Поруганные

Жажда человеческой крови глубоко въелась в мое нутро, я больше и помыслить не мог, чтобы заменить её на животную. Моя совесть, за компанию с принципами и понятиями о морали, заткнулась очень быстро, когда в очередной голодный приступ я бился в судорогах о бетонный пол, чуть не оставив на нем мозги. Я был в сознании, поэтому хорошо помню, как Малой держал мои плечи, а Влад, вцепившись в челюсть железный хваткой, вливал в меня добрый литр человеческой крови. - Зачем тебе это? Чего ты нянькаешься со мной? – спросил я его, когда судороги отпустили мое тело. Меня жестко переломало и желания трахнуть все, что движется, слава Богу, не возникло. Я лежал на полу, головой на костлявых бедрах Малого, а Влад сидел рядом, подогнув под себя одну ногу, а вторую обхватив за колено - черная кожа брюк плотно обтянула бедра. Вампир посмотрел на меня своими волчьими глазами цветом, так похожими на куски льда, и взгляд его был таким же острым, как и отбитая ледяная кромка. - Ты меня удивляешь, - сказал он просто, - а меня давно уже ничего не удивляет. Стало скучно жить. Влад встал и просто молча ушел. За полмесяца он не соизволил посветить меня в свой еженощный быт, а сам я старался держаться как можно дальше от общего скопища кровососов. Так что я понятия не имел, чем он занимается в свое отсутствие. Я задрал голову и хмуро посмотрел на Малого. - Не смотри так на меня, мне жить пока не скучно, - буркнул он, пожав плечами. К тому моменту я осваивался в «стане врага» уже две недели, и за это время смог выяснить, что это максимальный срок, в течение которого я могу обходиться без крови. Без человеческой крови. С первой ночи я так и остался жить у Влада в комнате. Я спал на его кровати, но с того раза между нами не было секса. Сам я не рвался к нему в любовники, а он не настаивал, хотя я ловил порой его голодный мрачный взгляд. Что-то мне подсказывало, что он вовсе не моего одобрения ждет, а оттягивает момент, когда сломать меня будет слаще всего. Мне бывает жутко рядом с ним, но его общество предпочтительней, потому что другие меня, мягко скажем, недолюбливают. Особенно Антон. Я, как пояснил Малой, оказывается, вытеснил его из спальни Влада. Эта новость принесла мне некое черное удовлетворение, пусть этот упырь немного пострадает, ему это пойдет на пользу. - Ты как, идти можешь? – Малой отвлек меня от размышлений. Я рассматривал свои руки, с вялой удовлетворенностью отмечая, что вены, проступившие до этого, подобно синим вспухшим змеям, снова ушли под кожу. - Что? А, да, могу конечно, я просто задумался? – спохватился я и поднялся с его колен. Вампир легко и свободно рассмеялся, так смеяться здесь умел только этот ёж, и в такие моменты он казался обычным парнем, забавным и простым. - Пригрелся на моих мощах, смотри, Влад мне голову открутит. Я хмуро фыркнул. - Не говори глупости, - сказал я и пошел к главным дверям, прочистить легкие на свежем воздухе. Почему-то именно Малой не вызывал у меня отвращения. Я прекрасно понимал, что он такой же зверь, как и остальные упыри, собравшиеся в здание старого института генетики. Но глядя на этого вечного ребенка, я не мог не улыбаться, хоть и редко позволял себе поблажку расслабиться в его обществе. Я ни разу не видел его кормежки, думаю, именно поэтому я до сих пор питаю иллюзии о его исключительности и непохожести на других кровососов. Даже после того, как это взъерошенное существо, напоминающее мне ежа, привело меня к клеткам, где они содержали «пищу», и я увидел людей, запертых, подобно животным, ожидающих бойни. Почти сотня зарешеченных камер-клеток и в каждой десятки людей - голых, диких, обреченных. - Откуда у вас столько молодых?... – я запнулся, чуть ли не подавился словом «людей», потому что было в них что-то неправильное, не человеческое. У тех, что осмеливались на нас смотреть из-под свисающих на лицо спутанных грязных волос, взгляд был животный, словно это и не люди были вовсе, а одичавшие псы. Они теснили спинами остальных и скалились с тихим рычанием, глядя на нас. - А их Док выращивает, - сказал Малой так, будто это была самая обыденная вещь в мире. - Выращивает? – я почувствовал, как мои брови поползли навстречу скальпу. - Ага, - кивнул он беззаботно, продолжая идти вдоль клеток, - провел какие-то эксперименты сотню лет назад, еще до Эвакуации, за это Влад и сделал его вампиром, чтобы у нас всегда была свежая кровь. - Какие эксперименты? - Откуда мне знать, я ж обычный вамп, без семи пядей во лбу, - он пожал на ходу плечами и остановился напротив одной из клеток. Я встал рядом и увидел за решетками бледные худые тела. - Подрастающее поколение, – Малой жестом показал на детей в клетке, - им сейчас два с половиной, поэтому их отделили от суррогатных матерей. Через год они достигнут массы, когда их можно будет осушать. Ужас происходящего ледяной дырой разверзся в груди, по телу прошла неконтролируемая