***
Приближались шаги. Тяжёлые, жёсткие, мужские. Белые ботинки с полосками подняли небольшое облако пыли и остановились, скрипнув мелкими бутылочными осколками. Неизвестный что-то проворчал про «поганых меченых», кряхтя присел на корточки и протянул руку вниз, пытаясь схватить воротник футболки. Это он зря. Язу тут же всадил нож в его ладонь. — Сука! — вскрикнул мужчина и хотел вырвать руку, но его сцапали за капюшон, втащили под лестницу и ударили макушкой об бетон. В следующее мгновение Язу сел неизвестному на спину и с громким хрустом свернул ему шею. Теперь была чистая одежда и даже подходящая обувь. На самом деле, ботинки слегка жали (и ещё воняли), но так всё равно лучше, чем разгуливать босиком. Язу снял с трупа футболку и кофту с капюшоном, но в штаны к тому моменту убитый нафуренил столько, что на асфальте осталось сырое пятно. Зато в карманах нашлась мелочь и наручные часы, показывавшие час дня. Лучше бы, конечно, была бутылка прохладной воды: во рту пересохло так, что язык царапал нёбо в буквальном смысле того слова. Язу закатил труп под лестницу и бросил сверху грязные драные шмотки. Пока никто не начал вопить по поводу убийства, размахивая оружием, он вывернул из закоулка и вышел к автомобильной трассе вокруг разрушенного и обклеенного со всех сторон полосатой лентой монумента. А вон та самая стройка, откуда Кадаж призвал гигантского красивого монстра. Взгляд невольно сфокусировался на верхнем этаже, но там оказались только какие-то рабочие. Огромное количество людей копошилось равномерной массой на тротуарах, погружённых в плотный смог автомобильных выхлопов. Все они двигались в совершенно разные стороны, и у каждого был свой ритм шага. Отовсюду громкие сигналы клаксонов и музыки. Очень дурное пение старика с аккордеоном. Попрошайки, норовившие вцепиться в штаны. От этого всего не переставала болеть голова и накатывала тошнота. Язу прижался к стене и глянул в небо, где висело окутанное дымкой солнце, огромная огненная лампочка, раскалявшая воздух даже сквозь плотную завесу. Оно сразу вызывало нехорошие подозрения, но когда несёшься на мотоцикле под двести, то совсем не ощущаешь жары и липкой массы копошащихся вокруг людишек. Лёгкие не набивает горячая вата, и не приходится широко открывать рот, чтобы поймать хоть капельку воздуха. Откуда-то взялся пот. Он скатывался по бокам и шее, а лучше бы всосался обратно — не так бы донимала жажда. И плечо до сих пор ныло после полётов в окно офиса. Кажется, ничтожное очеловечившееся тело разваливалось на части. Язу снял шапку и попытался отереть лицо, но задел чёртову губу так сильно, что выругался. Проходившие мимо зеваки тут же вылупились, как на пришельца. Пришлось поскорей нахлобучить эту тряпку обратно и повернуться к прилавку газетного киоска, когда мимо проходил патруль. Несвежий выпуск щеголял огромной фотографией Кадажа на первой полосе, чуть ниже теснился снимок разрушенного монумента и смазанный кадр с падавшим Руфусом Шин-ра. «Новый Сефирот?» — гласил заголовок. Брат здесь выглядел таким счастливым! Они были в шаге от встречи с Матерью. Не-матерью. Но тогда никто не знал. Эта мечта давала Кадажу стимул жить. Наверное, он бы простил даже предательство, только бы иметь призрачный шанс быть принятым. — Это тебе что, библиотека? — возмущённый продавец шлёпнул по руке, когда Язу попытался взять газету. — Покупай и тогда читай, сколько хочешь! «Покупай» — непонятное слово. Нужно было вспомнить, что оно означало, но явно не под пристальным прищуром этого седого старика в газетном киоске и не в такой жарище, когда мысли в голове превращались в желе. Язу хмыкнул и пошёл прочь, бесцельно перемещаясь вдоль шумной автомобильной трассы. У кого-то из прохожих в руке сверкнул телефон, но какой у Рено номер? И кто мог его знать? Кто имел отношение к Шин-ра в этом городе? «Клауд Страйф» — всплыло