Тысяча и одна ночь

Предисловие от автора: Автор засранка, автор бяка. МВАХАХАХАХАХАХАХА!!!!! Читайте главу и все поймете))) — Вазы несите на поляну, пожалуйста. Розы по периметру, лилии ближе к алтарю, — Элли сверилась со списком и, сделав несколько пометок, направилась вглубь поместья, проверить, все ли там в порядке.       Майкл избегал её — и это было странно. С самого утра — только поздоровался с ней и почти сразу сбежал. И дело даже не в предсвадебных хлопотах. Он словно стеснялся чего-то: едва взглянет и тут же краснеет, теряет мысль в разговоре, тушуется и убегает. За обедом молчал и старательно избегал её взгляда. И если поначалу Элли это, пожалуй, даже забавляло, то к вечеру начало раздражать. Как, скажите на милость, они могут сделать все идеально для Лиз, если не будут разговаривать?       «Все, с меня хватит этой игры в прятки, — думала девушка, шагая по гравийной дорожке. — Мне определенно надо поговорить с ним и все выяснить». Майкл был на поляне, где завтра должно состояться торжество, и что-то объяснял одной из прислуг, специально нанятых, чтобы обслуживать гостей на вечере. Когда он закончил, Элли подошла к нему.       ЭмДжей выглядел уставшим, и на мгновение она даже подумала, что черт с ним, с разговором, надо отправить его в постель, а выяснять все уже завтра. Но представив, как заняты они будут в день свадьбы, решила не откладывать все на потом. — Майкл, — от звука её голоса он вздрогнул. — Тебе не кажется, что между нами возникло некое непонимание? — Эм… — он отвел глаза, чувствуя, как краснеет. «А, черт возьми… Как в глаза-то ей смотреть…» — мысли испуганно метались в его голове, отчаянно ища выход. — Эль, я… — Идем, — она взяла его за руку и потянула за собой. — Надо поговорить.       «Господи Иисусе, за что мне это? — думал Майкл, идя вслед за девушкой. — Что мне делать? Как… Ох…». Он хотел вырваться, но чувствовать прикосновение её нежной кожи было так… обжигающе. Да и как он будет выглядеть, убегая со всех ног от неё? Подумает, что совсем свихнулся…       Он не сразу сообразил, что идут они к гостевому домику, в котором она остановилась, а когда сообразил, было уже поздно. Он почувствовал приступ паники, когда Элли втолкнула его в бунгало, хотел развернуться и сбежать, но девушка закрыла единственный путь к спасению. Оставались только окна. «И как ты будешь выглядеть, выбираясь из окна, идиот, — отчитал себя он. — Ладно, будь что будет».       Они замерли друг напротив друга. Майкл не знал, куда ему деться от стыда. Казалось, каждая молекула этого домика напоминает ему о… «Боже, дай мне сил», — взмолился он, отступая назад и ища опоры, которой оказалась вовремя подвернувшаяся стена. Он ощущал себя человеком, брошенным в клетку к хищному зверю. Только вот зверем этим была хрупкая девушка, которую он любил. — Майкл, что происходит? Ты бегаешь от меня весь день, словно от чумы. Я чем-то обидела тебя? — Нет, что ты, — вскинулся он. И как она могла подумать такое? Впрочем, а что еще она могла подумать? — Просто я… эм… Черт, — Майкл посмотрел на неё и вымученно улыбнулся. — Я даже не знаю, как это объяснить. — Как есть, — Элли пересекла разделявшее их расстояние и взяла его за руку. — Майкл, — пронзительный взгляд синих глаз завораживал, утягивал вслед за собой. — Что произошло? — Мне… — он сглотнул, чувствуя, как тепло медленно распространяется от того места, где она касалась его. Тонкий, едва уловимый запах её духов дразнил его обоняние. — Мне приснился сон, — сбивчиво начал он, сжимая её тонкие пальцы в ладони. — Реалистичный такой сон, знаешь? Когда кажется, что все происходит наяву. И ощущения все такие… настоящие…       Она кивнула, понимая, о чем он говорит. Ей тоже снились такие сны. После возвращения в Америку — все чаще и