. И её двоюродный правнук — автор книг, в которых упоминается про магию Изнанки. — При этом сам он, насколько известно, ей не пользовался. Чем занималась его старшая родственница — история умалчивает, зато история сохранила для нас сведения о том, что Юдеирн Милдред удалился из дома родителей и долгие годы жил в особняке, где когда-то проживала его двоюродная бабка. — К попыткам использовать магию Изнанки тогда уже относились крайне плохо, равно как и к женщинам-исследователям, — поморщился Владислав. — Если Беллатрикс Милдред активно интересовалась Изнанкой, немудрено, что её достопочтенное семейство предпочло замять эту тему. Юдеирн жил уже много позже, когда магия Изнанки уже была по большей части утеряна, но при этом ещё вызывала жгучее любопытство у исследователей-теоретиков. Возможно, он нашёл в прабабушкином доме кое-какие выкладки и присвоил их авторство себе. Мне интересно, что в итоге стало с самой Беллатрикс? — А вот тут любопытно. Вы читали исследования о человеческих жертвоприношениях? — Я их даже пару раз наблюдал, — хмыкнул Владислав. — Постарайтесь не говорить об этом старейшинам Камариллы. Так вот, помните, какое было одним из наиболее масштабных и загадочных на территории современной Норвегии? — Где-то середина четырнадцатого века, расчленённые останки тринадцати магов были найдены на мысе Нордкин… — протянул Владислав. — Она была среди них? — 1353 год, если точнее. Она должна была быть среди них, но маги разобрали, собрали и идентифицировали останки своих коллег, и её среди них не нашли. Кто-то считал, что плохо искали. Но едва ли дочь одного из древних магических родов Скандинавии могла просто бесследно пропасть: магия рода — мощная магия. Они нашли бы её даже если от её тела бы осталось только пара костей. Поговаривали, что ей был дан дар предвидения, поэтому она не пришла на Нордкин и сбежала вглубь континента, опасаясь преследования той силы, что убила её соплеменников. По выражению лица герра Штрауса Владислав понял, что обе версии его не устраивают. — Есть одна интересная особенность, — продолжил тремер. — Этот инцидент очень заинтересовал меня много лет назад, когда я толко узнал о нём. В своё время мне удалось поговорить с внуком одного из магов, кто работал на месте жертвоприношения. Он сказал занятную вещь, которой я не видел в документах, описывающих сиё событие. Его дед, вспоминая об этом инциденте, упомянул, что останки тринадцати магов были выложены в форме спирали. Дракула выругался и с силой хлопнул ладонью по столу так, что оконное стекло жалобно задребезжало. Регент утвердительно кивнул. — В 1454 в Карпатах было нечто подобное, — вспомнил Владислав. — Трупы девяти человек были выложены подобным образом. Я в то время значения этому не придал, мы воевали с Турцией, и на фоне того, что делали беи с пленниками, это никому не показалось удивительным. Странным это событие показалось мне уже спустя пару лет после смерти, когда я начал интересоваться этой темой. И только ещё через пару лет поднаторев в ритуалистике и узнав историю этих мест, я понял, что это было жертвоприношение. С учетом того, что Шабашиты в этих местах периодически появлялись — это не стало для меня поводом для размышлений о том, кто был виновником. — Полагаю, так оно и было. Исходя из этого, можно сделать предположение, что Беллатрикс сбежала из Норвегии не потому, что боялась кого-то, а потому, что была причастна к жертвоприношению. — Как итог, можем гипотетически предположить, что Беллатрикс Риннон Милдред интересовалась магией Изнанки и была обращена. Сначала она экспериментировала на своей родине, а потом, вероятно, узнала о заточенном в Карпатах порождении