Назгул страны Рун

Неприветливые своды летнего дворца и утопающая в острых запахах и ворчании растревоженного улья рыночная площадь давно остались позади, за стенами тающей в морском тумане Роменны. И все же тени не оставляют Эрэндис, цепляясь за дверцу кареты, путаясь липкими крючковатыми пальцами в широких рукавах накидки, обжигая шею прерывистым дыханием колодезного холода. Принцессе не удается с омерзением отстраниться. Тело будто парализовано стальной волей дурного сна, а проносящиеся за окном пасторальные пейзажи потрескавшейся краской осыпаются под копыта коней, выцветая в лилово-медную, покрытую пеплом пустошь и взмывая под самые облака остроконечными зубцами железного венца Барад Дура. Каким бы бесконечно-глупым созданием Эрэндис ни представлялась Палландо, кругозор ее не ограничивался парковыми пейзажами королевских резиденций. В довольно юном возрасте успев понять, насколько общество книг порой предпочтительнее сомнительной компании большинства людей, девушка с жадностью всматривалась в черно-белые гравюры, при достаточно развитом воображении зрителя в мгновение ока переносившие его в любую точку мира, будь то навсегда сгинувший в морской бездне Белерианд, великолепные сады Лотлориэна или даже ее потерянная родина. Несколько страниц государевы летописцы отвели и Мордору. На них цитадель Темного Властелина казалась будто выточенной из цельного куска гранита, высеченной грубым резцом внутри монолитной скалы, и походила на роскошную усыпальницу работы невероятно искусных мастеров, безжизненную и незыблемую. Представший ее глазам Барад Дур скорее подобен выжидающей холеной рептилии в чешуе, усеянной длинными черными шипами, возлегающей на раскаленном пустынным зноем булыжнике и жадно ловящей лучи умирающего солнца. Хинд, наконец, удается сбросить болезненное оцепенение, но от каждого неуверенного шага картинка перед глазами колышется, словно мираж, а фигуры вокруг так внезапно прибавляют в росте, будто время отбросило ее на много лет назад, в объятия призрака собственного детства. - Скажи, чего ты желаешь, детеныш? - существо, разговаривающее с ней, определенно, принадлежит к расе орков, хотя морда его, пожалуй, чуть менее уродлива, нежели у свирепых воинов, охраняющих ворота. - Ты голодна? Тебе холодно? Хинд хочет ответить, но из горла ее не вырывается ни звука, и голос свой она слышит будто со стороны. - Где мама? Орк - вернее, если судить по наряду, оркская женщина, с лицом, похожим на высохшую сливу, озадаченно морщится. С ее точки зрения, присутствие матери отнюдь не входит в набор базовых потребностей оказавшегося в незнакомом месте ребенка. - Ушла, - находится она с ответом. - Потом тебя заберет. В крепость иди. Ты должна поесть и уснуть. Буду тебя сторожить. Предложения ее обрывисты и односложны, язык с заметным трудом повинуется, выговаривая непривычные дифтонги истерлингской речи. Прежнюю Хинд эти забавные кривляния немало бы повеселили, но она, кажется, окончательно заблудилась где-то в степи к югу от моря Рун. До Мордора добралась лишь ее бледная копия, лишенная способности чувствовать. - Где мой брат? - требовательно спрашивает Хинд и сама же удивляется своим словам. Они расстались с братом в стане работорговцев, и шанс на то, что его продали именно в Мордор, ничтожно мал. Да и сама она - разве не должна сейчас находиться на борту корабля, везущего ее в Нуменорэ? - Господину не понравится, что детеныш задает вопросы, - сердится надзирательница. - Сказано - накормить и вылечить. Не сказано - болтать попусту. - Выпустите меня отсюда! - Хинд кричит так громко, что, казалось бы, могут услышать даже орки на крепостных стенах, но ее отчаянный возглас теряется среди свиста ветра. Лицо ее провожатой искажается от гнева и