Кровь Основателя

Слабость накатила внезапно, замедлив или остановив вовсе все принудительно запущенные ранее процессы организма. Упав на холодный пол, некоторое время от неожиданности женщина не могла даже пошевелиться, с удивлением ощупывая себя мысленно изнутри и не менее удивленно наблюдая несогласованный отток магии. На том конце, там, куда стремились все её силы, ощущалась злость. И, к тому времени, как Саломея взяла себя в руки и, напугав до потери пульса и так дрожащих от потрясения колдомедиков, вскочила на ноги, игнорируя вопросы и панику окружающих, эта явственная злость оказалась щедро приправлена торжеством. Северус. Если там что-то случилось, если он после этого жив – они точно поругаются. Саломея Поттер с рычанием прыгнула в камин, оставив позади обескураженных специалистов Сент-Мунго, в вызове которых не оказалось никакого смысла… Агрессия текла по комнатам, магия всех кланов плела уродливые, чудовищные формы прямо в ожившем душном полумраке. Вмиг прикинув, сколько должно быть тут нечеловеческих гостей для такой концентрации сил, Сэл медленно затворила дверь и тяжело оперлась о стену, судорожно сжимая кулаки и ощущая слабость в ногах. Её предчувствие даже ни на секунду не соизволило за весь день трепыхнуться и предупредить хозяйку о беде. Где же… - Живой… У нас… гости? Сколько? Каждое слово давалось Сэл с трудом, и с таким же трудом она возвращала себе пошатнувшееся самообладание. А Северус Снейп, действительно живой и абсолютно невредимый, соткался из мрака в дверном проеме гостиной совершенно внезапно, зыркал насмешливо, и напуганным – не выглядел. - А каким еще я должен быть? Неужели тебя это расстраивает? И нет, сейчас, кроме нас, в этом проклятом доме никого нет. Очевидно. Тревога Мэй улетучилась мгновенно, сменяясь жаркой яростью. Очевидно ему?!. - ТОГДА ЧЕМ ТЫ ТУТ, ЗАРАЗА, ЗАНИМАЛСЯ?! Некоторое время задумчиво поизучав собственные манжеты и даже не собираясь хотя бы из вежливости выглядеть хоть сколько-нибудь менее торжествующим, мужчина с насмешкой вернул леди Блэк её же слова двухнедельной давности. Он вообще очень любил так раздражающе зеркалить. Даже интонацию. И случалось это, как водится, в самые неподходящие для юродствования моменты. - Помогал беременным детям и маленьким женщинам? - Если ты сейчас же, слышишь, СЕЙЧАС ЖЕ не объяснишь, что тут происходит, то… - То что? Болезненно-заинтересованный и напряженный, сбить этим Поттер с толку или заставить прекратить угрожать, он, тем не менее, не мог. Золотая Гриффиндорка была не из того теста, и до тонких материй и трепетных душ в приступе гнева ей было параллельно. А потому гаркнула ведьма в ответ так же бешено, как и до того: - Ругаться будем! Завязывай трахать мне мозги и объясни, что тут было! Все же зельевар, неведомо, что сотворивший, был по каким-то причинам слишком доволен собою, чтобы и дальше продолжать провоцировать Мэй на агрессию. Так что, сжалившись, пояснил вполне мирно: - У нас действительно были…гости. Если точнее, один гость, который решил выяснить, как тебе тут, бедняжке, живется. - Дай догадаюсь, Лигамент. И? - Мы с ним… Так скажем, мы с ним не сошлись во мнениях относительно времени посещения. Я счел уместным подробно ему продемонстрировать, что именно понимают под гостеприимством в Соединенном Королевстве. Тяжело выдохнув, волшебница прикрыла глаза и медленно опустилась на пол. - Кажется, ты немного пережал со стараниями. Я бы сказала, что ты, нахрен, больной на всю голову так поступать. - Как угодно. Менее самодовольным от недовольства Главы Аврората Мастер Зелий не стал. В конце концов, он целенаправленно все эти месяцы пытался перехватить контроль над ее магией, и теперь это, казалось, провальное начинание таки увенчалось успехом. Так что, посчитав инцидент исчерпанным, волшебник удалился делать свои важные дела. Оставив Мэй отстраненно созерцать порожек и смиряться с переменами по-своему. А Меченая понятия не имела, что ей теперь делать и чего ждать от Кланов. Северус Снейп не только научился пользоваться её магией на полную, но и додумался излить ту на одну из старейших и опаснейших тварей планеты. Они как будто местами поменялись, честное слово. Он вытворял хрень, не