Бездны и решила повторить эксперимент, судя по всему, безуспешно. В эту теорию вполне укладывается то, что Гархольд под влиянием большого количества алкоголя вспоминает о Белле словами крайне нехорошими. Представить Гархольда, ломающего кому-то лицо, я могу, а вот потрошащего десяток человек и фигурно выкладывающего останками спираль — вообще не его стиль. Из всего этого напрашивается вопрос… — Откуда Гархольд может знать Беллатрикс. — Что-то мне подсказывает, что с нашей загадочной Беллатрикс они принадлежали к одному клану, пусть скорее всего и придерживались немного разных взглядов на нормы поведения. Но подтвердить эту догадку можно только одним способом. — Найти портрет. Я свяжусь с норвежской капеллой. Владислав кивнул: — И если это действительно та Белла, которую мы ищем, Гархольд может знать об Изнанке куда больше, чем мы сами. — Как обычно полон сюрпризов, — вздохнул регент. Некоторое время он ещё оставался в кресле, сосредоточенно глядя перед собой, а затем встал и покинул кабинет господаря Валахии, пожелав доброй ночи. Сам же Дракула откинулся на спинку кресла. «Анна, во что же ты вляпалась? Какую роль в этом всём играешь ты?» — подумал он. Если бы Владислав Дракула задал этот вопрос вслух и Анне, она сама бы не смогла внятно сформулировать на него ответ. Её могущественная родительница не собиралась помогать ни Камарилле, ни людям, выжидая момента для своего появления. Анна сама не знала, что предпринять, потому что хитросплетенный клубок отношений детей ночи распутывался из рук вон плохо. Очень хотелось поговорить с Гархольдом, но того пока не было. Принцесса бесцельно бродила по замку, когда наткнулась на Карла, искавшего Гэбриела. За время работы с Максимилианом Штраусом монах привык к вампирам — страсть исследователя была сильнее, чем страх перед порождениями Тьмы, но в одиночестве в поместье вампира чувствовал себя крайне неуютно. — Анна, — с облегчением сказал Карл. Принцесса на мгновение замерла, вспоминая, с каким подозрением отнёсся к ней Карл во время их первой встречи после её обращения. Она не могла винить его за это, понимая, что в действительности заслуживала куда более холодного приёма. Сейчас, впрочем, он был ей, похоже, рад. — Добрый вечер, Карл, — кивнула Анна. — Весь день провёл в исследованиях. Ищу Гэбриела, — развёл руками послушник. — Проводить? — чуть улыбнулась Анна. — Вы знаете, где он? — Понятия не имею, но могу представить себе, как неуютно бродить здесь в одиночку. — Да, это точно. — Пойдёмте искать вместе. Некоторое время они шли в полной тишине. — Вы ему нравитесь, — наконец-то нарушил её Карл. — Кому? — спросила Анна, почему-то в первую очередь подумав о Владиславе. — Гэбриелу, разумеется. — Не думаю, что после того, что произошло… — И всё равно вы ему нравитесь. Даже… мёртвой. Анна не нашлась, что на это ответить. Карл же развил свою мысль дальше: — Не поймите меня неправильно, я лично против вас ничего не имею. Вампиром больше, вампиром меньше, какая к чёрту разница. Да и вампиры, как показывает опыт, тоже бывают разные. — Подозреваете меня в связях с Шабашем, потому что я цимисх, а вы не знаете, где меня носило всё это время? — вскинулась принцесса. — Нет, уже не подозреваю — полагаю, что раз Дракула и герр Штраус имеют основания вам верить, то мне придираться глупо. Если, конечно, они сами в тайне не принадлежат Шабашу, но тогда это означает, что мы в такой глубокой заднице, что и смысла дёргаться не имеет, — отозвался Карл. — Тогда в чем дело? — В Гэбриеле. — Вы что, ревнуете? — удивлённо вскинула брови Анна. — Общение с Гархольдом вас испортило, хотя вам это определенно на пользу, — фыркнул монах. — Гэбриел Ван Хелсинг — мой друг. А у меня не так много друзей, чтобы меня не заботила их судьба. — Я не причиню вреда Гэбриелу. — Одно ваше присутствие рядом с ним приносит вред. Во всю эту историю он ввязался из-за вас. Пошёл за вами на бал, хотя было понятно, что надо срочно возвращаться в Рим. Пошёл на сделку с Дракулой, из-за которой ему может грозить расправа от Инквизиции. Торчал тут, пока вас носило неизвестно где… Всё это ради вас. Гэбриел сам может причинить себе вред, в очередной раз пытаясь вам помочь, хотя как по мне, вы и сами со всем прекрасно справляетесь, а для того, с чем вы не справитесь, есть ваше экстравагантное чудовище, любящее кошек. — Я об этом не просила, — попыталась оправдаться принцесса. — Разумеется. Я надеюсь, и дальше просить не будете, а если в какой-то момент Гэбриел бросится очертя голову вам помогать с риском для жизни, вам хватит совести его отговорить. А заодно объяснить ему, насколько бессмысленно его желание быть рядом с вами, потому что этого не может быть. Анна вздрогнула. Она знала это. Всегда знала, даже когда ещё была жива. Но как же неприятно это было слышать от кого-то другого. Карл заметил это и закатил глаза: — Да вы серьёзно? Вы же сами всё понимаете. Поэтому и держитесь подальше от своего брата. Потому что любите его и не хотите причинять ему боль. А я люблю своего друга. И не хочу, чтобы кто-то причинял боль ему, без обид. — Без обид, — эхом повторила Анна. — Тем более, что без мужского внимания вы явно не останетесь. — Это ты на что намекаешь? — вскинулось её высочество. — На эти ваши поцелуи с вампиром на балу, из-за которых Гэбриел совершил отчаянный полёт на акробатической планке, а в итоге чуть не оказался сожран вампиршей. И на то, что вы живёте под одной крышей с Гархольдом, который явно неравнодушен к женщинам, причём, похоже, ко всем и сразу. — У меня с Гархольдом ничего нет, — пролепетала принцесса. — Забавно, что про Дракулу вы ничего не сказали. Да даже если есть — на здоровье, я не собирался читать вам морали. Просто объясните Гэбриелу, чтобы он не питал ложные надежды. — А разве он… — Не понимает? Понимает, конечно. Но знаете, иногда мы всё понимаем, но если есть хоть призрачный шанс, который мы сами склонны себе выдумать… — Я понимаю… — тихо сказала Анна. — Я поговорю с Гэбриелом. — Рад, что мы поняли друг друга, — ответил Карл Остаток пути они проделали в молчании, пока не нашли Гэбриела, задумчиво перебирающего арбалет в одной из комнат. — Карл… Анна, — охотник выглядел обрадованным, и что-то нехорошее заворочалось у Анны в груди. Одно дело было, когда она сама всё понимала. Совсем другое — когда об этом говорил Карл. Что он вообще возомнил о себе? Принцесса вроде бы признавала его правоту, но какая-то её часть будто бы требовала сделать назло наоборот. Кому назло? Карлу? Ну и глупо. Ведь речь о Гэбриеле. Разве он заслуживает того, чтобы с ним так обошлись? Ван Хелсинг смотрел на неё с радостью и на его усталом лице была еле заметная улыбка. Она уловила еле заметное движение, обозначающее, что сейчас он подвинется и предложит ей сесть рядом, и быстро опустилась в соседнее кресло, а рядом с Гэбриелом тотчас упал монах. — Ну как дела? — спросил охотник. — Рад, что ты спросил. Я узнал много интересного, — радостно отозвался Карл, но по взгляду Ван Хелсинга Анна поняла, что вопрос предназначался не ему. Впервые принцесса была в такой ситуации. Росшая без матери, только с отцом и братом, она никогда не придавала значения своей внешности и не считала себя хорошенькой. В её жизни было полно других забот, чтобы ещё и интересоваться, как на неё реагируют мужчины. Да никто и не предпринимал попыток к сближению с дочкой короля, по