Апрельская ночь, или Панночка

Компания продолжала двигаться к Одинокой горе сквозь гораздо более приветливый лес - теперь ни у кого язык бы не повернулся назвать его чащей. Ганна снова принялась распевать песни своей далёкой и неизвестной родины, а великан - подпевать ей. Каждый из участников похода задумался под неторопливый льющийся мотив о чем-то своём. Например, оклемавшийся от паучьего яда и теперь уверенно держащийся в седле, уже совсем не такой уставший предводитель отряда раздумывал о красотах окружающей природы и сам себе удивлялся - такого умиротворения Торин не испытывал давно. На ум почему-то приходил вид полурослика на руках панночки в самом начале их пути, тоже ненормально спокойного. Эти два факта хотели как-то связаться, но пока делали это медленно и печально. Иначе говоря - Дубощит просто наслаждался видом. Возле Торина, стремя в стремя, ехал Балин и тоже раздумывал, но его занимали превратности судьбы, в частности - появление на их пути панночки Ганны. Мудрый старый гном признавал это обстоятельство до крайности удачным, да и до крайности приятным: спокойствие, которое она излучала, добралось, судя по благостному виду, даже до сына Трайна, что позволяло надеяться на лучший исход, чем тот, который предрекали эльфы. Балин тяжко вздохнул и нахмурился. Двалин, двигавшийся за братом и другом детства, угрюмо глядя на светлые волосы этого самого друга детства, думал о границах доверия и вероятностях разной величины - неужто, если бы не купание в фонтане, так и не узнал бы младший сын Фундина, что Торин блондин? Вот не сказал бы? Двалин изо всех сил гнал непрошенные и странные мысли, но они продолжали его мучить. Бифур, Бофур и Бомбур тихонько переговаривались между собой: делали ставки, что будет сегодня на обед - сумки ломились от щедрых (главное - прощальных) даров Владыки Лихолесья, и выбор определённо был. Пока побеждала версия борща. Оин и Глоин тоже общались вполголоса, от чего оба получали огромное удовольствие: Глоин от того, что не приходится кричать наедине с братом, пусть и для того, чтобы он попросту слышал, а Оин - что ему не нужно изо всех сил напрягать слух, чтобы участвовать в разговоре. Фили и Кили не переговаривались и не общались, они коварно шушукались, замышляя очередную шалость, но иногда позволяя себе повысить голос, чтобы отколоть очередную шутку и увернуться от очередного же подзатыльника ближайшего старшего гнома. Бильбо наслаждался поездкой, покачиваясь в седле и несколько насмешливо уставившись на королевских племянников - вот уж у кого энергии через край, будто и не помогали две полные недели делать уборку в Лихолесье! Почтенный эсквайр и владелец Бэг-Энда даже очень зауважал легкомысленных молодых гномов, когда увидел, с каким мастерством они владеют не только оружием, но и мокрой тряпкой! Совсем в хвосте колонны, перед замыкающим Беорном, переваливаясь в такт шагам своих пони, путешествовали Ори, Нори и Дори. Ори уткнулся в книгу и старался вычертить там что-то прямо во время движения, Нори - рассматривал эльфийскую безделушку, на сей раз - ложку, честно уведённую со стола самого Трандуила, можно сказать - прямо из-под бровей лихолесского Владыки. А Дори... Дори тоже думал о Трандуиле, в частности о том, как обидчив и похож на девушку по утрам Король Лесных эльфов.