Мост

(отбечено) Жизнь человеческая — это тоже мост. Правда, неизвестно, откуда и куда... Но мост - это точно. Сначала маленький, легкий и ажурный, украшенный яркими детскими мечтами и фантазиями, он переходит в радикально-модерновое сооружение молодости. Но постепенно внешние признаки уходят на второй план, и начинает цениться надежность и правильное направление. Но к сожалению, не всем удается достроить что-то действительно приличное, и недостроенные пролеты валятся во тьму, и, наверное, в следующей жизни приходится начинать все сначала... и это горько. Я все пытаюсь и пытаюсь найти какую-то логику в жизни и смерти человеческой, но не нахожу. Но это не значит , что ее нет. Это значит, я просто ее пока не вижу. И все-таки некоторые мосты-жизни - просто загляденье. И не обязательно это жизни политиков, поэтов или святых. Есть что-то совершенно завораживающее в честной простой жизни, полной страданий и лишений, но прожитой так, что эти мосты, пусть и не броские, оказываются самыми надежными путями туда, куда они ведут. Кое-что из собачьей жизни... Сириус Блэк был из тех людей, которым все в жизни дается легко. Даже такому счастливчику как Люциусу Малфою нужна была поддержка рода и родового капитала, чтобы быть всеобщим любимцем. Сириусу не надо было даже этого. Обладавший какой-то запредельной красотой и всепобеждающим шармом, он кроме этого был неглуп, ужасно остроумен и необыкновенно удачлив. Его любили все… Верней, не так... Он был очень популярен. И глупые девчонки томами писали ему любовные письма, а некоторые прыщавые и не очень юноши грозили даже свести счеты с жизнью, если кумир не соизволит обратить на них свой сияющий взор. Сириус принимал это как должное. И все у него было в порядке. У него были ужасно интересные замечательные друзья, и сам он был отличным парнем, правда. Своей популярностью почти не пользовался, девчонкам головы просто так не кружил, был на стороне добра и света. Легко порвал отношения с семьей, совершенно искренне считая, что время черных родов прошло. И вся эта готическая дребедень не стоит и кната. Да и кто в его возрасте не был заражен революционными идеями? И кто в его возрасте совершенно точно не хочет жить как его родители? Да он и позавидовал-то только раз, когда наблюдал за развитием отношений друга Джеймса со своей рыжеволосой Золушкой. Осознал, что ничего подобного в его в жизни не было. И что его победы — это что-то совсем другое. На самом деле, так и было... Если бы девушки и юноши могли выбирать, они ни за что бы не выбрали такого в возлюбленные. На его фоне любой будет смотреться бледной тенью. Завоевать такого — да, иметь при себе — да, но любить.... упаси Мерлин. Наверное, через это проходят все. И со временем он, вполне возможно, стал бы циником и разочаровавшимся в жизни пожилым плейбоем, а скорее всего, глупо погиб бы в каком-нибудь шальном бою с пожирателями смерти, потому что и профессию выбрал по себе - служил аврором. Но насмешница-судьба решила по-другому. Все рухнуло в один день. Судьба била наотмашь, из-за угла, как-то по-особенному беспощадно и жестоко, будто решив разом обрушить все, что казалось незыблемым. Погиб друг Джеймс и его веселая рыжая жена. Погиб, преданный еще одним школьным другом. А его, Сириуса, обвинили и в предательстве, и в убийстве. То есть, все было против него. Сначала он держался на злобе и ненависти. Ненавидел Петтигрю и Дамблдора, Ненавидел охранников, делавших ему гнусные предложения, и товарищей по несчастью, потому что они-то настоящие преступники: он знает, многих сам сажал... Сириус был легкомыслен, но никогда не был дураком. Он много думал и много до чего додумался. Сначала он понял Дамблдора. Тот является политиком... от него зависит куча народа... он вынужден идти на жертвы. Было приятно и горько думать, что он, Сириус, все-таки большая жертва