Мост

(отбечено) Темная стена Запретного леса осталась позади. Гарри Поттер вышел к морю. Свинцово-серое под седыми облаками море раскинулось далеко внизу, оно с грохотом и ревом вгрызалось в отвесные скалы, лупило их со всей дури своими стеклянными валами и недовольно отползало в кружеве белой пены, шипя между камней. Сильный соленый ветер взлохматил еще больше его отросшие волосы, брызнул в лицо мелкими каплями. Гарри вздохнул и сосредоточился. Мост появился легко. Даже слишком легко. В этот раз он, тяжелый и мрачный, сложенный из грубо обтесанных замшелых камней, улегся у ног юноши. Второй его конец терялся в плотной серой дымке, которая появилась вместе с ним. Гарри знал, что через несколько шагов эта дымка поглотит его. Спрячет, укроет, уведет из этого жестокого мира в другой, совсем-совсем не похожий. И там не будет, наверное, ни злобы, ни крови, ни алчности, ни предательства. Остался пустяк: сделать эти несколько шагов. Грых жался к ногам и даже поскуливал. Необычно тихий и даже испуганный, он не спешил смотреть Гарри в глаза. Ему тоже было не по себе. И он, как и Гарри, вспоминал свою жизнь и обстоятельства, приведшие их к этому мосту. Если бы у Гарри спросили, почему именно отсюда он решил уйти, он бы не ответил. Просто захотелось - и все. Захотелось долго идти лесом, ослепнуть на мгновения, выйдя на открытое место. Вдохнуть пронзительный морской воздух. В последний раз. Грых Говорят, недолюбленные в детстве дети растут эмоционально неполноценными. Редко умеют любить и дружить. С трудом заводят семью. По отношению к Гарри Поттеру это было верно лишь отчасти. Ведь в совсем раннем детстве его любили и ласкали, а потом он нашел себе семью. Странную, ни на какую другую не похожую, но все-таки она у него была. А дело было так. Маленький мальчик шести лет от роду плакал на шаткой кроватке, установленной в пыльном и темном чулане. Ребенок оплакивал самое страшное свое разочарование. Всю свою маленькую сознательную жизнь он терпел равнодушие, а иногда и жестокость в приемной семье, мечтая о школе, где будет много других детей и совсем других взрослых, и там он обязательно, ну непременно найдет себе друзей. Он улыбнется и скажет: «Привет! Я Гарри Поттер», и кто-нибудь обязательно улыбнется в ответ и станет ему другом. Маленьким мечтам маленького человека не суждено было сбыться, потому что его кузен в первую очередь рассказал о нем жуткие вещи: наврал, что он полный псих и до сих пор мочится в постель. Это была неправда, но все почему-то поверили. Сразу. Девчонки хихикали, шушукались и сторонились его, а мальчишки сочли его подходящей дичью в игре «поймай придурка и наваляй ему от души». Может взрослым это могло показаться и не очень страшным, но для Гарри это было равносильно концу света. И он лежал, слизывая горькие соленые капли и еле сдерживая рыдания. Он бы и дальше плакал, стараясь поменьше шуметь, если бы его не отвлек странный шум, раздавшийся поблизости. А точнее, под его кроватью. Там что-то шебуршало, потрескивало и почти похрюкивало: - Шр-гр, шур-гур. Хр-хыр Ребенок, все еще судорожно всхлипывая, превратился в слух: - Крыса! - сказал он напряженным шепотом. – Крыса, идите домой, а то тетя вызовет… этих… специалистов… и они сделают вам плохо… Кыш! – добавил он, тоже весьма неубедительно. Он был еще маленький и, хоть опыт учил его, что договориться скорее всего не получится, надеялся, что зверек все же прислушается к голосу разума и не станет кусать совершенно незнакомого мальчика, который ничего плохого ему не сделал. - Ха! – прошелестело из-под кровати. – Похоже, что я боюсь каких-то там специстов? Или как там их еще? - Специалистов, - поправил его мальчик машинально. Абсурдность ситуации еще не совсем дошла до Гарри. – Ой, - сказал он. – Ой, крысы не разговаривают… Вы кто?! - А ты загляни под кровать - и увидишь, - предложил странно шуршащий голос из-под топчана. - Не-е, чегой-то мне совсем не хочется, - признался мальчишка. – Я верю и так… вы вор, что ли? - Ты кого вором назвал, мажонок! Вот я сейчас как вылезу, да как наподдаю по заднице за такие слова! – хоть угроза и прозвучала, опытное ухо ребенка не почуяло опасности. Гарри всегда точно знал, когда угроза реальна. Выучился, имел такой печальный опыт. Поэтому он, хоть и тихо, но все-таки преувеличенно вежливо ответил: - Я не хотел вас обидеть, сэр. Я просто спросил, на всякий случай. Вы ведь прячетесь, сэр, вот я предположил… Под кроватью продолжалось шуршание и даже какое-то ворчание, но совершенно неразборчивое. - Сэр! А как вы меня назвали? Что такое «мажонок»? - осторожно поинтересовался Гарри у темноты. - А что непонятно-то? Мажонок – маленький маг. Ты, значит! – ответил