А что, если приласкать?

Польша бежал вприпрыжку по просторам торгового комплекса, бросая беглые взгляды на витрины магазинов. Блесток и пайеток на одежде было так много, что они временами отбрасывали солнечных зайчиков. Волосы украшены всевозможными заколками с пандами, котиками и сердечками. Лицо Польши сияло, ослепляя прохожих и, казалось, затмило лампы, освещающие торговый комплекс. Контраст составлял Литва, плетущийся далеко позади него и еле удерживающий тонны одежды, аксессуаров и прочих девчачьих радостей. Латвию аж передернуло – настолько мрачное выражение лица он видел разве что, пожалуй, в парочке фильмов ужасов. -- Л-Литва?... Ты как?.. – Латвия подошел к другу, глядя самым сочувствующим взглядом, на какой был способен, но не решаясь предложить помощь – Россия или отберет у него тяжести, или понесет их вместе с Латвией; да даже если бы Брагинский не был против, Райвис не смог бы долго тащить пакеты. -- Тотально хреново. – в ироничной улыбке Литвы проглядывалось столько горя, что Латвия расчувствовался. Он молча продолжал шествовать рядом с Торисом, глядя на него как на героя и время от времени шмыгая. А тем временем Польша постепенно приближался к Литве, так же постепенно утрачивая прежние энтузиазм и сияние. Вскоре запыхавшийся поляк шел в ногу с возлюбленным. -- Ли-и-ит... Пошли, типа, домо-о-ой?... – устало и как-то огорченно протянул Польша. -- Как скажешь. – мрака на лице Ториса значительно поубавилось при мысли наконец освободится от тяготившего груза. Польша же, наоборот, помрачнел. – Что-то не так, Польша? -- Я тотально устал, но не хочу уходить. Было так весело... – Польша опустил белокурую головку вниз, с грустью рассматривая собственные кеды. -- А пошли в кино? – Россия единственный не мотался по сотням магазинов и не тащил кучи пакетов, а потому единственный сохранил здравый разум, способный к размышлению. -- Алкоголикам слова не давали. – буркнул Польша. – Кстати! А пошли в кино! Компания снисходительно взглянула на Польшу и хором вздохнула. Перед походом в кино парочки заглянули домой – переодеться и, прежде всего, закинуть домой результаты польского шоппинга. Россия направился прямиком в свою комнату, а Латвия задержался на кухне попить воды. Потом взгляд голубых глаз очаровали мармеладки, а за ними невинного юношу принялись соблазнять шоколадные конфеты и леденцы, которые внезапно прибыли в дом после утренней эстонской депрессии. Вспомнив о друге, Латвия захватил пару барбарисок и пошел к нему в комнату. -- Можно войти?.. – Латыш робко постучался в дверь. -- Латвия? Заходи. Райвис просеменил к кровати Эстонии, уселся на краюшек и выжидающе уставился на Эдуарда. -- Ты чего? – с неподдельной искренностью поинтересовался Эстония. -- Тебе плохо? -- Нет. -- Настроение плохое? -- Нет. -- Живот болит? -- Нет... -- Ты в депрес... -- Латвия, что за допросы? Со мной все в порядке. – Эстония с некоторым раздражением зарылся под одеяло, запустив в рот ложку варенья. -- Тогда почему ты не пошел с нами? Я хотел погулять со всеми. Кроме того, дома одно варенье было. Ты бы поел! – Латвия начал обиженно бурчать на Эстонию. Тот виновато покраснел. -- Ну... Извини. Я не знал, что тебе было важно мое присутствие. Ты всегда был с Россией-саном, а Литва – с Польшей. – В его голосе тоже слышалась доля обиды. Воцарилось неловкое молчание. -- Будешь конфетку? – Робко предложил Латвия. Эстония вздохнул. -- Вы снова куда-то собираетесь? -- Угу. В кино идем... -- Тогда можно с вами?.. – Латвия просиял. -- Конечно! Вдвоем с Эстонией уничтожив барбариски, Латвия, довольный примирением, пошел в комнату переодеваться. В этом не было бы нужды, если бы Польша не переодел его в тот самый «тотально эротичный», как он сам выразился, наряд, и если бы не закинул прежнюю латвийскую одежду в фонтан. Латвия собирался надеть любимую футболку и шорты чуть выше колена. Шорты не доставили проблем, однако Райвис, густо покраснев, вспомнил, что забыл футболку в комнате России. Латвия с отчаянно-напряженным лицом стоял напротив российской двери. Пару раз он уж было протягивал ладонь к ручке двери, и каждый раз смущенно отдергивал руку. Наконец, собравшись с духом, он решительно шагнул в дверь, забыв постучаться. Россия стоял боком к двери, и на скрип повернулся к ней лицом. Не скрываемый более футболкой российский торс во всей красе предстал глазам Латвии. На какое-то время Райвис залип, не сумев -- да и не захотев -- оторвать взгляда, а затем густо покраснел и шарахнулся назад, ударившись красным, как помидорка, лбом об стену. Россия подбежал к нему, Латвия, держась за лоб, с жалобным стоном бухнулся Брагинскому в руки. Иван усадил его в кресло, суетливо оббегав комнату, не придумал ничего лучше, как приложить Райвису ко лбу холодненькую, только из личного мини-холодильника, бутылку водки. Латвия попытался одарить любимого благодарным взглядом, но встретившись глазами с до сих пор не прикрытым одеждой телом, поспешно отвел взгляд в сторону. Россия, спохватившись, натянул футболку – не дай бог Райвис опять обо что-нибудь ударится. -- Болит?.. – виновато спросил Брагинский. -- Угу... Боюсь, шишка выскочит. -- Прости... -- За что? Россия и сам не знал, за что извиняется, но продолжал чувствовать себя виноватым. -- Просто у меня была весьма... бурная реакция. – горько хмыкнул Латвия. – Но я сам виноват, что не постучался, заходя к Вам. -- Да, кстати... Так зачем ты пришел? Латвия вновь покраснел, но теперь сдержал себя и об стенку не шмякнулся. -- Я... Футболку у Вас забыл. Бежевую. Россию пробрало умиление. Он подал Латвии футболку, нежно чмокнув в макушку. Он собирался отойти от латыша, но тот схватил его за руку. -- Давайте... Посидим. – Предложение звучало глупо, но Латвия действительно в нем нуждался. За прошедшие дни они много бывали вместе, но побыть наедине им так и не удалось. Россия притянул Латвию к себе, сел на кресло сам и усадил Латвию на колени. И все-таки, это была их любимая поза – самая уютная. Латвия склонил голову к груди России, Брагинский что-то шепнул ему, заставив смущенно улыбнуться. Райвис провел подушечками пальцев по щеке России, последний поглаживал коленку Латвии. Они не говорили ни о чем конкретном, обмениваясь короткими фразами, даже скорее отрывками. Зная, что вот-вот прискачет Польша и радостными воплями поднимет всех и поведет в кино, они хотели по максимуму насладиться просто мимолетными ласками и тисканьем друг друга.