в памяти. Кадаж рассказывал, что старший недо-брат раньше прислуживал корпорации, а ещё гордо повторял, как ловко ОН сыграл на ложных воспоминаниях Клауда и сделал своей марионеткой. Теперь это уже не казалось столь забавным. На самом деле, это и тогда настораживало. И где искать одного-единственного человека в гигантском городе палящего солнца и одноликих уродливых зданий? Идиотская фобия мешала даже спросить, слепляя все слова в липкую массу, прижимавшую язык к нёбу. Проклятье! Горячий и сухой ветер принёс запах чего-то очень вкусного. Пустой желудок жалостливо заурчал, требуя внутрь что-то посерьёзней крошечного куска бутерброда. — Возьмите булочку! Булочку возьмите! — полная, улыбчивая женщина сидела за прилавком одного из магазинчиков на первых этажах. Глаза Язу тут же разбежались от богатого ассортимента ягодных, шоколадных, маковых плюшек и пирогов с разнообразной начинкой, разложенных вокруг большой фарфоровой фигурки кота с поднятой лапой. Не иначе, купленной у той высохшей торговки. — Возьми пирожок, молодчик, а то ты такой худой! Аж смотреть больно, — сказала продавщица. Он и взял. Ну, хорошо: нахапал сколько смог и тут же вцепился в хрустящее слоёное тесто. Он бы поблагодарил женщину, но фобия, и ещё весь рот наполнило слюной. Потому просто кивнул и пошёл дальше по улице. — Эй! А деньги?! — крикнула продавец. — Вор! Адреналин ударил в голову, когда все яркие шапочки солдат в радиусе видимости резко устремились к проклятой лавке с крикуньей. Язу со всех ног помчался прочь, расталкивая ничего не понимавших зевак и не забывая на бегу лопать булки. Он перепрыгнул через тележку фруктов и свернул в подворотню с лужами чего-то, о чём не стоило думать. Перед глазами проносилось сушащееся бельё, выпускавшие пар трубы, плотно оплетавшие стены зданий и бесконечные окна, покрытые серым налётом пыли. Язу перелез через заколоченный досками забор в глухой дворик с шикарной картиной во всю стену: густой лес — можно сказать, единственный в радиусе двух сотен километров — и множество выбегавших из него рогатых существ с белыми пятнами на шкурах. Фантастических, должно быть. Рисовавшая это девушка испугалась и сорвалась с места. Наверное, шапка напоминала солдат. Она забежала за коробки и пропала. Язу ещё какое-то время смотрел на яркую картину и вспоминал рисунки Кадажа. Сейчас брат мог бы даже лучше. Надо обязательно найти мелки и альбом перед тем, как отправиться к нему... с другой стороны, у него же теперь есть не-мать — пусть она и заботится. За коробками оказалась дыра в заборе из металлической сетки, кажется, когда-то бывшей каркасом койки. За ним — очередной гнилой коридор, заваленный пакетами мусора. Левая лестница вела куда-то наверх, к крышам этих странных зданий, сложенных из разномастных этажей, как химера, и соединённых то тут, то там мостиками. Пестревшие постеры ВРО — так вот кто эти солдаты — казались чем-то комичным в этом уродливом и душном проулке, где по проводам перебегали толстые крысы. Язу наверх не полез: он услышал плеск воды в глубине и поспешил туда. Это трубу прорвало, и теперь из неё лилась струйка прямо на асфальт, кружа окурки около решётки ближайшего стока. Холодная, свежая вода казалась даже вкусней чем та из-под крана в квартире. Кто бы мог подумать, насколько может быть прекрасным что-то резко пахшее хлоркой. Язу намочил голову и умылся, задев больную губу. И снова выругался. Ему нужны были другие ругательства. ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ ругательства, как «наебал». Жажда и голод отступили, но сытость наполнила усталостью. Очеловеченное тело не могло носиться по городу без остановки. Пришлось сесть и откинуться на коробки. «Клауд Страйф. Где мне найти его?» — вновь всплыл вопрос. Увы, прыгавшая по выступам кошка не могла ответить и только сверкнула большими глазами, посмотрев на Язу. Он теперь даже глазами сверкать не мог. Эдж напоминал лабиринты, которые духов заставляли проходить на тренировках. Только тут вместо монстров странные люди, сначала предлагавшие плюшки, а потом начинавшие вопить, и ещё солдаты. Неизвестно что страшней. В конце лабораторного лабиринта обязательно была горсть конфет. А тут? В лучшем случае недобрат его не убьёт на месте. А потом опять разговоры с Рено, и его отвезут к Лозу, а дальше? Что дальше, чёрт возьми? — Ты так не вовремя умер, — сказал Язу Кадажу, надеясь, что он слышал с неба и не сильно занят со своей не-мамочкой. Что он иногда вспоминал о братьях в перерывах между играми и полудневным сном. Или чем он занимался? Там, наверху, есть леса, поля и луга! Там цветут цветы и бегают животные. Там такое голубое небо и солнышко!» — «Там такое голубое небо и солнышко, — передразнил Язу Кадажа, пнув подвернувшуюся под ногу банку. Перед ним была только вонючая кишка, не просвечивавшаяся сверху. Единственный свет исходил от разноцветных гирлянд, висевших арками поперёк улицы. Как самые настоящие болваны, духи сбежали из сухих, чистых лабораторий, а могли бы дальше там жить. Подумаешь, запихивали бы в колбы время от времени и заставляли делать глупые штуки вроде этих тренировок. Зато кормили, поили и никто бы не умер. Они остались бы вместе навсегда. И не пришлось бы рыскать в городе в поисках чего-то где-то у кого-то. Язу бессильно вздохнул. Надо идти дальше. Почти весь нижний этаж наглухо закрывали пластинчатые перегородки. Их название вылетело из головы. В единственном работавшем цехе-комнатушке вовсю суетились люди: ловкими движениями чистили и разделывали длинных рыбин из грязной оцинкованной лохани. На хрипящем радио женщина завывала печальную песню про любовь и семью. «Так где мне найти Клауда Страйфа?..» Вторая кошка тоже не ответила. Настороженно дёргая хвостом, она юркнула в цех и стала внимательно наблюдать за тем, как лихо управлялись с рыбой. Острое лезвие тесака врезалось в доску с такой силой, что капли брызнули в разные стороны. Голова и хвост полетели в лохань для отходов. Рабочий вспорол мягкий рыбий живот, выпустил оттуда внутренности и соскоблил их с рёбер. Нет, в ответ на идею спросить про недо-брата у рабочих аж ноги пристыли к месту. Придётся вспоминать самому. Клауд Страйф. Он имел какое-то отношение к больным детишкам, особенно — к пышноголовому и визгливой девчонке, угрожавшей Лозу, что «им троим накостыляют по пятой точке так, что сидеть неделю не смогут». Кажется, она преуменьшила последствия. В тот день Язу наблюдал за детишками с самого утра. Он смутно припоминал район, где толклись эти сопляки. В центре был бар, и там их кормили какой-то склизкой гадостью, как витаминизированная кашка, которой потчевали духов по утрам. Впрочем, дети уплетали и просили ещё. Извращенцы. — Пошла вон! — гаркнул мужчина, выбросивший кошку из цеха. Он поддал ей под хвост массивным ботинком и, отерев фартуком покрытые чешуёй пальцы, сунул в зубы сигарету. Он постучал по хрипевшему радио, где заиграла резкая, неприятная мелодия. Где был этот бар? Точно Язу не помнил. В центре, кажется, не так далеко от монумента, но... И всё же у него не было другого выхода, как искать, искать и искать. Брат ждал. Уж он-то точно стёр бы все ноги в поисках Тихони, так? Куривший возле косяка мужчина в фартуке не спешил с ответом. Он сплюнул на землю и задрал рукав. На повязке темнели пятна, и Язу уже знал, что это означает.***