дрожь. Я смотрел на ни в чем неповинных детей, стаей льнувших друг к другу, пытающихся найти хоть какую-то защиту от нас. Большие испуганные глаза перебегали с меня на Малого и обратно, обнаженные тела сохраняли неподвижность, будто дети боялись шевельнуться и ненароком привлечь к себе внимание. - Они кажутся года на четыре старше, - сказал я, пытаясь справиться с оцепенением, сковавшее тело, иначе я прибил бы Малого с дикими воплями прямо здесь. В этот момент я ненавидел его, люто и со всей злостью, на которую был способен, а это не мало. Я пытался уговорить самого себя не бросаться на этого упыря, приводил доводы, почему нельзя этого делать. Нельзя, потому что все это от Малого не зависит, он вырос в этой среде и другого отношения к людям не знал, для него они были всего лишь средством к существованию, всего лишь скотом. Во всем были виноваты те, первые, а в частности Влад и какой-то там Док. - Ты в порядке? – услышал я голос Малого и посмотрел на него. – Рин? Я посмотрел туда, куда устремился его взволнованный взгляд: мои собственные когти на полную длину вонзились в ладони, и густая темная кровь крупными каплями падала на выщербленный кафельный пол. - Я в полном порядке, - ответил я глухо, снова взглянув на взъерошенного вампира, - ответь на вопрос, почему они выглядят старше? Малой был все еще обескуражен моей реакцией. - Док каким-то образом повлиял на скорость роста так, что за три с половиной – четыре года, они превращаются в половозрелую особь. Ты уверен, что в порядке? Можешь себя контролировать? Он подумал, что во мне проснулся голод. Я отрицательно мотнул головой. - Нет, не уверен, – соврал я. – Давай уйдем. Мне необходимо было выйти оттуда, иначе я сорвался бы. Когда мы вышли из не знаю-как-это-назвать, я обратил внимание на металлическую дверь слева по коридору. - Что там? – спросил я Малого. - Там-то? – он указал на дверь. – Там крематорий, мы используем его для сжигания трупов, очень эффективно и удобно. Я сжал челюсти и пошел по направлению к крематорию, чтобы вампир не видел моего перекошенного лица. - Куда ты? - Хочу посмотреть, - процедил я сквозь зубы. - Я с тобой. Я промолчал и толкнул тяжелую дверь. За ней десяток ступеней вел вниз в обширную залу с высокими окнами под потолком и огромной печью вдоль одной из широких стен. Я спустился и подошел к печи, закрытой металлом и несколькими дверьми, за которыми пряталось опасное огненное нутро. Сейчас окна в этих дверях слепо наблюдали за нами, но дай им только повод и они полыхнут пламенем геенны. - Как она работает? - Все на автомате, она до сих пор снабжается газом. - Как? – удивился я. - А фиг её знает, - улыбнулся Малой и потянул меня за рукав кожаной куртки, которую я носил на голое тело скорей по привычке что-то на себя одевать, нежели из-за холода, которого я не чувствовал вовсе. Я поддался и пошел за ним на выход из крематория. Вся злость лопнула во мне как мыльный пузырь, осталась лишь усталость и чувство безысходности. - Слушай, Ёж, - обратился я к нему, - а где этот ваш Док? - Зачем он тебе? Скучный нудный тип, который живет лишь своими пузатыми колбами да пробирками, - ответил Малой и сморщился, высунув язык. - Просто хочу познакомиться, - пожал я плечами. - Ну, как хочешь, - вампир улыбнулся и повел меня по лабиринтам коридоров. *** - Док? – позвал Малой, сунув свою колючую голову в открывшийся зазор между дверью и косяком. – Эй, Док, ты у себя? Я к тебе гостя привел. Он выпрямился и обернулся ко мне. - Пойдем, - парень поманил меня рукой и отворил дверь полностью. Я с нескрываемым любопытством зашел следом, жадными глазами впитывая обстановку. Не знаю, что я там хотел увидеть, монстров ли заспиртованных, или бегающих по полу уродцев, но ничего подобного не было, а была слабо освещенная гостиная: старый шкаф, пара кресел, журнальный стол, плотно зашторенное окно и протертый ковер на полу. - Кто там? – дверь в соседнюю комнату отварилась, и нам явился бледный суховатый мужчина лет сорока на вид. Тонкий крючковатый нос делал узколицего и темноглазого профессора похожим на птицу, а всклокоченные седые волосы довершали образ. Старая уставшая птица. - Это я, Док? – Малой приветственно махнул и уселся в одно из кресел, вытянув вперед ноги. – Вот, привел новенького знакомиться. Док моргнул совершенно по-птичьи и уставился на меня большими влажными глазами. - Новенького? Давно у нас не было пополнения. Откуда ты? Я махнул рукой в неизвестном мне направлении: - С севера. Седовласый вампир недовольно поджал губы, но дальнейшие расспросы прекратил. - Ну что ж, вампир с севера, присаживайся, - Док указал на свободное кресло, а сам прислонился к подоконнику, натянув темное полотно штор. – Что тебя привело в мои…апартаменты? Тон его не был язвительным, скорей ироничным, но эта ирония была направлена на него самого, словно он сам не мог поверить, что докатился до такой