Цвет Свободы

      Утро было необычайно… «веселым».       Утомившись на фоне последних событий, Нея вырубилась почти сразу, несмотря на то, что в ее кровати присутствовал посторонний объект в виде Ривая. Он оправдал ее доверие, и она была абсолютно спокойна за себя.       Обычно в первые дни осени ее семья не спешила начинать отапливать дом и разжигать камин, поэтому утром было довольно прохладно, отчего Нея заворачивалась в одеяло с головой, не желая вставать раньше обычного. Однако, сегодня ей было тепло. Задумываться над причиной в эдаком полусне совершенно не хотелось, поэтому девушка лишь плотнее прижалась к источнику тепла, вспомнив почему-то о как-то давно приснившемся розовом медведе.       На губах заиграла улыбка, Нея стиснула игрушку в руках.        — Это уже ни в какие ворота, — вдруг произнесла игрушка мужским голосом. — Проснись! Эй!        — Угум…       Сильный тычок в живот заставил Нею резко распахнуть глаза и отопрело уставиться на недовольное лицо Ривая. Ривая в ее кровати.        — Конечности убери.       Все еще не понимая, что происходит, девушка перевела взгляд на свои руки, которые вместо предполагаемого плюшевого медведя во снах обхватили за плечи парня. Нею как током шибануло. Издав нечленораздельный звук, она с неимоверной скоростью отшатнулась назад, заливаясь пунцовой краской.       Ривай медленно сел. Судя по выражению его лица и синяками под глазами, в отличие от нее, он не сомкнул век. А судя по уничтожающему блеску стальных глаз, на скупом на эмоции лице, жить девчонке осталось недолго.        — Ты всегда так спишь? — наконец, вымолвил он.        — Так — это как? — непонимающе спросила Нея.       Мрачный как тысяча чертей парень хотел было ей ответить, но их прервал звонкий зов поднимающейся по ступеням миссис Райнесс.        — Нея, подъем! — в дверь отчетливо постучали.       Девушка подпрыгнула на месте.        — Уже встаю, мам!       Запутавшись, она скатилась с постели, как слонопотам, переступивши через ноги Ривая, и выскочила куда-то за пределы комнаты.       И ей крупно повезло, потому что в противном случае, хорошей трепки ей не избежать.       Девчонка спала просто ужасно: без конца вертелась, металась, брыкалась, пиналась, что-то бормотала себе под нос и разговаривала сама с собой. Дважды она внезапно замирала, резко выпрямившись, а потом все повторялось снова. То и дело ее острые колени и локти прилетали Риваю сначала то в бок, то по ногам. Когда он попытался отвернуться на самый край, под атакой оказалась спина. Он пробовал уйти на пол, но там было слишком холодно. Вернувшись, он пытался отгородиться подушками, своей и ее, потому что дурная башка Неи все равно на ней не лежала. Все бестолку. Угомонилась одержимая только под утро. Когда солнце уже выплыло из-за горизонта и птицы запели свои звонкие песни, девчонка уткнулась лбом между его лопаток и, вопреки ожиданиям новой возни, тихо и неподвижно засопела. В отличии от Ривая, который так и не смог уснуть.       Растирая затекшую шею, парень задумался, что дальше так продолжаться не может. В конце концов, это попросту неприлично! И все равно, что он пальцем не посмеет к ней прикоснуться, как бы ни хотел. А еще он не хотел уходить. Ривай проклинал себя за вчерашнюю слабость, что позволил этой девчонке остановить себя. И сама Нея тоже учудила — как можно настолько доверять людям?       За дверью вновь послышались шаги, но парень даже не двинулся — судя по знакомому мамонтскому топоту, это была девчонка, а не кто-то из ее семьи. И он оказался прав: в комнату, неуклюже пошатываясь, ввалилась Нея, держа в руках тарелку и чашку, стараясь не пролить содержимое. Но не успела девушка поставить все это на стол, как Ривай произнес:        — Не нужно.        — Что? Почему?       Он тихо выдохнул, закрыв глаза. Его волосы забавно растрепались после сна, отчего он стал похож на взъерошенного кота, но хихикнуть девушке не позволило чувство самосохранения, поэтому она сосредоточилась на его словах.        — Ты и так сделала слишком много, я не могу продолжать так жить, у меня тоже есть понятие гордости.        — Но не сидеть же голодом… — произнесла она, растерянно глядя на него.        — Нет, поэтому я ухожу в город.        — Стоп-стоп-стоп, ты же не…        — Цыц. Я не договорил, — раздраженно заткнул ее Ривай.       Нея послушно захлопнула ротик.        — Я ухожу, чтобы найти работу. Поэтому свои вопли можешь оставить при себе.       Девушка прямо посмотрела на поднявшегося на ноги парня. Что ж, это было вполне разумно и правильно.       Нея внимательно вгляделась в облик темноволосого убийцы. Казалось, внешне он абсолютно не изменился, все такой же невысокий, худощавого телосложения, на первый взгляд могло подуматься, что парень не в состоянии переломить даже толстую палку, однако это все обман зрения и невнимательность неведующих, лицо, так и не привыкшее изображать хоть какие-то привычные эмоции и абсолютно безучастный ко всему взгляд. Но Нея чувствовала, что что-то все же изменилось. Например, стремление все же выбраться из этой гнилой ямы и попробовать начать новую жизнь.        — Хорошо, но… — Нея замялась, не зная, как сказать.       Ривай стал для нее не просто проходимцем, но и кем-то большим. Он внушал странное доверие и чувство защищенности, став для девушки вроде брата, которого у нее никогда не было, но о котором она мечтала, будучи еще маленькой девочкой. И потому, когда парень сказал о своем решении, она по-детски, капризно не желала расставаться с ним, хотя отчетливо понимала, что их положение — это не дело.        — Давай так: пока ты не найдешь себе нормальное жилье, можешь возвращаться сюда. Я понимаю тебя и твои чувства, но сейчас уже не лето. Болезни не раны, а к доктору ты вряд ли пойдешь, — с улыбкой добавила она.        — Ты делаешь мой долг невозвратным… — Ривай устало потер переносицу. Ее помощь была так жизненно необходима, и Нея всегда протягивала руку, не требуя ничего взамен, а он ощущал себя чертовски неприятно, принимая ее.        — Что ты все заладил! Долг да долг! Ты мой друг, а друзья помогают друг другу, — воскликнула она, отмахнувшись. — По крайней мере, я знаю это из жизни в городе, пока мы не переехали сюда, где вообще никого нет.        — Девчонка, у тебя странные понятия о друзьях, вот что я скажу.        — Я рада, что твои эпитеты перестали быть такими отвратительными, однако друзей не выбирают, — просто сказала она. — Так ты чай будешь или нет?       Ривай еле удержал себя от язвительного комментария.

***

      Осень была в самом разгаре, высасывая изумрудные краски из трав и деревьев, и осыпалась на каменные дорожки и крыши низеньких домов пожелтевшими листьями.       Рано утром Ривай исчезал из дома семьи Райнесс и возвращался только под вечер. Нея не знала, где и куда он устроился, как скрывал свое лицо от полиции и не ударился ли он в незаконные махинации, но спрашивать пока не стала, лишь с волнением ждала вечера, вглядываясь из окон дома в неразборчивые темные тени. У девушки закрались подозрения, что парень специально задерживался чуть ли не до ночи, чтобы не отягощать ее своим присутствием, тем более в ее же комнате, но что-то тут сделать было на грани фантастики. Он не мешался ей, нисколечко, однако и Ривая понять можно — всю жизнь он зависел только от себя самого, а тут такой удар по самолюбию.       А вот девушка, кажется, впервые в своей жизни перестала мерзнуть в это зябкое время года. Ей было почти двадцать лет, ребята куда младше возрастом уже уходили служить, заводили семьи и работали на себя. Но из-за их семейного дела, окружение и обычная жизнь по сценарию слегка замедлилась. Нет, разумеется, девушка уже испытывала симпатии и даже влюбленности, планировала будущее, ровно как и все девочки в ее возрасте, когда гормоны иногда захватывают верх над разумом — этого не избежать. Впрочем, тут ей пока что не посчастливилось — единственный молодой человек, с которым у них дошло дело до поцелуев и частых встреч, после переезда семьи девушки, как-то слишком быстро нашел себе новую любовь, бросив попытки найти благоразумные пути, чтобы остаться с Неей. Тогда было обидно, но Нея могла его понять — в их мире, ограниченном серыми стенами и бедностью, было бы непозволительной роскошью отказаться от мнимого шанса на семейный уют. Черт знает, что будет завтра, а ждать каждый раз — это тяжело. Мартин не дождался и решил устроиться проще. А Нея не стала ничего пытаться доказать ни себе, ни ему — лишь разочарованно отступила в тень и была таковой. Замкнутость и подобие отшельничества не давали времени на распускание рук, и она просто стала жить дальше.       У каждого на свете есть свое счастье, главное, во время его увидеть и не оттолкнуть.       