становится по-настоящему похожим на звериное. - Непослушный детеныш долго не проживет, - скалит она острые зубы. - Выпей, - и едва ли не через силу вливает Хинд в горло отвратительное на вкусе варево. Глиняная миска больно ударяется о зубы и нижнюю губу, и на глазах девочки выступают слезы. Горькое зелье делает свое дело - крепость, пустыня, ветер, ее новоявленная нянька внезапно отступают на второй план. Глаза закрываются сами собой, и даже приглушенные разговоры кажутся порождением беспокойного сна. - Не будет господину добра от этого детеныша, - ворчит старуха, взваливая дремлющую девочку на плечо. - Одни только хлопоты да беды. Что хорошего может принести маленькая ведьма? Прирожденное чувство противоречия так и подталкивает Хинд возразить, но вместо этого она лишь глубже проваливается в сон, запутываясь, как муха в паутине, и последнее, что ей запоминается - это невесомое прикосновение холодных рук к ее вискам. Впрочем, скорее всего, это уже игра воображения - пальцы ее надзирательницы, крючковатые и шершавые, могут принести боль, но не исцеление. Возвращение к реальности оказывается сумбурным и почти болезненным - принцесса морщится от сухости в глазах и несколько минут глубоко и размеренно дышит, стараясь унять сердцебиение. Лицо отстраненно следящей за дорогой Иштар непривычно серьезно - словно сейчас, в отсутствие жадно наблюдающих за ней зрителей, она может, наконец, позволить себе на время позабыть о навязанной роли. Эрэндис невольно любуется ее поистине королевской осанкой и прекрасным обликом, что никак не может принадлежать обыкновенной женщине, пусть даже и знатного рода, а скорее существу древнему и несоизмеримо более могущественному. Все же общение с бессмертными оставляет свой след, как бы ни избегала Иштар воспоминаний о своем прошлом. Пробуждение Эрэндис она каким-то образом чувствует, даже не поворачивая головы. - Как вы себя чувствуете, ваше высочество? - осведомляется Иштар. - Вы так беспокойно спали. - Вам следовало меня разбудить, - принцесса поводит плечами, разминая затекшую шею. - Близится сезон дождей. Что-то тревожное в воздухе. Которую ночь меня мучают кошмары. - На Востоке бегство от провидческих снов почитается за слабость, - пожимает плечами Иштар. - Сны - предвестник будущих тревог, дорогая, окна в другой мир, и лучше пережить их в безопасности, в своем воображении, чем позволить воплотиться в реальность. Вы ведь знаете, что здесь вам не угрожает ничего, кроме ваших собственных страхов. - Вы говорите так, будто никогда не просыпались вне себя от ужаса, - обиженно поджимает губы Эрэндис. - Некоторые вещи слишком больно видеть во второй раз. - Вы правы, принцесса, - Иштар с преувеличенной заинтересованностью рассматривает обшивку кареты. - Я не вижу снов. Никогда. А вот как история повторяется, наблюдаю очень часто. Некоторое время они едут молча; внутри кареты отчетливо пахнет сыростью, и Эрэндис придвигается ближе к окошку, с наслаждением вдыхая благоухающий цветами и сочной травой воздух, в кои-то веки без примеси морской соли. - Мы будем в Арменелосе еще до наступления темноты, - оптимистично сообщает она. - Устроимся во дворце и отдохнем с дороги, а завтра с утра отправимся навестить тетушку Иорет. Заодно попробуем выяснить, что задумал ее племянник. - Надеетесь с легкостью разгадать планы лорда Аланора? - усмехается Иштар. - Члены Совета Скипетра отзывались о нем, как о человеке скрытном и изобретательном. Думаю, он предусмотрел и более серьезных противников, готовых покуситься на тайны короля. - Незначительные секреты не стоят приложенных усилий, - качает головой Эрэндис. - А для серьезных тайн Нуменорэ слишком мал. Всегда найдется тот, кто видел или слышал что-то ему не предназначенное. А