«Полиция продолжает разыскивать молодого человека, двадцать второго июня убившего нескольких солдат ВРО, а до того устроившего резню в баре на окраине. На данный момент он вероятней всего скрывается в центре Эджа. Отличительные признаки: высокий, бледнокожий мужчина худощавого телосложения. На вид от шестнадцати до двадцати лет. Волосы седые, длинные. Преступник вооружён и смертельно опасен. Всем, кто что-либо знает о месте нахождения данного человека просьба немедленно сообщить в органы местного управления. Телефон...» Тифа замерла перед приёмником в аптеке, внимательно прислушиваясь к описанию. Неужели эти двое умудрились выжить? В таком-то взрыве? Впрочем, никто не стал бы прочёсывать Мидгар в поисках останков, прыгая через радиоактивные лужи. На тот момент их всех волновало лишь одно: что с Клаудом? Теперь Тифа даже сердилась, что они не попросили Винсента осмотреть окрестности. Вот уж точно кому не грозило умереть от геостигмы, хотя про физиологию его расспрашивать язык как-то не поворачивался. Сид, кажется, задавал ему только один вопрос: про потенцию. Винсенту даже не потребовалось отвечать: его взгляд был стократно выразительней слов. Тем не менее, он вежливо предложил проверить это на Шере, и получил в ответ нецензурное ворчание да сальное улюлюканье Нанаки и Баррета. Помнится, в тот день они ещё варили уху в котелке. Тифа дивилась тому, откуда Клауд столько знал об этом процессе, ведь он и в походы-то особо не ходил. От славных воспоминаний на её лице растянулась невольная улыбка, которую подхватила внимательная миссис Блум, собиравшая травы от кашля в бумажный конус. Она довольно кивнула, завернула верхнюю часть вовнутрь и протянула товар. — С тебя сорок гил. Передай Марлен, чтобы не вздумала сильно болеть. И, вот, конфетки, — аптекарь протянула пять анисовых карамелек. — Ну, Тифа, как у тебя дела-то? Парня твоего давненько не видала. — Ну, бар пока стоит, ронять на него нечего, если только недоброжелатели не принесут кусок плиты на вертолёте. А Клауд? Не знаю... По-моему, изменилось только то, что он теперь берёт трубку, — она усмехнулась. — А вы как? Миссис Блум не успела открыть рта, когда зазвонил телефон. Тифа извинилась и ответила на вызов. — Алло, Марлен! Что-то забыли всё-таки? — она выложила на витрину блокнот и приготовилась дописывать позиции в длинный список покупок. — Нет, дело не в этом, — голос девочки дрожал от испуга. — Тут этот! Монстр! Один из тех троих сидит на нашем заднем дворе! Я заперла все двери, но он не уходит. Мне страшно! Что им опять от нас надо? — Никуда не уходи и спрячься. Я буду через пять минут, слышишь! Тифа бросила на прилавок деньги и помчалась вон из аптеки, забыв свои покупки на полу. Миссис Блум так и замерла с совочком для трав в руках, прислушиваясь к колыхавшимся трубочкам-колокольчикам у входной двери.***
Язу сидел на крыльце около заднего входа в «Седьмое небо». Визгливая девчонка, окрестив гостя монстром, шмыгнула в здание и закрыла за собой дверь. Сколько бы он ни звал — не выходила. Вломиться — означало подписать себе смертный приговор. После такого Клауд точно отправил бы его к Кадажу по кускам. Оставалось только терпеливо ждать. Жариться на крыльце между вонючих контейнеров, наблюдая за прыгавшими по асфальту птичками. Кто-то изрисовал здесь всё мелом. Идиотские палочные человечки, надписи, сердечки и клеточки. «Девочка Анна играет в прыгалки» — вспомнилась фраза из букваря Лоза. Там тоже были такие клеточки. Хотелось попробовать, но ноги гудели от ходьбы, и жара высасывала силы. Даже набежавшие тёмные тучи и поднявшийся ветер не особенно охлаждали чёртов город с его раскалённым асфальтом и горячей ватой вместо воздуха. Это всё не имело никакого значения, и в груди не прекращало бешено колотиться сердце: скоро они с Лозом встретятся, очень скоро. Тогда они нарисуют прыгалки и будут играть до посинения, а Кадаж пусть обзавидуется. Главное дождаться встречи. Ждать долго не пришлось: вдоль бара кто-то бежал. Точно не Клауд: походка хоть и твёрдая, но женская. И запыхавшееся дыхание — тоже. Это плохо. Очень плохо. Язу сделал глубокий вдох и начал собирать все силы, чтобы заговорить, но внезапно стало не до того. Неизвестная девушка влетела в то самое