***
Камера была почти уютной. Главное, никаких соседей с несколько нетрадиционным пониманием любви (черт, родила ж его мама таким красивым), предупреждающих, что волноваться о том, что он ФБР-овец, не стоит, хвалящих санчасть и намекающих, что он явно может встретиться не только с призраками прошлого, но и каким-нибудь свеженьким злодеем, совсем недавно с его помощью помещенным в этот милый зоопарк. Третья ходка — рецидивист Патрик Джейн. Успел он уже покрасоваться и в голубеньком арестантском костюмчике, и в оранжевом. Интересно, какой больше ему к лицу? Покой и одиночество, тоска и безнадежность. Отчаянно хотелось садануться гениальной головой о кирпичную стену и, сидя в кровавом месиве, любоваться напоследок на осколки уходящей жизни. Надежды не было. Он, может, и родился с серебряной ложкой во рту, но кажется у Всевышнего, или кто там распоряжается течением жизни и переплетением судеб, терпение исчезло, иссякло, кончилось, сдохло, как исчезнет и он. Аннигиляция — процесс простой и неизбежный. Еще вчера он был полным надежд гениальным манипулятором и фокусником и почти честным, до одури счастливым парнем, а совсем скоро станет не менее гениальным трупом, в смысле, просто трупом, даже если речь не заходит о физической смерти. Пожизненно в клетке? Увольте… Он свихнется через пару месяцев без пищи для мозга, без надежды, без Лисбон. Ключи в дверях загремели ужасающе громко и тревожно, тяжелые ворота каземата приоткрылись… Уфф… всего лишь охрана. — К тебе посетитель… Лис-бон… Последний раз она навещала его в тюрьме с кексиком. Как раз время перекусить… Лицо агента Чо было, как обычно, непроницаемо и спокойно. Конец света настанет, а этот парень будет стоять со своей невозмутимой миной, сохраняя полное спокойствие и самоконтроль. — Привет, Чо. Мило с твоей стороны навестить меня… — Заткнись, Джейн. Заткнись и слушай. Эббот пытается нажать на все кнопки, какие у него есть. Но мало времени. Просто дождемся завтра и, ради Бога, без фокусов. Вот, тебе передали… Не надо быть экстрасенсом чтобы знать, что в пакете. Он знал. Разрывая шуршащую обертку, Джейн скорчил обиженную мину и недовольно спросил: — А с голубикой не было? Наверное, где-то случилось внеплановое землетрясение — Чо засмеялся. — Она сказала: «Обойдешься». — А где Лисбон? Вопрос сорвался с губ прежде, чем мозг успел отконтролировать его поведение. — Тебе надо думать о завтрашнем заседании. Чо еще немного помолчал, поднялся, и, не глядя Джейну в глаза, холодным и спокойным голосом произнес: — Она уехала… Ты — не единственное, что есть в жизни и не центр Вселенной. Одна его часть хотела выть и кататься по полу, биться головой обо все, что попадется. Другая, правильная и рациональная, понимала, что все нормально и он сам дал ей билет в новую жизнь, сказав, что все, что было вчера, когда он, черт подери, единственный миг за огромное количество лет, был наконец сам собой, был счастлив и любим, было просто очередной выходкой и ревнивой шуткой мальчика, побоявшегося лишиться своей любимой игрушки. Интересная вышла головоломка: ложь и правда в одном флаконе… Для него все было кончено.***
Джейн пил виски уже шесть часов подряд. Просто методично и размеренно вливал в себя отвратительную жидкость, пытаясь забыть обо всем, стараясь не думать, не цепляться мыслями, как уродливыми крючками за боль. Тело уже пропиталось алкоголем, ноги отказывались повиноваться, руки задевали за все предметы в маленьком пространстве трейлера, а он все продолжал пить. Легче не становилось, мозг был странным, но не пьяным. Он все еще мог думать. Заседание по его делу Джейн почти не помнил. Туман застилал глаза, разум… Мельком, в зрительном зале, заметил непроницаемое лицо Эббота. Что ж, последняя гастроль. Патрик Джейн на сцене дает последний в карьере спектакль, а потом — в утиль. Не расстраивайся, Эббот, потерпи всего несколько минут, и заноза из твоей задницы исчезнет навсегда. — Мистер Джейн, признаете ли вы себя виновным в убийстве Томаса МакАлистера? Я убил бы эту сволочь снова, если бы понадобилось. Я убивал бы его снова и снова, сжимая хрипящее горло, глядя в его отвратительную рожу, бесцветные пустые глаза убийцы, урода, чудовища… - Нет. Я убил Красного Джона, в чем виноватым себя не могу признать. Шум, голоса, все куда-то вышли, оставив его с охраной. Стараясь сохранить лицо, остатки самолюбия и гордости, выглядеть не раздавленным и погибающим, он просто отключил зрение и слух, когда читали его приговор. Он не слышал и не понимал ничего, когда вдруг рядом с ним материализовался Эббот и произнес, похлопывая по плечу: — Я всегда знал, что ты — счастливый сукин сын. До него долго доходило, что он, Патрик Джейн, был оправдан. Навсегда. Бесповоротно. А Лисбон уехала в Вашингтон с честным парнем Пайком. Его пьяный мозг, а особенно, очень пьяное тело подумывало о сне, когда в дверях трейлера, его консервной будки возникла Ким. — Давно пьешь? — Ш-шш-шесть часов, трид-дд-дд-цц-ать во-оооосемь минут… — Молодец. Герой. - Ким, я кк-конечно рад с тобой побб-бболтать, но, бб-боюсь, что сейчас неподходддящее время… — Эббот ждет тебя утром. В нормальном виде. Джейн, жизнь не кончается на этом. Жизнь продолжается, Патрик… Об этом стоило подумать. Вот только надо допить оставшийся виски.