Всё родом из детства

- Нечестно! - Почему это? Что тебе не нравится, Мэри? - А я говорю - нечестно! - упрямо шлёпнула картами по столу Мэрилин, глядя на хитрющую рожу Кэлоуэй. - Откуда у тебя козырной пришёл, с какого перепуга? - Раскладец, батенька. - показала язык сержант, сгребая карты в кучу. - Проигрывать надо достойно, с высоко поднятой головой, как и подобает будущему офицеру, я вот, например, не пикнула даже, когда ты меня под орех разделала. - Только перый кон, а мы уже три часа твои "кровавые мсти" разыгрываем! - горячо возражала Винтер. - А туз козырной взял и вышел в отбитые в середине кона, я точно помню, так откуда же он у тебя? - Я человек маленький, почто мне знать... - притворно завздыхала Гэст, перетасовывая колоду. Мэрилин, ворча, оперлась подбородком на ладони и вцепилась взглядом в мелькавшие карты. Её терзали смутнейшие сомнения, но развеять их сразу и быстро рядовому было боязно - обидеть своего уже не только соседа и приятеля, но и куратора ей не хотелось абсолютно. Шурша обтрёпанными краями, засаленные и помятые, прошедшие через десяток рук, если верить Кэлоуэй, карты ровной стопочкой легли перед Мэрилин. - Что?.. - Жёлтые ботинки. - фыркнула сержант. - Снимай, скурпулёзный ты человек, может, хоть так обижаться перестанешь. - Я не обижаюсь. - хмуро глянула на Гэст рядовой. - Я не понимаю просто. - А ты не понимай, ты играй. - посоветовала Кэл, перемешивая две полученные стопки. - Или давай спать, нам с тобой завтра с утра выходить. - Ага, это на туза такая реакция? - прищурилась Винтер. Захотелось почему-то придраться к чему-нибудь, хоть к самой последней мелочи. - Нет уж, фигушки. - Чего?.. - протянула Гэст, раскрывая веер из своих шести карт. - Ох, повезло тебе, Мэри, что мы друзья, меня б за такое... Меня б за такое... - Ну, что? - не отставала рядовой, скользя взглядом по своим картам. - Ты понимаешь, что у меня опять одна мелочёвка? - Пффф. - Кэл с готовностью развернула свою колоду, имея вид ангельский. - Кому сейчас легко? Узрев такое же изобилие бесполезной мелочи, Винтер несколько смутилась и глухо пробурчала что-то про черта, который чего-то знает. - Вот и нечего, всё справедливо. - Гэст вытянула карту и легко бросила перед собой. - пошли мелочью воевать. - А мы вот так. - Мэрилин сосредоточенно почесала нос. - Если у тебя опять выскочит козырной туз - я больше не играю, так и знай. - Ах, так? А вот тебе ещё, неиграющая... Игра шла неторопливо, особенно по сравнению с первыми конами, когда еле хватало десяти минут на то, чтобы разыграть всю колоду. Мэрилин сидела, будто на иголках. Непонятное ребячество, выражающееся ну в безумнейшем желании обыграть куратора на этот раз, мягко говоря, раздражало саму Винтер, но, тем не менее, перспектива в очередной раз сесть в лужу почему-то  не давала рядовому покоя. Казалось бы - что за ерунда, в самом деле, простые вечерние (правда, больше ночные) посиделки за игрой в "дурака", пустяковая игра на интерес, даже не на почётное право мыть посуду или убираться в общей квартире - убирать, по сути, было нечего, а вымыть за собой по одной тарелке и ложке, либо вилке не составляло особого труда. - Держи себе второго вальта. - перед Винтер лёг трефовый сразу после бубнового. - Чёрт... - колода уже была растаскана, на руках у Мэрилин была пиковая десятка, червонная дама и трефовый король, являющийся козырем. - Сколько у тебя осталось?.. - Три. - Гэст весело прищурилась. - Заметь - играем ровненько, как по писаному. Честно? - Меня это и пугает. - подозрительно хмыкнула Мэрилин. - Козырями бросаемся? - А чего бы не побросаться? Всё равно дело к концу идёт, а потом, мой славный падаван - спать. - сержант так красноречиво зевнула в подтверждение своих слов, что и у Винтер глаза начали слипаться. - Ну, Мэри, давай. Рядовой нерешительно потянулась с королю. Бессмысленно держаться за козыри в конце игры, но как же не хотелось отдавать эту глупую карту! "Ну, хватит, надоело." - наконец решила Винтер и выложила короля. - Лёгким движением руки, - театральным голосом объявила Гэст. - Бита превращается... Бита превращается... Превращется бита... - ...