Встреча с Риваем взбудоражила ее размеренную суету дней, и, впервые за последнее время, девушка находила повод улыбаться чаще, чем раз в день. Угрюмый убийца был не похож на Мартина, ни капельки, от слова совсем. Мартин был светловолосый, крепко сбитый, высокий, он часто смеялся и шутил, придерживал двери маленьких забегаловок, подавал руку со ступеней, стягивал с себя верхнюю куртку, когда внезапно начинался дождь или поднимался ветер, а забывчивая Нея была лишь в тонком платьице… В общем, он был настоящим джентльменом, и девушки всегда были без ума от Мартина, как, собственно, и сама Нея. Ривай же был худ, темноволос, парней с его ростом еще поискать надо, а уж характер и подавно кошмарен, полное отсутствие этики в словах и действиях, вечно настороженный и редко улыбающийся, он одновременно внушал легкий страх и в тоже время притягивал. Однако не глядя на все это, Нее было легко с ним общаться, не вспоминая, разумеется, о первых днях их крайне случайного знакомства. Она не знала о нем ровно ничего, но в тоже время видела многое, чего вполне хватало с уверенностью, не кривя душой, сказать: он хороший человек. Может поэтому, не смотря на всю комическую ситуацию их положения, Нея практически абсолютно без волнения засыпала рядом с ним, как бы двусмысленно это не звучало. Ривай стал для нее кем-то между вроде хмурого старшего брата и внезапно появившегося друга — такие появляются у людей внезапно, раз и навсегда, близкий человек, которому откроешь то, что под пытками не скажешь близкой подружке, а ведь дружишь с ней несколько лет.       Правда, озвучить свои мысли и дружески потрепаться она так и не решилась. И так не щедрый на эмоции и снисхождения парень терпел ее занудство, а речь о том, чтобы нарушить его личное пространство с моральной точки зрения, то бишь расспросить о прошлом, было равносильно самоубийству. Жить Нее хотелось, посему она задвинула эту мысль.       А вот сам Ривай разрывался изнутри, хотя внешне был не отличим от впавшего в спячку удава. И было на то множество причин.       На следующий же день после их разговора парень отправился в город, только теперь в его планы не входили грабеж местных зевак и воровство с рыночных прилавков. Нея показала ему, что даже в самой отчаянной ситуации можно найти разумный выход, а еще она научила его, что людям, иногда, все же стоит доверять. Поэтому пересилив себя и подогрев свое нежелание сидеть на чужой шее дальше, Ривай, скрепя сердце и борясь с самим собой, решил рискнуть.       Особых вариантов у парня не было — выбор пал на самую захудалую и малолюдную таверну на краю города. В таких сводят концы с концами бедняки, топя свою беспомощность и безделье в алкоголе, в таких темными личностями собираются не самые честные граждане, в таких пытаются на время забыться и побыть никем и это место было одним из тех, в котором на окружающих не обращали ровно никакого внимания, разве что ты не пышногрудая красотка-официантка. Одним словом — как раз то, что нужно Риваю с его не перспективой репутацией.       «Одолжив» у зеваки с улицы шляпу, чтобы скрыть лицо, он незаметно вошел в помещение, поморщившись от запаха спиртного и пота, прочно осевшем внутри. Стараясь не обращать внимания на грязь, которой, к его великому неудовольствию и брезгливости, было здесь с избытком, он направился прямиком к барной стойке, где пухлая женщина преклонных лет устало подливала дешевый коньяк оседающему на пол пьянице.       Хозяйкой сего места оказалась ворчливая вдова по имени Хайли. Хайли была уже не в том возрасте, чтобы успевать везде и всегда, после того как ее дурной муженек окончательно спился и отбросил концы, эта попойка осталась под ее контролем, однако годы, больная спина и вечные пьяницы, шатающиеся вокруг да около, порядком доканывали женщину. Поэтому когда в бар заявился странный парень, назвавшийся коротким именем Леви и предложил свою кандидатуру на вакансию, пустовавшую не один год, Хайли плюнула на его подозрительность. Руки-ноги есть, работает, не треплется и ладушки. Только вечно то шляпу аж до носа натянет, то волосы свои черные так пригладит — ни то, что глаз, — пол лица не видать. Но тут уж у каждого свои тараканы в голове, а пьяни вокруг и подавно до лампочки, кто наполнит очередной стакан.       