По разбитым судьбам

Без побед и поражений, Только душный страх сомнений – Это всё, что нам осталось здесь. *

Это было как минимум странно. Или нехарактерно — так еще предпочитал считать Глеб. Он думал так каждый раз, когда приходил в эту почти пустую больницу. Нет, не больницу он считал странной. Свое поведение он считал куда страннее, чем вид пустого больничного здания под Москвой. И было странно то, что вместо работы, которую они задумали с Вадимом, Глеб приехал сюда, попутно заехав в продуктовый магазин, где он, потратив немало сил, как физических, так и умственных, купил различные фрукты по просьбе своего друга. Да, друга. — О, привет! — Илья улыбнулся и отложил в сторону книгу. Глеб скользнул по ней взглядом и не удержался от смешка. «Апокалипсис сегодня» — вот что гласила надпись на форзаце. — Что? — Илья проследил за его взглядом и тут же понял. — А! — рассмеялся он. — Да, решил прочесть всё-таки. Конечно, не совсем моё, или точнее сказать, совсем не моё, но спасибо. Необычно… так. — Вадик старался, выбирал, — Глеб поставил на койку пакет с фруктами. — Апельсины, яблоки, груши… Как и просил. — Спасибо, Глеб, что бы я без тебя делал, — Черт сразу полез в пакет и, пошуршав, достал оттуда яблоко. — В этой больнице вообще ничто не предназначено для людей. Угораздило же меня травануться именно сейчас. — Да уж, приятно мало, — всё так же лаконично отвечал Глеб, продолжая озираться. Нет, не любил он больницы, увы. Всё в них пропитано какой-то белой безнадежностью, обреченностью, пугающей и подавляющей. Он вообще был бы рад держаться подальше от подобных заведений, но когда они с Козыревым позвонили Илье насчет некоторых организационных вопросов, то, услышав, что тот отравился и оказался в больнице, скучающий и бездельничающий, как-то своё недовольство Самойлов подавил желанием помочь. Вообще, это ж надо было вляпаться — отравиться чипсами на трассе. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Илья что-то оживлено говорил, но Глеб не вникал в его слова. Склонив голову, он просто наблюдал за Кнабенгофом, который совсем не создавал впечатление болеющего человека. У Ильи всегда было полно историй, которые он умел рассказывать, а Глеб был в их дружбе больше реакционером. Хотя… дружба или просто коллеги по рок-цеху? Илья не разделял никого из своих знакомых «по полочкам», а Глеб не стремился к лишнему знанию. В голове у него был свой мир, свои привычки, своя другая жизнь. Но эту грань он не хотел переносить в реальный мир. В реальном мире он должен быть другим. — Глеб, ты еще здесь? — Черт шутливо махнул рукой перед лицом музыканта. Тот, словно пробудившись, вымученно улыбнулся уголком губ. Здесь, ага… — Пока да, — тряхнув головой, словно прогоняя наваждение, Глеб улыбнулся и нарочито бодро спросил: — Так ты говорил, что вы ехали в Питер, а дальше? Черт ничего не заметил и снова заговорил, предоставляя Глебу углубиться в свои мысли. Точнее, в рассуждения о насущных проблемах. ххх Позже. Август был душным, но это не помешало состояться главному событию лета — если верить рекламам. “Нашествие” выдалось куда более удачным, во всяком случае, так казалось всем, кто собрался здесь. Несмотря, конечно, на какие-то определенные организационные проблемы и косяки. Это был только первый день, но атмосфера над мысом Средиземным была непередаваемая. Адреналин, царивший вокруг, казалось, можно ощутить рукой. — Ты же не куришь, — удивленно вскинул брови подошедший Глеб, видя, как Черт дымил за сценой. — Ты же не сегодня выступаешь, — в тон ему откликнулся Илья. — Считай, соскучился по твоей непрекращающейся болтовне. И убери эту гадость, сам говорил, что тебе вредно. — Всем вредно, — слишком меланхолично отозвался Кнабенгоф, однако сигарету послушно выкинул. Затем вновь обернулся к Самойлову. — Ты так и не ответил, что здесь забыл. Мне говорили, что вы приедете только завтра. Тот едва заметно пожал плечами. — Дома было скучно, решил развеяться, — безмятежно протянул Глеб, не обращая внимания на иронию в голосе Кнабенгофа. Конечно, скучно. Поэтому и решил отпраздновать свой день рождения на фестивале, где толпы людей так и норовят подойти к тебе. Да. Скучно, а так прям разнообразие. — Знал бы я, что ты приедешь, хоть подарок бы купил. Мало того, что напомнил про день рождения, так еще и про подарок начинает. Знает же, что Самойлов не любит это. — Цветы и шоколадные конфеты? — саркастично спросил Глеб, сняв очки. — Открытку тогда не забудь. Кнабенгоф лишь ухмыльнулся. — Если так хочешь, еще и игрушку найду. С этими словами Илья махнул рукой своим и исчез в толпе. Глеб хмыкнул. Этот удивительно непонятный Черт. Который вечером подарил Глебу добытую откуда-то бутылку коньяка. * Пилот - Пять пограничных состояний