Последний день Помпеи

За быстроту стремительных событий, За правду, за игру… — Послушайте! — Еще меня любите За то, что я умру.

      Кристина не ощущала нежности шелка красивого платье, не замечала красоты плавных линий своей фигуры. Когда-то у нее было много платьев, в другой жизни — жизни, что закончилась всего месяц назад, но месяц этот был подобен вечности, мучительной и беспощадной.       В руке Кристина сжимала нож — последнее из оставшегося у нее оружия. Странно, что охрана Бюро не нашла нож при обыске, видимо до солдат Бесстрашия эти не дотягивали. На рукоятке ножа были выгравированы пять символов: весы, пламя огня, дерево, глаз и протянутая рука. Последняя память о существовавших когда-то фракциях. Они с Эриком — последние люди, которые знают, что был когда-то мир пяти фракций…       Эрик… Кристина уже сто раз пожалела, что не настояла на своем. Вдруг слова Ниты — это ловушка. Ведь только она должна была выжить… Но был еще Макс. Пелена ненависти застелила глаза Эрика, но Кристина видела то, что он не заметил. Взгляд Макса. Весь разговор темные глаза бывшего лидера фракции Огня следили за своим учеником, ловили каждый его жест. Какие мотивы не привели бы Макса в Бюро, Эрик все еще дорог ему, темнокожий лидер не допустит беды.       Дверь позади Кристины с тихим звуком разъехалась в стороны, и девушка поспешила обернуться, спрятав руку с ножом за спиной. Джек появился раньше, чем девушка ждала его. Раз уж она не с Эриком сейчас, то поможет любимому хоть так, отвлекая Кана.       «Любимый» — эхом отозвалось в мыслях и сразу на душе стало спокойно.       — Кристина, как же я рад, дорогая, что ты одумалась и приняла правильное решение.       — Я еще ничего не решила, — отозвалась девушка и тут же отругала себя. Слова прозвучали слишком резко, а Кан не должен ничего заподозрить. Так же сильно, как пустила в ней свои корни любовь к мужественному Бесстрашному, крепка была та ненависть к человеку, предавшему ее, уничтожившему ее семью, ее мир.       Кристина воссоздала в мыслях образ Эрика — небрежное спокойствие, стальная выдержка, нерушимая сила — и справляться с эмоциями стало легче.       — Вначале я хочу узнать, что же ты хочешь мне предложить.       — Только то, чего хотел для нас всегда — Светлое будущее. Новую жизнь, в которой не будет места ненависти и агрессии, болезням, голоду…       Кристину замутило. Она оплакивала этого человека, а он… Он превратил ее в лабораторную крысу с самого начала. То, что было для нее любовью, для него — лишь целью, соответствующей постулатам Бюро. Кан выбрал ее, взращивал, приблизил к себе, сделал своей — все только по одной причине, чтобы в нужный момент возложить на жертвенный алтарь важнейшее право человечества. Он возомнил себя Создателем… Он и его чертово Бюро.       Ненависть наполнила ее всю, каждый уголок ее тела, каждую вену, каждую артерию. Кристина и не знала, что способна так сильно ненавидеть кого-то.       — Кристина, Чикаго не единственный город, вокруг нас целая страна. Правда, возглавляет ее глупец, но ему недолго осталось. Когда на вершину взойдем мы, все изменится. Весь мир будет принадлежать нам… — Вот и обозначилась настоящая причина. Как бы Джек ни воспевал ценности Бюро, они были лишь прикрытием для его истинных мотивов. Самый правдивый и честный человек в Чикаго так сильно жаждал власти, что отдал за нее жизни людей, выбравших его, шедших за ним, преданных ему.       Джек подошел совсем близко и наклонился к губам Кристины. Рукоять ножа в ее руке впилась в кожу до боли.       — Сколько еще жизней вы отнимете на своем пути к идеальному миру? — Бывшая Искренняя, сердцем Бесстрашная и больше не принадлежавшая ни одной фракции — только самой себе, выбросила вперед руку, что сжимала нож. Ее выдержка разбилась в дребезги, остались только ненависть, ярость и остатки боли. — Какой город еще сотрете с лица земли? — Глаза Джека расширились от удивления. Он замешкался, и Кристина воспользовалась этим: дернула нож, вошедший мужчине в бок, и вонзила в живот. Вынула и вонзила снова. Кан пошатнулся, схватился руками за кровоточащий живот и упал к ногам своей возлюбленной.       — Это тебе за моих мать и сестру, за моих друзей, за товарищей, погибших в пустоши, за Чикаго! — Нож взметнулся в воздухе и полоснул бывшего лидера Искренности по шее.       Кристина вскочила на ноги и осмотрелась. Кровь залила белоснежный ковер, испачкала ее платье и руки. Нож выскользнул из ладони и беззвучно приземлился в мягкий ворс. Первый раз она убила, движимая инстинктом защитить Эрика. Сейчас все было иначе — все было слишком осознанно. Но раздумывать об этом было некогда. Бросив последний раз взгляд на мертвого лидера, не испытав ни капли сожаления, Кристина бросилась бежать. ***       Нита и Макс ждали Эрика на условленном месте. Мужчина подошел к ним, глядя только на девушку, не замечая своего бывшего лидера. Человека, которому командир разведки Бесстрашия давал присягу, не существовало. Был лишь предатель и заслуживал он лишь одного.       — Эрик. Я рад, что ты здесь. Мы снова будем действовать вместе… — Макс шагнул к своему ученику и почти физически наткнулся на стену из стали.       — Тебе Чикаго по ночам не снится? Твои люди, которых ты оставил! А знаешь, что стало с Тори? Она подсела на сыворотку мира, а никто из нас не знал об этом! Сыворотка свела Тори с ума! Мне пришлось убить ее! Зик покончил с собой! Четыре погиб от пули афракционера, защищая свою девушку! Твои лучшие люди, Макс! Это ты убил их! Ты виноват в каждой смерти! Как же сострадание, Макс? «Сострадание есть высочайшая форма человеческого существования» — забыл? Все свои слова о ценности человеческой жизни — забыл? А я помнил их! Повторял себе снова и снова в пустоши, когда один за другим гибли мои люди! Так что не смей говорить, что мы будем действовать вместе! Не смей даже думать так!       — Я ничего не забыл. — Словно эхом отозвался старший лидер. — Я верил в свои идеалы и боролся за них.       — А теперь предаёшь и их?       — Нет. Их предают Джек и Дэвид. Эти двое поставили свою эгоистичную жажду власти выше человечества.       — Хватит! — Вмешалась в разговор Нита, не стушевавшаяся под взглядами двух пар глаз, одних убийственно яростных, других убийственно обреченных. — В пять утра Дэвид вызовет меня к себе и отдаст новый приказ. Уничтожить Нью-Йорк. Под предлогом зачистки от грязи, как они это называют, они уберут правительство, и уже ничто не сможет их остановить. Мы должны проникнуть в кабинет Дэвида. У Макса есть допуск, ты вырубишь охрану, — «и заодно убедишься, что мы на одной стороне» вслух не прозвучало, но повисло в воздухе. — Я свяжусь с Алексом.       — С Алексом? — переспросил молодой лидер. — С каким еще Алексом?       — С Алексом Келлерманом, — мягко ответила Нита, как будто не могло быть никаких других Алексов, а он, Эрик, просто глупец, раз не знает столь очевидный факт. — Президентом Объединенных наций. Наций, — добавила девушка, заметив немой вопрос в глазах Бесстрашного и поразившись, как мало он знал об окружающем мира, хотя откуда было знать… — потому что, когда грянула катастрофа, люди с разных стан и континентов укрылись в огромных ковчегах, а потом, когда опасность миновала, отправились искать землю пригодную для жизни. И нашли ее здесь.       — Идем, Эрик, — протянул Макс с хорошо знакомыми интонациями, как раньше, в старые добрые времена, когда они вместе отправлялись в разведку, тряслись в машине бок о бок, и убивали афракционеров плечом к плечу — мудрый лидер и его сильный ученик. — Пора Бесстрашным спасать мир.