***
Сбежав на улицу, гонимая приступом паники и ужаса, девушка желала лишь одного — оказаться как можно дальше от этого места. Ее самый жуткий кошмар воплотился из снов на ее глазах и теперь душил своими липкими лапками. Но по типичному плану далеко убежать ей не удалось. Зацепившись в темноте за какую-то коряжку, Нея вскрикнула и растянулась на холодной земле, больно ткнувшись ладонями и лицом в пожухшую траву. Боль и холод резко отрезвили сознание. Девушка со стоном перевернулась на спину. Тишина и бескрайнее небо заволакивали своей магией ночи. Бездумно глядя на кажущиеся невероятно холодными голубые огоньки, Нея вдруг вспомнила, как не так давно она любовалась звездами с Риваем. Она поспешно закрыла глаза, пытаясь забыть и его, и все, что произошло сейчас в ее доме, но бледный силуэт его аккуратного лица, обрамленного черными, как перья ворона, волосами все равно въедался в сознание. Нея зажмурилась, стараясь не заплакать, и подтянула к себе колено. Холод постепенно пробирался под одежду, а ночная тишина начинала давить, заставляя поддаться детским страхам — боязни темноты и чудовищ, живущих в ней. Девушка явно выросла из того возраста, когда стоит бояться таких глупостей, но скажите это человеку, только что видевшему смерть, и представьте себя на его месте. Нея резко села, обхватив себя руками. Желание вернуться боролось с нежеланием увидеть то, от чего она убежала. Он же слышал ее, всё осознавал — так зачем убил? Нея запустила пальцы в волосы. Страх и внезапный порыв паники уже улетучились, но голова по-прежнему оставалась тяжелой. «Думай». Голубовато-серая радужка в едва заметную темную крапинку и угольно черный зрачок, в последний раз взглянувшие на этот мир… Нея встряхнула головой. Однажды в детстве она нашла под старым дубом раненного птенца, видимо, тот выпал из гнезда и повредил крыло. Восьмилетней девочке не хватило бы сил и ловкости взобраться на дерево, уж тем более без вреда вернуть птенца на место, а потому Нея аккуратно положила птичку на ладонь и принесла ее в дом. Мама лишь покачала головой, осмотрев безнадежно сломанное крылышко, но упрямая Нея отказалась сдаваться и принялась ухаживать за птенцом. Через неделю, вернувшись как-то после длительной прогулки домой и подбежав к подоконнику, где она сделала малышу гнездышко, Нея обнаружила лишь несколько перьев и следы кошачьих лап. Соседский кот пронюхал о птенчике, выждал нужный момент. Слезам девочки не было края. С трудом успокоить ее смогла пришедшая домой мама, которой хватило одного взгляда на разворошенное гнездо, чтобы понять, что произошло. Что конкретно же ей тогда сказала мать, Нея уже не помнила, помнила она лишь один обрывок: «Нея, посмотри на меня, успокойся. Хорошо? А теперь скажи: ты можешь что-то изменить? Нет? Нет. Кто знал, что так может случиться? Никто. И никто не может сказать, что случилось бы, если бы ты не подобрала его тогда, возможно, он бы уже давно погиб от голода, а ты подарила ему немного тепла и хорошей жизни. Поэтому вытри слезы и подумай о том, что сделала для него ты. Но не забывай, что судьба, порой, бывает непредсказуемой…» — Непредсказуемой… — прошептала Нея в темноту. Становилось совсем прохладно. Зато четкость мыслей вернулась в голову. Могла ли она что-то изменить? Нет. Ответ на другой ее вопрос мог дать только один человек. Вот только человек ли? А, может, она просто ошибалась в нем всё это время? Пригрела птицу, которая оказалась змеей. Сердце в груди ныло, моля поверить в обратное, но глаза видели правду. Девушка поднялась на ноги, отряхнула платье и руки, насколько смогла, и глубоко вдохнула. Повернуться обратно ей стоило невероятного мужества.***
Повисло напряженное молчание, девушка смотрела куда-то в пол, парень поверх ее плеча в темноту. — Зачем?.. — наконец, тихо вымолвила она. Голос ее готов был вот-вот сорваться. Хотелось объяснить ей, сказать причину, как-то оправдать себя, но Ривай лишь медленно поднялся и бросил: — Теперь уже не важно. Что-то внутри предательски и больно сжалось, но Ривай упрямо молчал. Он отвернулся и поглядел на мужчин, прикидывая, как будет нести их прочь и насколько далеко, стараясь не думать о девушке. Легкое касание у локтя, заставило парня вздрогнуть. — Ривай… Но он был поражен. Как ей еще не противно просто произносить его имя? Вспоминая, сколько раз он нелестно отзывался о ее умственных способностях, Ривай все же невольно осознал, насколько она умна. Возненавидеть