задумываясь о последствиях, а ей оставалось тревожиться и думать, что из этого выйдет… Оставалось лишь надеяться, что Лигамент сочтет эту краткую стычку с природным менталистом достаточно развлекательной, чтобы не применять впоследствии к ним санкции. Время покажет. *** -... Это просто был в те годы такой романтический период, профессор. Каждой девушке бывает очень нужно пострадать, побыть непонятой и безответно влюблённой. Это проходит. - Лавгуд... Суть в том, что перепады настроений, подобные описанным вами, предугадать невозможно. И именно на подобного рода непредсказуемости всякие там Тёмные и Светлые Властелины с Поттер и погорели. Вы, к слову, живой тому свидетель. А теперь режьте уже дракклова бумсланга и не отвлекайтесь. Иначе вам придётся все составляющие Кроветворного пережевывать по отдельности. Сэл открыла глаза, отключаясь. И вздохнула, растягиваясь на кровати. Среагировав на сердитые настроения, плывшие по комнатам, она, подключившись к чужому мировоззрению, ожидала увидеть смертоубийство. Но уж никак не Полумну, крошившую в мелкую соломку змею и взявшуюся в процессе обсуждать с владельцем Лаборатории Саломею. Сам зельевар стоял поодаль, укутавшись в мантию, и брезгливо дергался каждый раз, когда Луна доставала из банки со спиртом новую змейку. А Меченая начинала понемногу понимать причины злости и досады мужчины. Он, Мастер Зельеварения, физически не мог себя заставить прикоснуться к любого вида полозовым. Мэй лишь оставалось надеяться, что, пока волшебник не решит проблему восприятия, Лу продолжит ему помогать на добровольной основе. Потому что этот гордец просить не станет. А отсутствие для него возможности заниматься делом чревато. И именно, что более всего – для окружающих. В целом, Мэй продолжала удивляться его миролюбию. Поскольку с тех самых пор, как Снейп походя, даже не глядя в его сторону, прикончил маггла, жаждущего перерезать ей горло, Избранная ожидала от волшебника подобных убийственных выкрутасов перманентно. Особенно с тех пор, как он навострился вытягивать из нее силы и очень виртуозно их применять. И поэтому Сэл скорее предполагала сегодня увидеть Луну, равномерно проваренную в котле, или змей, лихо покромсанных Сектумсемпрой, чем мирно беседующую с Северусом подругу посреди рабочей идиллии... Наверное, вот так он защищает свой рассудок. Клеймит событие не важным, сбрасывает проступок в темноту, обесценивая и забывая. Не позволяя покою улетучиться, не допуская чувства и совесть к неугодному моменту. Он ведь и правда даже ни разу и не вспомнил о том парне. А вот Мей... Мей помнила. Мэй вообще помнила каждого ею убитого. Потому что была другой. И задумав отнять жизнь, сначала тщательно взвешивала решение, а после, более в нем не сомневаясь, до последнего мнила правильным. Она чувствовала каждую кровь на своих руках. И это было тем, что она могла дать своим мерзким жертвам. Память. И ведьме это казалось правильным. И того недавнего парня на мосту она тоже помнила. Джереми. Так его звали. И Сэл его бы выпотрошила до летального, это верно. В счёт тех жизней, которые он отнял сам. В конце концов... она же все ещё аврор. Имеет право. Но зельевар... Северус руководствоваться иными мотивами. И убил быстро, совсем не так, как убивала бы Саломея. Стёр препятствие с лица земли и тут же об этом забыл, перейдя к важному для себя делу. Кажется, она на него плохо влияет. Или это – слишком самонадеянный вывод, и Снейп всегда таким был. Уже родился с червоточиной и перекошенным восприятием общечеловеческих ценностей. И то, что у Мей было приобретённым где-то в год, в момент, когда Тьма крестража необратимо стёрла нравственные ориентиры в малышке, у него – врождённое. Так или иначе, он все также виделся волшебнице очень противоречивым человеком, балансировавшим между «хорошо» и «плохо» ежедневно. Да, совесть у него была. Но она очень быстро прятала свои зубы, если у мага возникала уверенность в том, что он защищает своё. И муки совести Северус Снейп тоже был вполне способен испытывать. Но по поводу совсем других кровавых действ. Тех, противником которых являлся, но не смог предотвратить. Его тревожная память всплывала внезапно. И тут же отправлялась обратно