***
Странно, что при таком раскладе у нас остается хорошее настроение. Я, правда, хотел его сохранить, потому что обычно мы прибывали в напряжении и раздраженности, нежели в шутливом, романтичном настроении. Мы снова осмотрели этот дом, завесили все окна и проверили все двери. Ворота были прочно закрыты. И все же, надолго мы здесь не останемся, максимум дня два, иначе на нас точно нападут. Гленн ведет меня за руку к спальне, в которой она хочет уснуть. Я с огромной радостью поспал бы с ней, но нам надо дежурить. Мы разбиваем ночь на две части и по жребию - первым дежурю я. У Гленн пропадает всякое желание спать там, поэтому на открытую террасу на крыше, мы выносим два шезлонга и складываем тут же оружие. В машине остаются все наши вещи. Я еще нахожу плед и подушку и осторожно укутываю Гленн, пока у нее есть настроение. Правда, темнота ужасно давит на мозг. Я слышу шарканье ног ходячих на улице. Смотрю в бинокль и наблюдаю за горизонтом. - Я скучаю по Джордану, - тихо произносит Гленн. От моей одежды приятно пахнет чистотой и порошком, и я просто безумно благодарен Богу, за такой хороший улов. Складываю руки на коленях и смотрю на Гленн в соседнем шезлонге. - Только по нему? - мой голос шепотом хрипит еще сильнее и Гленн покрывается мурашками. Она откидывает голову и смотрит в слишком звездное небо. - По родителям, брате, своей комнате и своей жизни. Правда, сейчас я не представляю своей жизни без тебя, Гарри, - такие слова приятно греют меня изнутри, и я легко улыбаюсь. - А ты скучаешь по кому-нибудь? - Сестра, мама, отчим. По ним всем. Знаешь, я рад, что Бог свел нас с тобой вместе, даже в такой ситуации, - произношу я. - Что значит в такой? Гарри, если бы не ты в тот момент, я была бы мертва. - Я не это имел в виду, - Гленн закрывает рот и умиротворенно вздыхает. - Я бы не выжила, если бы не ты, - я киваю, снова смотрю на горизонт. - Ты много значишь для меня Гленн, но тебе пора спать, - я встаю и подхожу к ней. Поправляю плед и наклоняюсь. Целую ее в лоб, в кончик носа, а затем и легким поцелуем в губы. Она нежно улыбается и отворачивается от меня. Мне, правда приятны ее слова и я чувствую, что, пожалуй, слишком сильно влюблен в нее. Так нельзя, учитывая теперешнее положение мира. Я боюсь завтрашнего дня, я боюсь новых испытаний, я боюсь за Гленн. Я боюсь всего.***
Когда я открываю глаза, то солнце уже начало припекать. Сегодня ночью, я дал больше поспать Гленн, поэтому так долго проспал сам. Поворачиваюсь и снимаю с себя плед. Гленн сидит на шезлонге, закинув ноги на складную тумбочку. В ее зубах сигарета, а к глазам представлен бинокль. На тумбочке вижу пару бутылок воды, печенье, чипсы и шоколад. - Ты можешь завтракать, - говорит она, замечая, что я проснулся. Она стала еще сухощавее. Было время, когда мы не ели дня два, или три. Слава Богу, мы всегда находили воду. - Как на горизонте? - я тянусь к бутылке воды и делаю глоток. После сна в моем рту пустыня. - Все тихо и спокойно. Правда тел шесть ломились в тот дом, но это ничего, - произносит Гленн и берет кусок шоколадки. - Кажется, температура немного спала. И правда, на небе появились тучи, кажется, собирается дождь. Гленн, наконец, оборачивается и смотрит на меня. - Ешь, Гарри. Ты такой большой и тебе нужна пища, - она тянет мне печенье. Сейчас, она относится ко мне, как к ребенку.***
Мы снова находимся на том холме. Я не знаю, насколько это поможет, но я соорудил вокруг нас, на большом расстоянии, что-то наподобие забора с жестяными банками, которые мы подобрали на свалке. Слава Богу, что сейчас почти нет ветра, и он попросту не качает банки туда-сюда. Гленн уселась на складном стуле и смотрит на дорогу и лес, а я устроился на крыше и смотрю с высоты на дорогу внизу и горизонт. Правда, меня все это утомило и я совсем не знаю, что нам делать дальше. Гленн молчит. Наверное, только сейчас она поняла всю потерю и вспоминает Джордана. Я и не пытаюсь развязать ей язык, не хочу мешать ее мыслям. Просто сижу, подперев подбородок. Солнце начинает садиться и заливает поляну, на которой устроились мы. Интересно, что творится там, за пределами пригорода Нью-Йорка. Там так же, или еще хуже? Резко меня осеняет. Почему мы не пытались уехать еще дальше? Почему не попытались вырваться отсюда и попробовать жить где-то там? Я оживленно вскакиваю с машины на землю и иду к Гленн. Она оборачивается и с интересом смотрит на меня. - Кто дежурит первым? - спрашивает она, закидывая одну ногу на другую. Я сажусь на землю рядом и поднимаю голову, чтобы смотреть на нее. - У меня есть одно предложение, - говорю я. Она поворачивает голову ко мне и кивает. - Что если нам двинуться дальше? За пределы Нью-Йорка? Гленн резко выпрямляется в кресле и серьезно смотрит на меня. Даже с испугом. Нервно