голос. - Ага! Понятно, - расстроился Гарри. Голос под кроватью явно принадлежал сумасшедшему: каким бы Гарри маленьким ни был, а точно знал, что маги бывают только в кино. И дядя Вернон, и тетя Петунья не раз высказывались на этот счет. - Ты, это… я бы перекусил, - снова раздалось из-под кровати. Это Гарри понял сразу, он покопался в изголовье - там у него была спрятана печенька на черный день - вытащил и осторожненько опустил вниз. Сумасшедший его нечаянный гость или нет, а голод не тетка, это ребенок хорошо понимал. - Вот, возьмите, сэр! - Это людская еда, я такое не ем, - ворчливо заметили под кроватью. - Да? – удивился ребенок и, забыв о страхе, опустил голову с кровати, заглядывая в подкроватную темноту, только чуть-чуть освещенную светом из щели под дверью. Сперва мальчику показалось, что под кроватью никого нет, но потом он заметил что-то небольшое, чуть больше футбольного мяча. Это «нечто» было утыкано дикообразьими иголками, за которыми ничего видно не было. - О! – сказал он. – Так вы… ежик? - Я?! Ежик?! - возмутилось «нечто». - Ты меня, третьего тана девятого колена славного рода Дрыщтов из Драунтауна, всемогущего Грыхтакушгейгира, чистокровного гремлина, назвал ежиком?! Гарри растерялся. Слово «гремлин» он, конечно, слышал, но ведь это, кажется, сказочный персонаж. И вот на тебе… Мало того, что он сидит у него под кроватью, да еще права качает. - П-простите, сэр! Под кроватью темно, я не рассмотрел, что вы такая важная персона. - Прощаю! - прошуршал гремлин после паузы, было похоже, что это решение далось гостю с трудом, но усилием воли он преодолел свой гнев. - Так как насчет того, чтобы покормить гостя? - А что вы едите? – хоть Гарри и понимал, что у него вряд ли найдется что-то, чем можно накормить гремлина, но спросить все-таки следовало. - Мы едим… мы едим разное… у кого какой вкус, знаете ли, - светским тоном начал гремлин. – Как бы вам объяснить, чтобы вы поняли: мы питаемся не чем-то материальным, а тем, что создатели вкладывают в свои изделия. Это все – труд, талант, волшебство, даже время, которое затрачено на изготовление. Некоторые невежды полагают нас паразитами и вредоносными существами, но поверь, мажонок, это не так. Все в этом мире, знаете ли, продуманно и сбалансированно, и раньше мы питались только силами волшебных амулетов, ограничивая тем самым их действие во времени. Но уже много веков, как маги взяли себе на службу неких ушастых предателей и мерзавцев, так вот, эти гады и не допускают нас к еде. И мы постепенно вымираем. Да что там вымираем, вымерли уже! Похоже, я один и остался. - Как мне жаль, - прочувствованно сказал Гарри. Он не знал, что такое магические амулеты, но то, что целый народ вымер от голода, показалось ему ужасным. – Но у меня нет никаких амулетов, и не думаю, что и у моих родных есть что-нибудь подобное… - Нету… Жаль… Ну да что тут поделаешь, я за столько времени научился извлекать крохи силы из этих ваших вещей, которые люди носят на ногах. Невкусно и мало, но есть можно, - иголки зашевелились, и в их глубине сверкнул черный глаз, уставившись на мальчишку с надеждой. - Вы о ботинках, что ли? - спросил Гарри. Если честно, то старенькие кроссовки было жалко, потому что других не было, да и не предвиделось. Но мальчик знал, что такое голод, и поэтому он, не сомневаясь, пододвинул гостю свою обувь. – Вот, кушайте на здоровье. - Эти не подойдут, их я уже смотрел, они сами на днях развалятся, - сообщил гремлин, складывая иголки и становясь похожим на бадминтонный волан, лежащий на боку. Мордочка у него была почти кошачья, только ушки поострее, да крошечные рожки между ними. И маленькие лапки имелись, одной из которых гремлин почесал за ухом. - Других у меня нет, - со вздохом признался ребенок. – Может, все-таки, печеньку? - Эк, маленький, ты свою единственную обувку отдал, что ли? – поинтересовался гость. - Ну да! Кушать же надо? – простодушно ответил Гарри. - Ладно, я сам себе все, что надо, найду, а ты жди, я вернусь. Можешь называть меня Грых, - решительно прошелестел гремлин. - Но мы же заперты, - воскликнул мальчишка, но его уже никто не услышал. Потому что гость просто просочился сквозь дверь. - Ух ты! – только и сказал Гарри. Осталось только ждать и надеяться, что Дурсли не обнаружат пришельца, и он вернется. У мальчика появилось к нему множество вопросов. Утром у тети Петуньи развалились новые туфельки ручной работы, и она вынуждена была пойти к соседке в старых. Настроение у нее было преотвратное, поэтому после скудного завтрака она опять заперла мальчика в чулане. Одного только она не знала: нелюбимый племянник больше никогда не будет один. Он-таки нашел себе друга.