в небытие, подгоняемая злостью и надеждой, что Мэй – не заметит. Она замечала. Все, что касалось него, было важным для киндрет, важнее целого мира. Забавно. В МАКУСА ей рассказывали о магглах, имеющих в США официальное разрешение носить оружие. И эти самые люди, большую часть своей жизни толерантные законопослушные христиане, без разбора и сомнений палили в неизвестных, забравшихся на их территорию. А затем хвалились за барбекю соседям тем, как ловко подстрелили неизвестного. Двойные стандарты. И из этих самых стандартов состоял Северус Тобиас Снейп. Пожалуй, в таком контексте им с Луной даже повезло, что её уже изначально сочли неопасной и прировняли к иногда полезному домашнему питомцу. Если бы волшебник решил, что Лу несет угрозу, или непостижимым образом приревновал бы Мэй к подруге… Чем бы это обернулось для беловолосой, Поттер не желала даже воображать. Потому что точно знала, что остановить Снейпа, задумай тот недоброе, не смогла бы. И – не стала бы. Тем не менее, все обошлось. И, раз оно так, то значит, Полумне теперь положена своя собственная спальня на Гриммо. И спаси Мерлин того жителя этого дома, для которого социальное взаимодействие – неизведанная территория. Потому что рано или поздно их гостиную наводнят гриффиндорцы и когтевранцы. А когтевранцы Исследовательского Отдела – существа опасные. И в первую очередь они всеми правдами и неправдами прилепятся к самому известному Мастеру Зелий Туманного Альбиона. Ох, что тогда будет... *** Полумна вышла из своей комнаты, неслышно затворив скрипучую дверь. Тихо прокравшись мимо запертой спальни дальше по коридору, чувствовала себя при этом взрослая волшебница подростком, который сбегает на позднее несанкционированное свидание в обход строгих родителей. И её целью на данный момент была лестница, украшенная жуткими отрубленными головами, ежедневно с умилением отряхиваемыми от пыли Кричером. Который, признаться, даже побывав по «ту сторону», не сильно-то изменился. Улыбнувшись собственным воспоминаниям о том, как сноровистый эльф тайком от невнимательных хозяев воровато восстанавливал прежние убранства, Луна, попутно ловко обойдя вечно скрипящую половицу, не менее аккуратно обогнула выползшее из-под плотно прикрытой двери полупризрачное существо, вероятно, отбившееся от общей стаи и лоснящееся липким удовлетворением. Это был мозгошмыг. Весь такой солидный и – очень разжижающий мозг. Лавгуд тут же обстоятельно похвалила себя за то, что надела свои розовые спектральные очки. Аккуратно попытавшись загнать существо обратно к хозяину, которому не помешало бы быть хоть в половину таким же упитанным, и ничуть в том не преуспев, провальное это занятие блондинка забросила. А, наконец, спустившись, окончательно решила, что ночевать ей будет удобнее все таки на первом этаже. *** Подруги и бывшие однокурсницы, уже давненько вызнав о проживании «воскресшего» в доме нелюдимой с самой победы Избранной, наконец, набрались смелости и взяли ту в оборот. Отбиться вежливо у ведьмы, давшей самой себе зарок наладить отношения со всеми, кто только будет иметь глупость даться в руки, не было шансов. Таким вот спонтанно-стихийным образом погрызенная оборотнем, но – не сломленная Лаванда Браун, главная помощница Риты Скитер, организовала девичник в доме Гермионы Грейнджер. - Скажи мне, дорогуша, что это не так. И то, что ты охомутала самого живучего и ядовитого сукиного сына в Британии, которого не сумела отравить даже Нагаина, мне приснилось. Как и то, что газеты и Министерство третий месяц в истерике бьются от ужаса. Оставшаяся последней из близняшек Парвати перебила Лав-Лав: - Ну, и на что это похоже, эти отношения? Криво усмехнувшись, Блэк неторопливо выпустила изо рта клубы дыма: - Бумсланг. Самая подлая змеюка года. Никогда не знаешь, она кусает взаправду или вхолостую, для порядку. Вот представь в подробностях, что живешь с таким существом, и больше вопросов не задавай. И, разумеется, по традиции самой любознательной и беспардонной оказалась Гермиона, так же привычно шокировав прямотой остальных присутствующих. И ни капельки не удовлетворившись размытым «иногда я чувствую себя плюшевым мишкой». Следующий ответ Саломея бурчала себе под