Рисуй меня ночью...

Поздним вечером следующего дня в дверь квартиры Малфоя настойчиво позвонили. В это самое время Драко, вперившись напряжённым взглядом в монитор лэптопа, вёл настоящее сражение на одном из частных онлайн-аукционов, правда, не таком крупном, как торги «большой тройки»*, однако излюбленном Драко из-за приемлемых стартовых цен на лоты. Сейчас же на кону стояли ранее неизвестные Patek Philippe Minute Repeater - наручные мужские часы, изготовленные известной швейцарской часовой компанией Patek Philippe в 1950 году. Часть механизмов данной модели были сделаны эксклюзивно по спецзаказу. Для Малфоя было делом чести заполучить их. Однако один пронырливый делец из Нью-Йорка видимо задался той же целью и раз за разом перебивал его цену. Общая стоимость неумолимо росла и уже достигла отметки в девяносто тысяч фунтов. Драко готов был взвыть, так как понимал, что вскоре приблизится к черте своей платежеспособности и тогда придется отступить. И одна мысль об этом приводила его в бешенство, замешенное на бессилии. Сейчас Малфой как никогда жалел, что больше не имеет доступа к своему счёту в Гринготс, иначе бы давно заполучил часы, попросту удвоив, а то и утроив их цену, и тем самым поставив зарвавшегося маггла на место. А в дверь меж тем продолжали настойчиво трезвонить – визитер, видимо, решил, во что бы то ни стало, добиться, чтобы владелец квартиры открыл ему, и плевать хотел на то, что за окнами уже ночь, и порядочные лондонцы в это время в гости не наведываются. Поэтому он с настойчивостью маньяка выстукивал морзянку у Драко на нервной системе, отвлекая его от происходящего на аукционе. А там, конкурент, пикси его укуси, поднял цену, предложив за хронометр 120 тысяч фунтов. Это было куда выше того, что Малфой мог предложить, а значит, он, Драко, позорно проиграл. После десяти секунд, отведённых ему на то, чтобы предложить бОльшую сумму, динамики выдали короткую звуковую мелодию, сообщающую о том, что лот продан и снят с торгов. Изображение с часами погасло, и его сменило фото с какой-то древнекитайской вазой – следующий лот, предложенный покупателям, но Драко это уже не интересовало. В сердцах выматерившись, он со злостью захлопнул ноутбук. Когда бОльшую часть своей жизни получаешь всё, что хочешь, привыкнуть к тому, что теперь материальное положение не позволяет сорить деньгами направо и налево, было трудно, мучительно и оскорбительно для самолюбия и гордости Драко. Но долго костерить на чём свет стоит американского проныру, укравшего у него желанный хронометр не получилось из-за трели дверного звонка. Резко поднявшись из-за стола, так что тот жалобно скрипнув, едва не опрокинулся, Малфой, кипя от раздражения из-за понимания того, что придётся смириться с очередной затрещиной от судьбы, намекавшей, что пора окончательно забыть о том, кем он был в прошлой жизни, направился открывать дверь. Раздражающий звон не смолкал ни на секунду. Кто бы ни стоял за дверью, ему, видимо, надоело забавляться и теперь он тупо жал кнопку несчастного механизма, вдавливая её, что есть силы. - Да иду я… мантикора чтоб вас всех подрала! – ругался Драко. Открыв замок, он распахнул дверь… и можно было бы догадаться сразу. - Поттер… ну конечно, - выдохнул Малфой. – Кто бы ещё мог с методичностью маньяка насиловать мой дверной звонок. - Привет. Значит, ты всё же дома, – констатировал данный факт Поттер. Судя по отсутствующему выражению лица, Гарри вновь вернулся в аморфный модус, привычный и знакомый для глаз Драко. Кратковременное оживление и поведение нормального человека, которое он продемонстрировал на выставке, исчерпало себя. - Нет, меня здесь нет, - тяжко вздохнув и