В элегантные шорты. - не вытерпела Мэрилин. - Превращай уже быстрее. - А, -  сразу поскучнела сержант. - Ну, так неинтересно... Тогда держи... На стол в ответ на десятку легли две мелкие трефы. Мэрилин отметила, что потихонечку звереет. - А что тогда интересно?.. - выдержанно поинтересовалась она, глядя на козыри. - А интересно было бы сначала кинуть это. - Гэст перевернула последнюю карту, червонного вальта, уже не скрывая самодовольной усмешки и помахала ею. - Надежда умерла бы последней, а ты взяла и весь кайф обломала, эх, Мэри... - Ага... Обломала... - подлая трефовая мелочь была отправлена мелкими щелчками в кучку отбитых карт. - Хоть в чём-то тебя с носом оставила... - Ты чего? - Да ничего. Спать пойду... Проворно прошмыгнув в коридор, Мэрилин подумала, что ей явно пора лечиться. За первый месяц службы она успела порядком подзаколебаться и расстроить весь свой и так не пышащий здоровьем организм. Ночные дежурства, на которые она перешла, как только поменяла куратора, вообще вогнали рядового в какой-то круглосуточный ступор и прострацию, и, если бы не Гэст, которая подсуетилась и выбила дневное время, Мэрилин вряд ли могла бы ручаться за то, что будет в состоянии хоть как-то работать. Конечно, теперь, вне сырости, грязи, крови и вечной, будто мохнатой, ржавчины травматического штата рядовой чувствовала себя куда лучше - всё-таки, психология была намного ближе замкнутой, внимательной девчонке, разбирающейся в любом умственном и психическом отклонении, во всех разнообразиях фобий и методов психологического воздействия и прочем, и прочем... Да, были свои трудности, конфликты, даже скандалы, когда Мэд Мэкс разорялся по поводу того, что ничего не знает о переводе Мэрилин в свой штат и грозился не допустить до аттестации... - Ку-ку! - из потока бессвязных мыслей рядового вырвали неожиданные объятия сзади. - Ну, ты чего, Мэри? Как ребёнок, честное слово! - Не знаю... - Мэрилин легонько пожала плечами, не оборачиваясь. - Извини, Кэл... Прости, зря я так психую правда... - Когда люди психуют, они психуют. - резонно заметила сержант, осторожно опуская голову на плечо Винтер. - А ты просто капризничаешь, вот что. И шуток не понимаешь. - голос Кэл звучал с лёгкой ноткой доброго снисхождения. - Извини. - Винтер не переставала чувствовать себя виноватой. - Мне просто и вправду надо прекращать быть дитём, уже месяц служу, вроде бы, а всё ни то, ни сё. - Отнюдь не надо спешить становиться большим и важным, это же всегда успеется, все когда-нибудь будем хрычами старыми, разве весело ходить с суровой сморщенной рожей? Рядовой не сдержалась и фыркнула. - Вот то-то. - продолжала Гэст, улыбаясь. - Просто спокойнее, просто увереннее. Я ведь не так, наобум, кураторство себе выбила. Таких, как ты - очень немного. Особенно в ОД... Как тут можно не радоваться новому светлому лицу, а оно у тебя действительно светлое, светлое и ясное, Мэри... - голос Кэл стал тише... Непривычно тише, раньше Гэст никогда не разговаривала тихо. - Я вот тут уже три года горбачусь, целых три... Посмотри на меня: улыбка в тридцать два, больше позитива, больше! Через край? Ага. А знаешь, почему? - ладони сержанта зачем-то легли на плечи замершей в недоумении Мэрилин. - Потому что нет его. Нет позитива, нет хорошего ничего, ни одного жалкого кусочка радости, ничерта... Серые, непрошибаемые