королеву порадует любое доказательство верности короля. Она слишком… - принцесса запинается, но Иштар понимает ее с полунамека. - Неуверена, - подсказывает она. - Она так и не смогла родить Ар-Фаразону наследника. Пока король еще не настолько силен, чтобы без последствий развестись, но если найдется женщина, союз с которой окажется выгодным для государства, я бы на месте вашей королевы обзавелась всеми возможными противоядиями и парочкой проверенных телохранителей. В огромных замках то и дело случаются всякие недоразумения. - Государь так никогда не поступит! - с жаром возражает Эрэндис. - Он благороден и милосерден, и всей душой любит ее величество. Когда вы узнаете его, поймете, что он не способен на жестокость. Он могучий воин, но использует силу, чтобы защищать свой народ. Война диктует определенные правила, которые могли ввести вас в заблуждение. - Войны меняют сильнее, чем вы можете себе представить, милая, - невозмутимо отмечает Иштар. - Знаете, их очень трудно заканчивать, особенно после того, как оружие уже сложено. Взгляните, например, на вашего приятеля Палландо. Это для вас прошлая эпоха - не более, чем собрание красивых легенд, которые так увлекательно можно обсуждать за чашкой чая или вышивать на шелке. Не то маг. Для него эти события что вчерашний день. В его ушах еще не смолкли шум битвы и плач по павшим, а мы предлагаем ему переговоры, возможность мирного сосуществования под одним небом... Должно быть, наши приятельские отношения привели его в подлинное бешенство. - Думаете, он тоже был там? - Эрэндис широко распахивает глаза. - На войне с... с... на войне Гнева? Мне никогда не приходило в голову расспросить об этом государя. - Вот уж кто вряд ли сможет рассказать вам многое, - Иштар странно улыбается. - Господин маг полон сюрпризов, и ему нравится изображать таинственность. Но если задуматься, есть ли смысл поручать ему важную миссию в землях, которые он совсем не знает? Синие маги, если верить слухам о них, неплохо изучили людей Востока, их культуру, ментальность... Такие знания не приходят в одночасье. Да, могу предположить, что раньше они уже покидали Валинор, сопровождая тех валар, которым служат, и неплохо знали народы, от которых произошли нынешние истерлинги. Эрэндис снова мрачнеет; казалось бы, Палландо не мог пасть ниже в ее глазах, но теперь в памяти неумолимо звучит категоричный вердикт бабушки - проклятие неизбежно падет на голову каждого, кто осмелился поднять свой меч против Владыки. Ей совсем не нравится, что слуга некоего неизвестного валы свободно посещает их дворец и может вкладывать выгодные ему идеи в голову государя. - Я правильно поступила, отправив Алласа в Нинданос на разведку, - медленно произносит она, чтобы отвлечься от безрадостных мыслей. - Наш приезд наделал бы много шума, а у него есть отличный предлог - навестить семью. Повезло, что он родом оттуда. Если в порту Нинданоса бросил якорь хоть один подозрительный корабль, Аллас это выяснит. - Многообещающий юноша, - соглашается Иштар. - И ваша служанка, - Замин, кажется? - очень предана вам. Вы умеете окружать себя правильными людьми, принцесса. Это редкое качество. Отчего-то Эрэндис очень приятна похвала, и она с трудом сдерживает самодовольную улыбку. - Вам повезло не меньше, госпожа посол, - с деланной беззаботностью отвечает она. - Один Фад стоит десятерых, и у себя, в Кханде, я уверена, вы оставили блестящую свиту. - О нет, - усмехается Иштар. - Я по натуре волк-одиночка. Не уверена, что в нынешних обстоятельствах разумно позволять себе лишние привязанности или, еще того хуже, доверие. Я не стремлюсь обзаводиться слугами, а с близкими друзьями в последний раз виделась очень давно. Ар-Зимрафель на месте принцессы непременно воспользовалась