Margin Call

Следующая съемка с участием Тейлора была только через два дня, и их я провел, как на иголках. Я абсолютно не мог ни на чем сосредоточиться и, что было самым удивительным, меня совершенно не тянуло в Вавилон. Я спокойно ехал после работы домой, потихоньку цедил джим бим, тупил в телевизор, или смотрел свои старые вестерны, в общем, вел себя так, словно сдал анализ на ВИЧ и теперь сижу в приемной в ожидании результата. И вот нужный мне день настал. Придя в съемочный павильон, я обнаружил, что на этот раз будет сниматься не плакат, а целый рекламный ролик. Посреди павильона был смонтирован танцпол, в углу стояли мощные колонки, а с потолка свисали стробоскопы и зеркальные шары. Модели, три парня и одна девчонка, были одеты в клубные наряды и стилисты делали им прически и накладывали грим. Я тихонько сел в уголке и стал на них пялиться, делая вид, что интересуюсь сразу всеми и исключительно по делу. Наконец Рон гаркнул «хватит!», и ребята, одетые в яркие шмотки, встали в центр зала. На Тейлоре были белые штаны в обтяжку и голубовато-серебристая майка без рукавов, а волосы были уложены при помощи геля в какую-то креативную прическу с торчащими золотистыми прядями, отчего синие глаза казались еще больше и ярче. В общем, если бы сексапил можно было измерять в тротиловом эквиваленте, он бы явно потянул на небольшую ядерную бомбу. Ну, о реакции моего гейского организма я сейчас рассказывать не буду, но даже режиссер-натурал сразу ткнул в него рукой и скомандовал «ты в центре!». Грохнула музыка, и модели стали танцевать, изображая, как им блядски весело на гетеросексуальной студенческой вечеринке, и все это, заметьте, без всяких запрещенных препаратов. Включились стробоскопы, закрутились шары, посылая зайчики по всему залу, а стоящий в центре мелкий белокурый соблазн задвигался настолько пластично и грациозно, что даже я обалдел. Он извивался всем телом, закидывал голову, совершал руками плавные движения, а главное - так мечтательно улыбался, что остальные на его фоне выглядели просто каменными идолами с острова Пасхи. Вдруг режиссер скомандовал «снимай футболку», и Тейлор дернул голубоватую тряпку наверх, а потом и вовсе отшвырнул ее в сторону. Сверху раздался тихий хлопок, и прямо на него и других танцоров посыпались серебряные конфетти, кружась и облепляя волосы и тела. Зрелище было охуительно завораживающим, и, хотя дубль был уже давно снят, музыка не умолкала, а все присутствующие, включая меня, продолжали пялиться на танцпол, а точнее, конкретно на Тейлора. В конце концов музыку выключили и объявили перерыв. Пизденыш, заметив меня, легко улыбнулся, но не сделал никакой попытки подойти. И пока я размышлял, что мне по этому поводу предпринять, в павильон засунулась башка давешнего мулата, одетого во все ту же красную куртку, и показала парню глазами на выход. Тот, схватив пачку сигарет и даже не думая надевать майку, ломанулся к дверям, а я пошел за ним. Выйдя, я огляделся и заметил их возле туалетов. Слегка притормозив, чтобы они наверняка зашли туда, я, уже не таясь, зашел следом за ними. Они стояли у стеночки, курили и тихо вели какой-то секретный разговор. Я подошел прямо к ним, тоже достал сигарету и прикурил, всем своим видом показывая, что никуда не собираюсь. Мальчишки переглянулись, а потом Тейлор кивнул своему мулату: - Валяй дальше. - Вот я и говорю, - окатив меня неприязненным взглядом, продолжил его дружок. - Гонка сегодня в полночь. Байк Хельмут даст нам за долю выигрыша, я узнавал. Короче, решай... - Что тут решать? Давай, поставь меня в четвертый заезд, достань схему и три косаря на ставку. - Ну, заебись! Я и то и это, а ты что будешь делать?! Где я такие бабки за один день достану? - возмутился мулат. - Да Сэм, говно вопрос! Давай я все это сделаю, а ты только проедешь! - засмеялся пизденыш. - Ладно, - смирился Сэм.