жизни. - Интерес, - ответил я просто, опустившись в кресло, - вы творите удивительные вещи… Я замолчал, не договорив предложения, на меня накатила паника, изнуряющее чувство нервозности, которое срослось со мной, как паразит, и сосало из меня соки. Я взглянул на профессора и понял, что это не мои чувства, а его. Под всей кажущейся невозмутимой растерянностью этот человек переживал давнишний и глубоко въевшийся стресс. Я перестал дышать от страха, клубившегося за этой тонкой птичьей маской. - Рин? – позвал меня Малой. – Ты в норме? - Я… Мне надо на воздух, извините, - сказал я и поспешно вышел из комнат Дока. - Он еще не очень хорошо справляется с голодом, сопротивляется ему…, - услышал я уже в коридоре и припустил бегом на выход. - Стой! – Ёж поймал меня почти у самой двери, ведущей на улицу. – Да что с тобой такое?! Я взглянул в его обеспокоенное лицо, всмотрелся в тревожные глаза теплого карего оттенка и спросил: - Для чего ты живешь? - Что? – он непонимающе моргнул. - Ради чего ты живешь? Что заставляет тебя радоваться и продолжать жить? Постоянная возможность насытиться? Малой нахмурился, и я понял, что умудрился разозлить самого благодушного вампа. - Я не животное, которое живет ради жратвы. Да и животному доступна радость жизни ради жизни. - Тогда что мы, если не звери? Что?! Я не понимаю! – я сорвался на крик. Ёж удивленно вскинул брови, потом прищурил глаза и закусил нижнюю губу, и вдруг качнулся ко мне и схватил за руку. - Пойдем, я покажу, - и он снова увлек меня за собой. Когда мы вышли на улицу, Малой широким жестом обвел округу и сказал: - Посмотри. Я огляделся и кроме ночи, да заснеженной приинститутской территории ничего не увидел. Это была последняя зимняя ночь, что мне довелось увидеть. Дальше зарядили дожди. - И что? Вампир фыркнул раздраженно и кинул на меня недовольный взгляд. - Ты слепой, Рин! Открой глаза шире! – он вдруг сорвался на бег и крикнул мне через плечо. – Идем! Я припустил за ним. Мы преодолели широкую площадь и перемахнули через высокий бетонный забор. - Ты ползешь, как черепаха! – услышал я радостной вопль впереди себя. Он вел меня к лесу, а я с возрастающим азартом следил за фигурой в джинсовом комбезе на голое тело впереди себя. От его бега свежевыпавший снег взрывался искрящимся облаком, и Малой казался маленьким божеством снежной бури. Когда этот маленький божок сравнялся с первым рядом деревьев, то он быстрым ловким движением забрался на ветку удаленную от земли метра на два и прыгнул с неё на другую ветку самого дальнего дерева. Он заскакал по стволам как дикий кот – грациозный и неуловимый, и только серебристый снежный ливень отмечал его путь. Я закрыл рот и с радостным предвкушением забрался на дерево. А потом прыгнул, и ветки другого дерева со скрипом приняли меня. Это оказалось так легко, нужно просто было отключить разум и позволить инстинктам вести себя. Чем быстрее я развивал скорость, тем громче в моей голове звучала музыка: тяжелая, рванная, с адреналиновыми басами. Меня просто распирало от ощущения свободы и свистящего в ушах воздуха, когда я одним длинным прыжком преодолевал расстояние между ветками. Деревья расступились, и я остановился на одном из них на краю поляны. Малой уже стоял посреди белого озера с запрокинутой вверх головой. - Посмотри! – крикнул он, воздев к небу руки. Стая ворон взлетела с макушек сосен на противоположной стороне леса, и с громкими хлопками крыльев растворилась в ночном небе. И я увидел. Увидел огромную луну, склонившую свой бледный светящийся лик над поляной. Увидел вспыхивающий искрами снег на стволах и ветвях леса. Услышал умиротворяющую тишину, почувствовал свежий морозный воздух, ласкающий кожу. Увидел Малого припорошенного инеем. Он наклонился и одним махом взметнул над собой серебристое облако замороженной пыли. И еще я увидел много, очень много оттенков синего. Все вокруг было облито синим цветом. Я спрыгнул вниз и пошел к нему по хрустящему белому полю. Ёж обернулся ко мне и с загадочной улыбкой спросил: - Ты видишь теперь? Я молча кивнул, а он засмеялся легко и свободно, так, как только он умеет и упал в сугроб, раскинув в стороны руки. Я упал рядом и увидел над собой звездное небо. Из-за огромной, только что взошедшей луны, звезды казались близкой россыпью бриллиантов. Протяни руку и ты соберешь их в горсть, почувствуешь их холодную твердость. Одна из звезд двигалась и очень быстро, а потом за ней выстроился целый косяк подвижных небесных светил. - Что это? – спросил я, ткнув пальцем в подозрительные объекты. - Космические корабли, я так думаю, - ответил малой из своего сугроба. – На посадку, наверное, идут. Он вздохнул мечтательно, и я увидел, как из разворошенного снежного холма поднялась бледная худая рука и провела раскрытой ладонью в воздухе, погладив воображаемую поверхность. - Когда-нибудь я увижу их, поднимусь на борт и, адьос, поминайте, как