нос, не глядя на Грейнджер и испытывая два противоречащих друг другу чувства: желание похвастаться и стремление оставить самое дорогое непроизнесённым, дабы ни с кем и никогда не делиться. Луна же, даром, что фамильяр, ни капельки не помогала. И только посмеивалась, забравшись в кресло с ногами и грея в хрупких ладонях пузатый бокал с вином. А Мэй оставалось только досадливо кусать ноготь и грызть сигаретный фильтр. Досада на девичью компанию понемногу перекидывалась на сам предмет обсуждения. Мерлинова мать, вот всем был для Саломеи Поттер хорош Северус Снейп. И казалось, знает она о нем достаточно, и перепады эмоций предугадывает, и разве что в голову к нему не ходит. Не потому, что не желается. Просто оставляет ему свое. То, что ей своей маковки не жаль, не значит, что он жаждет делиться собственной, так ведь? И выворачивать чужие мозги наизнанку, это не то, чтобы самое важное в жизни. В общем, все идеально. Но, святые Основатели, он КОММЕНТИРОВАЛ. И – очень старательно. С душой. С юмором, ёмко, в неожиданные моменты. Саломея сбивалась, рычала, и ничего не могла сделать. И подозревала, что он ей таким образом за что-то мстит. Только не знала, за что. Даже не так. В спокойном состоянии будучи емким и лаконичным, в раздражённом переходя на околоругательный, тут он попросту не затыкался ни на секунду. Нет, ну ни в какие ворота. Конечно, первое время этого не было. Но живучая кобра освоилась быстро, и в лучших традициях приспособленческого факультета, выяснив свои возможности и границы, устроилась с комфортом, не утруждая себя дальнейшей корректностью. Развлекаясь за счет Саломеи. Чего только стоило это вот «Уже много лет мечтал вытрахать дурь из твоей головы, да только за один раз такой объём не осилить». Она ведь даже поинтересовалась, как он умудряется херить столько романтических моментов за один раз. А в ответ получила лишь категоричное «Вот в том и дело, что их слишком много на квадратный метр площади». И она могла теперь сколько угодно хлестать его магией в ответ. Эти выплески слизеринская гадина мгновенно закольцовывала обратно, очевидно наслаждаясь собственным превосходством над прежде такой пугающей хищницей. Втекая теперь не только в разум, но и под кожу, форменным образом издеваясь и совершенно перестав бояться сумасшедшую Блэк. О, если бы только волшебник тешил свою гордость и мужское самолюбие молча, она бы и слова против не сказала. Но он не умолкал ни на миг. ВСЮ ночь. И куда в таком случае нести заявление о домашнем насилии? В Аврорат? Себе же?.. - Как, как… – Меланхолично подпирая щеку ладонью, Меченая громогласно вздохнула, окончательно решив строить из себя жертву – Он комментирует. Все, что в эти моменты видит и делает. И не будет мне покоя в своем доме вовеки. Жить мирно – это какая-то другая, не наша сказка. В общем, кажет характер. Все? Больше вопросов не будет? На грани восприятия, где-то в затылке заскреблось чужое саркастическое присутствие. А тем временем нить щекотливой беседы перехватила Лаванда: - Ой, девочки, та-а-ак понимаю. Знаете Смита? Который не Смит, а фестрал его знает, кто, но маски у Невыразимцев – идеал для любой сексуальной фантазии? Так во-о-от… А вечный инспектор состояния рассудка Золотой Девочки, видимо, ощутив столь нехарактерную для носительницы волну досады и смущения, скользнул своим сознанием в сторону эмоции, движимый исключительно жаждой посмотреть в глаза тому, кто оказался в силах засмущать непробиваемую Поттер. И по ситуации выдать орден или – набить морду лица. «- КАК Происходит ЭТО? Грейнджер воистину превзошла саму себя. Как насчет посоветовать ей сходить замуж и уже узнать самой, а не вопрошать более удачливых товарок?» «- Что тебе все таки сделала Гермиона?» «- Хм. Строго говоря, не мне. «- Ох, хорошо. Есть хоть одна чёткая причина того, почему её присутствие тебе не нравится?» «- Что же… Допустим. Представь, что за окном – война. А ты изо всех доступных тебе сил хранишь тайну дома на Гриммо. И ежедневно изобретаешь сотни способов не сдать её Пожирателям Смерти. Буквально вертишься ужом на сковороде. Чего только не выдумываешь, вплоть до того, что потерял ключ. И в итоге…» «- Это руинит Герм, прихватывая из