Не прикасайся ко мне, Поттер!

Поттер слово сдержал. Оно и понятно, наверняка это прописано отдельным пунктом в его контракте Героя и Избранного. Впрочем, неважно. Главное, что он выполнил обещание и поговорил с Дафной и Асторией. Драко даже думать не хотел, что именно он им сказал. Он полностью доверял Поттеру и был твердо уверен в том, что тот все сделает правильно. И плевать, что заодно — Драко не сомневался — он обсудил с сестрами Гринграсс, какой же Малфой все-таки странный. Бесчувственный и холодный. Драко знал, что чувств в нем предостаточно. Он только не знал, как извлечь их наружу. И, к сожалению, понятия не имел, как объяснить жене, Поттеру, родителям и всем остальным, кто считал его странным, что у него всего лишь не получается выразить свои чувства словами. Они были где-то глубоко внутри. Они там были. Он просто не мог их показать. В одну из суббот в мэнор пришел Скорпиус. Сын смотрел на Драко настороженно, зато, завидев Поттера, засиял. И Драко с горечью подумал, что было бы намного лучше, если бы отцом Скорпиуса оказался Гарри. Они отправились в сад рисовать — Скорпиус, Поттер, Драко и Шелли. Последняя, правда, не рисовала, а тщетно пыталась затолкать палец в точилку для маггловских карандашей. Она всегда неустанно искала новые возможности для наказания. Денек выдался слегка прохладным, так что они натянули теплые куртки, а Скорпиус еще и шапку. У Шелли одежды не было, равно как и желания иметь ее — даже Поттер, угрожая применить силу, не смог заставить ее взять у Драко хоть что-нибудь. Так что она просто завернулась в одеяльце. Это было то самое одеяльце, в которое эльфы когда-то заворачивали Драко после купания. Тогда все еще было отлично — Люциус не пил, а семья Малфоев не сидела по уши в долгах. Поттер предложил нарисовать присутствующих, так что Драко пытался сейчас изобразить Скорпиуса, Шелли и Поттера. Рисовать Поттера было непросто. Его лицо получилось настолько маленьким, что Драко никак не удавалось пристроить ему на лоб шрам. Это ужасно раздражало, и Драко уже подумывал попросту начать все сначала, но тут Поттер сказал, что вовсе не нужно так скрупулезно придерживаться деталей. Так что Драко спокойно поместил молнию ему на живот, примерно там же, где у него самого красовался шрам от поттеровской Сектумсемпры. Рисовать Шелли оказалось еще хуже. Ростом она, как-никак, даже не дотягивала до Поттера, и выписывать ее тонкие длинные пальцы было сущим мучением. Но зато с глазами проблем не возникло. Драко довольно посмотрел на рисунок. Оставался только Скорпиус. Драко бросил взгляд на сына, полностью погруженного в рисование. Похоже, Поттер прав — это занятие значило для Скорпиуса то же, что для него самого музыка. Прямо сейчас Скорпиус старательно изображал маленькую птичку, парящую над головами Поттера и Драко. Картинка уже была почти готова. — Здорово у тебя получается, сынок, — сказал Драко. Поттер улыбнулся, из чего Драко сделал вывод, что правильно поступил, похвалив сына. Он постарался запомнить тонкие черты лица Скорпиуса и попытался как можно точнее перенести их на бумагу. — Ой, — пискнула вдруг Шелли и расплакалась. Драко испуганно подскочил и обеспокоенно посмотрел на нее. — Шелли очень надеется, что хозяину Скорпиусу больше не нужно это пыточное орудие, — отчаянно запричитала домовуха. — Почему? — спросил Скорпиус, удивленно глядя на нее. Шелли разревелась пуще прежнего. — Шелли не может стащить его с пальца, — прорыдала она. Она подняла вверх руку. Ее палец намертво застрял в точилке. Чтобы показать, что она действительно не снимается, Шелли несколько раз с силой ее дернула. Поттер выглядел довольно встревоженным. — Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не смела наказывать себя незнакомыми предметами! — резко сказал Драко. Он вздохнул и задумался, нет ли какого-нибудь заклинания, которое могло бы убрать точилку с пальца, не причинив Шелли вреда. — Шелли знает, что делать! — заявила домовуха и радостно подпрыгнула. — Шелли просто откусит себе палец! — НЕТ! — в один голос заорали Поттер и Скорпиус и схватили ее за палец, чтобы она не смогла запихать его в рот. — Драко, у тебя есть что-нибудь, чем можно смазать точилку? Что-нибудь скользкое? — Поттер смотрел на него с отчаянием. Драко задумчиво кивнул. Ему на ум сразу же пришла смазка, которую он когда-то украл из поттеровского чемодана. Правда, если он ее принесет, то Поттер тут же поймет, что это Драко ее взял. Мерлин, сколько же времени прошло с тех пор? Полгода? Он взглянул на заплаканную Шелли, все еще пытающуюся откусить себе палец. С другой стороны, Поттер