облизывает губы и сжимает ладонями подлокотники. - И что ты хочешь там найти? - ее голос дрожит, и я считаю, что она не должна нервничать по поводу этого предложения. - Не знаю. По идее мою сестру и маму увезли куда-то в сторону Калифорнии. Говорили, что там есть лагеря для беженцев, - произношу я. - Почему ты не думаешь о том, что с ними могло произойти, что угодно по дороге. Ты ведь все видел своими глазами, - Гленн отводит взгляд и смотрит в лес. Она поднимает руки. - И как мы пересечем всю Америку сейчас? Откуда мы знаем, вдруг там ходячих еще больше, а вдруг они других видов или еще что-нибудь. Я опускаю голову и поджимаю ноги к себе. - Если мы не попробуем то не узнаем. Нам надо что-то делать Гленн, иначе мы умрем здесь, - уверенно произношу я и встаю на ноги. Иду опять к машине, пока не слышу оклик Гленн. - Гарри, - я оборачиваюсь. Гленн стоит на земле с опущенным арбалетом. - Да? - Я должна тебе кое о чем рассказать и тебе это вряд ли понравится, - я знаю, что девушки могут перегибать палку, поэтому даже не готовлюсь узнать слишком "ужасные" новости. - После того, как по телевизору показали первые новости о спасении, через полчаса начался еще один эфир. Правда его мало кто видел, так как в основном люди бежали и пытались спастись. Я хмурюсь и не отвожу взгляда от Гленн. - И о чем там говорили? - теперь это очень важно. Почему Гленн не говорила об этом раньше, еще в самом начале? - Мужчина сообщал о том, что ходячих полно у атлантического океана. Они перебрались с Нью-Йорка до Бостона, Филадельфии, Атланты, Джексонвилла и Майями. Они почему-то задержались только в этой стороне и не идут дальше. В их мозгу что-то заложено, поэтому они остались только здесь, по этому побережью, - я пытаюсь впитать информацию как губка, но она упорно не желает наполнить мой мозг. Я поднимаю взгляд и всматриваюсь в глаза Гленн. - Но информации не было очень давно, и они могли пойти дальше. Я начинаю кивать как тупой болванчик. Мне понятно только одно, что все это время Гленн просто не говорила мне об этом. - Почему ты не сказала раньше? - во мне начинает расти злость. Гленн делает шаги ко мне. В ее глазах одно сожаления. - Я делала все, чтобы увлечь тебя. Я не хотела, чтобы ты уехал туда. Отсюда не вырваться, Гарри, там везде толпы ходячих, они на обстреле у армии. Гарри, я просто боялась, что ты бросишь меня. Я делала все, чтобы ты привязался ко мне. Чтобы ты не хотел отпустить меня. Я так боялась остаться одна, или с теми мужиками. А когда появился ты, я поняла, что ты не такой. А потом я начала сама увлекаться тобой и решила ничего не говорить, - Гленн делает еще один осторожный шаг. Я сглатываю. Отвожу взгляд. Меня провели как пятилетнего. - Значит, я увлекся тобой, - я открываю рот и пытаюсь дышать, что выходит очень тяжело. Значит, штука про последнего парня на земле была правдой. Она, правда, вела себя как последняя дрянь, делала все, что я хотел. Я обхожу ее и иду к лесу. - Гарри, - кричит Гленн. Я оборачиваюсь и смотрю на нее. Боже, как же мне хочется врезать ей. - Гарри, я не хотела. - Отвали, ладно!? - я двигаюсь еще быстрее, отхожу дальше. - Гарри, я привязалась к тебе, я правда полюбила тебя! - Гленн еще идет за мной. Я слышу ее всхлипы за моей спиной. Уговариваю себя не оборачиваться и оставаться сильным. - Гарри! - Отвали Гленн! - кричу в ответ я. Моя боль сильнее всей боли, что я когда-либо испытывал. Я, правда, слишком сильно полюбил ее. Я увлекся ею. Она была моим спасением в этом мире. Я шагал сквозь папоротник, запутывался в деревьях еще сильнее. Вскоре начало темнеть, а я шел только вперед. Несколько раз я был готов расплакаться и мои глаза наполнялись слезами, но я делал себе больно, чтобы забыть о боли душевной. Неужели было так сложно сказать мне, что не весь мир поглотила, чертова зараза!? Я бы не бросил ее тогда, я тогда уже любил ее. Я бы просто не смог. Я похоронил в своей голове свою семью. Может она не хотела разочаровывать меня в том, что люди не хотят идти на помощь и просто спасти нас. Мы умираем здесь, мы умираем сейчас. Я сажусь на поваленное дерево. Вокруг все окутала тьма. Я закрываю глаза и просто пытаюсь отдышаться, успокоить свое сердце. Меня слишком сильно ранили. Я все это время жил во лжи. Протираю свое лицо и делаю большие глотки воздуха. - Черт, - шепчу я. Беру автомат в руки и протираю поверхность. Меня будто расстреляли в упор. Прямо в сердце, а это сделала Гленн. Почему она врала? Почему притворялась. Ее последние слова тоже могут ничего не значить и никакая жизнь вдвоем нам не светит. Я снова встаю с дерева и иду дальше, все больше углубляюсь в лес и совсем не думаю о своем возврате. Мне больше нечего делать там. Слышу чьи-то шаги и прячусь за деревом. Ходячий бродит по лесу.