лица, глухие куртки, души как тисками зажаты вот этими воротниками, под горло, никого ни разглядеть, ни почувствовать, даже если очень захочется. - Тебе виднее... Ты тут сколько... - сбросив с себя какое-то непонятное оцепенение, рядовой повернулась к Гэст лицом - главным образом для того, чтобы та убрала ладони с её плеч. Это не было неприятно, как-то тяжело, больно... Это было просто непонятно. Любая непонятная вещь пугала сейчас сильнее всех возможных пыток. Кэлоуэй пристально посмотрела в глаза Винтер и как-то по-новому, ласково улыбнулась: - Боишься... Перепугала тебя, бедную... Мэрилин судорожно сглотнула. Тут был не страх, тут было что-то иное... Вот только это иное причиняло беспокойство и какой-то неуловимый, будто щекочущий внутри дискомфорт. - Теперь ты меня прости. - широкая тёплая улыбка дрогнула, становясь неловкой и настороженной. - Это, конечно, свинство с моей стороны, поскромнее надо быть с людьми... Даже с таким замечательным человечком, как ты. Ты же не простой какой-то там среднестатистический кадет, серая мышь, вымуштрованная такими же мышами, только старше по званию, Мэри, понимаешь? Ты - воплощение света в этом непроглядном окружающем мраке, а ещё тепла, а ещё... Много чего воплощаешь, не умею я говорить, чёрт... - сержант нервно усмехнулась и чуть прикусила тонкую губу в замешательстве. - и среди всех этих людей, если их так можно называть... Нет - среди самых обычных овощей, растущих в нашей гнилой грядке столько лет, всякие там связисты, дознаватели, аналитики эти, бездельники, да пускай даже примеры для подражания в дисциплине и службе в принципе - из всей этой массы я только тебя чувствую, понимаешь?.. Только тебя... Ты живая. Живая среди нас, мертвецов... Нет, не так, всё не так!.. Не успела Мэрилин хотя бы сообразить, что это было, как Гэст, буркнув что-то про вездесущего чёрта, дёрнулась, словно боясь выпустить из рук что-то очень важное, к рядовому и легко, мимолётно поцеловала её в лоб. Подумаешь, какое невинное проявление поддержки и симпатии - поцелуй в лобик! Только без ладоней, которые снова оказались на плечах... Крепкие пальцы чуть сжались... - Тише, Мэри, тише, - чуть не умоляюще бормотала Гэст, замечая, как в широко раскрытых глазах Винтер собирается тёмными лужицами страх. - Всё хорошо, всё нормально... - Нормально?.. - неожиданно хрипло вырвалось у Мэрилин, она слабо подалась назад - ноги предательски подкашивались. - То есть это, по-твоему, нормально? - Послушай, разве я когда-нибудь подводила тебя? - отчаянно, словно в глубокий, коварный омут, Кэлоуэй нырнула в шаткие объятия перепуганной соседки. - Друзья друг другу вред не причиняют, я ведь тебе... Друг? Ведь так? - Друзья? - Винтер лихорадочно соображала, что же делать, желание отодвинуть чересчур падкую на обжимания сержанта становилось всё сильнее. - Друзья не лезут вот так вот, настырно, обниматься, Кэл!.. - Я просто хочу помочь тебе! - в голосе Кэлоуэй прозвучала едкая, беспомощная горечь, она отстранилась и попыталась поймать перепуганный взгляд Мэрилин. - Что ж в этом страшного? Это ведь не больно, правда? - Нет, но... - Пожалуйста... - куда девался этот обычный уверенный тон, этот голос, громкий и бодрый?.. - Мэри, ты же знаешь... Ты же знаешь меня, я никогда не сделаю тебе ничего плохого, никогда, никогда! Я за тебя горой, Мэри, веришь? Винтер, решившись, наконец, подняла взгляд и почувствовала, как по спине пробегает холодок. Полные отчаяния, невероятно печальные и такие тусклые глаза сержанта выглядели безжизненными. - Кэл... Кэл, ты чего? - страх мигом отошёл на второй план, уступая беспокойству. - Не обращай внимания, Мэри, я просто... Просто. - наигранно весело хохотнула Гэст, отводя взгляд. - Совсем