страдальчески воздев очи к потолку, словно прося у высших сил ниспослать ему терпения для общения с Поттером, сказал Драко. – Что нужно? – весьма нелюбезно спросил он, нахмурившись. Всю прошедшую ночь, после возвращения из галереи, Малфой провёл у окна в компании с Джимом**, пытаясь понять и решить, что делать с «подарком» судьбы, в виде свалившейся на него любви к бывшему недругу. А также желал разгадать загадку Вселенной: почему, мантикора задери, всегда Поттер? Почему именно он является занозой в заднице для Драко Малфоя что в прошлом, что в настоящем?! И надеялся придумать план, как повернуть весьма скверную ситуацию, в которую угодил, в свою пользу. А она была именно таковой, ведь из них двоих именно у Малфоя случилась нежданно-негаданно «поттерозависимость», а не наоборот. Отец учил Драко, что настоящий слизеринец (и особенно Малфой) всегда обернёт, даже самую отвратительную ситуацию с нулевыми перспективами, в свою пользу и урвёт выгоду. Драко жил по этим правилам, но вот только над отношениями никогда ранее ему не приходилось ломать голову. Не было необходимости. Это ведь его всегда добивались, заглядывали в рот, ловя каждое слово, а из желающих попасть к Драко в постель выстраивалась целая очередь из юношей и девушек, которых он менял как перчатки. Бывшие любовники или любовницы, как и кандидаты ими стать, готовы были на всё, чтобы добиться расположения Слизеринского Принца, привязать его к себе. Так было в Хоге и уже после того, как он покинул магический мир. Только желающих заполучить толику внимания симпатичного часовщика меньше не стало. Найти себе развлечение на ночь не составляло труда для Малфоя. Но теперь, Мерлин и Моргана, Драко влип по полной, и он не имел ни малейшего понятия, как добиться взаимности. Нет, просто затащить Поттера в постель - за этим дело не встанет, раз теперь он знает, что тот и мальчиками не брезгует. Но Драко был уверен, что разового траха ему будет недостаточно. Нет. Он жаждал заполучить лохматого гриффера со всеми потрохами: с его неуёмным вдохновением и одержимостью искусством, с его угрюмостью и постоянными перепадами настроения, а также с сияющим взглядом, полным света, с искусанными потрескавшимися губами и пальцами с въевшейся в них краской. Хотел врасти ему под кожу, ядом течь у него по венам, слиться со стуком его сердца. И как этого добиться Драко не знал. Впервые в жизни он был растерян и из-за этого расстроен и раздражён. Утро он встретил в премерзком настроении и с почти пустой бутылкой бурбона, поэтому пришлось сделать сегодня себе внеплановый выходной. Впрочем, в этом плюс быть самому себе начальником – никто не осмелится высказаться против безделья. Проснулся он ближе к вечеру уже трезвым, но на настроении это никак не отразилось. А после того, как у Малфоя из под носа увели вожделенные часы, которые он уже представлял у себя на запястье… в общем, он сейчас был не настроен вести задушевные беседы с тем, кто был виновен, по большей части, в его отвратительном настроении. Однако, несмотря на всё это, стоило ему только увидеть вновь неряшливо одетого Поттера с привычно всклокоченными волосами, и в груди разлилось тепло, а сердце, пропустив удар, зачастило как сумасшедшее, превышая частоту ударов у марафонцев на старте. По позвоночнику пробежала дрожь, и внутри всё плавилось от восторга. Мордред и Моргана… Несмотря ни на что Драко был рад видеть Гарри. И это невероятно раздражало. Малфой разрывался между желанием захлопнуть перед Поттером дверь и тем, чтобы, особо не церемонясь, сгрести того за грудки и, прижав к этой самой двери, целовать до потери пульса и алых кругов перед глазами. И он не знал, чего хочет