бы случаем, чтобы затронуть в разговоре тему улаири, но Эрэндис сейчас волнует другое. - Помните, вы рассказывали мне историю Фада? Вы тогда упомянули его родственницу в Мордоре, я не ошибаюсь? Именно по ее просьбе вы выкупили его из рабства. - Да, была у меня там девушка в услужении, - Иштар сосредоточенно прикрывает глаза, вспоминая: - Откровенно говоря, не помню, кем она ему приходилась. Я тогда сочла возможным пойти ей навстречу. Она на совесть исполняла свои обязанности, была мила и воспитана, а в крепости, переполненной гадкими орками, такие качества начинаешь особенно ценить. Барад Дуру, конечно, до Ангбанда далеко, но это явно не то место, куда следует отправляться в поисках эстетики. Эрэндис невольно припоминает горечь лекарства, и нелепый сон о встретившей ее оркской старухе снова выглядит до ужаса реалистичным. - Забавно, вастакские имена такие короткие, а запомнить их сложнее, нежели эти многосложные конструкции, которые обожают квенди, - кривит губу Иштар. - Как же ее звали? Эйна? Айна? - Аин, - полушепотом отзывается Эрэндис. - Есть у них такое имя. Аин... В груди внезапно разливается щемящее тепло. Столько лет она оплакивала ту, что некогда спасла жизнь ей и брату, а оказалось, что дочь кузнеца все же умеет добиваться поставленных целей. Если исходить из слов Иштар, Аин неплохо устроилась, коль скоро ей поручено было оказывать услуги гостям лорда Майрона. Классические городские легенды о Мордоре непременно включали в себя описание незавидной судьбы несчастных, которых жестокая судьба заносила слишком далеко на юг. Если верить рассказчикам, тем лежала прямая дорога на рудники, если, разумеется, раньше им не случалось пасть смертью храбрых в неравном бою с полчищами орков или свирепыми темными тварями. Аин своим примером доказывала вероятность прямо противоположного исхода. Или кузнец в свое время и вправду не поскупился на богатые подношения деве моря Рун, и та не оставляла девушку своим покровительством, или в Барад Дуре попросту не нашлось достаточно рудников для того, чтобы найти занятие всем рабам. По дороге в столицу им встречается несколько патрулей, состоящих из воинов, носящих отличительный знак гвардии короля, и теперь уже Эрэндис начинается казаться, что Ар-Зимрафель не так далеко зашла в своей паранойе. И не то что бы ее удивил тщательно охраняемый тракт - пусть леса не кишели разбойниками, в предверии массового паломничества к подножию Менельтармы дополнительная осторожность не повредит. Дело было, скорее, в поведении самих стражей. Вовсе не так в представлении принцессы должны выглядеть победители - вооруженные до зубов, напичканные массой противоречивых инструкций, взирающие на них с Иштар, как на первых врагов королевства. - Значит, лорд Аланор в курсе, что вы приедете? - недоверчиво сверлит ее взглядом уже четвертый по счету стражник. - И он вам позволил? Что же вы не остались встречать Его величество вместе с остальными подданными? - Я не обязана информировать лорда Аланора о своих поездках, - не выдерживает Эрэндис. - И уж тем более, отчитываться о них перед вами. Я принадлежу к королевскому дому Нуменорэ. Для вас любое мое решение равносильно воле короля. Стоит их карете тронуться с места, она жалеет о сорвавшихся с языка словах. Если об этом донесут Ар-Зимрафель, та, разумеется, не упустит шанс напомнить принцессе о ее истинном месте в присутствии своих придворных дам и служанок. Иштар откровенно веселится. - Если бы я не была наслышана об Аланоре, как о преданном рыцаре Ар-Фаразона, подумала бы, что он, по меньшей мере, готовит государственный переворот. Я бы позаботилась о том, чтобы послать вперед гонца, ваше высочество. Иначе мы рискуем остаться без крыши над головой на ночь глядя или просить