Однажды (рабочее)

       Анне было нехорошо. В голове была какая-то муть, тело сковала слабость, во рту чувствовался какой-то противный привкус, было ощущение, что сейчас стошнит. Вдруг стало очень холодно и кожа покрылась мурашками. Ей хотелось подняться с кровати, выпить воды и умыться, но сделать это не представлялось возможным — тело просто отказывалось функционировать, и это было неожиданно пугающим. Поэтому Анна просто лежала на кровати, смотрела невидящим взглядом в потолок и старалась глубоко дышать, чтобы унять страх, постепенно проваливаясь в какое-то состояние полусна, когда действительность неотличима от фантазий, а сновидения пугающе реальны.       Ей казалось, будто бы её кто-то ищет, кто-то зовёт её, а она не может сказать, что она здесь, рядом. Голоса как будто звучали в её голове, а не снаружи, и от этого было очень странно. Из темноты вдруг появилась женская фигура, села на край кровати и погладила девушку по голове. Рассмотреть её лицо было невозможно, но Анна и так знала кто это. «Мама?» — тихо спросила она. Или ей показалось, что спросила? Ответом ей была тишина. Женская фигура незаметно растворилась в темноте. Анна закрыла глаза. Или ей снилось, что она закрыла глаза? В любом случае, принцесса была уверена, что глаза её сейчас закрыты, но почему-то она продолжала видеть свою комнату. Очертания предметов проступали перед глазами сквозь закрытые веки, будто те вдруг стали прозрачными. Анне показалось, что именно так должны видеть мертвые. Те, что умирают с открытыми глазами. Эти глаза уже мертвы, как и их обладатели, они уже не в состоянии видеть, но почему-то, когда смотришь в них, создаётся ощущение, будто на тебя смотрят в ответ. И не просто смотрят, а видят. Видят всего тебя целиком, какой ты есть, даже твою душу. «Я умерла? — пришла в голову мысль, — Но от чего?» Следом за мыслью пришёл панический, леденящий душу ужас. «Если я умерла, они положат меня в гроб и закопают в землю. И эта темнота вокруг меня станет вечной. Но лежать я уже буду не в своей комнате, а в могиле. Но я же ещё здесь? Я всё ещё здесь, а они не поймут этого, и положат меня в могилу…» Ощущение ужаса стало просто невыносимым, казалось, всё тело превратилось в льдинку. «Господи, этого не может быть. Я просто сплю, мне надо проснуться», — настойчиво вертелось в голове у Анны. Из глаз потекли слёзы. Она пыталась что-то сказать, просто чтобы услышать в тишине звук своего голоса, но почему-то ничего не выходило, и тишину нарушало только её судорожное дыхание.       Дверь в её комнату тихонько открылась, и внутрь бесшумно проскользнул тёмный силуэт. Анна не могла его ни видеть, ни слышать, но каким-то образом ощутила его присутствие. Дракула мягко опустился на постель рядом с лежащей на ней девушкой. Глаза принцессы широко распахнулись, на лице был написан страх. «Узнала наконец?» — подумал граф и недобро усмехнулся. Но нет. Она смотрела куда-то будто бы сквозь него, и на нём её взгляд никак не фокусировался. Анну беспокоила совсем другая проблема — к навязчивым идеям о собственной смерти добавилось то обстоятельство, что мир вдруг начал растекаться перед глазами жёлто-зелёным пятном*.       Дракула наклонился к девушке, убрал прядь каштановых волос, так некстати закрывших тонкую шею, и медленно провёл пальцем по бледной коже. Анну это прикосновение отчасти вернуло в реальность, хотя мир по-прежнему был каким-то зеленовато-жёлтым. Вампир обнял её за талию, усадил на кровати и притянул к себе, при этом голова принцессы как-то сама собой откинулась назад, делая белую шею с чуть заметными бледно-голубыми прожилками вен ещё доступнее и соблазнительнее. — Можешь двигаться, — милостиво разрешил ей Владислав, который по натуре своей и при жизни был охотником и не любил, когда добыча сдаётся вот так просто и без боя.       Анна Валериус разрешением не воспользовалась. Она вообще плохо понимала, что происходит. Сложно было не заметить, что дочери Бориса явно плохо. Зрачки у неё были просто огромные, её бил озноб и, похоже, посещали какие-то галлюцинации. Владислав не сразу понял в чём дело: для него бутылка абсента на двоих была детским развлечением. Потом он припомнил, что абсент является не только выпивкой, но и содержит в себе сильные наркотические вещества, оказывающие действие и на здоровых мужиков, чего уж тут говорить о хрупкой девушке, которой он так щедро и бездумно подливал это пойло в рюмку. Сама она до такого состояния вряд ли бы напилась.       