***
Подслушивать Невилл не хотел, всё получилось случайно. Выскочить из библиотеки зарёванным было бы недостойно, поэтому Лонгботтом тихонько шмыгнул в соседний проход между стеллажами, прошёл вглубь и принялся унимать истерику. Он размеренно дышал сквозь намертво сцепленные зубы, для вида уставившись на потёртые книжные корешки, когда услышал очень знакомый голос. – Добрый день, Гермиона. А почему ты одна, без своих лоботрясов? – Здравствуй, Гарри, – судя по тону, Гермиона улыбалась. – Они не лоботрясы, не обзывай мальчиков. Пришёл готовиться к экзаменам? – Нет, – за стеллажом зашуршало, наверное, Поттер устраивался рядом. – Ваш декан велела мне написать дополнительное эссе вместо практики. Время ещё есть, но Драко и Теодор умотали на улицу – разглядывать с крыльца Запретный лес и гадать, когда и как поймают дракончика. – А его поймают? – Обязательно. Эти драконоборцы – крутые ребята. Оказывается, их знают по именам, как квиддичных игроков, а многие маги даже коллекционируют автографы ловчих. – Да, Рон рассказывал, обижался, что драконологи намного менее известны. – Ну, это как у нас – актёры и футболисты популярнее учёных. Гарри и Гермиона захихикали, вновь зашуршали пергаменты, и зашелестели перелистываемые страницы книг. – Как ты? – тихо спросил Поттер. – Я волновался, когда узнал, что пожар случился из-за дракона. Зачем ты к хижине побежала, ведь чёртова ящерица ещё могла быть там? – Как зачем? А Хагрид? – изумилась Гермиона. – А дракон? Гермиона, я беспокоюсь за тебя. Эти дебилы когда-нибудь вляпаются по-настоящему, и мне не хотелось бы видеть тебя рядом, – за стеллажом Невилл стиснул кулаки, и его слёзы моментально высохли: «Сам ты, Поттер, такой!» – Гарри, прекрати обзываться! – Послушай меня внимательно и постарайся понять правильно. У Рональда Уизли нет мозгов, а у Невилла Лонгботтома – характера. Правильнее было бы сказать «дурак и рохля», но ты велела не обзываться. – Гарри! – Не шуми, мы в библиотеке, – Поттер, вероятно, пересел поближе, потому что скрипнул стул, и его голос стал глуше. – Хагрид совершил преступление, а вы, рискуя жизнями, его покрывали. Вы подельники, мисс Грейнджер. Хорошо, что директор вас выгородил, другой на его месте сдал бы аврорату. – Но, Гарри… – голос у Гермионы задрожал, а Невилл мгновенно покрылся холодным липким потом: об этом он как-то не подумал. – Если Лонгботтому и Уизли отчисление из школы не повредит, то ты останешься в магическом мире одна, без образования. Это будет очень короткая и несчастливая жизнь, подруга. Тебя просто разберут в Лютном на ингредиенты. – Что ты такое говоришь, Гарри? – слабым голосом сказала Гермиона. – Зачем ты меня пугаешь? – Чтобы ты испугалась и никогда больше не ввязывалась в идиотские авантюры твоих недалёких приятелей, – сердито буркнул Поттер, а Невилл разжал кулаки и попытался унять бешено колотящееся сердце. В конце концов, всё обошлось, и благодарить за это следует профессора Дамблдора. Великий светлый волшебник разрешил это скверное дело наилучшим образом: Хагрид спасён от Азкабана, бабушка и чета Уизли – от гигантских штрафов, а Рон и сам Невилл – от отчисления из школы. Дракона непременно изловят и отправят в один из заповедников, хижину Хагрида отстроят заново, а любители автографов пополнят коллекции. Насчёт Лютного переулка Поттер соврал, Гермиону даже из школы не выгнали бы. Маглорождённых за проступки связывают нерасторжимым контрактом на общественные работы после выпуска, ведь родственников в магическом мире у них нет, и штрафы драть не с кого. Мисс Грейнджер лет пять-шесть сортировала бы запросы где-нибудь в секторе по борьбе с домашними вредителями – невелико горе. – Усвой раз и навсегда, – продолжал Поттер, и Невиллу внезапно захотелось проклясть его чем-нибудь вроде чирья на языке, – если маги считают что-то опасным, то оно смертельно опасно. Проклятая зверюга запросто могла убить вас. Эффективных зелий для лечения драконьих ожогов пока не существует – шрамы остаются на всю жизнь. Уизел не мог этого не знать, придурок. – Маги очень странно относятся к вопросам безопасности, – хихикнула Гермиона, а Поттер тяжко вздохнул и, судя по звуку, с треском захлопнул какую-то книгу. – Здесь дети запросто играют в квиддич. Увидь моя мама эту игру, она бы в обморок упала. – Теперь вообрази, насколько опасны драконы, если даже безалаберные маги запретили их разведение вне заповедников. – Я понимаю, Гарри, мы сглупили, – виновато сказала Гермиона. – Но ведь Хагрид наш друг, что было делать? – Вспомнить, что Хагрид ещё и друг Дамблдора, – Поттер чуть повысил голос. – Старый друг, боец и соратник, пользующийся определённым доверием. Надо было сразу идти к директору. – Но ведь ничего не случилось! – и Невилл закивал сам себе: «Да! Ведь ничего не случилось!» – Повезло, – послышался тихий скрип: наверное, Поттер откинулся на спинку стула и по своей привычке потянулся, заложив руки за голову. – Вот только везение не прогнозируется. Умоляю тебя, думай за троих и не лезь, куда не просят. Сделай мне такое одолжение, большего я не прошу. – Как скажешь, Гарри, – тихо засмеялась Гермиона. – Ты просто образец заботливости. – Твоим дружкам тоже не помешало бы вспомнить, что ты девочка, – пробурчал Поттер, и Невилл виновато потупился, – и нуждаешься в бережном отношении. – Гарри, это предрассудки, – весело сказала подруга, – и сексизм. «Что? – изумился Невилл незнакомому слову. – И ведь не спросишь, если не захочешь признаться, что подслушивал». – Плевать, – ответил Поттер. – Кстати, Запретного коридора это тоже касается. – Хорошо, что ты напомнил, – оживилась Гермиона, и Лонгботтом стал свидетелем того, как легко и непринуждённо неверная подруга сдаёт их секреты. Грейнджер рассказала всё, что знала: о подозрениях в адрес Снейпа и о решении перепрятать камень понадёжней, о надеждах Невилла на исцеление родителей и о крахе этих надежд из-за исчезнувшей двери. – Ну, положим, дверь исчезла временно, – сказал Поттер, выслушав рассказ, и Невилл насторожился. – Сама посуди, этот поганый коридор существовал с первого сентября и исчез, как только в замке объявились посторонние. Поймают дракона – появится дверь, могу поспорить. Но ты туда не пойдёшь! Ясно? – Гарри, но ведь папа и мама Невилла… – Находятся в лучшей больнице магической Британии под присмотром компетентных колдомедиков, – вновь перебил её Поттер, а Невилл зло прищурил глаза и засопел. – Тебя втягивают в очередное преступление. – К-какое преступление? – Кража – это преступление. – Но ведь мы не насовсем! Мы вылечим мистера и миссис Лонгботтом и тут же вернём камень. – Ага, – стул опять заскрипел, будто Поттер поёрзал на сиденье. – Взять чужое без спроса – это кража, а причина кражи обычно никого не интересует. – Интересует, – фыркнула Гермиона, – это называется мотив. – Мотив преступления выясняют, чтобы наказание было справедливым, если я смотрел правильные детективы. Воровство – это гадко. – Гарри, но как ещё помочь Невиллу? – Пересадить ему донорский мозг, – зло бросил Поттер, и Невилл опять стиснул кулаки, мечтая придушить слизеринского гада. Прав был Рон, всегда был прав! – Не факт, что приживётся, но попытаться стоит. Представь, вы воруете камень и прячете его… Куда? За пазуху? Ага, ты знаешь куда, но не говори мне, а то не удержусь и сдам вашу