великого волшебника. И с Питером было не все так просто. Он не простил его, но понял. И увидел, что в предательстве крысы виноват он сам. Виноват в том, что допустил присутствие такого человека рядом с собой и Поттером. Ведь на самом деле он никогда и не считал Питера ровней себе. Просто великодушно позволял обожать себя, «снисходя» до общения. Люди могут простить издевательство и злобу, могут простить даже преступление и предательство, но никогда не простят снисходительности и пренебрежения под маской дружбы. Если ты презираешь человека и ни в коем случае не считаешь его ровней, никогда и ни при каких обстоятельствах не допускай таких до себя, как бы они ни навязывались. Это будет честно и правильно. И ни жалость, ни великодушие не оправдание. Они никогда не простят и не забудут. А еще они умеют ждать. Ни один человек, как бы он ни был жалок и ничтожен, таким себя не считает. Он может считать, что ему не повезло, еще пока не удалось… но вот-вот мир оценит. Таких как магнитом тянет к известным и знаменитым. Они умеют становиться необходимыми, могут верно служить своим кумирам. Но единственное счастье, доступное подобным личностям - это находить пятна на солнце, как будто доказывая самому себе свою значимость. А ведь Сириус особенно и не скрывал, что считает Питера ничтожеством, и буквально вылепил этого монстра. Чувствовал его злобу, но даже этому не придавал значения. Поттер же сторонился крысюка, никогда не реагируя на его лесть и заботу. Брезглив был. Люпин, наверное, и не задумывался никогда о таком, до такой степени был счастлив, что его приняли в крутую компанию. Злоба - хороший сторож. От отчаяния, беспросветности и безысходности, жаль, что и она в тюрьме будто выцветает со временем. И наступает отупение и безразличие, а то и безумие. Каждый спасается как может. Был способ и Сириуса: он принимал анимагическую форму и мог себе позволить помечтать просто о жратве и сексе. Не думать, не рассуждать, не вспоминать. Его пес это умел. Он почти научился и в человеческом обличье мыслить как зверь, когда случилось нежданное. В коридоре запалили факелы. Слышались шаги и негромкое бормотание нескольких голосов. Для тюрьмы явление редкое и небывалое. Все, кто только мог, подались к решеткам. Посещение - это всегда надежда. Пожаловала министерская комиссия. Маленький человечек с испуганным, но все-таки важным видом смотрел на Сириуса, как будто у него было две головы: одна от Гая Фокса, а вторая от усатого Джозефа Сталина. Вроде бы смотрел строго и с презрением, но в зрачках метался страх. и он принялся обмахиваться газетой, хотя было совсем не жарко. Дурная лихость и гордыня подняла голову в арестанте. Он ухватился за решетку и гаркнул во весь голос, хрипло и страшно: - А ну... отдай... газету, вошь министерская! Бедный министр не ожидал такого. Послушно кинул газетку и шарахнулся в сторону. В арестанта полетело с полдюжины зловредных заклинаний. Но Сириус был доволен, утирая кровавые сопли, он выдал жуткий лающий смех. И вот это действительно было страшно. - Безумец!!! - Страшный человек! - Настоящий зверь! - слышалось поблизости. Министерские и местные хором выражали соболезнование министру. Они и сами не знали, настолько близки были к правде, эти удаляющиеся вон чиновники. А узник, замолчав также внезапно, как расхохотался, с удовольствием рассматривал трофей. На первой страничке томно потягивалась то ли певичка, то ли актриска, что было весьма кстати. В последнее время он стал забывать, как выглядят женщины, и боялся, что скоро в эротических снах он будет видеть сук. - Почитаем... и что там на белом свете происходит, - пробормотал он сам себе. - Сначала картинки. Колдографию с бывшими соратниками Уизли он увидел не сразу. Новость была так себе. Он добрался до этой статейки даже не в первый день. Первый день был своеобразно посвящен дамочке