чаще. Знал бы он, как трудно ей находиться вот так близко к нему, чувствовать его дыхание, слышать тихий робкий голос, касаться теплой кожи… Но от последнего шага, который, видит Бог, ей так хотелось совершить, её удерживало знание: она никогда не сможет дать ему того, что он ищет. Любовь, верность, преданность, страсть, нежность — да, но не семью, детей… Но не быть с ним рядом — ещё большая пытка. И это противоречие разрывало её, лишая покоя и, порой, сна. Этот тихий мечтатель с грустными карими глазами имел над ней какую-то особую власть, и она все чаще ловила себя на мысли, что не хочет противиться этому. — После того, как я проснулся, так и не смог больше заснуть, — продолжил Майкл, краснея, — все еще чувствуя, как… — И что же тебе приснилось такого, что ты теперь сторонишься меня? — Ну… мне снилась ты… и… ну… — чувствуя, как краска заливает лицо, Майкл выпалил: — Мы занимались любовью.       На несколько мучительно долгих мгновений повисла тишина. Майкл лишь спустя вечность нашел в себе силы посмотреть на неё. Эль стояла, закрыв глаза, чуть нахмурив брови, словно услышанное немного озадачило её. Впрочем, кого бы не озадачило услышать такое из уст взрослого мужчины?       Он замер, не решаясь даже дышать. Если она накричит на него, обзовет извращенцем — он поймет. Он сам себя считал таким после этой ночи. Но она молчала — и это его пугало. — Эль… — Тшш, — оборвала она. — Дай мне в полной мере насладиться этой новостью. — Насла… Чего? — от удивления он даже подпрыгнул на месте. Вот такого он точно не ожидал. — А чего ты хотел? — Элли улыбнулась, открыв глаза. — Только что мужчина, по которому сходят с ума сотни девчонок, девушек и женщин по всему миру, завидный холостяк Голливуда, признался, что хочет меня. Это, знаешь ли, льстит. — Э… — Майкл даже не знал, что на это сказать. — То есть тебе льстит то, что я… — Ага, — улыбнулась Элли. — Очень льстит, мистер Джексон. — И… и что мне с этим делать? Ведь каждый раз, как я вижу тебя, не могу думать ни о чем, кроме того, как хочу прикоснуться к тебе, — он нежно провел тыльной стороной ладони по её щеке. — Ты запрещаешь мне, но я…       Элли отступила на шаг, её рука выскользнула из его. На лице не осталось и следа улыбки. Девушка молча обошла Майкла и прошла в комнату, остановившись у окна маленькой гостиной. — Майкл… Это пытка и для меня тоже, — произнесла она, обхватив себя руками за плечи. — Быть рядом с тобой, видеть в твоих глазах надежду и знать, что я… Боже, да я пыталась сбежать от тебя! Уехав в Германию, я думала, что смогу перебороть, справиться, забыть. Но с каждым днем я лишь понимала, как скучаю по тебе. Я так хотела забыть… — Майкл все так же стоял, прислонившись затылком к стене и молча слушал. Он тоже хотел забыть. Пытался строить отношения, но все рушилось, как карточный домик. И в итоге он стал узником своего же детища, запершись в поместье и лишь изредка принимая гостей. И каждый день вдали от неё был подобен столетию. — Хотела утонуть в круговороте учебы, ночных вечеринок, репетиций, — продолжила Эль. — Я даже пыталась завести отношения, но ничего не вышло. В каждом я искала тебя: твою улыбку, твой голос, твой взгляд. Билл звонил мне несколько раз, ты знал? Он просил меня вернуться, но я не могла. Хотела, но не могла, ведь все, что было между нами, было слишком опасно для тебя. Он говорил, как ты тоскуешь, и мне едва удавалось удержать себя, не броситься собирать вещи… — Так может быть хватит убегать от меня? — он переступил порог комнаты, подошел к ней и обнял, прижимая к себе. — Мне все равно, что произошло с тобой до встречи со мной. Пусть это был кошмар, пусть ты совершала ужасные вещи, но то, что я вижу в тебе сейчас, намного важнее. — Майкл, я… Ты не понимаешь… — она попыталась