звали, я улечу к звездам. Я приподнялся и навис над Малым. Его темные колючки сейчас застыли неподвижными иглами и искрились в холодном свете Луны, всегда теплые карие глаза перетекали ртутью, приоткрытые губы были бледными, но казались очень нежными и мягкими. Я наклонился и лизнул их быстро, захотелось попробовать их на ощупь. Возражений не последовало, Ёж только задышал чаще, да пристально смотрел на меня серебристыми глазами. Тогда я поцеловал его еще раз. Глубоко, с возрастающим желанием и очень долго. - Вот еще одна причина, ради которой стоит жить, - прошептал он, когда поцелуй прервался, а потом потянулся ко мне всем телом, обхватил руками, и я узнал, как быстро снимается заскорузлый от холода джинсовый комбез. Среди заснеженной ночи тело Малого казалось лихорадочно горячим и мягким как пластилин. Когда мы подошли к институту, то огромная труба пыхала в небо клубами дыма. Горел крематорий. Но внутри меня ни грамма совести не поднялось против Малого. Он сегодня смог открыть мне глаза на то, что он всего лишь часть социума, который годами выстраивал свой быт, после того, как его членов бросили на выживание, обусловив ограниченные способы его достижения. *** На улице шел дождь. Сплошная ливневая стена. Но мне это нравилось. Я стянул с себя куртку и бросил её тут же, на пороге, чтобы не испортилась, и шагнул под прохладные струи. Волосы тут же намокли и прилипли к плечам и спине. Спустившись по широкой лестнице, я медленно побрел в неизвестном направлении. Я думал о том, как быстро меня заставила обелить этих ненасытных упырей симпатия к одному конкретному вампиру. Малой выглядел таким настоящим, понятным и располагающим к себе, когда как остальные казались воплощением ночных кошмаров. В них не было ничего человеческого, и не важно, когда они потеряли свою человечность: до жажды или уже годами позже. Малой еще очень молод по сравнению с другими кровососами и потеря человечности его ожидает впереди. Пока он может радоваться мелочам, но через десятки лет жажда сотрет все, что составляет его личность… Хотя, кто я такой, чтобы утверждать о неизбежности изменения сознания? Просто, глядя на остальных, я вижу лишь зверей, хищников, погрязших в инстинктах. А самый страшный, самый опасный хищник – это Влад… - Далеко собрался? – донеслось сквозь шум дождя. Я резко остановился, удивленно хлопая глазами, но, когда рассмотрел сквозь серую пелену силуэт Антона, удивление сменилось настороженностью. Он не уступал в жестокости Владу, я видел, с каким наслаждением он рвет чужие глотки. - А тебя это колышет? – знаю, можно было бы не нарываться самому, но что-то мне подсказывало, что этот упырь все равно нашел бы повод надрать мою задницу. Я скорей почувствовал, нежели услышал, как вокруг нас стали собираться обитатели института. - А ты, как я посмотрю, стал очень дерзким, - его голос был чем-то средним между мурлыканьем и шипением. А может это шипел дождь, а вамп только мурлыкал. Кто разберет? – Думаешь, что раз забрался в постель Влада, то с тебя и взятки гладки? - Что? – удивился я. Антон уже начал кружить вокруг меня подобно волку. Я ощущал его гнев и горечь, как свои собственные, что меня не мало беспокоило, потому что я их в принципе не должен был чувствовать. Но я отчетливо понимал, что гнев направлен исключительно на меня, а горечь была адресована Владу, ведь он так легко выбросил его, забыл, как отжившую свое вещь. - Что слышал, - оскалился вамп, - ты должен отстоять право ложиться с ним. - Перед кем это? – хмыкнул я, подбираясь всем телом для защиты. - Передо мной! – рявкнул Антон и ринулся на меня. Он врезался плечом мне в живот и впечатал меня спиной в бетонную стену, выбив весь воздух из легких. Я с размаху ударился головой, только она на удивление осталась целой, правда на мгновение перед глазами стало чернее, чем в заднице негра. Антон не дал мне опомниться и, сграбастав за пояс брюк, швырнул меня еще раз об стену, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Видно ему это показалось больше неинтересным, потому что он кинул меня в грязь. И зря сделал, хочу сказать вам, потому что у него были все шансы выбить из меня дерьмо, просто так вот долбя мной бетонный забор. - Твое место в грязи, маленькая мразь! – зашипел он мне на ухо, схватив за волосы и уперевшись коленом между лопаток. А затем меня стали топить в лужи как котенка. Признаюсь честно, я почти что отключился от нехватки воздуха, когда Антон решил перевернуть меня на спину, только эти упыри считают, что я совершил хитрый стратегический ход, прикинувшись шлангом. Пусть себе думают, мне от этого не тепло, не холодно. Но в тот момент у меня появился шанс решить исход битвы (читай избиение невинного агнца) в свою пользу, поэтому едва в глазах прояснилось, я всадил ему когти в горло, пробив кожу, мышцы и ухватив его за трахею. И только потом я сделал судорожный вдох. - Одно движение