Зарплата здесь, дело ясное, оказалась скудная, но сунуться куда-то еще было опасно, поэтому пока Ривай не придумал что-то по-лучше, пришлось остаться здесь. Как только появится достаточно средств на самостоятельное существование, пусть даже в самой дрянной съемной комнате, он покинет дом Неи. Она все-таки девушка, а он там лишний, мягко говоря.       Разумеется, можно было попросту украсть деньги, иногда в бар заваливались не такие и бедные клиенты, а уж когда они становились подшофе, стянуть у них кошелек не составило бы труда даже ребенку. Однако Ривай дал обещание, не только девчонке, но и себе, что хотя бы попытается сделать свою жизнь хоть чуточку нормальнее и правильнее. Поэтому, закрывая глаза на легкую добычу, маячащую перед носом, Ривай продолжал работать. Если не будет светиться долгое время, возможно, его забудут, посчитают издохнувшим, а сам парень накопит достаточно средств, чтобы перебраться в дальний город или даже за другую стену, где можно действительно еще что-то исправить… Но до того было далеко, а пока у него маленькая цель и невероятный долг ценою в жизнь этой девчонке. Она подарила ему крохотную надежду и, даже если у него не получится, он попытается в нее поверить.       Несколько дней спустя Ривай не спеша брел обратно. Даже не так.       Несмотря на порядком прохладные сумерки, парень с максимальной медленностью шел туда, где его ждали. Он старался как можно меньше проводить времени в этом доме и если бы не холода, переночевал где-нибудь еще, потому что гордость была при нем всегда. Но зима была уже на носу, а не самые приятные воспоминания его прошлых холодных времен года заставляли ежиться, стоило только подумать о снеге. А еще Нея волнуется. Почему — Ривай не знал, но каждый раз вновь появляясь в ее комнате, он видит сначала обеспокоенное лицо девушки, быстро, но внимательно осматривающую его, а потом облегчение и какую-то странную радость в глазах.       Нея доверчива до невозможности. Именно поэтому парень пытается держаться как можно подальше от нее, но пока вынужденно возвращаясь вновь и вновь. Честно говоря, разумнее в этой ситуации, с ее стороны, выставить его вон. Вопреки этому, девушка даже не спросила ни разу, куда он уходит или какую работу себе нашел. Не потому, что ей неинтересно, — девчонка вообще была до жути любопытной, а потому, что она ему верила. И Ривай, сам того не замечая, стал оправдывать это доверие. Ему категорически не нравилось то странное ощущение внутри, когда он снова видел ее вечером, но сказать, что оно было неприятным, не мог. И каждый раз, после того, как гас свет, он порывался спросить, не противен ли он и его общество ей, но девчонка уже засыпала под боком, свернувшись калачиком, чтобы через некоторое время начать буянить.       Первое время Ривай спал на самом краю, отвернувшись и не двигаясь во сне — жизнь научила, а раз выбора не было, то он не хотел мешаться еще сильнее, хотя, казалось, дальше уже не куда. Но чертова девчонка во сне превращалась в сущего бесенка. Хотя Ривай мужественно терпел ее тычки и пинки, умалчивая о поведении Неи утром, его это порядком доканывало. И жаловаться грех и убить хочется, особенно когда пытаешься хоть немного поспать. На третью ночь парень не выдержал, завернул девушку в одеяло и, крепко обхватив этот кокон руками, стал ждать — поможет или нет. И вот чудеса — помогло. Нея мигом утихомиривалась и прекращала возиться, а он мог, наконец, уснуть нормально, не рискуя получить кулачком в нос. Утром Ривай просыпался прежде, чем Нея, так что девушка даже не подозревала, что брыкается во сне и что теперь она всю ночь крепко спит в объятьях убийцы. Это было немножко нечестно по отношению к ней, ведь сам Ривай ненавидел, когда кто-то вторгается в его личное пространство, но почему-то эта девчонка стала единственным исключением, которое бесило не всегда.       Стараясь изматывать себя днем как можно сильнее, он все равно с непривычным чувством стыда осознавал, что его тянет назад сильнее, чем того стоило и что внутри приятно покалывало, когда он несильно прижимал к себе невинно спящую девушку, изредка позволяя себе уткнуться носом в ее волосы. А на утро его съедало легкое сожаление, что пора проснуться и отодвинуться от такого желанного тепла и вновь тащиться в мерзкую таверну.       И чем больше позвякивало монет в его нагрудном кармане, тем меньше он хотел уходить.