сильнее. - Я войду? – спросил Поттер. - Раньше ты никогда особенно не интересовался моим мнением, врываясь в мой дом, - продолжил язвить Драко, но, тем не менее, шагнул назад и шире распахнул дверь. И только тогда он обратил внимание, что у ног Поттера стояла, судя по размеру, завёрнутая в бумагу картина. Подхватив свою ношу, Гарри вошёл в квартиру. - Шагай в гостиную. Это прямо по коридору, - придал ускорение своему гостю Драко, видя, что тот продолжает топтаться в коридоре. Коротко кивнув, Поттер отправился по указанному маршруту. Захлопнув и закрыв дверь, Малфой пошёл следом. - Чай, кофе? – нелюбезно предложил он. - Кофе. Чёрный. Без сахара и сливок, - ответил, словно отдал указания, Поттер. - А цианистого калия ложечку не положить? – съязвил на это Драко. - Обойдусь, - усмехнулся тот. – Ты не в духе, - не вопрос, а констатация – значит всё же заметил, что хозяин квартиры не в самом радужном настроении. - Что-то случилось? - Ничего смертельного. Просто я больше не наследник чистокровного рода Малфой, а всего лишь обычный часовщик Дрейк Макферсон, и это значит, что я больше не могу себе позволить купить понравившиеся мне часы. Даже спустя пять лет трудно привыкнуть к подобному, - не зная, почему, честно ответил он. - Что за часы? - Patek Philippe Minute Repeater 1950 года. Впрочем, сомнительно, что это название тебе о чём-то скажет. Да и неважно уже. Ладно, Поттер, я за кофе. Располагайся, но, ради Мерлина, ничего не трогай! – предупредил Малфой, грозно зыркнув на Гарри, вольготно устроившегося в кресле. - Ладно, - ответил тот. Однако когда Драко вернулся с двумя чашками свежезаваренного кофе, он обнаружил Поттера, вертящего в руках колдографию - одну из немногих, сохранившихся у Малфоя. Они были той нитью, что связывала его с магическим прошлым. На снимке, что держал Гарри, ему было лет восемь, и он впервые сел на метлу, чему был необычайно счастлив: лицо разрумянилось от ветра, всегда гладко зачесанные волосы растрепались, а глаза полны восторга. Он смеётся и машет в колдо-камеру, гордо восседая на метле. - Поттер, я тебе что говорил насчёт ничего не трогать? - Не боишься выставлять колдофото на всеобщее обозрение? – в очередной раз проигнорировав его замечание, спросил Гарри, поставив на место снимок. - Когда ко мне кто-то приходит, я убираю фотографии, а больше нет ничего, что поставило бы под удар статут секретности магомира. - Ясно. - Так что ты хотел? Зачем явился, Поттер? - Я принёс тебе свою картину. Она должна принадлежать тебе, пусть и не закончена, - ответил тот и пододвинул ему завёрнутый в бумагу холст. С подозрением взглянув на невозмутимого художника, Драко всё же принял подарок и быстро разорвал обёртку, обнажая полотно. А сделав это замер, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. Он во все глаза, рассматривал представший его взору холст с выполненным на нём наброском. Тем самым, из-за которого они поссорились с Поттером: спящий Драко в лунном свете, обнажённый и разметавшийся на постели. Даже в начальной стадии, когда были прорисованы только контуры и основные линии композиции, позволяющие лишь догадываться о том, кто изображён на холсте, как и о самом сюжете, картина всё равно была чувственна и прекрасна, заставляя сердце сжиматься от восторга. Она приковывала как магнит взгляд. Можно лишь догадываться, какой неизгладимый эффект она вызовет, когда будет завершена. Но будет ли? Он боялся позволить Поттеру залезть себе в душу, под кожу, более, чем тот уже сделал. Но всё равно, как загипнотизированный Драко провёл пальцами по шероховатой поверхности холста, сглотнув комок в горле, чувствуя, как сжимается сердце в груди. - Я не могу её