правде говоря. Гэбриел был первым, кто увидел в ней девушку, и первым, на кого она сама посмотрела как на мужчину. И вот теперь её высочество угодило в какую-то крайне странную ситуацию, когда сразу несколько мужчин добиваются её расположения. Хуже всего было то, что ей действительно хотелось быть с кем-то. Хотелось объятий. Хотелось прикосновений. Хотелось к кому-нибудь прижаться и уткнуться в плечо. В то же время прикосновения заставляли вспоминать о смерти. То, что относительно недавно перестало её мучить постоянно, время от времени напоминало о себе с завидным упорством: когда кто-то касался указательного пальца, беря её за руку, она вспоминала, как с него слазила кожа, когда придерживал за локоть, она вспоминала, как вывернулся локтевой сустав, послушный чужой воле. Это уже было достаточно отвратительно, но теперь эта сила принадлежала и ей тоже. И Анна, первые дни говорившая «никогда», удивительно легко шла у неё на поводу, достаточно вспомнить встречу с баалями. И это заставляло её бояться. Бояться как прикосновений других, так и самой прикасаться к кому-либо. Карл, тем временем, понял, что вопрос адресовывался не ему, бросил мимолётный взгляд на Анну и решил сделать вид, что ничего не заметил. — Работа с нашими сомнительными друзьями из капеллы тремер оказалась на удивление плодотворной. Вообще, мы в Ордене по-настоящему не так уж много знаем о вампирах. Гэбриел обреченно кивнул, понимая, что от Анны ответа не дождётся. — Итак, поделюсь открытиями: согласно истории все вампиры произошли от небезызвестного нам Каина, который был проклят после убийства своего брата самим богом. — Господь превратил его в вампира? — Не совсем. Считается, что Каин бродил по земле проклятый и неприкаянный, но в своих странствиях встретил Лилит, которая преисполнилась к нему сочувствия и научила его всему, что знала сама. Так Каин получил своё окончательное становление как вампира и приобрел много нечеловеческих способностей. Впрочем, многие вампиры относятся к существованию Каина с тем же скепсисом, с которым атеисты относятся к существованию Христа. Анна и Гэбриел синхронно поморщились при упоминании атеистов. Мысль о том, что кто-то может просто не верить в существование Господа у обоих в головах не укладывалась. — Далее Каин то ли пришёл, то ли создал город, который был назван Первым, где вампиры и люди жили, не таясь друг от друга. Да, именно вампиры, Каин создал себе четырех потомков, но то ли те ему не понравились, то ли он хотел быть единственным Патриархом, но он запретил им создавать себе подобных. Естественно, как только он покинул их, отправившись странствовать они нарушили запрет. Так появилось так называемое третье поколение, от которого ведут своё происхождение официальные кланы вампиров. Собственно, способности вампиров сильно разнятся в зависимости от кланов. Анна кивнула, о тринадцати кланах ей рассказывал сначала Дракула, а потом и Мэй. — И зачем нам история этих далёких дней? — спросил Гэбриел. — Нас в этой истории интересует несколько вещей, а точнее, личностей. Итак, существование тринадцати патриархов ни у кого из вампиров сомнения не вызывает, но мнения о них разнятся: кто-то считает, что они давно умерли, а кто-то считает, что они до сих пор в торпоре и ждут своего часа. Сказать точно можно только про Сауолта: его убили тремеры, которые в то время были обычными колдунами, но желали стать бессмертными. Обычное обращение претило их самолюбию, поскольку поставило бы их в зависимость от какого-то конкретного вампира, поэтому они нашли одного из патриархов и выпили его кровь. — Восхитительно, — пробормотал Ван Хелсинг. — И это наши союзники. — Ещё