- Я побежал, до связи. И он испарился. Тейлор продолжал спокойно курить, о чем-то размышляя. Вот он, шанс, подумал я и сказал: - Я дам три тысячи. С условием, что буду на этих гонках присутствовать. - Вы?! Не смешите! И потом, тут деньги дают не в долг. Если я выиграю, вы получите шесть тысяч, а если проиграю, то ничего. Ваши деньги пропадут. В заезде участвуют десять человек, гарантий никаких. - Я согласен. Как это сделать? - продолжал давить я. - Подождите. Это нелегальные гонки, мероприятие очень маргинальное, публика самая разная, и возможен полицейский рейд. Оно вам надо? - все пытался образумить меня он. - Значит надо. Скучно как-то живется, - усмехнулся я. - Это аргумент, - наконец сдался Тейлор. - Я заеду за вами в одиннадцать, давайте адрес, не забудьте деньги. Форма одежды - ничего светлого, желательно, вообще, все черное. Самые толстые джинсы, самая прочная куртка и самые тяжелые ботинки. При себе иметь удостоверение личности, двести баксов мелкими купюрами и никаких наркотиков, даже самых легких, ничего запрещенного. Тут из павильона раздался вопль режиссера, и Тейлор, швырнув сигарету в унитаз, умчался. Я немного постоял, радуясь, что все так удачно и интересно складывается, и думая «вот оно - участие в соревнованиях с денежными призами, а парень-то авантюрист!», а потом пошел к себе в кабинет. Вечером, в районе одиннадцати, я переоделся во что было велено, полюбовался своим на редкость брутальным отражением в огромном зеркале и спустился вниз. Простояв у входа буквально пару минут, я услышал громкое рычание мотоциклетного мотора и узрел своего златокудрого принца на белом..., а нет, на черном железном коне. Байк был великолепен. Это был флагманский мотоцикл компании Yamaha, эталонная модель YZF R1, краса и гордость японского автопрома. Я пару раз рассматривал его в витринах магазинов, испытывая смешанное чувство восторга от того, что такие штуки существуют в природе, и сожаления от того, что я никогда ничего подобного не куплю, потому как пока нахожусь в достаточно здравом уме и твердой памяти. И вот теперь сверкающий волшебный техноморф стоял перед моим подъездом, а одетый во все черное байкер нетерпеливо протягивал мне шлем. Я натянул шлем и сел позади водителя, обхватив его руками. Какой же он все-таки хрупкий, успел подумать я, прежде чем бешеный рывок вперед выбил все лишние мысли из моей бестолковой головы. Мы понеслись по улицам города, как призрачные гонщики, стремительно лавируя между автомобилями и огромными автобусами. Я старался не напрягаться, но удавалось мне это плохо, потому что на одном из светофоров этот сучий Тейлор откинул голову мне на плечо и насмешливо сказал прямо в ухо: «Вы мне так ребра сломаете. Не бойтесь!». Выбравшись на загородное шоссе, мы понеслись еще быстрее, и очень скоро добрались до места назначения, где на огромной поляне, примыкающей к боковому съезду с трассы, толпились сотни разгоряченных парней и девчонок. Тейлор замедлил ход и, подъехав к большой надписи «АНГЕЛЫ ПИТТСБУРГА», остановился. Мы слезли с байка, и он закрутил головой, кого-то высматривая. Тут из толпы выскочил Сэм и, подлетев к нам, протянул мне руку ладонью вверх. Я достал деньги и отдал ему, а Тейлор, бросив «возьми аппарат, я скоро!», ухватил меня за локоть и потащил через толпу. Он ломился через агрессивную массу народа, как атомный ледокол через Северный полюс, периодически с кем-то здороваясь, изредка огрызаясь и полностью игнорируя заигрывания многочисленных девиц. Вдруг я заметил стоящего в окружении здоровых парней ублюдка по имени Шон, который, увидев нас, похоже не удивился, а напротив, улыбнулся и сказал моему проводнику: - О, я вижу, ты со своим голубым выигрышем не расстаешься! - Естественно, если бы ты хоть раз в жизни что-то выиграл, ты бы тоже не расставался! И все вокруг дружно заржали, после чего Джастин потащил меня дальше. И только я хотел спросить «куда