Margin Call

Сегодня была пятница, но Теодор Шмидт сидел в своем кабинете мрачнее тучи, и причина для подобного настроения была достаточно веская. Только что принесли отчет за прошедший квартал, и если верить написанному, дела шли хуже некуда. Главный бухгалтер «Киннетика» за три года работы еще ни разу не сталкивался с подобным, ведь «Киннетик» был хоть и молодым, но очень динамично развивающимся и популярным в Пенсильвании рекламным агентством под управлением удачливого, умного, а главное, потрясающе красивого молодого мужчины по имени Брайан Кинни. Если вам интересно, почему красота при перечислении достоинств мужчины занимала главное место, то ответ на этот вопрос был крайне прост. Брайан Кинни был геем. Причем, он не был каким-то там среднестатистическим представителем секс-меньшинств. О, нет! Он был геем, что называется, до мозга костей и до последней капли крови. Короче говоря, он был действующей гей-иконой Питтсбурга. Хотя, положа руку на сердце, было среди достоинств мужчины еще одно более потрясающее и редкое качество. Дело в том, что Брайан Кинни был по-настоящему честным человеком. Он был честен всегда и со всеми. Он был честен в бизнесе, прямо говоря клиентам, что их товар - дерьмо, а идеи – отстой, он был честен с друзьями - никогда не поддерживая из соображений дружбы их заблуждений и всегда указывая на ошибки. Но в наибольшей степени его легендарная честность проявлялась в отношениях с многочисленными сексуальными партнерами. В результате чего все эти отношения и сводились, собственно, к голому сексу. Но хозяина «Киннетика» это вполне устраивало, как, впрочем, и самих партнеров, многие из которых ради одной ночи с легендой были готовы буквально на все. Впрочем, не будем отвлекаться. Итак, еще раз просмотрев отчет и, к сожалению, не обнаружив там никаких ошибок, Теодор тяжело поднялся с кресла и пошел в сторону начальственного кабинета, втайне надеясь не застать шефа на рабочем месте. И для таких надежд у него были все основания, ведь сегодня была пятница, а по пятницам Брайана если где и можно было застать, так это только в его любимом танцевальном гей-клубе. - У себя? - спросил Тед помощницу Кинни, красавицу-блондинку Синтию. - Представляешь, да. Ничего не понимаю - пятница, Майкл уже обзвонился весь, а этот торчит в кабинете, как привязанный, - пожала плечами верная помощница. "Плохо дело", - подумал Шмидт и открыл дверь. Брайан сидел, откинувшись в крутящемся кресле и забросив ноги на стол, и читал какие-то бумаги. Теда, который эту позу просто ненавидел, считая ее верхом американского дурновкусия и пошлости, в очередной раз посетила мысль о том, что мистер Кинни даже в ней полон грации и какого-то, только ему одному присущего, изящества. - Тед! Я долго буду ждать? С хуя ли ты так завис? - пробился через ступор в голове бухгалтера голос шефа. - Что это ты приволок, не квартальный ли отчет? - Да, - мрачно ответил бухгалтер и сел напротив. - И хочу тебе сразу сказать... - Что прибыль упала, и не просто, а катастрофически, - продолжил Брайан. - Кстати, у меня в руках уведомительное письмо о непродлении контракта с "Sands Casino Resort", а это потеря еще двадцати миллионов от оборота. - Что, по-твоему, все это значит? - упавшим голосом спросил Тед. - Я думаю, это не случайность. Кто-то играет против нас, - ровным тоном ответил Кинни. - Может, «Вайнгард»? - Нет, - Брайан снял ноги со стола и выпрямился в кресле. - Синтия пробивала через старые связи, у «Вайнгарда» в ближайшие два месяца не было заключено ни одного нового крупного контракта. И у меня пока нет никаких предположений. Абсолютно. Увидимся в "Вавилоне". И Кинни, легко поднявшись из кресла, подхватил на руку пальто и пошел из кабинета. Потрясенный Теодор остался сидеть, пытаясь переварить полученную информацию и понять, почему Брайан остается таким спокойным и уверенным в себе, когда вокруг вместо твердой почвы ожидаемых доходов внезапно образовалось топкое болото вполне реальных убытков. А между тем, вечерняя Либерти-авеню привычно сияла радужными вывесками гей-баров и клубов, среди