Коппадокий, — добавила Анна. — А? — спросил монах. — Коппадокия убили Джованни. И вырезали весь его клан. Карл с досадой почесал нос: — До этого пока не докопался. Впрочем, нас интересует не Коппадокий. Нас интересует прародитель цимисхов — загадочное существо, прозванное Тысячелетним Извергом. С учетом того, что прозвали его так очень давно, вопрос его возраста остаётся открытым. Более того, существуют совершенно разные сведения о его половой принадлежности. Большинство утверждает, что это мужчина, но в некоторых документах он фигурирует как женщина. Впрочем, с учетом особенностей цимисхов, возможно, он просто так развлекался. Ван Хелсинг бросил на Анну взгляд, который она безошибочно трактовала, как немой вопрос «А вы так можете?», и отрицательно покачала головой. Впрочем, вспоминая, как легко меняла свою внешность Мэй Лин Аои, принцесса не сомневалась, что для прародителя клана это уж тем более труда не составляло. — Так вот, положение о том, что Изверг родом из этих мест — ошибочно. Он, как и все остальные, был родом из долины между Тигром и Евфратом, а в Карпаты попал во время своих странствий — похоже, они так все друг другу надоедали в своём Первом городе, что кто-нибудь из них то и дело уходил странствовать. Считается, что Изверг нашёл здесь того самого демона, которого зовут Купала и которого ищут Шабашиты, и остался здесь, чтобы быть рядом с ним. Многие вампиры к существованию демона относятся с таким же скепсисом, как к существованию Каина, но что-то такое Тысячелетний Изверг в этих горах определенно нашёл, потому что после начал демонстрировать силу, его собратьям неведомую. Что это за сила, подробно не описывается, но я могу предположить, что она была связана с той самой магией Изнанки, которая сейчас так же много где считается мифом. — В этой истории есть хоть что-то конкретное, что не считается мифом? — вздохнул Гэбриел. — Или мы готовы ввязаться в бойню из-за преданий старины глубокой? — Погоди, — прервал его Карл. — Дослушай. Что касается Изнанки — это вовсе не миф. Как в вампирском, так и в магическом сообществе, есть некоторые вещи, к которым относятся крайне предвзято. Например, некромантия и эта самая пресловутая Изнанка. И если первую отдельные кланы ещё практикуют, то вторая сначала получила статус опасной, затем запрещённой, а потом — ты очень удивишься — была утеряна в следствие действий вампирской Инквизиции. — У них есть своя Инквизиция? — Гэбриел фыркнул. — Я что-то такое слышала, — кивнула Анна. — Причем Инквизиция есть в том числе и у Шабаша, хотя мне это кажется очень странным. — Более того, создание Инквизиции и было изначально идеей Шабаша. И тут нужно немного сказать о родословной клана баалей, с которыми так нелюбезно обошлась Анна. Никто не знает, как именно они появились, к числу изначальных тринадцати кланов они не принадлежат. Есть предположение, что это изначально был какой-то особый вид магов, с которыми поразвлёкся кто-то из Патриархов. Так вот, дети ночи стали считать магию изнанки опасной, после того, как один из баалей поднял восстание против Патриархов, призвав на свою сторону демонов с Изнанки. Патриархи победили, но победа далась такой дорогой ценой, что не только баалей, но и всех практикующих магию Изнанки, начали преследовать. Как следствие, знания были утеряны. Одна из группировок Шабаша попыталась возродить учение о магии изнанки в одиннадцатом веке, но призванный демон вышел из-под контроля и перебил почти всю стаю. После этого в Шабаше и была учреждена Инквизиция, которая строго следила за тем, не попытается ли кто возродить запретное учение. А потом уже эту идею взяла на вооружение Камарилла. — Подожди, — не понял