мы направляемся?», как вдруг впереди показался заметный прогал, посреди которого было что-то вроде огромной монтажной вышки, украшенной светящимися конструкциями и окруженной перилами. На площадке стоял высокий человек в очень странно выглядящем тут черном смокинге и беседовал с каким-то парнем в татуировках, а сама площадка была окружена двойным кольцом полуголых бритоголовых парней самого боеспособного вида. Тейлор попер прямо на эту дикую дивизию, точно на театральный буфет, а когда один из парней двинулся в его сторону, крикнул «Донован!». Мужик в смокинге обернулся, и я узнал Донована Смита, известного питтсбургского мультимиллионера и мецената, владельца популярного баскетбольного клуба и крупной сети фитнесс-центров, чья клубная карта занимала почетное место у меня в бумажнике. Узрев моего мальчишку, Смит кивнул, охрана расступилась, и мы поднялись на площадку. - Джастин, рад тебя видеть, - тепло улыбался богач. - Участвуешь? В каком заезде? - В четвертом. - Опасно, - недовольно нахмурился Смит. - Деньги нужны, - пожал плечами Тейлор и сказал уже мне:- Вот, хозяин мероприятия мистер Донован Смит. А это мой работодатель - мистер Брайан Кинни! - Мы, вроде, знакомы, - протянул хозяин нелегальных гонок. - Встречались в Вавилоне пару раз, правда? Я кивнул, что-то я такое тоже припоминал, Сэп представлял нас друг другу, но похоже, я был сильно пьян... А Джастин продолжил командным тоном: - Дон, мне надо готовиться. Я пойду, а ты проследи, чтобы с ним все было нормально! И соскочив вниз, он исчез, оставив меня в легком ахуе от такой постановки вопроса. Но мистер Смит похоже воспринял приказ, как должное, и обратился ко мне: - Брайан, может быть, хотите пока осмотреться тут? - Да, было бы любопытно. Тогда он кивнул двум своим громилам, и те с готовностью шагнули ко мне. - Может, я сам тут поброжу... - попробовал я оказать сопротивление. - Невозможно. Джас просил проследить, - совершенно серьезно ответил Смит, и я смирился. В сопровождении телохранителей я произвел осмотр местных достопримечательностей, нарочито высокомерно поглядывая на многочисленные группы агрессивного вида люмпенов в кожаных куртках и банданах и на их блядского вида крашенных девиц в кожаных коротких мини-юбках. Вокруг тяжело грохотала музыка ненавистной мне альтернативы под названием «System of a Down», раздавались матерные ругательства, взревывали моторы и взрывались одиночные петарды, в общем, концентрация особой низкоранговой самцовой конкуренции достигала такой плотности, что ее легко можно было резать ножом. Внезапно раздались три выстрела, один из моих охранников сказал «понеслась!», и мы вернулись к центральной площадке. Смит указал мне на место рядом с собой, и наша платформа, дрогнув, начала плавно подниматься над толпой. Музыка затихла, шум и гам смолк, и хозяин мероприятия, выбросив вперед обе руки, выкрикнул в микрофоны «Первую гонку сезона объявляю открытой! Ангелы, всем удачи!». И сразу по всему периметру огромной поляны ударили вверх белые огненные фонтаны, небо озарилось салютом, и два байкера на культовых харлеях развернули огромное синее полотнище с надписью «СТАРТ. ПЕРВЫЙ ЗАЕЗД». Десять мотоциклистов в полной амуниции и шлемах выстроились в ряд, две практически голые коленопреклоненные девицы резко распрямились, выбросив вверх пестрые флажки, и гонка началась! Мне происходящее нравилось все меньше и меньше, и я отчетливо нервничал в ожидании четвертого заезда, пытаясь понять, чем он опаснее других, которые тоже отнюдь не были похожи на мирную детскую игру в песочнице. Смит несколько раз взглянул в мою сторону и вдруг спросил: - Вам о Джастине хоть что-нибудь известно, или вы, в самом деле, просто его работодатель? - Например, что? - напрягся я. - Например, про его бывшего бойфренда Алекса Кролла, - прямолинейно уточнил Смит. - Потому что, если известно, то вы очень храбрый