человека легче легкого. Сорваться на эмоциях — раз плюнуть. Годами хранить обиду — как дышать воздухом. Понять же и перешагнуть себя, чтобы простить того, кто не заслуживает прощения, достойно подвига. Ривай пристально поглядел на нее своим, кажущимся безучастным, взглядом. Обычная девчонка, до смерти напуганная, но пытающаяся держать себя в руках. Храбрится. Да только на лице все написано. Не понятно только, зачем вернулась. Парень вдруг резко перехватил ее под руку и насильно развернул лицом в сторону мертвеца. Нея, всё еще находясь в некотором оцепенении, попыталась вырваться, но пальцы Ривая больно впились в плечи. — Что ты видишь? — почти шепотом спросил он. Девушка отвернулась, стараясь смотреть куда угодно, только не в то место, где кровь уже сворачивалась на полу и покрывалась сухой багровой коркой. Ривай несильно встряхнул ее. — Посмотри туда. — Нет. — Нея. Она до боли сжала зубы, понимая, что сопротивляться бесполезно, и медленно подняла взгляд, скользнув по алым пятнам, безвольно откинутой руке с растопыренными в беспорядке пальцами, грязному рукаву серой рубашки и, наконец, наткнулась на лицо, застывшее маской боли, страха, легкого непонимания с щепоткой удивления. Глаза стали совершенно стеклянными. Нея захотела вновь отвернуться, но почему-то не могла. — Что ты видишь? — повторил свой вопрос Ривай. Девушка сглотнула вновь подкатывающий к горлу ком тошноты и слез. — Человека… Мертвого человека. — Уверена? «Чего он от меня хочет?!» — едва ли не плача, подумала девушка, чувствуя крепко держащие ее руки парня. — Да… — Что ж, а теперь представь себя на его месте. Смысл сказанного не сразу дошел до нее. А потом девушка представила, что, не будь здесь Ривая, уйди он на день-два раньше, и по возвращению родители обнаружили вместо распростертого мужского тела труп дочери… Нея, всхлипнув себе под нос, обернулась, уже не стараясь спрятаться от спокойных серых глаз. Как-никак, а он всё же вновь спас ей жизнь. — Я не пытаюсь себя оправдать, и дорога мне давно заказана. Но подумай о том, что он сделал при жизни и что он мог бы еще сделать. Такие, как он, не мирятся с поражениями, они возвращаются снова, чтобы завершить начатое. Ему не повезло столкнуться с себе подобным. Нея хотела возразить, но губы предательски одеревенели, однако Ривай заметил это. — Заткнись и дай договорить. Сейчас ты свалишь отсюда, пока я избавляюсь от тела и двух других идиотов. Я приведу в порядок дом, и больше ты меня никогда не увидишь. Он отпустил плечи Неи. — Ривай… — вновь позвала девушка. — Не задавай больше идиотских вопросов, — сухо перебил ее парень, закрыв глаза. Но немного погодя выдохнул в пустоту: — И нет, я не желал его смерти. Стараясь не смотреть на тело в кухне, Нея не слушающимися пальцами закатала рукава. Всё, что она хотела знать, — она услышала, о причинах у нее еще будет время подумать, тех слов, что она услышала от него сейчас достаточно, чтобы прекратить чувствовать себя выжатой тряпкой и взять себя в руки. — Я приведу лошадей, — всё еще опасаясь глядеть в сторону кухни, сказала Нея. Заметив, как Ривай собирается что-то сказать по этому поводу, девушка опередила его: — Я не собираюсь сидеть в сторонке, сложив руки. Говорить спасибо за смерть человека грех, но я благодарна за то, что осталась жива. С этими словами она быстро вышла в темную ночь. Ривай поглядел ей вслед. Казалось, в этом мире его уже мало что могло удивить. Однако, сейчас он убедился в обратном. Куда Ривай дел тело двух мужчин без сознания (один, кстати, решил вдруг очнуться, но меткий кулак парня быстро заставил его передумать), Нея не знала, но понадеялась, что он не скинул их в какую-нибудь канаву. Несмотря на то, что грабители были еще теми козлами, ей чисто по-девичьи было жалко их на уровне инстинкта. После того, как Ривай вернулся, они молча приступили к восстановлению порядка в доме. Он хотел было выгнать девчонку, но та упрямо поджала губы и, все еще нервно отворачиваясь и стараясь не наступить на кровь, пошла собирать осколки посуды и часов. Сам парень же взял на себя грязную работу — чертова кровь уже въедалась в деревянные щели, и нужно было поскорее ее вытереть. Уже после одного движения тряпкой вода в ведре окрасилась так, словно вместо нее и была кровь. Ривай не стал считать сколько ведер он вынес и вылил, пока оттер багровые капли. Даже несколько раз ополоснув собственные руки, он по-прежнему ощущал, что они по локоть в чужой