любезную тетушку Иорет приютить нас. Конечно, во дворце их уже ждут - Эрэндис не сомневается, что Иорет нашла способ передать сообщение племяннику, едва узнала о воле королевы. Пока Иштар следит за тем, как слуги выгружают из второй кареты ее многочисленный багаж, и инструктирует бедняжку Замин, принцесса делает то, что еще месяц назад и не думала себе позволить - прячет подле порога точно такой же мешочек-амулет, как привезла ее гостья с большой земли. И пусть содержимое его, собранное на нуменорском побережье, много уступает оберегу, оставшемуся в Роменне, внутри разливается приятное чувство защищенности и сопричастности. На этот раз Арменелос уже не кажется ей радушным солнечным городом на перекрестке ветров. Город напоминает шар, подвешенный на тонкую нить - а небо на горизонте уже темнеет, грозя дождями и ураганами. В ясную погоду, если подняться на башню, можно рассмотреть и саму Менельтарму, но сегодня рядом нет Ар-Зимрафель, под придирчивым взглядом которой надлежит совершить обязательную молитву, и Эрэндис не хочется неискренними словами привлекать к себе внимание божественных покровителей города - если, конечно, среди своих великих трудов они вообще находят время поразмыслить о ком-то столь незаметном. К сожалению, она не может сказать того же об обитателях дворца. Теперь уже не удается списать все на предусмотрительность и желание угодить - отчего-то складывается впечатление, что единственная цель этой невесть откуда взявшейся разновозрастной родни правящей четы - отвлечь внимание Эрэндис от того простого факта, что лорд Аланор во дворце отсутствует. При этом сами они, кажется, не лучше принцессы понимают, зачем вообще это делают. - Удалось что-нибудь выяснить? - Эрэндис не питает в отношении в Замин особенных надежд, но девушке удается ее удивить. - Никто толком ничего не разберет, ваше высочество, - сообщает она. - Все больше слухи да сплетни. Некоторые считают, что война закончилась не так удачно, как хочет нас уверить государь. Вот почему он не торопится возвращаться. А здесь у него полно недоброжелателей и завистников, сами знаете. - А об Аланоре что говорят? - нервно спрашивает Эрэндис. - Что еще за неотложные дела? Неужели и вправду наложница с континента? - Все это глупости, - качает головой Замин. - Наложницу не берегли бы, как зеницу ока. Никогда еще на моей памяти во дворец не было стянуто столько стражей. Я немного поспрашивала в городе. Воинов здесь сейчас побольше, чем в самом Барад Дуре, не к ночи будь помянут. Охраняют даже пустующие королевские темницы, которыми не приходилось пользоваться с тех самых времен, как в городе появился предатель, переметнувшийся затем на сторону Врага. Может быть, - она понижает голос, - да простит меня ее высочество, государь после этой войны немного не в себе? - Ты соображаешь, что говоришь? - закатывает глаза Эрэндис. - Не вздумай делиться такими догадками с королевой. Государь прошел множество войн, и разум всегда оставался ясен. - Всем известно, что Саурона мало кто может превзойти в колдовстве, - хмурится Замин. - Ему удавалось обмануть даже своих собратьев, даже Перворожденных, а государь - всего лишь смертный, извините мою дерзость. А если Саурон тут и ни причем, я бы на месте его величества тоже страшилась. Вот увидите, стоит немного улечься шуму после их возвращения, как по городу поползут разговоры. - Разговоры о чем? - Эрэндис старается держаться снисходительно, но напуганный вид служанки и в ее душу вселяет невольное смятение. - О конце света, конечно, - пожимает плечами Замин, словно констатируя неизбежность. - Если Саурон побежден, значит, близится время возвращения Великого Врага. Гневайтесь как хотите, но уж против него бессильны любые наши армии. И мы первые, с