человек. - Вы же сами сказали «бывший». Какая теперь разница кто он? - прикинулся я идиотом. - Ну, не знаю. Я бы сто раз подумал. - А может, этот Кролл сам его бросил, - пустил я пробный шар. - Это вряд ли. Я участвовал пару лет назад с ними во франко-итальянской парусной регате Giraglia Rolex Cup, так Кролл всю неделю только и делал, что своего мальчишку обнимал и облизывал, всех от зависти прямо трясло. А эти придурки последнее место тогда заняли и даже, походу, не заметили. А я Кролла сто лет знаю, он во всем и всегда хотел быть первым, а тут прямо наплевать ему на это было, вцепился в своего Джастина как клещ, чуть всех наших до инфаркта не довел. Наверняка, это парень от него ушел. - Так он, может, давно уже успокоился? - продолжал я докапываться. - Не думаю. Он этого просто так не оставит, что-нибудь придумает. Очень опасный человек. - Спасибо, конечно, за предупреждение. Только почему вы думаете, что между нами что-то есть? - Джастин не стал бы о ком попало так заботиться, да и о вас мне кое-что известно! Только не советую. Настроение мое, и так далеко не самое радужное, после этого короткого разговора упало еще больше. Я внезапно ощутил какой-то внутренний мандраж, не связанный напрямую с происходящими сейчас событиями. Блядь, ведь я знаю ситуацию гораздо лучше, чем этот доброхот Смит, почему же каждое его слово попадало прямо в цель, лишая меня остатков самообладания? Какое мне до всего этого дело, мне просто надо выполнить контракт, думал я, и жизнь снова потечет молоком и медом... В этот момент прямо перед моими глазами развернулся синий плакат «СТАРТ. ЧЕТВЕРТЫЙ ЗАЕЗД», и десять участников выехали на стартовую прямую. В глаза мне бросилась золотистая макушка, и я сразу понял, чем этот заезд отличается от всех предыдущих. На байкерах не было никакой специальной амуниции и даже шлемов, парни сидели на своих зверского вида агрегатах прямо в джинсах и обычных куртках, и только на ногах были наколенники и высокие ботинки с какими-то выпирающими боковыми накладками. - Что за обувь? - спросил я устроителя мероприятия. - Это для бокового удара по байку соперника, - спокойно объяснил он, и у меня кровь застыла в жилах. Заезд начался. Мотоциклисты рвались вперед, закладывая безумные виражи, и чиркали коленями по асфальту, высекая оранжевые искры. Вот несколько машин пошли на опасное сближение, и какой-то черный всадник выкинул в сторону ногу, заставив одного из соперников сбиться с дороги, а второго так резко затормозить, что он не смог удержаться на трассе. Где среди них Джастин, я понять не мог, прожектора крутились, периодически ослепляя зрителей, и от этого казалось, что все происходит словно на большом экране. Наконец, после сделанных пяти кругов, на финишной прямой оказались всего три байка. Сперва они летели наравне, а потом один из них начал отставать, а два других принялись теснить друг друга. Тут я, наконец, разглядел в одном из лидирующих аппаратов знакомую Ямаху, и мой пульс тут же начал зашкаливать. До финиша оставалось всего ничего, когда соперник Джастина вдруг выбросил ногу в попытке сбить конкурента в сторону, но не тут-то было. Белобрысый дьявол в ту же секунду поднял байк на дыбы, и враг, проехавшись ногой по пустому месту, потерял равновесие и начал заваливаться на бок. Выправив с большим трудом мотоцикл, он умудрился остаться невредимым, но о победе пришлось забыть. Пизденыш выкинул вверх обе руки и пересек финишную прямую, а я буквально рухнул на перила, с трудом переводя дыхание, и схватил стакан с виски, заботливо протянутый мне нашим хозяином. Через некоторое время мы уже стояли на краю поляны с Сэмом и каким-то татуированным хреном и делили тридцать призовых тысяч. - Так, - говорил Тейлор. - Ваши шесть, Хельмут, твои пять и, Сэм, тебе столько же. Мои четырнадцать. Возражения? Возражений не было. Все были счастливы, а я так просто в ахуе. Ну, и