шайку. Шайку, Грейнджер, шайку. Ничего не попишешь, воровское сообщество называется именно так. По всему выходит, вы намерены лечить больных с неизвестным диагнозом неким эликсиром жизни, свойств которого никто толком не знает. Ты дома никогда не пила таблетки наугад? – Я ищу в библиотеке описание этого эликсира, Гарри, – сухо сказала Гермиона. – Не считай меня дурой. – Я считаю, что ты умница, – вздохнул Поттер, – и замечательная подруга. Найдёшь ты описание, а дальше? Эликсир ещё надо приготовить, но рецепт знает единственный в мире человек, который давным-давно и не человек вовсе. – Почему не человек? – Фламелю шестьсот шестьдесят пять лет, – снисходительное добродушие в голосе Поттера внезапно взбесило Невилла до пятен перед глазами. – Он родился ещё до Столетней войны, ты можешь себе это представить? Я вот не могу, как ни стараюсь. Сид,* мать его. – Не ругайся. – Обещать не могу. Итак, вы на чистой интуиции варите нечто непонятное. Вернее, ты варишь, потому что Пупсик взорвёт всё к мордредовой бабушке, и наступит конец света. Затем вы неизвестно как отправляетесь в Мунго, прорываетесь на пятый этаж и рассказываете мистеру Шафику, мистеру Сметвику и мистеру Тики, что вы украли якобы философский камень, сварили из него некую бурду и хотите испытать её на больных? – Гарри! – Что? Гермиона замолчала, вероятно, задумалась, а Невилл чуть не разревелся ещё раз. Он подозревал, что дело не будет лёгким, но такое количество сложностей ввергло его в глубочайшее отчаяние. У него зародилось подозрение, что даже леди Августа спасует перед этой грандиозной задачей. – А ты что сделал бы? – и Невилл опять обратился в слух: Поттер при всех своих недостатках был умён и мог посоветовать что-нибудь дельное. – Трудно сказать. Наверное, писал бы Фламелю и уговаривал Дамблдора. Не знаю, Гермиона, честное слово. Но ваш план никуда не годится. – Настолько далеко мы ещё не загадывали. Для начала камень всё-таки нужно добыть. – С чего вы взяли, что цербер охраняет именно философский камень? – А что ещё может охранять цербер? – Что угодно: благодарственное письмо любимому ученику, копию кулинарной книги миссис Фламель, прижизненное издание Шекспира, неизвестное полотно Микеланджело… – Адресок весёлого дома для тех, кому за сотню, – Невилл вздрогнул и попятился, хрипловатый голос Нотта ни с чьим нельзя было спутать. – Поттер, ты опять в одиночку шляешься? Видит Салазар, дождёшься, буду к ножке кровати тебя привязывать. – Снова подкрадываешься? Я же просил! И Гермиону напугал, бессовестный. – Гриффиндор бесстрашен. Чего там красться? Вы даже по сторонам не смотрели, умники. «Сигналок» нет, «заглушек» нет: подходи, кто хочешь, подслушивай вовсю. Полбиблиотеки в курсе, что вы хотите обнести директора. Эй, Пупсик, – Невилл в панике завертел головой, но в проходе никого не было. – Давно уши греешь? Выходи по-хорошему, у меня эссе по гербологии не готово. – Невилл давно ушёл, – сказала Гермиона. – Разуй глаза, Грейнджер, – фыркнул Нотт. – Вот он, Пупс, за той полкой торчит. Это как надо в книжки пыриться, чтобы вообще ничего вокруг не видеть? Лонгботтом покраснел, подхватил сумку и опрометью рванул на выход. Гермионе он всё объяснит, а встречаться с Ноттом и Поттером не хотелось. Он нёсся по коридорам со всех ног, рискуя заработать замечание от дежурного префекта, и сгорал от стыда. Ведь никогда не подслушивал, зачем сейчас решился? Идиот, идиот, идиот! В полнейшем раздрае он влетел в спальню, бросил сумку и забрался в кровать. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. В груди сдавило, и на глаза опять навернулись слёзы. «От Поттера заразился, – сердито подумал Невилл и заморгал, чтобы не разреветься. – Вот кто сырость разводит постоянно, нюня!» – Невилл, что случилось, друг? – раздался за пологом встревоженный голос Рональда. – Обидел кто? Лонгботтом секунду подумал, раздвинул алый полог и приглашающе махнул рукой. Рон залез, внимательно всмотрелся в лицо приятеля и пробубнил сочувственно: – Ничего, мы обязательно что-нибудь придумаем. Я тут крутил и так, и эдак… Ой, а что это у тебя? Невилл перевёл недоумённый взгляд на подушку. На ней лежал какой-то свёрток. Он осторожно взял загадочный пакет – обычная обёрточная бумага, в подобной обёртке совиная почта доставляла бабушке книги. – Разворачивай! – азартно шепнул Рон. – Интересно же! Из пакета выпал ворох лёгкой серебристой ткани, на ощупь похожей на бабушкин газовый шарф. – Ух ты, друг! У тебя же рук не видно! Невилл вздрогнул, уронил ткань на колени и понял, что ног тоже не видно, только ало-золотое покрывало на кровати. Он сглотнул, дрожащими руками расправил складки… – Это же мантия-невидимка! – ахнул Рональд. – Настоящая! Лонгботтом заметил небольшую карточку, поднёс её к глазам и прочитал вслух: – «Эта вещь принадлежала отважному бойцу и замечательному человеку. Настала пора передать её достойнейшему. Используй её с умом». Почерк был незнакомым, с вычурными завитушками. – Ух ты, – восхитился Рон, – это же Та Самая Мантия! Легендарная! Я бы всё отдал за такую вещь! Невилл растерянно посмотрел на Рона: – Достойнейшему? – Да! – просиял Уизли. – Ты ведь Избранный!***
*** Дракона поймали в обед воскресенья, чему Северус Снейп был рад чуть ли не больше всех в замке. Появился хороший шанс спровадить Деррека и выспаться по-человечески. Перси Деррек по кличке Упырь, заработанной за филигранное владение заклятием кипящей крови, нахальный обалдуй с уникальным талантом добывать спиртосодержащие жидкости едва не из воздуха и любимчик Басти Лестрейнджа, с годами остепенился, обзавёлся вполне пристойными манерами и сделался спокоен и молчалив. «Двое детей, Снейп, при том что всякая сволочь норовит обидеть бедного чужестранца – чего же ты хотел?» Северус от Деррека ничего не хотел, он и вспомнил-то о его существовании лишь при зачислении в Слизерин двойняшек из Дурмштранга. Припомнив бешеный нрав их папеньки, Снейп мысленно содрогнулся, но, против ожидания, близнецы вели себя смирно, учились старательно и озорничали в меру. Перси тоже вёл себя удивительно тихо. Он не вступал в споры, мило улыбался в ответ на неприязненные взгляды гостей Хогвартса и молча отдал главенство в отряде взбудораженных родителей аврору Аллену Куту, отцу нынешнего гриффиндорского ловца. В последние сутки Деррек и вовсе просидел в подземельях безвылазно. Потягивал Снейпов виски, общался с детьми и дурачился на тренировках по ЗОТИ – показывал нейтралам «настоящий класс правильного УПСа». Домашние дети, не нюхавшие уличных боев и стычек с головорезами Лютного, пришли в дичайший восторг: это было по-настоящему красиво, если забыть, что каждый взмах палочкой несёт противнику смерть, зачастую весьма неприглядную. – Пойди погуляй, – рычал на него Северус, зашивавшийся с варкой зелий для Помфри, ночными дежурствами по Хогу, факультативами по зельям и ЗОТИ и проверкой домашних эссе. – Боюсь не вернуться, – усмехался Деррек и оставался в кабинете, время от времени салютуя Снейпу стаканом с неразбавленным огневиски. Только потом Снейп узнал, что замок посетил сам Руфус Скримджер. Главный аврор покрасовался перед колдокамерой в обнимку с Поттером, скалясь своей жестяной улыбочкой, и жутко разругался с Дамблдором. Скандал случился без свидетелей, но лицо Скримджер держать так и не научился: при