Гэбриел. — Но они же сами сейчас ищут Купалу? Того самого демона с Изнанки? В чем логика? — Возможно, они пересмотрели свои взгляды. Или думают, что без него не смогут победить, — Карл развёл руками. — Нет, — отозвалась Анна. — Всё проще. Когда ты обращаешься к существам с Изнанки, ты уязвимее всего именно во время призыва. Это тот самый момент, когда большинство теряет контроль и призванное существо, ломая волю призывающего, начинает творить, что хочет. Карл и Гэбриел посмотрели на неё озадаченно. Что ж, она многое не может им рассказать, но это — вполне. — Купалу не надо призывать с Изнанки. Его уже вынесло в наш мир, и он не может вернуться обратно. Он привязан к месту и ослаблен. — Но зачем им такой слабый и немобильный демон? — не понял Ван Хелсинг. — Скорее всего они думают, что в обмен на свободу он поделится с ними знаниями об утраченных ритуалах и о том, как сладить с его сородичами, которыми он делился с прародителем цимисхов, — пожала плечами Анна. — К тому же в истории есть пример успешного сотрудничества с Купалой Тысячелетнего Изверга, а так же, возможно, нескольких его учеников… В общем, они просто хотят власти, — подхватил мысль Карл. У Анны в голове будто щёлкнуло. Ну конечно… Мэй Лин Аои никогда не говорила ей, откуда пошла их странная способность ходить через Бездну. Уж не была ли её родительница одной из тех самых учениц Патриарха? Сколько же лет ей тогда должно быть? — Власти хотят все, — пожал тем временем плечами Гэбриел. — Ничего интересного. — Интересно то, что в каждой из разорённых деревень находится алтарь, как будто бы они уже пробуют кого-то призвать. В пользу этой версии говорят человеческие жертвоприношения, потому что по некоторым сведениям именно они гарантировали более-менее успешный призыв, — продолжил монах. — Чтобы с демоном сладить, надо демона задобрить, — кивнула Анна. — То есть, мы имеем хорошие шансы столкнуться не только с вампирами, но и с демонами? — устало спросил Гэбриел. — Именно. Именно поэтому Дракуле и нужны мы, как я понимаю. Может католическая церковь в последнее время и не очень справляется с вампирами, но по части экзорцизма равных ей нет. Кроме того, нужно придумать, что делать с магом. Насколько я понял, он может быть силён. — Он не может, — мрачно сказала Анна. — Он и есть силён. Когда-то давно цимисхи разорвали кровную связь со своим прародителем. Это поделило их на Старый клан — который сохранил связь со своим прародителем, и Новый клан — те, чьи способности к магии в результате разрыва кровной связи оказались утеряны или сохранены в каком-то минимальном остатке. Дракула показывал Гархольду воспоминания воеводы… Судя по мощности — кто-то из Старого клана. А про себя добавила: «Возможно, тот самый ученик, про которого говорила Мэй». Карл кивнул: — Я читал про это. Кстати, по отдельным сведениям, на разрыв кровной связи их подтолкнула одна интересная вещь. Тысячелетний Изверг мог спокойно вселяться в своих детей. Что-то вроде того, как вампиры могут вселяться в своих гулей. Только вот способности обычного вампира ограничиваются силой его гуля, а у Изверга, судя по всему, такой проблемы не было. Вроде бы были случаи, когда тело не выдерживало количество силы, которое сквозь него проходило, и вампиры погибали из-за своего родителя. Добавь к этому то, что он вроде бы мог иссушать их на расстоянии… И становится понятно, почему его потомки не очень хотели быть с ними связанными. Анна вздрогнула. Мэй не рассказывала ей про это. Перспектива была пугающая. С другой стороны, где сейчас этот Тысячелетний Изверг? Про него так давно никто не слышал, что, может, и нет его уже. Разве Мэй или Гархольд не сказали бы ей, если бы