дела творятся! Он для меня еще и заработал, я хренею, дорогая редакция... Внезапно вокруг взвыли полицейские сирены, по толпе ударили мощные прожектора, и раздался лай собак. «Облава!» заорал кто-то, и людское марево пришло в неистовое движение. Все рванули в разные стороны, затарахтели мотоциклы, стали взрываться петарды, а Тейлор, схватив меня за руку, устремился в сторону своего байка. Мы летели по шоссе, даже не успев надеть шлемы, и когда Джастин пригибал голову, мне в лицо ударял холодный яростный поток воздуха. Две полицейские машины с включенными мигалками неслись очень далеко позади, не имея в принципе никаких шансов догнать нас на дороге, но зато хорошо понимая, что на въезде в город нам некуда будет деться. Когда шоссе резко изогнулось, и мы скрылись от преследователей за чахлой лесополосой, парень сбросил скорость и закрутил головой. Заметив метрах в пятидесяти от обочины лежащую на земле гигантскую анкерную опору линии электропередач, он свернул с трассы, завел байк прямо в середину этой недоэйфелевой башни и остановился. Мы слезли и, повалив мотоцикл на землю, сами поднялись по железным решеткам на самый верх, я прислонился к самой широкой боковой конструкции и прижал к себе парня спиной, обхватив обеими руками и уткнувшись лицом в его волосы. В это время на дороге показались дискотечные огни, и машины, проехав метров сто, остановились, видимо, в растерянности. Мне было видно, как копы, выйдя из машин, шарят по сторонам фонариками и громко переговариваются по рации, но, если честно, занимало меня сейчас совсем другое. А именно - находящийся в моих объятиях победитель жуткого четвертого заезда. Я прикоснулся губами к его виску, а на попытку дернуться, еще крепче сжал руки и продолжил свои поцелуи, скользя по скуле языком и подбираясь к открытой шее. Он перестал рыпаться и принялся прижиматься ко мне своей маленькой, упругой задницей, словно пытаясь определить размер моей эрекции, ну или хотя бы ее наличие. Но с этим у меня, разумеется, было все в порядке. Член, вставший еще во время погони (вот с чего бы?), теперь грозил порвать мои самые прочные джинсы, а руки уже вовсю шарили под его курткой, пытаясь вытащить из штанов футболку и коснуться голой шелковистой кожи. На дороге бродили полицейские, под ногами зияла практически пропасть, а я думал только об одном - как бы его так зафиксировать, чтобы во время секса не наебнуться вниз и не переломать себе все на свете. Вдруг он повернулся в моих руках, посмотрел в глаза штормовым синим взглядом и прошептал: - Смазка и презики есть? - В кармане куртки, - прохрипел я. - Держитесь за каркас двумя руками. Я сам все сделаю. Я раскинул руки крестом и схватился за стальную конструкцию, а он стал расстегивать на мне ремень и джинсы, осторожно стягивая их к коленям. Потом проделал то же самое со своей одеждой, правда, стянув штаны полностью, с невероятной ловкостью удерживаясь на узком металлическом пролете, и, обняв меня за шею, плотно обхватил ногами мою талию. Его сосредоточенное лицо оказалось над моим, я смотрел на растрепанные золотистые волосы на фоне черного ночного неба, на проступающий на бледных щеках румянец и удивлялся, что мне совсем не тяжело его так держать, словно бурлящий в крови адреналин удвоил мои физические силы и наделил меня какими-то сверхспособностями. Он склонил голову и приник к моим губам пухлым ртом, одновременно прижимаясь своим горячим членом к моему, и начиная усиленно об него тереться. Больше всего на свете мне хотелось сейчас стиснуть его затылок одной рукой и накрыть его стоящий член другой, чтобы самому контролировать наше общее удовольствие, но я не мог отпустить холодные железяки. Неожиданно он прервал поцелуй и, щелкнув крышкой тюбика, выдавил на пальцы своей правой руки прозрачную каплю смазки, а потом, приподняв бедра, просунул их себе в промежность, смазывая и подготавливая. Легкая