отбытии он мало не дышал огнём. Вечером в субботу к декану заявилась делегация старшекурсников во главе с Бёрком: «Мы тоже хотим научиться так драться! Мистер Деррек, любые деньги за частные уроки». Снейп схватился за виски, предчувствуя огромные проблемы с Дамблдором. Но Деррек вскинул руки, улыбнулся, играя фамильными ямочками на щеках, и неожиданно выдал: – Парни, я ведь в Азкабан загремлю, ваши же отцы и постараются. Давайте по-хитрому. Объедините тренировки с нашими ребятишками – и за время в фехтовальном зале перестанете собачиться, и декану дадите вздохнуть, и денежку сэкономите. Ургхарт с Флинтом, они толковые. Ручаюсь, что потянут. Верно, господин профессор? А летом милости прошу – пишите лорду Нотту, он что-нибудь придумает. Студенты убрались счастливые, а Северус упал в кресло и призвал стакан: – Сам придумал, Упырь? – Салазар с тобой, Ворон. Хахаль твой расстарался, мурло хитрющее, – Перси покачал стакан с виски и засмотрелся на маслянистые разводы на стекле. – Попалась ребятня, как жмыр в силок. Я помню, сам так встрял, разочек поглядев на Тони. – Жалеешь? – Было бы о чём. Старики мои упокоились, вместо дома халупа в Лютном, вместо жизни карьера вышибалы в борделе. Я ужасно скучал по нашим в этой Германии сраной. Плечом к плечу, почти семья… А ты жалеешь? – Само собой, – неожиданно для себя ответил Снейп и задумался, вспоминая свою перекрученную, нелепую жизнь. – Под маской носа видно не было. Деррек звонко заржал и налил Снейпу полный стакан. Ещё до полуночи они упились в хлам. Наутро Снейп в лучших чистокровных традициях метнул в домовика подносом с завтраком и велел накрыть к одиннадцати. Голову Макгонагалл в камине он игнорировал и того дольше, потому как почти час валялся в ванной, пережидая действие антипохмельного зелья. Зато, когда в злосчастном камине объявился сам Дамблдор, Снейп уже был свеж, сыт и благодушен настолько, что даже не огрызнулся на ненавистное «мой мальчик». – Рад, что у тебя хорошее настроение, – ласковый тон директора совершенно не вязался с его настороженным взглядом. – Весна, – загадочно улыбнулся Снейп, поддёрнул белоснежные манжеты и, манерно отставив мизинец, капнул в свой кофе несколько капель янтарной жидкости из хрустального графинчика. – Ты болен, Северус? – участливо осведомился Дамблдор, и настороженности в его взоре прибавилось. – Это коньяк, – с придыханием сказал Снейп и томно прикрыл глаза, смакуя получившийся напиток. – Весьма бодрит, рекомендую. Дамблдор вздохнул, подёргал себя за бороду и слегка неуверенно предположил: – Ты повздорил с мистером Дерреком? Неприятный тип, но до поры я по некоторым причинам вынужден терпеть его присутствие в замке. Причина была одна – сволочизм Нотта, в этом Северус был уверен. А вот обмолвка «до поры» его заинтриговала. Не иначе, старый акромантул что-то затеял. Но эта мысль тоже не вызвала обычной тревоги пополам с бессильной злобой. «Предупрежу Поппи, переговорю с Помоной и напишу Люцу, – подумал он с восхитительным спокойствием человека, чья спина надёжно прикрыта, – пусть тоже пораскинут мозгами». – Я настолько вздорен? – несколько театрально изумился он. – Нет, мы допоздна вспоминали молодость. Дамблдор тяжко вздохнул и сокрушённо покачал головой: – О, это ужасно, прости меня, Северус. Тогда я не стану расстраивать тебя известием о жалобах Минервы. Она упорно подозревает тебя в алкогольной зависимости. «Вот неймётся старой ханже. Дочка пастора, как в рот не хуй», – развеселился Снейп, а вслух буркнул раздражённо: – Клевета. Употребляю по медицинским показаниям. – Я понял! – обрадовался Дамблдор. – Как мастер менталистики, ты нуждаешься в глюкозе. Сладкое ты не любишь, а в алкоголе достаточно сахара. Снейп мысленно выругался. С некоторых пор директор обзавёлся странноватым хобби – он пытался по вкусовым пристрастиям студентов и преподавателей вычислить их магическую специализацию. Обеды в Большом зале, и без того невесёлые из-за присутствия Квиррелла, превратились в настоящую пытку. Как мастер зелий, Северус мог бы рассказать Дамблдору, что алкоголь – это не столько сахар, сколько этанол, чьи продукты распада вызывают гипогликемию.