крыльцо с мощью выстрела ракетной установки. Удар её ноги оставил глубокую трещину в бетоне и поднял пыль. Язу отскочил и выхватил нож, и как только к нему приблизились, полоснул противника, распоров кожаную жилетку. Но на втором ударе ладонь его так мягко перехватили, словно в воздухе возникла ещё одна рука. Запястье сковала резкая боль столь сильно, что оружие само выпало на асфальт. Противники хищно посмотрели на лезвие, блестящее на солнце. Язу бросился вперёд с кувырком, но опоздал. Он едва смог отразить мощный удар ногой и отступал к мусорным бакам, пока остриё свистело перед лицом, грозя оставить и так разукрашенное лицо без носа. Он схватил какую-то доску — нож вошёл в древесину, как в масло — и огрел девушку по голове круглой металлической крышкой бака. Пока она шатнулась назад, Язу запрыгнул ей на плечи и оттолкнулся вверх, чтобы ухватиться за кусок тряпки на решётчатой арке между домами. Он хотел перемахнуть к толстой связке проводов, но услышал звук рвущейся ткани и полетел вниз. В воздухе его подхватили и бросили об асфальт с такой силой, словно в грудь попало таранное бревно. Во всяком случае, именно так Язу себе это представлял. — Ты! — прошипела девушка сквозь зубы. — Ты стрелял в Клауда! В её глазах горели злобные огоньки или это просто уже казалось. Да, стрелял. И с удовольствием пустил бы контрольный, если бы в барабане остался патрон. Девушка опустилась на колено и схватила Язу за шиворот, но он ударил ей ладонями по ушам и заехал коленом в солнечное сплетение. Противник громко схватил воздух ртом, отвалился в сторону и скрючился на асфальте. Самому Язу некогда было страдать по царапинам, головной боли и лившейся по виску крови. Он отполз в сторону и, кашляя, поднялся на ноги. Справа зиял узкий высокий проём арки и спуск по лестнице куда-то обратно в городскую гниль. Ноги сами понесли туда. Но девушка пришла в себя быстрей, чем он рассчитывал. И без того душный воздух уплотнился и загудел от энергии. Язу обернулся на мгновение и увидел, как мелкие камушки вокруг противника поднялись в воздух. Девушка сорвалась с места и выдала серию мощных ударов в корпус, которые не смягчал блок. Удар в челюсть подбросил Язу в воздух, а второй влепил в стену здания. Она подскочила лёгкими прыжками и, схватив за волосы, отправила на землю с такой силой, что асфальт лопнул и вылез острыми краями наружу. Двадцать седьмой едва нашёл силы выкатиться из этой ямы, когда противник врезался в её дно, окружённый огненными всполохами. Если бы это не происходило перед глазами, Язу бы никому не поверил. Во рту стало солоно и перед глазами кружилось так сильно, что он не мог подняться. Он хотел попросить остановиться, но воздух спёрло в онемевшей грудной клетке. Туловище превратилось в один большой ком боли. Язу лежал на асфальте, едва различая мутные очертания приближавшегося противника. С сильным замахом ботинок от души влупил куда-то, куда уже не ощущалось, а перед глазами всё потемнело и покрылось синими кружевами. Кажется, его оторвали от асфальта за волосы, и замахнулись пульсировавшим от энергии кулаком...***
Рено притушил сигарету ботинком, когда Поганка изящно прочертил дугу в воздухе и смачно шмякнулся об асфальт. Кажется, Тифа со всей своей величественной мощью прописала ему пропиздонов по полной программе. Впрочем, за разбитый вертолёт и нарушение общественных порядков белёсый долбоклюй вполне заслужил. Теперь, подрастеряв всю крутость и желчь, он судорожно пытался спасти свою жизнь и то не особенно успешно. Погодка тем временем стремительно портилась: всё небо плотно затянули тучи. В воздухе стало как-то влажно, хотя фирменная духота Эджа никуда не делась. Даже запах у этого города отдалённо напоминал Мидгарские трущобы. Как говорится, можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки — никогда. В небе вспыхнула молния. Тут