с первой страницы. «Ох, и горячая же штучка!» А только потом от скуки он стал читать все подряд. На небольшом фото красовались бывшие друзья и единомышленники, сильно потрепанные жизнью, обрюзгшие и окруженные целой оравой детей. - Можно было предположить, что эта парочка так и не выучит заклинание контрацепции. И сколько же их тут? - спросил он сам себя, но в голове уже стучало другое. На плече лупоглазого и глуповатого парня сидел ПИТЕР. ЖИВОЙ! В своей анимагической форме. Без одного пальца, послужившего уликой в страшном преступлении. - Нет, - сам себе сказал Сириус отчаянно. - Нет! Странная ассоциация. Он вспомнил не погоню и попытку убийства, а крохотное существо в детской кроватке. Зареванное и сопливое. И счастливо засопевшее, когда его взяли на руки, но еще икающее от долгих слез. От него пахло удивительно нежно: теплом, молоком, беспомощностью щенячей. Но гнев полыхал дурным пламенем, горе и недоумение застилали глаза. Он с облегчением отдал сына погибшего друга, своего крестного сына, в руки Хагрида и счел задачу выполненной. Он думал, что убил предателя. А получается, он тогда и крыса не положил, и крестника бросил. А ведь Питер-то в Хогвартсе! А сколько же лет сейчас Гарри? Ну хоть примерно? Мозг, отвыкший соображать, заклинило, он даже не сообразил посмотреть число на газете. А что-то считал, высчитывал. Получалось, что Гарри уже школьник, плюс-минус два года. А там Питер, и он, Сириус, опять не успевает. Опять все будет из-за него. В его нездоровой голове беспомощный младенец нуждался в помощи срочно! Образ заплаканного малыша застил даже страх перед дементорами. Черный пес протискивался сквозь решетку, обдирая бока: - Гарри, я иду, держись! Ну и где ему было заметить, что в крепости так и не хватились беглеца. А тревогу подняли спустя не одну неделю. Не иначе, этим Блэкам черт ворожит. Даже с дементерами сговорился, дьявольское отродье! И говорят, что, если бы не бдительность лорда Малфоя, так бы и не заметили, что он сбежал. Вот только интересно, а что светлейший делал в Азкабане? Наверное, заезжал по государственным делам... не иначе. А воля... А воля - это простор, запахи обалденные... Вон в Азкабане даже блохи не выживают. Звериное чутье выбирало самые безопасные пути. Свежий воздух, солнце, редкая, но здоровая еда вернули ему память и разум. Не в полной мере, но все-таки... Иногда ночами он возвращал человеческое обличье и усиленно размышлял. Получалось не очень, но все-таки Гарри он нашел и узнал сразу. Хоть и не было никогда в Джеймсе такой хрупкости и маленького роста. А были они похожи, удивительно похожи, ну просто как отец и сын. Но подойти не получалось. Сириус репетировал речь, но понимал, что ничего толком объяснить не сможет. Как объяснить мальчишке, что его вспомнили вот только что. А раньше и дела никакого не было. И как его не испугать своим человечьим видом: грязным и заросшим. А тут и вообще появился представительный тип и забрал мальчика. Явно какая-то шишка, хотя что-то знакомое в нем померещилось. Сириус еще пару дней посидел в кустах у дома, потом передрался с местными котами и потрусил на север. Рано или поздно, а придется возвращаться мальчишке в школу. «Там и будем брать», - составил незатейливый план пес. "Гарри, он же Гарри... Он же сын Джеймса, он поймет и простит. По-другому просто не может быть, тем более, я крестный. Не чужой", - уговаривал он сам себя. Но если честно, то и сам себе не верил. Все пошло по самому неприятному сценарию из всех возможных. Стоило бежать из Азкабана от дементоров, чтобы прибыть туда, где их просто пруд пруди. Это раз. А во-вторых, по этой же причине вся съедобная мелочь типа крыс и кроликов откочевала от страхолюдин подальше. И Сириусу приходилось выбирать либо голод, либо охрану мальчика. А ведь Питер был тут. Да мало того, он уже знал о том, что его