Самообман

Каждое твое слово — сладкая ложь, что мимолетным прикосновением ласкает слух в натуженной тишине, в которой на мелкие осколки разбивается каждый тяжелый стук моего сердца. Оно стремится к тебе. Так жаль, что твоя ложь не может восполнить мою опустошенность сейчас — слишком долго я ждал тебя, слишком долго тосковал, когда так хотелось ощущать твое присутствие рядом, чувствовать тебя. Чувствовать, каждый раз отдавая свою душу и сердце в твое распоряжение. Ты — причина, по которой я буду жить, ты — причина, по которой я могу умереть. Я впутываю себя в безвольный самообман, когда ты рядом со мной, зная, что никогда не получу нужного ответа. Ты никогда не примешь чувств, которыми я грежу во сне и наяву, которыми теперь я живу. Но даже в своих грезах я не могу сломать себя и представить тебя иным. Я попросту не в состоянии изменить тебя или придумать, улыбаясь тебе через всякое лживое слово. Каждый твой взгляд на меня — тяготящая боль внутри. Она разрывает, колет, а иногда душит меня, выбивая весь воздух из легких. Я не смогу увидеть в тебе то, что ты видишь во мне... Ты всегда отрешен и сдержан, даже когда говоришь, что я только твой, даже когда пытаешься дотронуться до меня, чтобы почувствовать то, чего ты не можешь дать. Ты знаешь, каково это — страдать от ледяной безответности? Я чувствую твой выдох вблизи. Он тает, словно ожог на нежной коже, когда ты подходишь ко мне, касаешься меня, разворачивая к себе. Здесь темно, душно... Снова душно из-за тебя. И я знаю, что сейчас новая ложь отравит твои сладкие губы. — Я скучал, Даичи, — лишь шепчешь, когда встречаются взгляды: мой — бесконечно любящий, твой — отстраненный. Ты будто бы строишь между нами преграду, мешающую тебе почувствовать то же, что чувствую я. Ты будто многовековый лед, который ничто не может растопить. Даже я. Прикосновение, которое ты даришь мне, бьет усиленным током по коже, принося за собой трепет, мое волнение, что ты чувствуешь под подушечками пальцев, медлительно прижимая меня к себе. И я теряюсь, обманывая сейчас самого себя вновь, подаваясь тебе навстречу. Ничего бы этого не было, я бы дальше лишь мечтал о тебе днями напролет, тихо шепча твое имя в ночи, но сердце и судьба распорядились иначе, подтолкнув тебя ко мне в одной безмятежной ночи. Как давно это было? Кажется, вечность назад... вечность, которая теперь отпустила меня, оставив с тобой. Я бы хотел исчезнуть вместе с ней, чтобы не знать о боли, чтобы не знать, что чувство, не принимающее ответа, может ранить и впутывать в безумный самообман. Самообман, в котором я хочу слышать тебя, слышать твои неправдивые слова из отравленных губ. Поцелуй — терпкий яд, который действует на меня дурманом, который искушает и приводит в упоение с тобой. Я знаю, что эта ночь вновь оставит за собой, я знаю, что буду сожалеть, но не могу выпутаться из ловко переплетенной сети головокружительных чувств. Твое сердце, словно льдинка, замирает, когда я отвечаю тебе, когда напряженная тишина сгущается над нами, словно беспробудный мрак... Почему, Казуки? Вопрос навсегда останется только во мне, только в моем сердце, которое отзывается на каждое твое прикосновение, на каждый поцелуй, вновь касающийся губ. Но это лишь обманчивая нежность, обманчивая ласка. Но вопреки всему, я принадлежу одному тебе. — Казуки, — лишь тревожный шепот растворяется в тиши вместе с судорожным выдохом, когда ты играешь с моими обнаженными чувствами, восхищаясь тем, как я каждый раз реагирую на нашу близость в поздней ночи. Ты привязан ко мне, привязан тонкой, непрочной нитью, идущей от липкой сети, в которую мы впутываем друг друга, не думая отпускать сейчас. Из нее невозможно выбраться, когда каждая ночь с тобой — моя незаметная, тихая смерть. Я буду с тобой, буду растапливаться под каждой лаской снова, буду впитывать в себя ложь, тонуть в равнодушном взгляде и знать, что, несмотря ни на что, ты никому меня не отдашь. Но будешь продолжать ограждаться от моих чувств, будешь давать обещания, которые никогда не сдержишь, а я лишь буду неприметно любить тебя дальше, тая во лжи и твоем тепле каждый раз при нашей встрече. Быть может, когда-нибудь я исчезну, обернув время вспять, поймав упущенную вечность, но не теперь, когда ты, моя слабость, так близок со мной в самообмане.