Министерства на хвосте погоню. Оу. Я поняла». «- Это, уверяю тебя, не все. Я бы с удовольствием всего этого не помнил, знаешь ли. Эта память не принадлежит мне ни в коей степени. Но, вот ведь досада, твоя лохматая подружка вечно вертится рядом. И память, вот ведь странный рефлекс...» «- Я услышала. Придумаем что-нибудь». «- Чудно». «- И перестань так откровенно лезть ко мне в голову, несчастная ты жертва профессиональной деформации». Тем временем волшебник действительно резко отключился, видимо, не совсем уверенный, что сопутствующее вербальной оценке Саломеей его личности знание о пикантных определениях ухажеров подруг Избранной стоят того. А молчаливо улыбающаяся Луна знает, чему именно невпопад хмыкает Сэл. Вокруг брюнетки сгущаются душным кругом мозгошмыги. Тёмные, алчущие, жадные. Быстрые и резкие, они точными движениями сплетаются с её собственными, цветными и хаотично-скачущими. И движение многоцветных перепутанных существ тут же выравнивается, искрясь общим ритмом. Это похоже на вальс. Это похоже на секс. Это – любовь. И Луна – смотрит. Она впервые за долгое время вновь увидела этих существ без спектральных фильтров. В глазах с непривычки рябит. И она – счастлива. А Поттер – смущена. Все еще. Хотя, казалось бы, ее никогда не смущали подобные беседы. Но сейчас, И Полумна это чувствует, другое. Нежное, таинственное, сокровенное. То, чем не делятся. Когда безмолвный диалог подходит к концу, а история Лаванды еще только обрастает деталями и ширится, как морозный узор на стекле, Лавгуд склоняется к Поттер и, созерцая алеющие щеки брюнетки, тихо произносит: - Не могу понять, за что тебя боятся в Министерстве. Бровь Поттер тут же в эквилибристическом кульбите насмешливо взлетает вверх, и становится очевидно, у кого волшебница переняла эту манеру реагировать: - Хм… Ты же в курсе, что я это... Кровь пью, все такое. Вампир называется. - Ты только что утверждала, что ты мишка. Ты себе противоречишь. И я сильно сомневаюсь, что ты показываешь Министру клыки. - Ладно, рассекретила. Я просто творчески использую волшебную палочку. Возвращая себя себе, Поттер многозначительно поигрывает бровями и пошло облизывает алые губы. А Луна, как только подруга приходит в норму и щеки её бледнеют вновь, удовлетворенно кивает и откидывает голову на спинку мягкого кресла. Мир Лавгуд понемногу обретает цвета. И никакого серого тумана. И она уверена, что мир Поттер –такой же цветной. И его цветность ничто теперь не поколеблет вовеки вечные, как бы при этом Избранная не ворчала. Ибо все, что не радуга – лишь наносное притворство. И он, нарисовавший для Сэл эту радугу, тоже это знает. *** На фоне гостиной в тёмных тонах Полумна Лавгуд смотрелась ярким светлым инородным пятном. И щедро этим светом делилась, вплетая в тёмные волосы подруги яркие жёлтые пышные цветы, которые совершенно не шли к зазывному черному бархату одежд зеленоглазой ведьмы. Эти яркие акценты в тяжелых пышных косах, как и сами косы, Салли стоически терпела, сидя на полу перед бледной блондинкой и щурясь на тусклое солнце за окном, в квадрате стекольных бликов которого находилась. И самым наглым образом втихую, воровато заимствовала терпение у него. Впрочем, Северус ничего не имел против подобного жульничества. Потому что даже не представлял, что бы сделал сам, если бы Лавгуд взбрело в голову покуситься на его волосы. Косы были сложными. До завершения прически было еще очень далеко. Мэй оставалось лишь посочувствовать и пожелать удачи. Разумеется, не вслух. У девицы Лавгуд слишком хрупкая психика, и не совсем понятно, что может ту пошатнуть. И, скорее всего, Мэй руководствуется в своей покорности именно подобными соображениями… Время крутило веретено, и нити двух судеб сплетались между собой, образуя один замысловатый узор. Неуклонно и неумолимо, несмотря ни на что. Непросто и неправильно, но – очень близко, так, что не разорвать. И, чем туже ткался рисунок, тем сильнее крепла уверенность в том, что, что бы ни происходило – а оно точно будет происходить, и не один раз – в итоге все будет хорошо. А привыкнуть можно ко всему. Даже – к самому неожиданному и невероятному. Северус старался. И собирался стараться до конца своей жизни.