закончить. Пока. Поэтому пусть она будет у тебя. - Как щедро, Поттер, - едко произнёс Малфой. – Только лучше бы ты её выбросил, а не притащил сюда, напоминая мне о том, почему я с самого детства хочу пустить тебе Аваду в лоб. - Я не могу уничтожить свою работу, Драко. Это то же самое, как ранить самого себя. - Как пафосно, Потти. Тебе не идут банальности. - Нет, это так, как оно есть, - просто сказал Гарри и внимательно взглянул на Малфоя. – А ты смог бы со спокойной душой уничтожить часы, над которыми только начал работать, но они всё равно уже стали твоими любимыми, и ты ясно понимаешь, что в итоге это будет шедевр твоей работы? И с нетерпением ждешь, когда их стрелки сделают первый круг по циферблату? Смог бы ты их разбить? Поттер знал куда бить, и то, как трепетно Драко относится к своей работе и болеет всей душой за дело рук своих. Впрочем… почему для Гарри всё должно быть иначе?! Драко ведь был свидетелем тому, с какой любовью и обожанием тот рисует, сколько чувства вкладывает в каждую свою работу. - Ладно, уел. Я понял тебя, - ответил неохотно Драко. - Но даже и не мечтай, что закончишь эту картину, Поттер. - Я всё же на это надеюсь... И вообще, я думал, что мы с тобой сработались, Малфой. Драко показалось, или он и вправду услышал обиженные нотки в голосе Гарри, когда тот произнёс последнюю фразу? - Я не хотел с тобой работать. Ты меня заставил, - сказал на это заявление Драко и поморщился от того, как глупо прозвучали его слова. Он ведь мог в любую секунду прекратить их сотрудничество, но даже костеря этого лохматого художника, на чём свет стоит и клянясь, что в студию больше ни ногой, в глубине души Малфой не желал ничего заканчивать. Он хотел работать с Гарри, видеть его, даже ругаться. Это было интересно. Даже после того, как он разозлился на Поттера из-за картины, сейчас стоящей у его ног, в итоге он всё равно сдался и пошёл на выставку, а теперь вот, как итог, тот сидит у него в гостиной. Видимо, жизнь Драко Малфоя окончательно и бесповоротно замкнулась на одном шрамоголовом художнике и от этого не убежать. - Извини, Драко. Видимо, я чересчур увлёкся. Просто ты хорошая модель. Отлично ложишься на холст. С тобой приятно работать, что удивительно, учитывая наши не самые дружеские отношения в прошлом. Если бы ты не был часовщиком, я бы предложил тебе подумать над карьерой профессиональной фотомодели. Если уж мой холст тебя полюбил, то и маггловская камера полюбит. - О, ну спасибо. Я польщён, - язвительно ответил Малфой, а сам надеялся, что не залился, как стыдливая девственница, румянцем. Потянувшись к своей чашке кофе, он сделал глоток ещё горячего напитка, стараясь хоть чем-то отвлечься. - Знаешь, все те полотна, что ты помог мне создать, были проданы ещё вчера, во время открытия выставки. Ник, мой агент, просто в восторге. Он тебя буквально боготворит. - Я рад за тебя, Поттер, и за твоего агента. Я же буду счастлив, когда получу свои проценты от проданных картин. - Ты не меняешься, Драко, - покачал головой Гарри. – Но, как я и обещал, ты получишь оплату. - Надеюсь, больше никто не покушался на картины, как этот твой чокнутый бывший? – спросил Малфой, чувствуя, что только одно воспоминание об экс-бойфренде Поттера вызывает у него всплеск ревности и злости, как и желания, чтобы крашеный истерик Райан исчез с лица земли. - Нет. И я прошу прощение ещё раз за тот инцидент. - Ты не боишься, что он осуществит угрозы? Хотя о чём я, ты же у нас сам Гарри Поттер и магия всё равно при тебе, так что бояться тебе нечего. - Всё это в прошлом. Я не пользуюсь магией. Разве что для аппарации. Ты должен был это заметить, пока работал со мной. А Райан знает, что я