и я вырву тебе горло, - сообщил я ему, задыхаясь и кашляя, но усиленно пытался удержать скользкую плоть в руке. - Сука! – выплюнул он, окрасив губы и подбородок красным, но атаковать все же не решился. Кровь смешивалась с дождем и текла нескончаемым алым потоком. - Знаешь, в чем твоя ошибка? – спросил я, надавив сильнее и почувствовав, как когти заскребли по кости. – Вместо того, чтобы просто выдрать мне сердце, ты решил продемонстрировать свою силу, унизив меня. Антон молчал, злобно раздув ноздри и сжав губы в белую тонкую полосу. Глазами он меня давно убил раз эдак мульон. - Ну, что молчишь? Сдаваться будешь, или мы проверим, сможешь ли ты жить с вырванным горлом? Он сглотнул, и кровь побежала быстрее. Бледные губы шевельнулись и снова плотно сжались. - Не слышу? – переспросил я. - Сдаюсь! – прохрипел он злобно. - Все слышали?! – крикнул я в никуда. - Слышали, слышали, - отозвался знакомый до дрожи голос. Я не отрывал взгляда от лица Антона и поэтому видел, как он метнул отчаянный взгляд на Влада. - Отпусти его, Ринат, ты победил. Я с неохотой разжал пальцы, и Антон тут же вскочил на ноги, точнее попытался, но его повело в сторону. Кто-то из его дружков хотел подхватить побежденного вампа под руку, но тот отшатнулся, бросил последний гневный взгляд на Влада, развернулся и пошел прочь. Я встал с трудом, все тело болело, а когда встретился взглядом с холодными насмешливыми глазами, Влад шутовски поклонился и сказал: - Поздравляю, теперь ты мой официальный фаворит. Вот повезло, так повезло. Мне пришлось пойти за ним в его комнаты, не откладывая на потом. Я встал посреди комнаты, скрестив руки на груди, и смотрел на него в упор упрямым немигающим взглядом. - Раздевайся, - сказал Влад, встав напротив меня, повторив мой жест. - Не буду, - ответил я. - Не зли меня. - Мне не нравится то, что ты собираешься сделать. - Я бы так не сказал, - ухмыльнулся он не хорошо, - в прошлый раз тебе весьма это нравилось. - Я был… пьян! – я расцепил руки, сжав их в кулаки. – А сейчас трезв, и не хочу ЭТОГО! - Почему? – спокойный вопрос и легкий интерес на красивом лице. - Потому! - Я не могу быть мягким с тобой, - это было самое близкое к извинению, что я когда-то слышал от него. Но смутило меня не это, а то, что он догадался о причине моего нежелания. Если бы он был мягче в сексе, то возможно я и не сопротивлялся бы. Он кинул меня на кровать и одним ударом в челюсть пресек все попытки вырваться. Пока я считал желтых птичек и яркие звездочки, альбинос содрал с меня брюки и перевернул на живот, чтобы потом резко вздернуть на четвереньки. Я вцепился руками в кованую спинку кровати, дабы не разбить об неё нос, а Влад прижался ко мне всем, уже обнаженным телом и зашептал на ухо: - Запомни, только место рядом со мной спасет тебя от смерти. Сегодня ты вырвал у Антона право на мою постель, но он не единственный вампир, который имеет на тебя зуб, их больше полусотни, и если каждый будет бросать тебе вызов, ты, в конце концов, издохнешь. Здесь действуют законы Джунглей, Лягушонок, выживает сильнейший, а я -местный Царь Зверей, так что засунь свою гордость куда подальше и принимай свое положение с радостью. «Закон Джунглей» в меня буквально вколотили, только я в жизни не подумал бы, что вколачивать его можно именно туда. Какой-то обходной путь, я бы сказал, извилистый и тернистый, но до головы он, все же, дошел. Я выучил этот урок и не пытался больше сопротивляться Владу, все мои ночи были перенасыщены им, и я, кажется, стал к этому привыкать. *** Тяжелые свинцовые тучи в очередной раз разразились ливнем, вновь превратив едва подсохшую землю в вязкую серо-коричневую жижу, а день – в густые сумерки. Кажется грязь стала моей постоянной спутницей. - Зачем мы здесь? – спросил я у Малого, стирая дождевые капли с лица, которое тут же залило новыми струями. Ёж привел меня на опушку леса, деревья которого костлявыми стражами темнели на фоне сизого неба. Там уже собралась толпа возбужденных вампиров, я издалека учуял их бурлящую энергию. - Сейчас сам все увидишь, - промямлил он, не глядя мне в глаза. Я ухватил его ладонью за загривок и повернул лицом к себе. - Зачем. Мы. Здесь?! – повторил я с нажимом. - Влад просил привести тебя, - его виноватый взгляд удачно сочетался с печально повисшими и намокшими «иголками». Я раздражено выругался и отпустил парня. - Что он еще задумал? Очередную битву за свое прекрасное тело? – прошипел я себе под нос. - Ну, вот ты и сам признался, что мое тело прекрасно, - услышал я насмешливый голос за своей спиной. Бухнуло ли в груди сердце? Бухнуло, еще как. И я мог бы соврать самому себе, что дело все в жгучей ненависти. Мог бы соврать, но не стал. - Что на этот раз, Влад? – спросил я, уверенно разворачиваясь к нему. Он пожал обнаженными плечами и развел руками, лицо… с таким лицом только в Аду обещания раздавать. - Я просто хочу показать тебе, что