крови. Это было отвратительно и ужасно, кровь была везде — не только этого мужчины, многих других, кого он убил. Ривай яростно сунул ладони в воду и остервенело принялся отмывать их, сдирая кожу, пытаясь уничтожить грязь, но знал, что она навсегда будет окутывать его, мерзко хихикая каплями, срывающимися с кончиков пальцев во снах. — Что ты делаешь? — спросила Нея, заметив, что парень уже достаточно долго смотрит на руки, опущенные в воду, и не двигается. — Ничего, — бесцветно ответил он. Отряхнув всё еще кажущуюся красной воду, Ривай насухо вытер ладони и огляделся. О том, что всего час назад здесь кого-то убили, уже ничего не говорило. Надраенный пол, аккуратно сложенная посуда, пусть и в значительно поредевшим количестве, ровно стоящая мебель. Разве что треснувший стул еще остался без должного внимания. Но Ривай быстро исправил это. Внезапно Нея, задумчиво двигающая горшок с большим цветком к стене, чтобы скрыть им царапины от отлетевших щепок, подорвалась. Девушка, едва не поскользнувшись на мокром полу, подбежала к плите. Ривай только сейчас ощутил, что в кухне уже минут пять настойчиво покашливает запах пригорелого супа. Услышав ругань Неи, он машинально подумал, что ужин отменяется, хотя, разумеется, не рассчитывал на приглашение остаться. Нея виновато обернулась, держа на вытянутой руке над мойкой заляпанную и капавшую водой от пара, крышку. — Извини, еда накрылась. Зачем она это сказала, девушка понятия не имела. И ежу понятно, что после случившегося никому кусок в горло не полезет. Просто всё, что можно было сделать, как-то отвлечь себя, было сделано, а трескавшая током тишина ощущалась просто физически. — Не нужно. Я ухожу. Нея сперва так и замерла с крышкой от кастрюли. Только когда Ривай уже почти перешагнул порог, до нее дошло, что ее слова он воспринял, как намек убраться прочь. Крышка с грохотом упала в раковину, Нея выбежала в коридор. Она не знала, зачем вообще это делала, да и слова вырвались совершенно не те: — Стой! Прямая спина парня напряженно остановилась. — Чего тебе? — в пол оборота спросил он. Если бы можно было задохнуться от страха, возмущения и душевных терзаний — без сомнения, Нея давно отправилась бы на тот свет. — «Чего мне?» — неожиданно резко для самой себя произнесла она. — И ты вот так смеешь уходить после всего, что натворил? Брови Ривая чуть заметно сдвинулись к переносице. Парень все же обернулся и поглядел на девушку. Вместо ожидаемого-таки презрения, он наткнулся на обхватившую себя руками Нею, на лице которой все еще блуждал страх. Девушка стреляла глазами от проема на кухню к Риваю и не могла понять, чего боится больше. Убийцу, который вполне может сейчас, самое малое, отвесить ей пинка за наезд или тишины уже не кажущегося безопасным дома. Представляя, что хоть на секунду она окажется одна в этих давящих стенах из окон, в которых на нее, выжидающе облизываясь, смотрят чудища, Нея невольно сделала шаг в сторону Ривая. — Оставишь меня одну в этом доме, где навсегда останется память призрака? До парня быстро начинало доходить в чем дело. — Призраков не существует. — Только для тех, кто в них не верит, — ответила Нея, с облегчением понимая, что казнь отменяется. Но выдавить следующие слова стоило для нее неимоверных усилий: — Останься. Пожалуйста. Только до рассвета. Пусть в последний раз. Пусть произошедшее омрачило их расставание. Но если не теперь, то никогда. Что-то подсказывало девушке — он не вернется. И она цеплялась за убегающее сквозь пальцы время, словно это могло хоть что-то изменить, поддалась слабости и страхам. Ривай тихо выдохнул, закрывая дверь. Так они и уселись на маленький диванчик в гостиной перед низким столиком. Он — на одном краю, подперев голову и безмолвно глядя перед собой, она — закутавшись в одеяло, на другом. Нея пыталась не заснуть, чтобы попрощаться с тем, кто охранял ее все это время, что-нибудь сказать напоследок, выразить то, до чего сейчас не дотягивалась храбрость. Но никто так и не проронил ни звука. Часы не отсчитывали минуты, однако те все равно стремительно бежали вперед, не глядя вокруг. Ощутив, как к плечу привалилось тепло, Ривай повернул голову и обнаружил, что девчонка спит. Можно было идти. До утра она вряд ли проснется. Но он не сдвинулся с места, чувствуя чужое тепло и тихое дыхание, пока голубовато-белая полоса с бледно желтыми лучами не прочертила горизонт. «До рассвета…» — подумал он, глядя на медленно восходящее солнце.