не шутил, когда говорил про полицию. Ему, учитывая прошлые стычки с охраной правопорядка, проблемы не нужны. - Поттер, ты придурок. Как тебя вообще угораздило связаться с этой крашеной дрянью? - Ты мне не поверишь. Но Райан по сути не плохой парень. Мы познакомились с ним, когда я бродил по городу в поисках того, что бы вдохновило меня. И, когда уже хотел возвращаться домой, увидел его. Он сидел на каких-то коробках, уставший, тощий и грязный, смотрел на небо и улыбался. Я понял, что должен его нарисовать. « Я должен тебя нарисовать» - та же самая фраза, что Драко слышал не единожды в свой адрес из уст Поттера, и осознание того, что тот говорил её не только ему, причиняло почти физическую боль. Наверное, Драко отчасти мазохист, раз ещё не попросил этого шрамоголового идиота закрыть свою пасть и не делиться с ним своими радужными воспоминаниями о своей эпической встрече с бывшим любовником, который в итоге оказался полным ничтожеством. - Как мило. Я растроган, сейчас заплачу, - насмешливо протянул Драко, следя за тем, чтобы его голос не дрогнул и тем самым не выдал обуревавшие его недобрые чувства и то, что Малфоя буквально трясёт от жгучей, как, кислота, ревности. - И ты предложил ему позировать тебе? - Да, - пожал плечами Поттер. – Мне нужна была модель, а ему деньги и крыша над головой. Райан - сирота и когда мы встретились, он уже месяц жил на улице, после того, как его выгнали на улицу приёмные родители, узнав, что Райан - гей. Да и до того как это стало известно, ему не сладко с ними жилось, - на щеках у Поттера заиграли желваки, руки сжались в кулаки, а зелёные глаза потемнели от обрушившихся на него собственных болезненных воспоминаний. Не нужно было семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что Гарри вспомнил свою тяжёлую жизнь в доме родственников-магглов. Драко слышал кое-какие слухи об этом, ходившие по Хогу. Видимо, узнав печальную историю Райана, Поттер проникся жалостью к тому, ведь они были чем-то похожи: оба сироты, оба терпели жестокое обращение в приёмных семьях. - Всё никак лавры святого Поттера в покое не оставят? Всех пытаешься спасти? – уколол его Драко, просто для того, чтобы вытащить из дурных мыслей. - Наверное, - улыбнулся Поттер, тряхнув головой, словно пытался отогнать неприятные воспоминания. - Но тогда мне просто нужна была модель, ну и я был не против того, чтобы парень пожил у меня какое-то время. Всё равно один живу и места у меня много. А Драко в очередной раз констатировал тот факт, что Поттер - псих. Только Гарри мог пустить какого-то подозрительного оборванца с улицы к себе домой, совершенно не думая, что его могут попросту прирезать во сне или обчистить, и то, что он Победитель Волдеморта, его не спасёт. Впрочем, последнее и так случилось, учитывая, что теперь Поттер остался без полотна Мане. - И что, ты ему платил, а он с тобой за это трахался? – со злой насмешкой произнёс Малфой, окинув Гарри пренебрежительным взглядом. - Нет. Я ему платил за его работу у меня, а не за секс. Не знаю, за кого ты меня принимаешь, Малфой, но я своих моделей рисую, а не трахаю. Тебе ли это не знать, я ведь на твой зад не покушался, - усмехнулся Гарри. – А наши отношения с Райаном не были связаны с тем, что он был моей моделью. Может ты удивишься, Драко, но он мне просто понравился. Знаешь, в прошлом у меня была только ненависть и злость, они выжигали меня изнутри. Только лишь благодаря моим друзьям я держался. Поэтому сомневаюсь, что, даже будь у меня возможность, я смог бы рисовать. Ненависть выжигает, не позволяет творить. Все мои картины были бы мертвы, сплошь в чёрно-серых тонах. Чтобы рисовать, я должен любить, и нуждаюсь в