с ума сошла, цепляюсь, как лист банный, несу какую-то чепуху, да ещё и ночь, спать пора... Прости, Мэри, извини... Тонкие руки рядового боязливо, неуверенно обвились вокруг длинной шеи сержанта. Кэлоуэй, застигнутая врасплох таким проявлением расположения, ошарашенно почувствовала, как там, внизу, вместе с её оглушительно бухающим сердцем отстукивает рваным ритмом ещё одно, такое дорогое, такое родное сердечко. Оно билось, словно мотылёк на горячем бархате абажура лампы, словно маленькая птичка в силках, так же испуганно, отчаянно и быстро, словно сама жизнь нетерпеливо напоминала о том, что каждая новая минута уже списана с текущего счёта и выброшена вникуда. "Время... - с каким-то благоговением приобнимая тоненькую фигурку рядовой, подумала Кэлоуэй. - Неужели это ты, время?.. Неужели ты даёшь мне сигнал?.. - словно подтверждая предположение, волнение тронуло сердце ледяной рукой. - Нет, это слишком рано, чересчур!" Медленно, явно сильно колеблясь и сомневаясь в правильности своих действий, Винтер чуть склонила голову на широкое плечо сержанта, приоткрывая молочно-белую, изящную шею. Волнение усилилось и стало невыносимым. "Рано! Рано, рано, рано... Чёрт, вот чёрт!.." - зажмуриваясь от невозможного страха за то, что сейчас будет, Гэст нагнулась к этой шее и коснулась её языком. - Кэл!.. - рядовой дёрнулась, порывисто вдыхая. Руки судорожно упёрлись в плечи сержанта. Стальные объятия Гэст и не думали поддаваться на сопротивление Винтер, которую, как высказался однажды Мэд Мэкс, "соплёй перешибить - чести много". С каким-то ужасом сержант осознала, что не то чтобы не хочет, но просто не может остановиться и прекратить это безумие. Язык хаотично, дёргано метался по невероятно нежной и мягкой, опьяняющей своим лёгким, едва уловимым ароматом, коже, выводил влажные кривые то медленно и неторопливо, то резко и мимолётно. Только минуты через две Кэлоуэй, словно очнувшись, почувствовала, что её плечи и ключицы уже как следует ушиблены и намяты, а руки окоченели - сил удерживать вырывающуюся Мэрилин становилось всё меньше. Стальной обруч рук сжался крепче, и, пока Гэст тщетно пыталась ухватиться за уплывающий в далёкие края разум, мягкие и влажные губы её буквально впились в податливый шёлк кожи голодным поцелуем, хищным и неожиданным. Крапинка мурашек и стон Мэрилин сквозь стиснутые зубы. - Отстань!.. Прекрати!.. - доносилось до опьнённого, затуманенного сознания Кэл,словно через вату. - Кэлоуэй, уйди от меня, сейчас же уйди!.. Резкий удар под рёбра, перехватило дыхание. Гэст выпучила глаза и чуть не сложилась пополам - скорее, от неожиданности, нежели от боли. Винтер рванулась из ослабших рук сержанта и ринулась в коридор. Кэл, бессильно навалившись на дверной косяк, смотрела в густую и душную тьму уже пустого коридора. Она не верила. Просто не верила, что случилось то, чего она боялась и что предугадывала с самого начала, с той минуты, как у неё зародилась в голове эта дурацкая, бессмысленная, стократно проклятая теперь идея открыться во всём. Она знала, точно знала, что ничего путного не получится, ничего не выйдет, но упрямо, как последний баран, пёрла напролом... Когда холодно и сухо стукнула входная дверь и ночная тишь рассыпалась звонкими и торопливыми шажками уходящей Винтер, Гэст всё ещё шевелила губами, словно голодный младенец, в поисках нежной кожи, такой желанной, такой соблазнительной, такой близкой сейчас, вот буквально минуты назад!.. - К дьяволу... - голос прозвучал где-то на тон ниже обычного. - Ко всем грёбаным чертям! Старый диван поприветствовал ногу, подарив ей незабываемую и нестерпимую боль. Следующие несколько минут трудно было разобрать, на кого именно ругается сержант - на диван, на ногу или на себя.