** Однако он не стал расстраивать директора и лишать себя медицинских показаний к употреблению вредных напитков: чуть скривился в лёгкой досаде и коротко кивнул. На самом деле, Снейп принимал глюкозу в магловских таблетках – дёшево, эффективно и не разрушает образ Ужаса подземелий. Дамблдор рассеянно попрощался, так и не сообщив причины визита, из чего Снейп заключил, что эта была внеплановая инспекция. Два Пожирателя в одном замке не могли не беспокоить Великого светлого волшебника. Кстати, а где Деррек? Персиваль нашёлся в фехтовальном зале, он распределял новых учеников по парам и ставил им боевой хват, когда из кулака торчит лишь верхняя треть палочки. Мастера дуэлинга, завидев этот способ держать палочку, презрительно морщили носы. Но в настоящей драке, обычно подлой и некрасивой, картинные взмахи и грациозные росчерки грозили скорой и бесславной смертью. Снейп отлевитировал новоявленному профессору заветный фиал с антипохмельным, и Перси с непедагогичным стоном облегчения опрокинул содержимое себе в глотку. Студенты захихикали, а Снейп закатил глаза и умчался в лабораторию: подошло время отработок. За обыденными хлопотами настало время обеда, а ещё через четверть часа в Большой зал вошёл гонец от драконоборцев и известил всех о поимке дракона. Не успевшие толком пообедать студенты заорали, заулюлюкали и явно вознамерились в полном составе сорваться во двор. Директор встал, раскинул руки, велел закончить трапезу и объявил о торжественном ужине. Древние стены замка содрогнулись от дружного восторженного вопля школяров.***
*** Пирушка в честь драконоборцев была дана в банкетном зале, обычно открывавшемся лишь во время работы экзаменационной комиссии из министерства. Перед этим преподаватели и гости Хогвартса честно высидели ужин в Большом зале, стоически вытерпели пространную речь Дамблдора, а теперь внимали рассказу старшего ловчего Итана Меннерса. – Забился в самый бурелом, – пророкотал здоровяк Меннерс и степенно утёр пивные усы салфеткой. – Пришлось под дезиллюминационными чарами подбираться по шажку, а то подпалил бы подлесок и был таков. Хорошо, мала ещё зверюшка. За взрослым-то драконом можно дюжину дней бегать и всё одно упустить. – Бедный, – всхлипнул Хагрид и с тоской поглядел в свою огромную кружку, – оголодал поди. Крылья вы ему не помяли, изверги? – Разгладятся, – хохотнул Итан, – не мотылёк. Эти твари крепкие, что троллья бормотуха. Профессор Снейп, дракон, когда в клетке бился, малость чешуи натряс. Она, понятно, молочная ещё, но может сгодится вам на что? Хагрид закрыл лицо руками и забубнил горестно, а Северус благодарно кивнул: – Сгодится. Школа, тут всё до последней крошки в дело идёт. Драконоборцы, перебивая друг друга, ещё некоторое время вспоминали подробности поимки дракончика, отчего Хагрид всё-таки сбежал с пирушки, прихватив бутыль медовухи. От Снейпа не укрылся облегчённый вздох Дамблдора, видно, директор не слишком надеялся на умение друга Рубеуса хранить тайны. – А можно ли вопрос вам задать, мистер Дамблдор, сэр? – почтительно поинтересовался Меннерс и продолжил, ободрённый добродушной улыбкой директора: – Вы знаете, что