которых яркой звездой выделялось огромное синее название "Вавилона", знакомое каждому мало-мальски уважающему себя гею не только в Питтсбурге, но, пожалуй, во всей Пенсильвании. Ведь именно здесь был лучший танцпол в городе, репутацию которого уверенно поддерживали яркие и дорогие шоу-программы и регулярные привозы знаменитых диджеев. Хотя, к неудовольствию хозяев клуба, даже им приходилось признавать, что лучше всех эту самую репутацию поддерживала персона собственно Брайана Кинни, в постель которого не без оснований надеялась попасть по крайней мере четверть от общего числа посетителей. Но сегодня Кинни был не в настроении. Он мрачно пил виски у барной стойки, не принимая никакого участия в веселом трепе своих друзей и полностью игнорируя многочисленные заигрывания. Не волновали его и восхищенные взгляды, бросаемые публикой на длинные стройные ноги в обтягивающих брюках, и загорелые обнаженные руки, выставленные на всеобщее обозрение и оттеняемые великолепным черным жилетом, надетым на голое тело. Наконец, Брайан выпил последний глоток виски и, с треском поставив стакан на стойку, устремился в комнаты отдыха. Сделав несколько шагов в толпе, он, словно что-то почувствовав, резко повернул голову вправо и наткнулся на внимательный взгляд холодных серых глаз. POV Брайан Я уже совсем было продрался через толпу, как вдруг ощутил чей-то взгляд, слишком пристальный даже для моего раздутого самомнения. Я повернул голову и сразу определил, кому именно он принадлежит. У лестниц в центре зала стоял очень высокий, примерно на полголовы выше меня, мужчина лет сорока. Он был одет в какой-то темно-серый костюм с галстуком, что для ночного "Вавилона" было, как минимум, странно. Его довольно правильное, слегка грубоватое лицо было серьезно, а светло-серые глаза красиво сочетались с практически черными волосами. В принципе, несмотря на возраст, он даже мог бы меня в известном смысле заинтересовать, если бы не одно очень важное обстоятельство - по нему за милю было видно, что он тоже топ, и это даже не обсуждается. Поэтому я отвернулся и спокойно продолжил свой привычный путь за одноразовым трахом в мерцающие интимным синим светом недра любимого клуба. Минут через сорок, получив неплохой минет от симпатичного мускулистого мулата и, поимев довольно узкую и горячую задницу стройного и высокого парнишки немного недомодельной внешности, я вышел из темных комнат, испытывая не только легкость в теле, но и какое-то моральное облегчение. Хотя кардинально улучшить паршивое настроение не могло сегодня ничто. Мысли так и продолжали крутиться вокруг внезапных бизнес-проблем. Самое поганое, думал я, заключалось даже не в потерянных деньгах, нет! Больше всего меня угнетало то, что я никак не мог определить, где находится источник угрозы и, соответственно, никак не мог предвидеть, откуда последует новый удар. А такое со мной происходило реально первый раз за тридцать два года жизни. Решив выпить напоследок еще стаканчик виски, я машинально огляделся вокруг, но неизвестный мужик в сером костюме в мое поле зрения больше не попал. Зато я обнаружил у барной стойки хорошо знакомого мне владельца Вавилона и спросил его: - Слушай, Сэп, ты не видел, тут был чувак в сером костюме, высокий такой? - Ну, допустим, - нелюбезно ответил этот козел. - Кто это? - А хрен его знает. Я его тут первый раз вижу, но одно могу тебе сказать точно. Он из Нью-Йорка. - И как же ты это понял? - По номерам на его Роллс-Ройсе, - мерзко засмеялся Сэп и отвалил. Ну, и хуй с тобой, подумал я и направился к выходу. На сегодня с меня точно хватит, а завтра большая сходка ударников рекламного труда, которую устраивает Американская Ассоциация Рекламных Агентств в конференц-зале отеля "Fairmont Pittsburgh", и мне желательно быть там хоть в какой-то приемлемой форме. Хотя лично для меня это была ни разу не проблема. Любому ясно, что я и в гробу буду выглядеть лучше, чем большинство участников этой гребаной конференции в день собственной гетеросексуальной свадьбы, и уж хотя бы в этом у меня не было ни малейших сомнений.