местонахождения раскрыто. И прятался. Запах крысиного страха доставлял Сириусу наслаждение, кружил голову, но дальше дело не шло. Надо бы сбегать поохотиться, надо, конечно, но бежать придется мимо дементоров, а потом обратно... и несколько километров, да и не факт, что удастся кого-нибудь поймать... - пес, сидевший у стен замка, вздохнул и решил подождать все-таки до завтра. Вот завтра прямо мимо этих... и побежит. Впервой, что ли? Чужой мужской голос прервал горестные думы животного: - Это кто же у нас тут порядок нарушает? Привет, зверюга! Ты откуда тут? - темный силуэт без страха пододвинулся в собаке. «Вот ведь дурацкая привычка у людей. Вопросы они задают... Интересуются, блин...» Но все раздражение мгновенно покинуло Сириуса, когда незнакомец покопался в корзине и вытащил такой… большой, такой душистый бутерброд, что сил осталось только на то, чтоб сглотнуть. Человек протянул еду, и она просто втянулась в организм, не задержавшись и на секунду. - Ну и здоров же ты жрать, любезный? Что-то мне в последнее время везет на обжор, - ворчливо протянул человек и снял капюшон. А Сириус застыл с открытой пастью. Даже попытался попятится. Это был тот человек, который увез его крестника, и это был Северус Снейп. Вражина, гад, слизеринская сволочь... и самая ненавистная для школьных друзей Сириуса личность. Изменился, возмужал, но, несомненно, это он. - Это у меня карма такая, в последнее время, голодающих кормить... но не без пользы для себя, конечно! А с тебя толку, я смотрю, не будет. Как ингредиент ты мне совсем не интересен. Не робей, зверюга, я собак не ем и зелий из них не варю. Ходить туда-сюда тоже не буду. Хочешь есть, иди за мной. Тихо. Накормлю. За счет заведения, так сказать. Снейп поднялся и пошел в замок, не оборачиваясь. Сириус потрусил следом. Есть хотелось ужасно. Он не отрывал глаз от благодетеля и поэтому заметил, что зельевар проверил его на анимагию. Ничего не произошло. Ошибки не было. Магия посчитала, что собачий - это истинный облик. И Сириус откровенно был этому рад. У людей все так непросто, так затянуто и запутанно... Вот за что он Снейпа в школе ненавидел? Да за компанию с Джеймсом, ну, и еще может быть за то, что этот замухрышка никогда не заискивал и не восхищался. Кривил тонкие губы и зло усмехался, как будто знал что-то ужасно позорное про него. И хотелось стереть эту улыбочку, заставить пожалеть о своем сволочизме. Но теперь... разве это имеет значение? Сириус Блэк сгинул в Азкабане. Красавчик и умница не выдержал мук и предательства. А я живой и есть хочу! - Поумерь энтузиазм, любезный! Ты мне все ноги отдавил. Веди себя прилично в священных стенах Хогвартса! И ты будешь отличаться от очень многих… в лучшую сторону. По ногам топаешь, зато не говоришь глупостей. А это, чтоб ты знал, королевство тупости, лени и обмана. Заходи, животное, кормят тут по-честному... И не вздумай здесь обустраиваться. Поел - и проваливай. У меня... ребенок есть и кот. А ты вон лось какой лохматый — напугаешь еще. Снейп улыбнулся, и его лицо стало совсем другим, молодым и счастливым. - Хотя... черт с тобой, ночуй тут, у огня. Мои все равно спят уже, а на улице дождь. Он и так сказал - «мои», так просто и так гордо, что Сириусу захотелось завыть. Захотелось перекинуться и показать этому... уроду, что он урод. И мальчику грозит опасность, а он собак бродячих кормит. Да еще и болтает с ними обо всем. Придурок! Но черную лохматую шкуру так пригрело у камина, а сытое пузо так прижало к земле, что Сириус и придумать что-нибудь пообиднее не успел. Спал сном песьего младенца. Похрапывал, поскуливал, куда-то бежал, но в общем-то впервые после тюрьмы спал крепко и спокойно. А утром он принес Северусу тапочки в зубах. И всеми силами показывал, какой он милый, воспитанный и совсем не страшный пес. Болонка-переросток просто, а не ирландский волкодав.