Don't leave me here alone.

Сегодня ночью я, с переменными успехами, воплотила в жизнь план не спать. Мне ведь снова приснится он, я знаю. И кто сказал, что сон не будет еще более реальным? Если так и будет продолжаться, то я скорее сойду с ума, и уже не смогу отличить сон от реальности. Этим я смогу заняться, когда верну Пита к нормальному состоянию, а пока сжимаю чашку с горячей черной жидкостью, которую так ненавижу, и которую так любит моя мама. Кофе обжигал, и оставлял ужасный привкус во рту, но я упорно пью уже вторую чашку. Меня тревожат не только собственные кошмары. Я боюсь, что снова услышу крики Пита. Уверена, что снова побегу будить его, но вряд ли все снова пойдет так гладко. С наслаждением вспоминаю ночи, которые мы проводили вместе. Достаточно было обняться, прижаться друг к другу, и кошмары уже не так нас мучили. Чувствую себя мазохистом. Эти воспоминания приносят сколько боли, но я не хочу забывать. Больно. Потому что это может уже никогда не повторится. Под утро я начинаю засыпать. Встаю, борясь с зевотой и дрожью во всем теле, и делаю себе еще один кофе. Нельзя так издеваться над собственным организмом, но я пережила уже столько бессонных ночей. Не думаю, что эта была какой-то особенно мучительной. Шатаюсь по дому до восьми утра. Пытаюсь навести какой-то порядок, аккуратно складываю вещи, выкидываю мусор. Сонливость постепенно уходит. Перед приходом Пита решаю наведаться к Хейтмичу. Ждать уже просто нет сил, да и нужно хоть иногда проведывать бывшего ментора. Мне совестно, что я уже больше недели не была у него. - Ты пришла почитать мне морали, солнышко? – притворно нежным голосом обозвался Хейтмич, как только я открыла дверь. Странно, он в состоянии разговаривать. Хотя, язык заметно заплетается. - Как ты, Хейтмич? – серьезно спросила я, пройди в гостиную, где, среди гор мусора и грязной одежды, на диване, валялся ментор, закрыв глаза рукой. - Лучше не бывает, - буркнул он, пытаясь встать. Я морщилась от противного запаха, который был повсюду. Быстро открыв все окна, я присела на край журнального столика, предварительно убрав с него несколько пустых бутылок. До этого времени, Хейтмич уже оставил попытки встать, и сейчас лишь хитро косился на меня. - Что? – не выдерживаю я. - Как у вас с парнишкой? Говорят, вы гуляли вместе. - Я вдруг разозлилась. Если перефразировать его вопрос, то получится примерно так: «Ну что, он не кидается на тебя?». Дышу глубже, и отвечаю вопросом не вопрос. - Кто говорит? - Сойки нашептали, - он ухмыляется. Все-таки, пьяным и не выспавшимся лучше не разговаривать. - Все нормально, - как можно спокойнее отвечаю я. - Не мучай его, не дави. Он любит тебя, но ему нужно время, чтобы вспомнить. – Осторожно произнес Хейтмич. Я злилась еще больше, но понимала, что он прав. Да и слова «Он любит тебя» приятно согревали осколки разбитого сердца. - Сама разберусь, - гневно сверкаю глазами в его сторону, и ухожу. Есть вероятность, что он даже не вспомнит этого завтра, а я не забуду. Даже Хейтмич понимает, что у меня есть шанс вернуть его. А я злюсь на него. Глупая эгоистка. Когда-то, он был прав, я не смогу заслужить любви Пита, никогда. Я возвращалась назад, еле переставляя ноги. Но, ускорила шаг до предела, когда увидела, что у меня на крыльце стоит Пит, прислонившись к двери. Черт. Я не думала, что он придет так рано. Теперь он может подумать, что я его не ждала. Хотя, он мог пойти домой. Но он ждал меня у двери. - Пит! – воскликнула я, уже практически переходя на бег. – Прости, я ходила к Хейтмичу. Не думала, что ты так рано придешь. – Преодолев расстояние между нами, я виновато смотрела на него. - Ничего, я не слишком