кем он захочет поквитаться. - Это очень опасные слова, Замин, - холодно отзывается Эрэндис. - Чреватые неприятными последствиями для простой служанки. Откуда вообще в твоей голове мысли о Великом Враге? - Я ведь не местная уроженка, ваше высочество, - отвечает Замин с легкой улыбкой. - Выросла по ту сторону пролива. Отец воевал наемником на юге, даже выучил немного их язык. И в городе нашем кого только ни встретить было, и эльфы приезжали, и гномы, и люди всех мастей. Волей-неволей наслушаешься. А были и такие, кто по звездам будущее читать умеет, так они рассказывали, что в небесах знаки видят, точь-в-точь, как были перед тем, как часть большой земли под море ушла. Говорят, недоброе то предзнаменование. Предвестник больших перемен. - Только этого мне не хватало, - сердито разворачивается Эрэндис. - Выискалась предсказательница! Я не верю во всю эту чепуху и тебе не советую. Вместо того, чтобы забивать себе голову всякой мистикой, лучше смотри в оба и запоминай все, что будут говорить о лорде Аланоре. Королева спросит с нас обеих и если решит, что от тебя мало пользы, ты при мне надолго не задержишься. Отпустив Замин, Эрэндис еще долго взволнованно расхаживает по комнате, стараясь саму себя убедить в том, что напоминание о пророчествах древности ее нисколько не волнует. Рассказ девушки удивительным образом совпадает с бабушкиными историями - но ведь Замин никогда не бывала в земле Рун и легенд о зловещих хвостатых звездах, предрекающих беду, не слышала. И сомнительно, что их принял бы всерьез и запомнил наемник, сражающийся на границе Харада. Первая же попытка принцессы исследовать подземелья дворца заканчивается неудачей - она не успевает спуститься и на первый уровень, как лицом к лицу сталкивается с весьма категорично настроенным стражником. С непроницаемым лицом он сообщает ей, что по приказу лорда Аланора темницы закрыты для любопытствующих посетителей, будь то хоть сама королева Нуменора. На обратном пути принцессе вспоминается один из первых их разговоров с Иштар, и в ее комнаты она направляется в смешанных чувствах. - Лорд Аланор готовится принять военнопленных, вот для чего он вернулся раньше, - без предисловий начинает она. - Вы ведь знали об этом. Вы с самого первого дня говорили, что приехали ходатайствовать об их судьбах, а я не придала значения вашим словам, подумать не могла, что государь впервые за столько лет решит содержать пленников в Арменелосе, под нашей собственной крышей! Действительно, в городской тюрьме и места столько не найдется! Вы могли бы еще в Роменне поделиться своими догадками, мне не пришлось бы возвращаться домой в качестве шпионки. - Королева все равно бы придумала другой, менее удобоваримый предлог для нашей ссылки, - с усмешкой отвечает Иштар. - Пребывание в Арменелосе лишает меня возможности немедленно сесть на корабль и покинуть остров. Кто знает, возможно, одна из тех темниц приготовлена для меня. Если Эрэндис и намеревалась поспорить с Иштар, эти слова выбивают почву у нее из-под ног. Королева всегда казалась ей жесткой и самоуверенной, но вовсе не коварной женщиной, хотя сейчас она уже не может ручаться даже за саму себя. Отчего-то мысль об аресте Иштар вызывает у нее чувство, похожее на панику. Если верить Алласу, посла Кханда в стране настолько недолюбливают, что и повод для того, чтобы от нее избавиться, долго искать не придется. Какая судьба тогда ожидает Фада? И что будет делать сама Эрэндис, оставшись без единственного человека, знающего, кто она такая, и принимающего это, как данность? - Не говорите так даже в шутку, - встряхивает она головой. - Я помню о своем обещании. А у вас есть предположения, что это могут быть за пленные? Должно быть, высокопоставленные, иначе для чего везти