этом со стороны других. Драко, я хочу быть нужным. Райан дал мне то, в чём я нуждался. Малфой вскочил, едва не опрокинув при этом чашку. Та жалобно звякнула, накренившись, и часть напитка пролилась на блюдце. Но Драко этого не заметил. Он был просто взбешён тупостью Поттера, и тем, что он продолжает, несмотря на всё, что натворил его бывший, оправдывать его, просто потому, что тот ловко навешал лапши про свою неземную любовь этому недоумку на уши. А сам, наверняка, быстро смекнул, что с этого лохматого недоразумения можно поиметь неплохой куш. Драко едва сдерживался от желания рявкнуть всё прямо в лицо шрамоголовому недоразумению по имени Гарри Поттер, этому живописцу хреновому, чтобы раскрыл глаза и, наконец, увидел что-то дальше своего носа. Прозвучавший внезапно вопрос Гарри заставил Драко резко затормозить и взглянуть на него. - А ты с кем-нибудь сейчас встречаешься, Драко? - Что? – оторопело спросил Малфой. - У тебя есть кто-нибудь? – уточнил Гарри, внимательно глядя на замершего соляным столбом Драко. И тут Драко не выдержал: запрокинув голову, он расхохотался. Смех прозвучал истерично и натянуто. Необъяснимо всё же, как это гриффиндурок, создавая такие живые, настоящие картины, проникающие в самую суть вещей и людей, в реальной жизни, вне мольберта и холста, что-то настоящее увидеть не в состоянии. Подонков, как этот Райан, он обеляет, не видя за симпатичной ширмой гниль и тлен, а его, Драко, чувств в упор рассмотреть не может. Как же он вообще рисовал его? Как сумел запечатлеть в красках чувства Драко так, что он больше не мог отрицать их, а сам при этом не понял, что именно изображено на его полотнах? Ведь, если бы знал, он бы не осмелился спрашивать Драко о его пассиях. - Поттер, ты придурок! – выдохнул Малфой, резко оборвав свой смех. - Если бы у меня был кто-нибудь, неужели ты думаешь, что я стал бы проводить с ТОБОЙ столько своего времени. Думаю, я нашёл бы занятие поинтереснее, чем изображать из себя статую, пока ты там за мольбертом строишь из себя нового Ван Гога или Пикассо. - Да, ты прав, - согласился Гарри. Потянувшись к кружке, он сделал глоток остывшего напитка, к которому так и не притронулся, а затем решительно поднялся. - Спасибо за кофе. Я пойду, Драко. - Надо же, а я хотел тебе предложить остаться, - съехидничал машинально Малфой, и только после того как произнёс, понял всю двусмысленность своей фразы. Сердце сделало кульбит в груди, а во рту пересохло, и он нервно облизнул губы. Даже несмотря на то, что Драко был вымотан предыдущей бессонной ночью и ревностью, благодаря душещипательным разговорам по душам с Поттером о его бывшем, он почувствовал, как внутри разгораются первые всполохи желания. Близость Поттера не оставляла равнодушным. - Ты неисправим, Малфой, - усмехнулся на это Гарри, что ещё раз подтверждало тот факт, что он ни сном, ни духом не догадывается о чувствах Драко, и, развернувшись, направился вон из гостиной. Решив играть гостеприимного хозяина до конца, Малфой направился следом. Когда Поттер уже шагнул за порог, Драко не удержался от вопроса, терзавшего его: - Поттер… Тот обернулся, вопросительно уставившись на него. - Что, Малфой? - Скажи, а ты вообще свои картины после написания рассматриваешь как зритель? - Нет, - подтвердил его догадку Гарри. - Я не доверяю себе оценку того, что рисую. Взгляд сразу цепляется за несовершенства работы. А что? - Ничего. Чао, Поттер, - криво улыбнулся Драко и захлопнул дверь. _____________________________________________________________________________ *Торги «большой тройки» - Antiquorum, Sotheby’s, Christie’s **Jim Beam (джи́м би́м) — наиболее продаваемый по всему миру бренд бурбона.