и так знает, что смазку у него стащил Драко, так что терять нечего. — Да, пожалуй, кое-что у меня есть, — тихо сказал он. Скорпиус пораженно уставился на него. — Так иди и принеси! Посмотри, у Шелли палец уже синеет! Драко торопливо кивнул и поднялся. Он не мог допустить, чтобы палец Шелли посинел — так и до гангрены недалеко. Смазка все еще лежала в его прикроватной тумбочке. Драко не брал ее в руки уже целую вечность. Он покраснел, представив себе, как ею пользовался Поттер, и затряс головой: одна только мысль об этом — и та противна. Кроме того… Драко вдруг задался вопросом, как это вообще возможно физически. Ведь даже с гелем огурец в замочную скважину не протолкнуть. Нет! Нет! Он не станет об этом думать! Никогда больше! Он пробормотал заклинание, убирающее с лица румянец, схватил мерзкую смазку и помчался вниз. Поттер нахмурился, увидев тюбик. — Подошло бы и обычное оливковое масло, знаешь ли, — заявил он. Драко раздраженно закатил глаза, взял расстроенную Шелли за руку и смазал ее опухший палец гелем. Производитель не бросал слов на ветер — гель действительно был невероятно скользким, и Драко казалось, что чем больше он натирает палец и чем больше смазки пытается залить под точилку, тем больше та сдвигается с места. В глубине души Драко злился, что даже не подумал о масле, а ведь его было полным-полно на кухне и даже в лаборатории. Но беспокойство за Шелли заставило его забыть обо всем на свете. Скорпиус и Поттер вернулись к своим рисункам. Поттер, правда, не столько рисовал, сколько посматривал на Драко, и взгляд у него при этом был очень странным. Драко никак не мог понять, что он означает. Все, что он уловил, так это то, что Поттер, похоже, заинтригован. Но Драко понятия не имел, с чего бы это. Поттер ведь прекрасно знал, кто взял у него смазку. — Хозяин! — неожиданно закричала Шелли. — Оно сползает! Скорпиус поднял глаза и заулыбался. — Вот это да, папа, у тебя получилось! Драко стащил точилку с несчастного пальца и положил ее перед Скорпиусом. И улыбнулся сыну. Видеть, что Скорпиус им гордится, было здорово. Гордится им, своим отцом. И Драко был по-настоящему счастлив, что сам спас Шелли, хотя поблизости маячил герой-профессионал. — Так ты все-таки оставил ее тогда себе, — констатировал Поттер, кивая на тюбик со смазкой, когда Скорпиус убежал к Нарциссе за напитками, а Шелли ушла в туалет. Драко почувствовал себя более чем неуютно, оставшись с Поттером наедине. Он пожал плечами. — Почему? — спросил Поттер. — Почему ты просто в этом не признался? — Тебе деньги нужны? — закатил глаза Драко. — Заплатить тебе за эту проклятую штуку? — Не в деньгах дело, — покачал головой Поттер и вздохнул. Драко зло глянул на него — во всяком случае, он надеялся, что взгляд получился именно злым — и протянул Поттеру тюбик. — Забери. Я не хочу, чтобы эта мерзость находилась в моем доме. Поттер фыркнул, но кивнул и сунул тюбик в карман. — Неужели ты и правда счастлив из-за этого? — выпалил Драко. — Из-за чего? — удивился Поттер. — Ну, из-за всего этого… из-за того, что ты гей. — Драко замахал руками, словно так можно было прогнать от себя всю гомосексуальность, какая только существовала в этом мире. Хотя на самом деле она скорее походила на проклятье, которое мертвой хваткой цеплялось в свою жертву, чтобы больше никогда ее не отпустить. — Я голубой, а не больной, Малфой, — сердито сказал Поттер. Он снова назвал его по фамилии, и Драко разозлился. Ему нравилось, когда Поттер обращался к нему по имени. — Но это же ненормально, — слабо запротестовал он. — Я абсолютно нормальный человек, — очень серьезно заявил Поттер. Драко посмотрел на него с недоумением и скептически приподнял бровь. — Ладно, если не считать той истории с хоркруксами. И… ну хорошо, возможно, я не совсем нормален — ну и что? — Поттер пожал плечами. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть геем, Драко. — Но ты же пробовал что-нибудь с этим сделать? — Драко затаил дыхание. Может, Поттер знает, как избавиться от проклятого наваждения? Поттер снова пожал плечами. — Это часть меня. Не вижу смысла с собой бороться. Драко резко выдохнул. Ему на плечи словно опустился тяжелый груз. — И ты из-за этого счастлив? — Ну не знаю. Странный вопрос, тебе не кажется? Думаю, неважно, кто твой партнер, мужчина или женщина. Важно, чтобы он у тебя был, правда? Мне нравятся мужчины. Намного хуже было бы, если бы я и в самом деле серьезно заболел или если бы умер кто-нибудь из моих друзей. Драко вздохнул и покачал головой. — Но ведь нормальнее жить с женщиной. — Для большинства мужчин — да, — согласился