их сюда через все Средиземье? Вы говорили о проблемах с Умбаром, может быть, кто-то из их полководцев, выступивших на стороне лорда Майрона? Или ваши, кхандские, воины? Правда, не припомню, чтобы кто-то из тех краев пользовался большим влиянием, а я достаточно разговоров короля с лордом Амандилом успела наслушаться… - она осекается, заметив выражение лица Иштар. - Послушайте, вы так молчите, что если бы я не знала, что призраков невозможно пленить, решила бы, что речь идет о Девятерых. А ведь мне никто так толком и не объяснил, что с ними стало… - Нет, разумеется, не о Девятерых, - в полумраке комнаты глаза Иштар снова кажутся Эрэндис нечеловеческими, с вертикальным длинным зрачком. - Я не умею читать мысли на расстоянии и, как вы уже подметили, слишком плохо знаю Ар-Фаразона, но все же повидала на своем веку достаточно королей. Победа где-то там, далеко, в Мордоре, людей не убедит и не вдохновит. Вот если они увидят ее плоды своими глазами… Если узнают, что лорд Майрон не так всесилен, как хотел казаться… - Вы пытаетесь сказать, что эта темница, - медленно произносит Эрэндис, - предназначена для лорда Майрона? - после продолжительного молчания она добавляет: - Тогда моя служанка права. Государь сошел с ума. - Ар-Фаразон, в первую очередь, политик, знаете ли, - Иштар плавно перемещается в очерченный свечами полукруг света, и глаза ее снова приобретают обыкновенный вид. - Немного растерявший чувство реальности, но принимая во внимание обстановку у вас при дворе, решишься и не на такие отчаянные шаги. Эрэндис едва ли прислушивается к объяснениям Иштар. Несмотря на положение их клана, никто из ее родичей, даже умбарский дядя, о роде занятий которого она почти ничего не знала, а потому считала его жутко влиятельным и таинственным, не удостоился настолько приблизиться к Владыке Мордора. Ей же, возможно, доведется жить с ним в одном дворце, где она будет принцессой, а он - пленником. Эрэндис будто наяву видит перед собой непривычно серьезную бабушку - и впервые за столько лет та ничего ей не говорит, лишь разочарованно качает головой. - Вам не стоит так тревожиться, Эрэндис, - мягко касается ее плеча Иштар, и бабушка бесследно растворяется в воздухе. - Вы сами могли убедиться, что в темницу и летучая мышь не пролетит без ведома стражи. В худшем случае, вы увидите лорда Майрона, когда его доставят в Арменелос, а потом можете благополучно о нем позабыть. Вашему покою ничто не угрожает. - Он же бессмертен, - тихо отзывается принцесса. - Король состарится. Придут его наследники. И что будет тогда? - Вы загадываете слишком далеко вперед, - улыбается Иштар. - Знать наверняка может разве что Владыка Судеб, но пока что это ваш король диктует условия, а вовсе не лорд Майрон. - Скажите мне, Иштар, - Эрэндис, втайне приходя в ужас от собственного безрассудства, поднимает на собеседницу пронзительный взгляд: - Вы здесь из-за него, не так ли? Вы знали о намерении короля доставить сюда Тар-Майрона, еще когда послали то письмо Ар-Зимрафель. Он причина вашего приезда в Нуменорэ. - И чего же, по-вашему, я рассчитывала добиться? - Иштар снова смеется. - Организовать ему побег? Поверьте, если бы его решили содержать в чертогах Мандоса, я бы и то справилась лучше. - Вы с такой легкостью говорите о чертогах Мандоса, словно не понаслышке знаете, что это за место, - не уступает Эрэндис. - Вы называете Врага по имени и даже не замечаете этого. Такой фамильярности не позволили бы себе служители его культа. Вы с уверенностью вспоминаете что-то об Ангбанде. Даже в Барад-Дуре у вас была собственная служанка! Вам не удастся меня запутать, Иштар, я знаю, кто вы. На лице Иштар не дергается ни единый мускул, и только в глазах загораются опасные огоньки. - Вот как? И