Don't leave me here alone.

Я не контролирую себя. Это может плохо закончится для нас обоих, но на данный момент мне все равно. Я хочу, что бы она знала. Как сильно у меня бьется сердце, где-то там, в груди, под ребрами. Такое измученное, изуродованное, но по-прежнему живое. Как сильно оно любит ее, не смотря ни на что. Я чувствую себя безумцем, наркоманом, а она, как желанная доза. Вот только в этот раз, боюсь, у меня случится передозировка. И пусть. Это будет лучшая смерть из всех. Это будет вообще лучшее, что случится со мной. Мое безумие разрастается, как снежный ком, а ломка становится невыносимой, и тогда я лишь едва дотрагиваясь губами до кожи, спускаюсь от уха, ниже, и оставляю поцелуй на шее. Это игра, и она определенно нравится нам обоим. Я играю с ней жестоко, но правила определенно ей по душе. Дыхание Китнисс прерывисто, но она молчит. Монстр внутри протестует, но он не разлучит нас. Не теперь, когда я уверен, что не смогу ее оставить. Я не смог защитить ее до конца. Но я не позволю себе навредить ей, пусть даже не преднамеренно. Сам не могу сказать, почему так все тороплю. Может, потому что мы и так через многое прошли? Может, потому, что теперь знаю цену каждому дню. Особенно, если провожу его с Китнисс. Иногда мне кажется, что завтра я умру, если не скажу ей то, что чувствую. Я долго, мучительно боролся с желанием убить ее. Пытался отличить реальные воспоминания от внушенных Капитолием. В тринадцатом все казалось мне жестоким, и я был уверен, что в мире нет добра. А потом мне разрешили вернуться, и за эти несколько дней, я осознал – что добро для меня там, где есть Китнисс. Сначала мы встретились на улице. Я высаживал примулы. Не знаю почему. Думал, что Прим была бы рада. Или Китнисс. Не важно. Тогда ее реакция казалась резкой, слишком резкой, что бы вселить в меня надежду. Но она пришла ко мне ночью. Она вырвала меня из того ужаса. Даже если это сон, она хотела защитить меня. Итак, один ноль в пользу ее любви ко мне. Так все же, правда, или ложь? Потом мы провели день вместе. Она отвечала на все мои вопросы, и этот день принес больше успехов реабилитации, чем все дни, проведенные в Тринадцатом. С ней я снова становился живым, а не куском дерева, из которого можно слепить идеальное оружие для убийства Сойки-пересмешницы. Я все время чувствовал ее взгляд на себе, а при прощании, она поцеловала меня. Порывисто, даже не подумав, наверняка. Это еще один плюс. Правда, или ложь? Ложь, или… И сегодняшний день. Она сказала, что это были лучшие ночи в ее жизни. Очевидно, что она хочет их повторения. И все же. Я боюсь услышать ответ, в любом случае, он изменит многое. Правда. Или ложь. Китнисс Эвердин, ты должна ответить здесь и сейчас. - Ты любишь меня. Правда, или ложь? – наконец задаю вопрос я. Вкрадчиво смотрю ей в глаза. Как же мы похожи. Оба сумасшедшие. Оба искалеченные. Оба так нуждаемся друг в друге. - Правда, - тихо шепчет она. На моем лице появляется улыбка. Ее не скрыть, не уничтожить. Она искренняя. У Китнисс вырывается истеричный смешок. Видимо, она тоже давно ждала этого. Несчастные влюбленные из Дистрикта-12. Наконец-то. Правда. Взгляд скользит по ее лицу, по-прежнему прекрасному, и замирает на губах. Я могу не выдержать, потерять контроль. Возможно, это будет слишком, для одного дня. Мои раздумья затягиваются, и Китнисс, не выдерживая, сама целует меня. Резко подавшись вперед, она почти навалилась на меня, я едва удержался, чтобы не повалиться на диван. Я видел ее такой лишь раз. На Квартальной Бойне, на пляже. Поцелуи, которые заставляют желать большего. Сейчас они вызывают во безумное желание. Жажду. Она нужна мне, как воздух, как вода, умирающему в пустыне. Китнисс. Любит. Меня. Я слишком долго говорил себе, что этого не может быть. Я думал, что она выберет Гейла. Он был для нее идеальным. Кажется, они даже думали одинаково. Но где он сейчас? А я всегда буду рядом. Я разрываю наш жаркий поцелуй слишком быстро. Она недоуменно смотрит на меня. - Прости, мне все еще слишком сложно контролировать себя, - хриплю я, пытаясь восстановить дыхание. Она выглядит счастливой, восторженной, влюбленной. Вокруг нас нет камер, бесконечной толпы капитолийцев, или Хейтмича, который, как будто специально хочет сделать как можно больнее, придумывая новые и новые способы выражения моей любви, которую никогда и не нужно было подделывать. Искусственные поцелуи, наигранные движения, нереальное счастье. Дни, которые, как казалось, никогда не придут, сейчас так близко. Мы сломаны, но все так же жаждем любви. Я не следил за временем. За окном уже давно потемнело. Спали мы действительно долго. И, если честно, я не представляю, чем можно было бы сейчас заняться. После такого разговора, другие бы определенно не клеились. - Пора спать, - задумчиво пробормотала Китнисс. – Ты останешься? Целую ее в макушку, и тихо шепчу: «Конечно». Не хочу даже возвращаться в свой пустой дом. Минут через десять мы уже устроились в теплой постели. Она только вышла из душа, с влажными волосами. Держу ее в своих объятиях, и не собираюсь выпускать до рассвета. Вообще никогда не собираюсь выпускать. Она тихо сопит, ее дыхание размеренное и ровное. Уже уснула. Моя бедная Китнисс. Как же я хотел заслужить твою любовь, и теперь не могу поверить, что смог. Хотя, вряд ли, для этого нужно было бы становиться сумасшедшим. Стоило всего лишь тогда, 11 лет назад, просто подойти и сказать: «Привет. Ты самая потрясающая девочка из всех, кого я встречал, или еще встречу». Вдруг, тогда у меня был бы шанс завоевать ее любовь в мирное время? У нас было бы на тысячу больше таких ночей. Первый поцелуй был бы настоящим, искренним. Да и перед камерами не пришлось бы притворяться. Тогда, на Жатве, я бы и сам вызвался добровольцем, что бы защитить ее. Я бы знал, что нужен ей. Целую ее в макушку, что бы удостовериться в реальности происходящего. Пьянящий запах, бархатная кожа, размеренное дыхание. Реально. Правда. Она всегда будет рядом со мной.