шагнуть прочь, но он удержал её. — Пусти, Майк! — Нет, — отрезал он, резко разворачивая её к себе. — Это ты не понимаешь, — он смотрел в её полные слез потрясенные глаза, но уже не мог остановиться. — Ты играешь со мной, играешь с моими чувствами к тебе, и я так больше не могу, — он с силой сжал её плечи. Где-то по краю сознания скользнула мысль, что он перегибает палку, но Майкл лишь отмахнулся от неё. — Я человек, Эль. Я мужчина. И со мной нельзя поступать вот так. — Майкл, — потрясенная столь резкой сменой, девушка даже не знала, как ей быть. — Майкл, мне больно… — Я, взрослый мужчина, влюбился в девчонку, — продолжал он, удерживая испуганно замершую Эль. — Да, ты тогда все правильно говорила: порочно, подозрения, пресса… Я знал, что ты была права, но знаешь, каково мне было осознавать, что больше всего на свете я жажду обладать не женщинами, а девочкой-подростком?! Я сходил с ума от осознания того, что я, черт возьми, гребаный педофил! И когда теперь ты вернулась, когда я уже могу прикасаться к тебе, не боясь ничего, ты то отталкиваешь меня, то говоришь, что тебе льстят мои мечты о тебе. Это… Черт, это жестоко, Элли!       Он замолчал, тяжело дыша, чувствуя, как злость, растекаясь по венам, перерастает в возбуждение. Слишком близко… Она слишком близко — испуганная, ошарашенная. Слишком велико искушение.       Он знал, что в порыве злости способен сделать ужасные вещи, за которые позже придется извиняться, расхлебывая последствия. Знал, что не хочет причинять никому вреда, но был слишком разгорячен, чтобы мыслить здраво.       Она пыталась вырваться, когда он крепче прижал её к себе, накрывая губы поцелуем. Она отталкивала, кусалась, но это лишь еще больше распаляло его. Близко… Слишком близко… Он чувствовал солоноватый привкус собственной крови на языке, легкую боль в прокушенной губе, чувствовал, как она из последних сил упирается руками в его грудь, но все затмевало ощущение её теплых губ. Его рука скользнула по её спине вверх, сжала волосы на затылке и отвела голову чуть назад и вбок. Губы скользнули по щеке на шею, и на тонкой коже расцвели алые отметины укусов. — Майкл, — всхлипнула она, умоляя. — Не надо… Пожалуйста?       Он замер, все еще касаясь губами теплой кожи, чувствуя, как бьется её пульс. Нет… Все должно быть не так… Нет… Только не…       Он отпустил её, сделал несколько шагов назад и, не удержав равновесия, упал. Сидя на полу он поднес к лицу ладони и несколько мгновений смотрел на них, будто пытаясь осознать, как мог он этими руками причинить ей боль. — Я… — прошептал он, чувствуя, как больно сжимается в груди сердце. — Я…       Она стояла, все также склонив голову, все еще чувствуя его губы на своей шее. Она видела, как растерянно он смотрел на свои руку, как осознание того, что чуть не произошло, медленно доходит до него. — Я отталкиваю тебя по одной простой причине, — тихо произнесла она, не двигаясь с места. — До того, как меня удочерили, я провела несколько месяцев в ужасном месте, где жизнь человека стоит не дороже цента. Там нет понятия «нельзя». Если за тебя заплатили, то ты либо делаешь, что скажут, либо умираешь. Медленно и очень болезненно. Я не хотела делать то, за что платили, сопротивлялась. И теперь я даже не знаю, что было бы лучше… Ведь в конечном итоге они были сильнее девчонки, — она подошла к нему, опустилась на колени и попросила: — Майк, посмотри на меня, — но он лишь покачал головой в отрицании. — Майкл, — она подняла его лицо за подбородок и заставила посмотреть в глаза. — Я могу быть твоим другом. Могу быть любовницей, если ты хочешь. Но я никогда, никогда не смогу родить ребенка. Это моя цена за неповиновение, — он отпустила его лицо и подняла футболку, чтобы он мог увидеть шрам, протянувшийся от нижнего левого