Поттер, — а я вот гей. И знаешь, я больше не задумываюсь об этом. Теперь я рад, что нашел свое место в мире и знаю, кто я такой. — А в самом начале? — поинтересовался Драко. Он смотрел на свой рисунок, и ему нравилось то, что у него получилось. Сияющий Поттер, смеющийся Скорпиус и Шелли с большими удивленными глазами. — В самом начале меня это не особо радовало, Драко. В конце концов, я тогда встречался с женщиной, которая и сейчас мне очень дорога. С сестрой Рона. И мне было безумно жаль причинять ей боль. — Разве ты не мог на ней жениться? — Драко поднял наконец голову и взглянул на Поттера. — Но ведь это было бы нечестно. — Поттер казался озадаченным, как если бы мысль жениться на сестре Уизли никогда не приходила ему в голову. — Сделать несчастным и себя, и Джинни? Какой в этом смысл? Драко молчал. — Астория… — начал Поттер, но Драко быстро замотал головой, и Поттер понял его правильно. — Ладно, — проворчал он, — молчу. Но знаешь, жениться на женщине, которую даже не хочешь и не захочешь никогда, — это просто ужасно. Мы с Джинни всегда были хорошими друзьями. Здорово бы я ей отплатил, если бы за все, что она мне дала, сделал ее несчастной. И самого себя заодно. Нет, это не для меня. — Мне всегда казалось, что это ад, — осторожно заметил Драко и добавил глазам Поттера немного зелени. Вот волосы у него получились идеально. Они задорно торчали на поттеровской голове, и Драко был очень доволен своим рисунком. Только Скорпиус вышел не совсем похожим на самого себя. — Ад? — Поттер покачал головой. — Драко, повторяю еще раз: геи и лесбиянки — абсолютно нормальные люди. Единственное, что их отличает от натуралов, так это то, что они хотят жить с людьми одного с собой пола. И это не страшно. К тому же, — Поттер подался вперед и серьезно добавил: — мы ведь оба знаем, что такое на самом деле ад, не так ли? Драко кивнул. Он совершенно не хотел говорить о войне, а именно на нее сейчас намекал Поттер. — Не стоит из-за этого переживать, Драко. Все не так уж и плохо. — Поттер улыбнулся ему. — И если тебе когда-нибудь покажется, что ты гей — ох, вот только не надо смотреть на меня с таким ужасом, я просто рассуждаю, — если тебе вдруг так покажется, то мир от этого не рухнет. — Ты ничего не понимаешь, — пробормотал Драко, думая, что был бы рад никогда в жизни не встречаться с Поттером. У него щекотало в животе, когда Поттер так улыбался. Мысли о Скорпиусе немного приглушили это ощущение, но оно все равно никуда не делось. — Драко, ты всегда останешься самим собой. Неважно, гей ты или натурал. Ты есть и будешь все тем же Драко Малфоем. — Поттер серьезно кивнул. Драко вздохнул и, опустив взгляд на его руку, задумался, как бы здорово было до нее дотронуться. О Мерлин, он же не хотел ни о чем таком думать! Как завороженный он поднял руку и положил ее на поттеровскую ладонь. Та оказалась невероятно теплой и мягкой, и прикосновение каким-то странным образом успокаивало, а вместе с тем и будоражило — внутри вспыхнул целый фейерверк ощущений. Это было похоже на взрыв. Поттер посмотрел на него и улыбнулся. Ну почему этот ублюдок не перестанет наконец так улыбаться? Он же Драко с ума сводит! — Что ты чувствуешь? — спросил Поттер. — Отчаяние, — тут же ответил Драко. Он редко мог с ходу ответить на такой вопрос, но это чувство было настолько сильным, что Драко точно знал, как его назвать. Поттер повернул ладонь тыльной стороной вниз и переплел пальцы с пальцами Драко. Драко окатило одновременно и жаром, и холодом. — Напрасно, тебе не стоит отчаиваться, — после недолгого молчания сказал ему Поттер и убрал руку. Вовремя — к ним как раз спешил Скорпиус с лимонадом и четырьмя стаканами. Драко тоже убрал руку. Ну почему? Почему это должно было случиться именно с ним? Почему? Почему? Почему он не может быть нормальным? Почему его собственное тело предавало его, и в присутствии Поттера мир будто переворачивался вверх ногами? — Тебе нравится мой рисунок, папа? — взволнованно спросил Скорпиус, разливая лимонад по стаканам. Ну что же, это уже прогресс. Он поинтересовался мнением Драко прежде, чем задать этот вопрос Поттеру. — Еще как, а особенно мне нравится вот эта птичка, — ответил Драко и указал на точку, летавшую между ним и Поттером. — Это не птичка, папа, — возмутился Скорпиус, — это сердечко. Драко нахмурился. — Сердечко? А почему оно летает в воздухе? Поттер вдруг расхохотался. Он даже за живот схватился и прямо покатывался со смеху. Драко с раздражением посмотрел на него. — Папа! Это же любовь между вами! — воскликнул Скорпиус и посмотрел на Драко так, словно сомневался в его рассудке.