гримаска боли исказила его лицо, и я, подавшись вперед, снова перехватил его губы. Он тяжело дышал прямо мне в рот, однако упорно продолжал свое нелегкое занятие, а я разрывался между диким стремлением его поскорее трахнуть и не менее сильным желанием как-то облегчить его мучения. У него уже сто лет никого не было, бедный парень, а тут еще так неудобно, вот я все-таки мудак... Но я уже совершенно не мог ждать и, рискуя свалиться, резко подался бедрами вперед. Он моментально понял мои намерения, вытащил из себя пальцы, разорвал пакетик с презервативом и ловко надел его на мой колом стоящий член, а потом, сильно сжав меня коленями, приподнялся, заводя правую руку себе за спину. Закинув голову в небо и закусив губу, он обхватил рукой мой орган и стал направлять его в себя, одновременно опуская бедра и начиная медленно насаживаться на него своей пульсирующей задницей. Я чувствовал, как головка с трудом проникает в очень горячее и узкое отверстие, раздвигая плотно сжатые мышцы, и с трудом сдерживал желание погрузиться в эту охуительную тесноту целиком и как можно быстрее. В уголках плотно зажмуренных глаз моего юного любовника блеснули слезинки, рот приоткрылся, выпуская тихий хриплый стон, а потом он решительно дернулся и, насадившись на мой немаленький орган до конца, замер. Я тоже застыл, вцепившись окаменевшими пальцами в опору, и пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце. А спустя несколько секунд он прижался своими губами к моим, и начал медленное движение. Я проник языком к нему в рот, пытаясь отвлечь от боли и успокоить, и тоже стал тихонько подаваться бедрами ему навстречу. Ощущения были нереально фантастическими, пульс зашкаливал, а от бешеного желания толкаться сильнее меня удерживали только его все еще болезненные хрипы. Вдруг хрупкое тело точно прошил высоковольтный разряд, синие глаза резко распахнулись, и он издал низкий и протяжный стон удовольствия. Я подался бедрами вперед, стараясь попасть по тому же месту, и сразу ощутил нетерпеливое встречное движение. Внезапно он сильно впился зубами мне в шею и, обхватив обеими руками спину, стал бешено насаживаться на член, яростно сжимая меня коленями и усиливая трение своего каменного стояка о мой живот. Кроме бешеного кайфа и желания кончить я не ощущал уже буквально ничего - ни намертво сведенных пальцев и горящих ладоней, ни тяжести висящего на мне и бьющегося в судорогах тела, ни боли от острых зубов... Вдруг он громко и хрипло вскрикнул, сильно сжимая меня снаружи и внутри, и теплая, вязкая жидкость выплеснулась мне на футболку, запуская мой собственный оргазм, накрывший меня с такой силой, что до сих пор остается загадкой, как мои пальцы не разжались, и мы не рухнули вниз, прямо на лежащий под нами мотоцикл. На пару минут мы оба словно потеряли связь с реальностью, а потом он осторожно слез с меня и хрипло сказал: - Они уехали. Надо сматываться отсюда. Мне же почему-то очень хотелось узнать у него, понравилась ли ему наша сумасшедшая эскапада, хотя, в принципе, его оргазм говорил сам за себя. Даже не знаю, зачем мне было нужно еще и словесное подтверждение. Но я ничего не спросил. Мы спустились вниз, оседлали нашего железного коня и понеслись в город. Там он привез меня к подъезду, я слез с байка, а вот он остался сидеть. Это мне уже совсем не понравилось, и я спросил: - Ты не зайдешь? По-моему, спешить уже некуда. - Это по-твоему. А мне надо вернуть мотоцикл. Его нельзя нигде оставлять. Пока! - Стой. Я возьму корвет и потом отвезу тебя домой. Он с легким удивлением посмотрел на меня, но возражать не стал. Мы доехали до мастерских и отдали байк какому-то сонному автослесарю, а потом он сел рядом со мной в машину, закрыл глаза и, вы не поверите, моментально уснул. И я повез его к себе в лофт. Да, да, именно в лофт. Ведь никто не уточнял, что именно подразумевается под термином «домой». -