ты такой же как и мы. Черта с два я такой же… - Каким же это образом? – вскинул я брови. Влад улыбнулся мне, не размыкая губ так, что улыбка казалась нитевидной и ехидной, а потом кинул в сторону стоящих плотным кругом вампирам: - Разойдитесь! Вампы с явной неохотой повиновались, и я увидел людей, сидящих прямо в грязи в чем мать родила. - И что это значит? – спросил я скучающим тоном, загоняя панику глубоко в себя. - Антон! Упомянутый вампир зашел внутрь круга, выдернул из кучи одного мужчину и потащил его к нам, ухватив за длинные спутанные волосы. Иногда мне казалось, что Владу и говорить не надо, достаточно только посмотреть, как его желание исполнялись. Я списывал этот странный невербальный контакт на долгое время, проведенное в обществе друг друга. - Что ты удумал? – спросил я более нервно, чем хотел показать. Влад перехватил человека из рук Антона и прижал к себе в странном неправильном объятье, поглаживая незащищенную шею мужчины ладонью. Бывший фаворит окатил меня взглядом, полным ледяного презрения, не такого конечно замораживающего, как у альбиноса, но весьма ощутимым, и криво ухмыльнулся. Ох, и не нравиться мне это. - Посмотри на нас, Рин, - таким голосом мог и сам Мефистофель обещать Фаусту вечную молодость и возлюбленную в придачу. Почему-то мне не хотелось отрывать взгляда от Антона, его ухмыляющаяся рожа сейчас казалась мне предпочтительней, нежели картина маслом «Влад и его снедь». - Ринат. Посмотри. - В голос закралась угроза, но она была смешана с изрядной долей соблазнительного увещевания. Я взглянул на «них». Влад улыбнулся, поймав мой взгляд своими волчьими глазами, и провел когтем по бьющейся яремной вене. Человек не шевелился, только смотрел отчаянными глазами в небо, словно ожидая спасения сверху. Эти люди вели себя как загнанные животные, осознавшие, что им уже не спастись: отчаянное сопротивление сменялось на апатию и вялость. Мужчина обмяк в руках альбиноса и только мелко вздрагивал от прикосновений. Он не отреагировал, когда острый коготь вспорол его кожу, пустив ярко алую струйку, только кадык дернулся и глаза закрылись. Я втянул ноздрями воздух, наполнившийся ароматом пряного металла, и машинально облизнул пересохшие в раз губы. Я никогда до этого не брал кровь прямо из открытой вены, Влад всегда приносил мне её в кубках, наполненных до краев. И я занимался самообманом, позволял себе думать, что я не зверь, не животное, готовое разодрать глотку человеку, чтобы загасить собственный голод. Сейчас же я понял, насколько ошибался, потому что готов был вгрызться в глотку этой жертве. Сжав кулаки и прожигая Влада ненавидящим взглядом, я боролся с собственной жаждой, стараясь дышать через раз. - Отпусти себя, мальчик мой, почувствуй всю прелесть кормления, - ненавижу этот низкий тягучий голос! - Отвали! – прорычал я сквозь плотно стиснутые зубы, чувствуя, как клыки нестерпимо зудят, и внутри горла что-то ужасающе вибрирует. На это вампир только улыбнулся, рывком развернул к себе жертву и вонзил белые длинные клыки в окровавленную шею. Но он не стал насыщаться: сделав пару глотков, Влад отпустил мужчину и тот рухнул на землю. Я забыл о дрожащем обнаженном теле в грязи, когда альбинос сделал ко мне шаг. Я заворожено смотрел на тонкую алую струйку крови, протянувшуюся от уголка сомкнутых губ к твердой линии подбородка. Ливень очень быстро оставил о ней лишь воспоминание. Но я не успел пожалеть об упущенной возможности слизнуть её, потому что вампир резко обвил меня руками и поцеловал – грубо и до крови прокусив мне губы… Нет, это оказалась не моя кровь… Меня затрясло, я замычал прямо в этот жестокий рот, который сейчас подарил мне частицу рая. Мои губы уже сами впивались в чужие губы, язык змеёй рыскал внутри, вылизывая кровь со слизистой. Восхитительно… Но мало! - Еще! – потребовал я, отрываясь от опустевшего рта. Прозрачные глаза холодно блеснули. - Иди, возьми сам. Меня отпустили, и мир сейчас казался не серым, а бордовым, сам воздух стал кровавым маревом. Я кинул взгляд туда, где всего пять минут назад лежала моя пища, но обнаружил лишь грязь. Обведя округу голодными ищущими глазами, я обнаружил мелькающие между деревьями обнаженные спины далеко в лесу. Глубоко в груди родился гневный рокот и поднялся по горлу, вырываясь на волю яростным рычанием. Тело дернулось, готовое сорваться в погоню за добычей, но чужие руки стальным захватом удержали меня на месте. - Подожди, дай им уйти, - услышал я отдаленное, слабо понимая, что от меня вообще хотят. Мое сознание отъехало, уступая место инстинктам, которые рвались догнать добычу. Догнать и растерзать, напиться крови. Монстр, родившийся во мне, разорвал жалкую хлипкую человеческую оболочку и с грохочущим ревом вырвался на волю. Во мне осталось лишь одно желание – ЖРАТЬ! Нет, не во мне. Это был не я. Не я. - Держите его! Монстра сбили. Под спиной хлюпнула грязь, чьи-то руки