Присутствие рядом кого-то другого Анну успокоило. Ощущение чьих-то прикосновений было доказательством того, что она ещё была жива и могла что-то чувствовать, но руки, державшие её за талию, почему-то вдруг опустили её обратно на кровать. Остаться снова один на один со своим собственным наркотическим бредом Анне совсем не хотелось, поэтому она обвила руками шею мужчины, опустившего её на кровать. Кажется, она его где-то видела… Ах, да, сегодня. Пару минут назад. Или часов? Ощущение времени её как-то незаметно покинуло. — Потрясающе, — едко прокомментировал Дракула, — Ну просто полная свобода действий. Жаль, ты не можешь сейчас адекватно оценить комизм ситуации… Ну да я тебе как-нибудь напомню… Очень уж хочется увидеть твоё выражение лица. Он хотел было сказать ещё что-то язвительное, но все слова как-то неожиданно растерялись сами собой, когда он вдохнул запах её волос. Пахло чем-то… Он даже не мог сказать чем, но голову это туманило не хуже абсента. — Мне казалось, что я умерла, — Анна, похоже, вообще не воспринимала ни действительность, ни то, что он ей говорил, — Кажется, я видела маму… Я чётки потеряла… Её… Не могу найти… нигде… Они подумают, что я умерла, и положат меня в гроб… Я боюсь, что проснусь, а вокруг темнота… — Это ж надо было так напиться, — заметил Дракула, — Скажи спасибо, что мама приходила, а не зелёные черти.       Она попыталась сказать что-то ещё, но язык плохо слушался, а сознание ускользало. «А теперь спать», — сказал ей голос тоном, не терпящим возражений, и уже мягче добавил: «И без кошмаров».       — Мы с тобой ещё определённо встретимся… И познакомимся поближе, — тихо сказал Дракула, убирая с лица спящей девушки непослушную прядь волос, — Ну, а пока что живи…       Анна проснулась совершенно разбитой. Во рту пересохло, голова болела, в теле была сильная слабость. Минувшая ночь казалось сплошным чередом кошмарных видений, и девушка пообещала себе больше никогда так не надираться. Очень хотелось пить. Благо, на прикроватном столике стоял графин с водой. «Интересно, откуда он тут взялся? — подумала принцесса, — Не припоминаю, чтобы я его приносила».       Выпив два стакана воды залпом, Анна подошла к зеркалу. Видок был тот ещё: бледная, растрёпанная, глаза красные, веки припухли, ночная рубашка вся измятая. Девушка вздохнула, посмотрела на пустую бутылку абсента и спрятала её за кровать. «Потом нужно будет незаметно отнести её обратно на кухню», — подумала Анна, отправляя туда же за кровать и рюмку. Сил у принцессы не было совсем. Когда она нагнулась, её чуть не стошнило выпитой водой. Анна села на пол, пытаясь успокоить бунтовавший желудок и понимая, что тренировка в фехтовании с Велканом на сегодня отменяется. Ей хотелось поскорее спуститься узнать, что было на вчерашнем собрании, но предстать перед отцом и братом в таком виде она не могла, а сил привести себя в порядок у неё не было. А ещё цыганская принцесса совершенно не знала, как бороться с похмельем. И почему-то было ощущение, что вчера произошло что-то важное, но что, она не могла вспомнить.       Анна, сказавшись больной, полдня провела в постели. Ближе к обеду к ней зашёл Велкан, рассказать последние новости и справиться о её здоровье. Уловив запах алкоголя, идущий от сестры, Велкан чуть укоризненно посмотрел на девушку и сказал: — Так вот, чем ты болеешь… Анне было очень неловко. — Извини, так получилось. Вы вчера ушли, а я долго не могла заснуть. Я просто…       Глядя на смущённую и так рьяно оправдывающуюся сестру, Велкан не сдержался и рассмеялся. Некоторое время спустя он принёс травяной отвар, который в своё время не раз помогал ему после посиделок в таверне с другими охотниками: — Лечись давай, — весело сказал он сестре, протягивая кружку.       Вот за это Анна своего брата просто обожала. Он умел вот так просто, без лишних вопросов, без нотаций, помочь. Она не спеша попивала отвар из большой фаянсовой кружки, приехавшей вместе с торговым караваном из далёкой Франции, которую принцесса видела только на карте**, а Велкан сидел рядом с ней на кровати и пересказывал последние новости: в лесах развелось большое количество оборотней, и охотники, ранее просто отстреливавшие чудищ, теперь имели куда больше шансов стать их добычей. Собственно, оборотни были самой большой проблемой местных жителей. И если днём было просто небезопасно гулять по лесу, то ночью люди опасались выходить из домов, потому что под покровом тьмы вервольфы, порою, забирались в город в поисках лёгкой добычи.       