ребра к правому бедру через весь живот. — Я не могу иметь детей. Поэтому, зная, как тебе хочется семью, я не могу позволить себе большего. Хочу, безумно хочу, но не могу. Я слишком сильно люблю тебя. — Я… — Майкл коснулся пальцами шрама, почувствовав, как она вздрогнула. — Я не… Господи… Кто… Что… Я… Прости меня. Я такой эгоист. — Я знаю, — улыбнулась она, обняв его. — Знаю. — Я сделал тебе больно… — Ничего. Я сама виновата. Ты прав — с тобой так нельзя. Прости. — Я… Я едва не… Я такого мог натворить… — Но не натворил ведь, — успокаивала она его. — Ничего, Майкл. Все хорошо. Все будет хорошо.       Несколько минут они сидели, прижимаясь друг другу, ища опоры и утешения. Он клял себя последними словами за свои действия, не понимая, как она может сейчас сидеть рядом, обнимая того, кто едва не взял её силой. — Расскажи мне, — хриплым голосом попросил он. — Что рассказать, милый? — Расскажи, как… как с тобой это произошло? — Когда-нибудь я расскажу тебе все, — произнесла она, прижимаясь губами к его щеке, чувствуя вкус слез. — Обещаю. Мне просто нужно собраться с силами, чтобы говорить об этом. — Эль, — он поднял глаза на неё, и осознание от того, что он едва не натворил, обрушилось на него новой волной боли и самоуничижения. — Я… я ведь… — Ты напугал меня, — произнесла она. — Очень напугал. — Прости, прости меня, родная, прости, — он сжал её руки в своих, поднес к губам и, покрывая тонкие пальцы поцелуями, шептал: — Прости меня, прости… прости… — Я прощаю, Майкл. Прощаю.       Она коснулась рукой горячего лба, отбросила назад упавшую на лицо прядь. — Нас все время сталкивает лбами, — произнес он. — Меня тянет к тебе, как магнитом. Я творю ужасные вещи, а ты прощаешь… Спасибо. — За что? — Ты доверяешь мне, хотя я едва… Ты удивительная. — Просто я люблю тебя. А когда любишь, многое способен простить. — И как нам быть со всем тем, что мы чувствуем? Как мне быть с тем, что я чувствую, чего желаю? — Честно? — Элли погладила его по щеке. — Я не знаю, ЭмДжей. Я запуталась не меньше, чем ты. Точнее я сама все запутала. Для нас обоих.       Минуты медленно текли мимо них, сидящих напротив друг друга и держащихся за руки.       Она смотрела на него и понимала, что, не смотря на недавнюю вспышку, не винит его. Вина целиком и полностью лежит на ней. Если уж она решила тогда сбежать, то не стоило и возвращаться. Как бы ни хотелось, как бы ни было сложно, нужно было оставаться вдали от него, не дразнить и не втягивать во все это. И вот теперь… Что делать теперь?       Он смотрел на неё и понимал, что ни одна женщина во всем мире не сможет превзойти её. Смотрел и понимал, что она и только она — единственная, для которой он готов на все. Лишь она. Она одна. И прошедшие годы не изменили, а лишь укрепили чувства к ней. И пусть сейчас не время, совсем не время, он хотел сказать, как сильно, безумно сильно любит её. — Эль, — прошептал он, касаясь пальцами щеки, осторожно, боясь спугнуть. Но она не отпрянула, лишь посмотрела на него своими невыразимо прекрасными серо-голубыми глазами, видевшими так много. — Я… Я не знаю, получится ли… Хочу попросить у тебя кое-что. — Что, Майкл? — Разреши мне… Разреши мне попробовать быть рядом с тобой. Разреши мне любить тебя. Прошу… — Майкл, я… — То, что ты мне рассказала, — он положил ладонь на её живот, чувствуя под тканью футболки перечеркнувший кожу шрам, — не важно для меня. Мы справимся. Вместе. — Майк… — Давай просто попробуем.       Он обнял её — осторожно, словно она была слишком хрупкой для его рук, почувствовал, как она опустила голову на его плечо, прижавшись к нему. В тишине, окутавшей маленький домик, где совсем недавно едва не развернулась трагедия, которая могла сломать их жизни, звуком надежды прозвучал её тихий ответ: — Да.