долго ждал. – Он улыбнулся, я улыбнулась в ответ. - Тогда проходи, - и мы вместе вошли в дом. - Я принес тебе булочек, - с лукавой улыбкой Пит отдал мне бумажный пакет, от которого безумно вкусно пахло. - Спасибо тебе, - я с восторгом глядела на него. – Сейчас сбегаю за книгой и всем необходимым. Оставив пакет на кухне, я быстро нашла у себя в комнате книгу, взяла пару карандашей, и ручку. Потом вернулась, переложила булочки на тарелку и полетела к Питу. Не хочу расставаться с ним ни на одну лишнюю секунду, пока есть возможность. Сажусь к нему на диван так близко, как только можно. Наши плечи соприкасаются, и он не возражает. Лишь немного вздрагивает, но держит себя в руках. Мы начинаем работу. Я детально объясняю, как выглядит то, или иное растение, он рисует его, а потом я добавляю описание. Мне всегда нравилось наблюдать, как Пит рисует. Задумчивый внимательный взгляд, точные и твердые движения карандаша. Любуюсь каждым изгибом его руки, и иногда пропускаю маленькие помарки в форме листка растения. С опозданием исправляю его. Мне кажется, он заметил, что я увлечена не только работой, ну и пусть. Пусть он знает, что мне хочется изучить каждый сантиметр его прекрасного лица, запомнить каждую мелкую привычку, или движение. Проходит не один час. Мы почти не разговариваем, тем более не упоминаем о вчерашнем быстром поцелуе. Он, наверное, скорее хочет его забыть, вот только я не смогу. Я опустошила почти всю тарелку булочек, больше съесть не могу просто физически. Старательно вывожу буквы под очередным лекарским растением. Вдруг голова Пита опускается мне на плечо. Он безмятежно сопит. Мое сердце будто останавливается. Я могу чувствовать запах выпечки, заглушаемый каким-то приятным парфюмом. Могу дотронуться до него, может, даже поцеловать украдкой, но боюсь, что разбужу. Откладываю книгу в сторону, даже не дописав слово, и просто наслаждаюсь. До меня понемногу доходит, что вряд ли Пит нормально спит. Возможно, он тоже вспоминает наши совместные ночи, и тоже мечтает, что бы они повторились. Нет, я делаю слишком смелые предположения. Осторожно, чтобы не потревожить его драгоценный сон, укрываю нас пледом. Пит что-то мычит, и поудобнее устраивается у меня на груди. Я расплываюсь в тупой улыбке, счастье подступает комком к горлу. Я и мечтать не могла о таком. Еле дышу, не хочу будить его. Вскоре тоже начинаю дремать, а потом и вовсе засыпаю. Впервые за несколько месяцев, мне ничего не снилось. Ничего такого, что заставило бы меня, потом умирать от страха и ужаса. Я просыпаюсь, медленно выползая из нежных объятий Морфея. Пит сидит рядом со мной, поджав под себя колени. -Ты не видишь кошмаров, когда мы спим вместе. Правда. – Тихо шепчет он. Даже не спрашивает: «Правда, или ложь?». Потому что прекрасно знает ответ. - Правда, - еще тише отвечаю я, хриплым после сна голосом, и придвигаюсь ближе к нему. Пит поворачивает лицо ко мне. Его глаза полны какой-то безумной надежды. - Я помню каждую ночь, - от его голоса бегут мурашки по телу. - Они были лучшими в моей жизни, - я едва понимаю, что говорю. Да и зачем, спросите вы? Я просто хочу, что бы он знал. Он тянется ко мне рукой и проводит пальцами по щеке, едва задевая кожу. Я забыла, как дышать. - Я любил тебя так сильно. – Я прикусила губу, что бы не завыть. «Любил». За что так жестоко? Он приближается к моему лицу медленно и осторожно, боясь спугнуть. Ближе, еще ближе. – А сейчас люблю еще сильнее. – Шепчет он мне на ухо. Его дыхание обжигает, а мое сердцебиение зашкаливает. Любит. Еще больше. Что нужно сделать, что бы не умереть от счастья? От автора: хочу услышать ваше мнение - стоит ли писать главы от лица Пита?