им угрожала опасность в любой момент закончить своё посмертное существование так? — Из твоего рассказа я узнал много нового, но всё ещё понятия не имею, что мы будем с этим всем делать, — вздохнул Гэбриел. — Как что? — удивился Карл. — Будем думать. Анна, я буду признателен, если вы заставите вашего брата в ночи заняться делом. Мне кажется, что насчёт мага у него должны быть идеи. Принцесса вздохнула. В их последний разговор об этом Гархольд предлагал забить на мага и уехать в Новый свет. — Что до демонов, Гэбриел, у меня есть пара чудных смесей, которые должны эффективно себя проявить. Проблема в том, что мне пока не удалось сделать их стабильными. Ну и если ими кидаться, есть шанс задеть своих. Впрочем, какие они нам свои… Анна поежилась от этого замечания, поскольку в категорию свои тоже явно больше не попадала. От Гэбриела это не укрылось. — Карл, — сказал он. — Да? — Будь другом, найди Сирену, попроси чаю. — Сам попроси, не хочу шататься по этому дому в одиночестве, — отозвался монах. — Хорошо, — покладисто отозвался Гэбриел, — я поищу сам. Анна, составите компанию? Анна ощутила на себе пристальный взгляд Карла, сделала вид, что его не почувствовала и ответила: — Да, конечно. Они вышли в коридор и отошли от двери. — Вы ведь просто хотели поговорить о чём-то без присутствия Карла? — тихо спросила Анна. — Да, — кивнул Гэбриел. — О чём? — как можно равнодушнее спросила принцесса. — Неужели не о чем? — ответил он. — Я… Некрасиво повёл себя с вами. Но уже извинялся за это. И мне жаль, что из-за того, что мы не поладили с вашим братом, в городе теперь Инквизиция. И… кем бы вы ни были, вы навсегда останетесь для меня… — Не надо, — с надрывом прервала его Анна. — Почему? — не понял он. — Потому что из-за меня ты потеряешь всё. Из-за меня и моего брата у тебя уже проблемы в Ордене. Я надеюсь решить их. Но ничего не получится, если ты будешь рядом с той, кого должен бы убить. — А может, мне нечего терять? — спросил он после непродолжительного молчания. — Или же я хочу потерять то, что у меня есть. А что у меня есть, в сущности? Орден? Я там, потому что некуда больше идти. Моя работа? Я занимаюсь ей, потому что больше нечем. Семья, деньги? Ничего этого у меня нет. — У вас есть друг, — напомнила ему принцесса. — Да. Один единственный за 15 лет жизни, которую я помню. И этот друг угодил в переплёт из-за меня. Впрочем, как и вы. — Я? — Я не спас вас. — Вы не могли. — Но я должен был. — Я тоже много чего была должна. И что теперь? Их лица оказались близко к друг другу и в какой-то момент Анне показалось, что сейчас их губы соприкоснутся. А затем он осторожно взял её за плечи. Чужое тепло ощущалось кожей сквозь ткань одежды. Такое манящее, такое желанное. Она чувствовала его сердце, которое гнало кровь по его венам, а ещё… она чувствовала отвращение к себе. Она не должна этого позволять. Она порождение тьмы. Из-за неё у него уже проблемы. Она может причинить ему вред. Не говоря о том, что она чувствовала себя заразной, запятнанной. Чужие руки выворачивали её суставы, раздирали её трахею… Разве стал бы он к ней прикасаться, если бы всё это знал? Надо было прекратить это, но у неё не было сил, она просто замерла, не в силах шелохнуться, а затем дверь комнаты отворилась и в коридоре появился Карл. Взгляд его был красноречивее всяких слов. — Мне пора, — быстро сказала Анна и исчезла из коридора со скоростью, с которой бегают только насмерть перепуганные вампиры. — Гэбриел… — начал было Карл. — Ты только что испортил такой момент… — вздохнул охотник. — И только посмей сейчас сказать хоть что-нибудь. Я тебе ни слова не говорил, когда ты в Васерии развлекался со своей крестьянкой.