Идея организовать масштабную охоту на оборотней Анне пришлась по нраву. Давно пора было уже что-то предпринять и очистить лес от этих тварей. К тому же в такой большой охоте наверняка разрешат принять участие и ей. — И когда отец планирует начинать? — с предвкушением спросила принцесса.       Велкан вдруг замялся и опустил глаза, будто бы сомневаясь, стоит ли говорить сестре. Анне это не понравилось. Её брат всегда был прямым и искренним человеком, говорил всё как есть, и его минутное замешательство её слегка испугало. Она не могла даже предположить, что оно значит, но, но ничего хорошего это точно не предвещало. — Велкан…- тихо сказала Анна, пытаясь поймать взгляд брата. Тот сглотнул, поднял голову, посмотрел сестре в глаза и сказал: — Отец не будет принимать участие в охоте. Он собирается взять несколько людей и отправиться к морю на поиски логова Дракулы. — Но это же… Опасно, — растерянно прошептала принцесса. — Да, это очень опасно, — ровно ответил Велкан, — Последние двести лет никто не предпринимал подобных попыток, потому что те, что были раньше, слишком плохо кончились. Наши предки защищали город и его жителей, охотились на нечисть, но не предпринимали попыток найти логово этого дьявольского отродья, чтобы перебить его со всеми, кого он обратил. Они только могли надеяться, что их потомки сделают то, чего не смогли сделать они, поэтому приумножали и записывали свои знания о нечисти и способах борьбы с ней в многочисленных дневниках, которые можно найти в нашей библиотеке. Но нам уже не на кого рассчитывать. Мы последние, Анна, — в голосе Велкана чувствовалась горечь. — Будем смотреть правде в глаза: вряд ли кто-нибудь из нас сможет создать семью и обзавестись детьми.       Анна согласно кивнула. Мысль о том, что у неё, скорее всего, никогда не будет ни мужа, ни детей, была ей привычна. К Велкану, как к мужчине, отношение было проще. В теории, у него вполне могли быть дети и без вступления в законный брак, никто бы его за это не осудил, а святой отец бы без проблем отпустил ему этот грех, не налагая даже строгой епитимьи, но брат слишком щепетильно относился к подобного рода вещам, и если грех прелюбодеяния казался не таким уж страшным по сравнению с вечными муками, если их род прервётся, а они не успеют уничтожить Дракулу, то через собственные принципы, не позволявшие такое развитие событий, он переступить не мог. — А значит, мы последние, — продолжал тем временем Велкан, — Значит, это всё должно закончиться до нашей смерти. И мы не можем больше позволить себе пассивно сидеть в обороне, изредка выбираясь в лес пострелять оборотней. Мы должны предпринять активные меры. Отец, да хранит его Господь, отправится с частью охотников искать логово Дракулы. Я останусь здесь и возглавлю охоту. И мы продолжим искать что-нибудь, что подскажет нам, как убить Дракулу, — последнее было сказано без особого энтузиазма. Сложно верить в то, что найдёшь ответ на вопрос, ответить на который не смогли многочисленные поколения твоих предков, жившие в течение последних четырёхсот лет.       Анна печально кивнула головой. Мысль о том, что отец уезжает, тревожила её. Цыганской принцессе было бы проще самой отправиться на поиски логова Дракулы и сложить голову, чем, отпустив отца, оставаться здесь и прозябать в неизвестности, каждый день молясь Богу о том, чтобы с отцом всё было хорошо. Но её бы никто не отпустил. И в глубине души она знала, что так и нужно: отец куда более опытный воин. К тому же, она нужна Велкану здесь.       За обсуждениями подробностей день пролетел незаметно, настал вечер. Анна, которой полегчало, нашла в себе силы одеться, спуститься к ужину и выглядеть если уж не весёлой, то хотя бы не печальной, но на душе у неё было тоскливо. *Ксантопсия — видение в жёлто-зелёном цвете. Появляется при отравлении некоторыми химическими препаратами, в том числе и туйоном, который содержится в абсенте. Есть мнение, что специфическая цветовая гамма картин Ван Гога обусловлена именно потреблением этого напитка (абсента). ** В Европе фаянс начали выпускать в середине XVI века во Франции, это были изделия с многоцветной или синей кобальтовой подглазурной росписью. Однако в то время была всё ещё распространена посуда из олова. В 17 веке оловянная посуда была основной парадной посудой для зажиточных людей, которым серебряная была не по карману. Для тех же, кто по праздникам ел на серебре, она стала посудой повседневной. В конце 18 века олово было вытеснено появившейся к тому времени более практичной фаянсовой посудой, поскольку у первого имелся существенный недостаток: при температуре -13 олово превращается в порошок.