кто же я, да позволено мне будет спросить? - церемонно осведомляется она. - Вы тоже приняли от него кольцо, как и ваш предок-нуменорец, - уже не задумываясь о последствиях, восклицает Эрэндис. - Вы не человек. Вы одна из улаири. Иштар заметно расслабляется и искренне смеется - так, что принцессе в одночасье становится очевидной вся глупость сделанного ею заявления. - Если бы я попыталась мыслить, как лорд Майрон, в последнюю очередь мне бы пришло в голову посылать сюда слугу, которого так легко разоблачить, - наконец, успокоившись, отвечает она. - Будь я наполовину призраком, не ушла бы так легко от Палландо. Полагаю, Ар-Зимрафель мучили схожие подозрения, затем она и пригласила сюда мага и даже нескольких квенди. Вынуждена разочаровать ваше высочество: колец мне лорд Майрон никогда не дарил. Хотя в остальном вы правы: нас слишком многое связывает, и я, разумеется, привыкла говорить о Владыке так, как это делает он. Можете написать об этом в своем очередном докладе королеве. - Простите меня, Иштар, - виновато отзывается Эрэндис. - Все эти новости буквально выбили у меня почву из-под ног. Не представляю, как реагировать, если наши догадки подтвердятся. Еще и Алласа нет уже третий день, а ведь он знает, как я его жду. - Вполне возможно, несколько дней он решил провести с семьей, - предполагает Иштар. - Или его задание потребовало больше времени, чем мы предполагали. Не стоит судить его строго. Скоро лорд Аланор вернется в город и внесет необходимую ясность. Эрэндис уже готовится ко сну, когда Замин стучит в дверь ее покоев и сообщает о возвращении советника короля. - Лорд Аланор сильно не в духе, - предупреждает она. - Но у вас просит аудиенции, как только вы пожелаете его принять. - Любопытство все равно не позволит мне спать спокойно, - решает Эрэндис. - Передай лорду Аланору, что я встречусь с ним через четверть часа. И... ничего пока не говори об этом Иштар. Аланор выглядит уставшим и измученным, как человек, не спавший несколько суток. Эрэндис чувствует себя неловко - наверняка ему сообщили о ее попытках докопаться до истины, и вместо заслуженного отдыха он теперь вынужден держать перед ней ответ. - Эрэндис, моя девочка, - распахивает он объятия, как в старые-добрые времена. - Иорет уже рассказала, что ты скрасила ей дни одиночества. Не скажу, что удивлен, встретив тебя здесь. Я предупреждал Фаразона, что шила в мешке не утаишь, но ты же знаешь, каким упрямцем он иногда становится. - Аланор, я не стану ходить вокруг да около, - выбирает Эрэндис политику предельной искренности. - Я достаточно наблюдательна, чтобы сделать самостоятельные выводы. Государь планирует привезти Саурона в Нуменорэ. Ты приехал раньше, чтобы все подготовить. Нет смысла отрицать, ты бы не пришел говорить со мной немедленно по приезду, если бы дело было в чем-то менее важном. - Об этом не должны знать в Совете Скипетра, - мрачно кивает Аланор, подтверждая ее догадки. - До поры до времени не должна знать даже Мириэль. Я не стану говорить, что согласен с действиями короля, моя девочка. Но если новости до срока достигнут Роменны, Саурону удастся посеять разногласия и вражду между нами, даже не успев ступить на нуменорскую землю. Эрэндис сдавленно кивает. Горло будто стискивает стальной хваткой невидимая рука, так, что не отдышаться. - Когда он будет здесь? - тихо спрашивает она. - Вместе с его величеством? Аланор отрицательно качает головой. - Раньше. Ар-Фаразон снарядил для него отдельный корабль. Саурон появится в Арменелосе уже следующей ночью, - помолчав, он усмехается: - Ежели желаете, принцесса, можете прийти посмотреть на это зрелище. В конце концов, должен ведь кто-то представлять официальную королевскую власть при заключении под стражу правителя Мордора.