же задул сильный ветер, закручивавший пыль и мелкий мусор в маленькие торнадо. Что ж тут поделаешь? Пришлось вмешаться в драку. Яркая искра ударилась в спину Тифы, и в воздухе возникла жёлтая полупрозрачная пирамида. Рено подошёл к бледной тушке Поганки и потыкал его шокером. Нет ответа оператора, но сердце билось, и он вроде даже дышал. Тифа же яростно колотила в силовое поле кулаками и выкрикивала такие оскорбленистые оскорбленьки, что хоть записывай в цитатник. — Не психуй, детка. Убивать-то пацана зачем, ёпт? — Он хотел похитить Марлен! Пусть только попробует! Я его наизнанку выверну, и тебя — следом! — Голова садовая! Те чо от девки-то надо было? Хотя куда там отвечать? Мальчишка не смел дышать в полную силу, не говоря уже о беседах. Пришлось потратить на него хвост феникса (1). Рено добыл крошечное пёрышко из внутреннего кармана и раскрошил в руке, осыпав Поганку огненными искорками. — Выпусти меня отсюда! — как бы не были сильны кулаки, да только всё без толку. Рено хотел было напомнить Тифе о том, что изнутри пирамида неразрушима, но Поганка так вцепился в его лодыжку, что сразу всё забылось. — И... искал тебя. От-ве... — он закашлялся, не закончив фразу, хотя чего её заканчивать: всё и так понятно. Тифа, впрочем, сама присмирела и сползла на колени: кислород-то понемногу кончался. — Плохо... — добавил Поганка. — Ещё б тебе было хорошо, ёпт! — рука сама потянулась похлопать по плечу, но потом Рено передумал. — Он меня искал. Сообразительный малец, ёпт! Правда, она скорей задницу Руфусову поцелует, чем мне звонить. Уж, особенно, ради тебя. Но идея была хорошей. Только вот всё шло совсем не по плану. Казалось, он должен был бежать со всех ног... но эти подробности придётся узнать позже, так сказать, тет-а-тет. — Так он не за Марлен пришёл? — спросила Тифа недоуменно. — Зачем? Я искал его. Честно, — поморщившись, Поганка оторвался от асфальта и даже встал, опираясь на плечо турка. Сказать, что модельную мордашку попортили — ничего не сказать. Недели две будет ходить самым главным красавцем на деревне! И ещё кровь по виску откуда-то текла. Рено нажал на кнопку шокера. Пирамида растворилась в воздухе без следа. Тифа теперь казалась совершенно обескураженной и даже напуганной, а у неба тем временем продолжался приступ метеоризма. — Сейчас ливанёт. Можно мы у тебя переждём? Да я его немного подлатаю, а то смотреть больно, ёпт. И тебе если чего помогу, — он указал на широкую кровавую полосу, тянувшуюся от плеча к правой ключице. — Убирался бы ты отсюда со своими делишками, Рено. Мне не нравится, что Шин-ра ходят в мой бар, как к себе домой. — С Рудом ты так же любезна? — он выдавил ухмылку. — Мало того что мальчонке чуть грудак не проломила, так ещё хочешь, чтобы он пневмонию подхватил. А у тебя всего-то хотели помощи попросить, ёпт! В этот момент вновь ударил гром, и тучи наконец-то разразились дождём. Просто замечательно! Внезапно, Язу вскрикнул и оттолкнулся, плотно закрывая голову руками. Он рухнул обратно на землю и испуганно сжался, впившись пальцами в плечи. — Что с тобой? — Тифа подбежала и опустилась рядом с ним на корточки, тряся за плечо. — Эй! — Руки не кораллы? — просипел он, замерев на мгновение и медленно раскрутился, как улитка. Такого искреннего ужаса и удивления на этом лице не было с самой их с Рено встречи. И, наверное, никогда. Язу судорожно вытянул белые ладони и возвёл их к небу, подставляя внутреннюю часть под капли. — Нет, парень. Это самый обычный дождь, и никакого волшебства. Да и волшебный тебе, кажется, больше вреда не причинит. Пойдёмте уже в бар, а то вымокнем до нитки, ёпт, — Рено протянул руку, но Поганка словно завис и уставился куда-то сквозь Тифу. Пришлось насильно поднять за плечо, на что в ответ послышались ругань и шипение. Он шёл медленно и всё смотрел вверх, откуда капал дождь. Словно ждал подвоха.