держали крепко, не давая вырваться. Ярость ураганом рвалась из тела, заставляя неистово биться, чтобы добраться до врагов пастью с острыми клыками. А потом Монстра отпустили. И он сорвался в гон, чтобы поймать и искупаться в крови своей добычи. Только это могло его успокоить, подчинить и упрятать обратно до поры до времени, потому что раз вырвавшись, он сможет снова найти путь на волю… Лес отступал под натиском нечеловеческой скорости и силы, запах крови и чужого страха звал вперед, заставлял дышать всей грудью и работать разгоряченными мышцами. Бежать, бежать, бежать… Найти, впиться зубами в податливую плоть, прокусить её как масло… Масло?... Что это? Где Он узнал каково оно?... Неважно. Главное, что под кожей соленная, горячая кровь, которая сможет утолить жажду, насытить голод. Под когтями рассыпается в щепки древесная кора, под ногами взрывается грязью земля, красные брызги взлетают перед глазами и с громким шорохом опадают вниз. Красное. Красное. Вокруг все красное. Особенно бегущие впереди двуногие твари. Удовлетворение, замешанное на нетерпение, вскипает внутри. Нашел! Догнал! Истошные вопли жертвы подстегивают жажду, трепещущее в руках тело раздувает ненасытное жерло голода. Монстр свалил свою добычу в грязь, открыл хрупкую шею, дернув за спутанные волосы и, наконец-то, прокусил синюю, бьющуюся чужой жизнью жилу. Пасть наполнилась жаром, красный сок хлынул в горло, лаская язык, губы. Тело Монстра содрогнулось дрожью удовольствия, алчущий рык заставил вибрировать всю грудь. Долгожданное насыщение вырывалось тихим скулением, глаза закатывались в экстазе… Осушить. Вырвать кусок плоти. - Какая чудесная картина, - посторонняя реплика сопровождалась громкими хлопками. Монстр дернулся, отпуская добычу, и повернулся испачканной мордой к незваному гостю. - Да-а, - прошептал гость, рассматривая приникшее к разжиженной земле чудовище своими холодными глазами с расширенными черными зрачками, - чудесная и возбуждающая. Запах этого бледного полуобнаженного тела пробудил другой голод, который жаром расплылся в паху, скручивая внутренности в тугой узел. Монстр поднялся из грязи, забыв про безжизненное, опустошенное существо с разорванным горлом и двинулся к своей новой добыче. Хлесткий удар по лицу вырвал яростный рык у Монстра и он бросился на оказавшую сопротивление жертву. Новый удар, сильный и обескураживающий. - Кто я? – выкрикнул беловолосый. Монстр оскалился и прыгнул на него. Ударом ноги в живот альбинос свалил зверя в грязь. - Кто я? – казалось, ответ на этот вопрос был жизненно необходим. Чудовище умерило свою ярость и озадаченно моргнуло. Кто он? Кто?... Кто?... Высокое тонкое тело, с перекатывающимися мышцами под бледной кожей, белоснежные волосы, холодные глаза, но взгляд возбужденный; черная кожа штанов облепила длинные стройные ноги… наполовину расшнурованная ширинка…. - Влад! – выплюнул Монстр. - Точно, и никогда не забывай, - красивые тонкие губы расползлись, зазмеились в улыбке, раскаляя желание обладать докрасна. Монстр поднялся и настороженно двинулся к вожделенному объекту, ожидая очередной удар. Когда он вплотную подошел к Владу, то резко схватил его за мокрые пряди на затылке одной рукой, а другой прижал к своему голодному телу. Но вместо ожидаемого отказа хищные губы сами вцепились в мой рот болезненным поцелуем. Где-то здесь я стал осознавать себя как себя, а не как Монстра, но мое сознание утонуло в новой жажде – жажде обладать Владом и подчинить его тело себе. Я притиснул его к дереву, продолжая кусать: губы, шею, гладкие плечи и упругие мышцы груди. Я спускался все ниже, кусая и вылизывая бледную кожу, зарываясь носом в живот и дурея от аромата его тела. Я слышал нетерпеливые вздохи Влада и его протяжный стон, когда я с силой сомкнул челюсти на его животе, одновременно срывая с него штаны, располосовав их когтями в клочья. - Да-а, - раздалось протяжно над головой. Я дернул альбиноса за бедра вниз, в грязь, к себе. Заставил его встать на четвереньки, задом ко мне. Высосанная кровь застучала африканскими тамтамами в висках и члене, когда я увидел упругие ягодицы, с перекатывающимися мышцами под лунной кожей. Словно в тумане я рванул собственные штаны и одним рывком насадил Влада на себя. Его спина напряглась, одна рука содрала когтями кору с дерева, вторая вонзилась в грязь и тихое хриплое «бля-а-а» - вот все, что я четко осознал, прежде чем погрузиться в новое кровавое марево. И только дождь удивленно шелестел, наблюдая за безумием, которому отдавались два обнаженных тела перепачканных кровью и грязью. *** - Ты сейчас ненавидишь меня. - …да, ненавижу. - Иначе было нельзя. - … можно. - Нельзя. И ты это знаешь. - … - Поговори со мной… - … нет желания. - …прошу… - … - Я хочу, чтобы ты понял меня. - Но я не понимаю. - Попробуй. - … объясни мне, для чего ты все это устроил. - … я не знаю… - Тогда как мне тебя понять, если ты сам