рядышком у вас колония диких акромантулов завелась? Да здоровенная, я сети видел даже на ближайшей к замку опушке. – Разумеется, – улыбнулся директор. – По совету профессора Кеттлберна мы не стали разорять колонию акромантулов. – Они же плотоядные, – аврор Кут выпрямился и метнул суровый взор на Сильвануса Кеттлберна, в кои веки покинувшего свои покои в дальней башне Хогвартса. – А здесь дети! – Вы, молодой человек, недооцениваете наше здравомыслие, – улыбнулся профессор Кеттлберн, оглаживая короткую седую бороду. – Акромантуры заселили этот участок леса, вытеснив вглубь чащи гораздо более опасную живность, и теперь их сети служат своеобразным кордоном. Если не заходить на их территорию, опасности нет. – А если дети из озорства побегут в лес? – Походы в лес под запретом, а озорников мы предупреждаем особо, – сказал Флитвик и пригубил гоблинский эль. – К тому же граница заклята на совесть, и каждую декаду я собственноручно обновляю чары. Всё под контролем, не беспокойтесь. Эта система существует столетия и обеспечивает уникальные условия для всякого колдовства, особенно детского. Хогвартс – особенное место, господа, обычные мерки к нему неприменимы. – Мистер Кут, – вновь улыбнулся Дамблдор, – вы ведь сами здесь обучались, неужто детские воспоминания утрачены? – Тогда я как-то не задумывался, – смущённо пожал плечами аврор. – А сейчас я сам отец, ну и… – Эксцессы, подобные нынешнему, крайне редки, – Дамблдор лукаво смотрел поверх очков. – И мы, благодарение Мерлину, справляемся с ними весьма достойно. «Я один сейчас про тролля вспомнил? – меланхолично подумал Снейп. – Кстати, так никто и не выяснил, откуда он взялся. А ещё у нас есть цербер, наверное, тоже обеспечивает уникальные условия. Знать бы ещё, для чего». Он вздохнул и поморщился: слово в защиту редкой живности взял Квиррелл. Правду сказать, весна пошла ему на пользу, больше Квиррелл умирающим не казался. Но его заикание никуда не делось, а чеснок по-прежнему нещадно отравлял атмосферу. – Прошу прощения, – сказал Снейп прохладно, не дав бедняге Квиринусу закончить речь. – Дамы и господа, позвольте откланяться, у меня дела в лаборатории. И откройте, пожалуйста, камин в моём кабинете, профессор Дамблдор, мистер Деррек желает нас покинуть. Спокойной ночи! Северус быстрым шагом пересекал холл, когда услышал какие-то звуки на улице. Он подобрался и, перехватив палочку, стремительно двинулся к выходу. Но это оказался всего лишь Хагрид. Лесник сидел на ступенях крыльца, жалобно бормотал себе что-то под нос и время от времени прикладывался к медовухе. – Мистер Хагрид, – окликнул его Снейп. – Всё в порядке? – Да где там, – махнул громадной лапищей лесник. – Норберта увозят не пойми куда, Пушок взаперти. А ведь они махонькие совсем, за ними глаз да глаз нужен. Ещё повадилась какая-то тварь единорогов убивать в лесу. Кровь пьёт единорогскую… э-э… единорожью. – Почему вы не сказали об этом драконоборцам? – вздохнул Северус. Мерлин знает, кому могла понадобиться сырая кровь единорога, ведь противопоказаний у неё имелось едва не больше, чем целебных свойств. Скорее всего, действительно какая-то тварь веселилась, в Запретном лесу их предостаточно. – Они бы и разведали. – Дык, откуда там девственников взять? – возмутился Хагрид. – Рожи непотребные, одна похабнее другой. Нет уж, сам схожу. Снейп прикусил щёку изнутри, чтобы не рассмеяться в голос. Хагрид – девственник, вот бедолага. _______________________ * Сиды (или ши) – бессмертные существа в кельтской мифологии, прообраз современных эльфов в фэнтези. ** Гипогликемия – патологическое состояние, характеризующееся снижением концентрации глюкозы в крови.