себя не понимаешь? Растерянный взгляд серо-голубых глаз. - Думал, что понимаю, но… - … что «но»? Тяжелый вздох. - Не знаю… Когда ты появился здесь, я почувствовал Его запах на твоей коже, твоих волосах… Это было… больно. Я давно забыл эту боль, но твое появление воскресило её. Я лежал на кровати, наблюдая за стоящим возле окна вампиром, и боялся даже вздохнуть, чтобы не спугнуть его откровения. После вчерашнего сумасшествия я проспал почти двенадцать часов, а когда проснулся, то обнаружил в комнате Влада. Он повернулся к окну лицом и распахнул плотные шторы, впуская глубокие сумерки в комнату, но и этого света казалось много. - Сначала я злился, что у тебя была возможность прикоснуться к Нему, меня выводило из себя, что ты узнал, каким Он может быть… В разъяснении, кто такой «Он» я не нуждался. Влад говорил о Ликосе. - Он знает, каким могу быть я…знает, каким я был раньше. На улице снова зашелестел дождь, размывая картину за окном. - И я захотел, чтобы и ты узнал, каким я был когда-то… До безумия. - И вчера была демонстрация того, каким ты был раньше? – я нахмурился, не улавливая смысла. Влад повернулся ко мне и губы его, всегда хищные и насмешливые, сложились в горькую ухмылку. - Нет. Вчера была демонстрация моей монструозности во всей красе, я хотел, чтобы ты понял, почему я такой, какой есть. Я сел на кровати, свесив ноги. - Ты весьма преуспел в этом. – Настала моя очередь горько улыбаться. - Я просто понял, что уже не помню, каким я был вначале. Он сделал шаг ко мне и опустился передо мной на колени, положив руки по обе стороны от моих бедер. - Я любил их, Рин. Они были всем для меня, но когда я слетел с катушек, самые близкие мне люди – отец и… брат - решили пристрелить меня как бешеного пса. Словно между нами не было того… - он опустил голову и я увидел выступающий позвонок чуть выше уровня обнаженных плеч. – Словно ничего не было, словно я для них ничего не значил. Для Него ничего не значил! Я и не представлял, что когда-нибудь увижу его таким. Он был сломлен, точнее была сломлена та его личность, которой он некогда был, поэтому он не стал сопротивляться охватившему его безумию, позволив чудовищу доминировать и найти возможность выжить им обоим – Владу монстру и Владу человеку. - Ты теперь знаешь, какого это – сопротивляться голоду. И ведь я, как и ты не просил, чтобы меня сделали чудовищем, меня просто стали поить кровью. Первый раз насильно, потом я уже сам не мог без человеческой крови, я просто не выжил бы. После глотка крови в организме что-то перестраивается на генетическом уровне, быстро и необратимо, пить кровь становится так же важно, как и дышать. Он поднял голову и посмотрел мне в глаза, и они не были холодными, в них кружило отчаяние и отголоски безумия. - Однажды ко мне в клетку кинули человека, у него была едва надрезана кожа рядом с сонной артерией, и мне этого хватило, чтобы сойти с ума. После того, как я его осушил, во мне умер тот Влад, которого когда-то любили брат и отец. Из меня вырвалось чудовище. Я вздрогнул от того, насколько четко он описал мои собственные ощущения. И как я ни старался, но я больше не мог ненавидеть его. Ненависть в одночасье издохла во мне, оставив пустоту. - Я убил отца, - мне было больно смотреть ему в глаза. Он признавался мне в том, что собственноручно лишил человека, который заменил ему родителя, жизни, а я смотрел в его глаза полные агонии, и мне было от этого нестерпимо больно. – Он пришел уничтожить меня, и я убил его, потому что хотел жить. Прежде чем сообразить, что я делаю, я поднял руки и взял в ладони его лицо. Влад со свистом втянул воздух сквозь зубы и закрыл глаза. Напряжение сковало все его тело, он медленно выдохнул сквозь дрожащие тонкие ноздри, а потом снова взглянул на меня своими волчьими глазами. Только волк этот был ранен и медленно умирал, сдерживая скулеж от непереносимой тоски. - Я потерял их, и вернуть уже не смогу, - сказал он, - но я не хочу терять тебя. Пустота во мне заполнилась чем-то болезненно тянущим и от этого очень сладким и невесомым, словно открытую рану в груди овеял ледяной ветер, но мне от этого было только хорошо. Ощущения казались трудно сочетаемыми, но они были реальны. Я не ответил, я просто склонился и поцеловал его в твердые губы, которые дрогнули и стали мягкими, как подтаявшее масло. Влад со стоном прижался ко мне, и я потянул его на себя. Это был первый раз между нами, когда я задыхался от нежности, целуя длинную бледную шею, а Влад растекался по простыням от моих жадных, но бережно ласкающих, ладоней. Он снова отдался мне, но мы сделали это лицом к лицу, не разрывая взгляда, словно боялись потерять связь, соединившую нас и удерживающую на грани помешательства. - Я никогда не оставлю тебя, Влад. Я готов умереть рядом с тобой, запомни это, - сказал я позже, прижимая его голову к своей груди и перебирая короткие белые пряди. И я не лгал ему.