Увалень

Маки трясло. Вечно было так, он добивался всего с таким трудом, что окружающим было просто невозможно представить. Его оценки всегда были на высоте. И разве что Микки знал, как его братишка вкалывает по ночам, дабы быть на плаву. В спорте первым! Бесконечные тренировки, выматывающие тело и душу. В красоте и здоровье! Маки с детства часто болел и был слабым, как мышка. Частые походы по больницам, стационары и прочее. Учитывая, что его мать врач, из второй городской больницы Максим просто не вылезал. У него была самая толстая карта пациента по сравнению с другими детьми и взрослыми. А теперь это прокаченный здоровый красавец с телом настоящего Аполлона. Кроме этого, прическа и имидж — классный парикмахер гей, которому каждый месяц Маки щедро отваливал бабло. И все бы хорошо, но было одно нехилое «НО». Это «но» жило с пеленок с ним рядом, дышало тем же воздухом, ело ту же пищу. Даже наполовину генетически было сходно с ним. Но если Маки, как волк, выгрызал своей успех и жизнь, хватая ее за глотку, Микки же все блага жизни валились откровенно на голову. — Почему твой сын от левой бабы–кукушки здоров как бык, а мой на ладан дышит? — шипела часто мать Маки. Так Максим узнал чуть ли не в четыре, что у Микки другая мать, и стал приглядываться к своему братишке более внимательнее. Тот уже с детства был сильным, пышущим здоровьем и красотой. Только огромные зелено-карие глаза чего стоили. В детсадике все тянулись к Микки, во дворе их дома тоже. Куда не плюнь — сплошные друзья, товарищи. И ворох девчонок на шее. Особенно то, что Микки нравился девочкам, Маки раздражало больше всего. Он уже тогда подглядывал к девочкам в трусики, от чего те его отталкивали и били. И тут появлялся культурненький, весь утонченный Микки и спасал его от девичьих кулачков. Отцу было насрать, что творится между братьями до поры до времени, у него была следующая «командировка». Потом было несколько скандалов, и каждый раз они переезжали из одного района города в другой, пока не остановились в этом элитном доме. Отец всегда был при деньгах, да и мать тоже, так что проблема жилплощади для них никогда не была насущной. И как Олеся когда-то сорвалась на своем муже, Маки сорвался на Микки, высказав ему все. Пусть по-детски, пусть стуча тому в грудь маленькими слабыми кулачками и размазывая сопли со слезами. Тогда он и не понял, что вывалил своему братишке всю правду их жизни. Вплоть до того, что Олеся неродная мать Микки. И что он так старается быть первым, но все разбивается о глухую неприступную стену под названием Микки-Маус. А затем весь в соплях уснул на руках ошеломленного Михаила. И вдруг Маки с этого момента начал замечать, что его дела пошли круто на лад. Появились друзья, он стал получать лучшие оценки, девчонки стали поглядывать в его сторону и даже разрешать держать себя за ручку и целовать. А Наташка за конфетку показала, что у нее в трусиках. Этот первый опыт так ошеломил Маки, что он несколько недель ходил, словно во сне. Пока не резануло всю их семью «тетя Олеся», сказанное как-то утром Михаилом. Время шло, и вот один брат стал заменять другого. Маки начал сиять на радость обоим родителям, Микки ушел в тень. И теперь какой-то доцент из университета силком из этой тени вытащил на свет усиленно спрятанного туда истинного Михаила. Маки не был глупцом, он, наверно, единственный замечал и знал, как прекрасен его братишка, хотя тот и прятал свои глаза за отросшую челку. Насколько сексуально его совершенное тело и как оно сильно. Хотя и вечно расслаблено донельзя. Да, Микки всегда читал, это было его любимое хобби. Но Маки ни разу не видел, как тот делает письменные уроки. Хотя у Микки домашка была вечно решена и всегда четко и правильно. Маки прекрасно знал, что в детстве с Микки перегнул палку и не раз. Но его все устраивало, он не желал снова в тень брата. Он хотел сиять. Разве он это не заслужил своим тяжким трудом? Сначала он уверял себя, что так будет правильнее для всех них, он старше, а, значит, умнее, красивее и так далее по полному списку. Потом, видя, какой Микки вечно расслабленный, словно ленивый, стал думать, что так братишке и надо, коль он вечно спит. А затем просто привык быть первым и самым лучшим. Как и окружающие привыкли видеть его в лидерах и впереди их с Микки двойке. — И что это был за концерт? С заплывом?! Значит ты вечно из меня дурака строил? Микки сидел сычом в своей комнате на кровати и молчал. Надо же было так проколоться, вот он идиот. — Если ты такой супер-пупер, так вперед, чего прячешься за моей спиной? Вали на соревнования! Устрой и там показуху и полный аншлаг, клоун. Микки не возражал, он тупо ждал, когда брат вывалит на него всю свою злость. Маки был часто грубым, но отходчивым. И уже через минуту он сел под бок Михаилу и, обняв его за плечо, тихо спросил: — Почему к тебе прикопался «Рыбий глаз»? Микки удивленно воззрился на Маки, а потом догадался кто такой «Рыбий глаз». — Он гей, — пожал тот ровно плечами. — Чего? Опять ты за свое! Или?.. — Микки силком развернули к себе и заглянули в упрямую зелень глаз. — Откуда ты узнал, а, братишка? — Мы целовались… один раз в парке… — прошептал Микки и вдруг порозовел. Микки с влажными глазами и розовыми скулами… Маки отогнал наваждение из своей головы, но оно никуда не исчезло. Более того он увидел, что у Микки встал член. Только от воспоминания о поцелуе с этим чертовым математиком-педофилом. От чего Маки со злости завалил Микки под себя и попытался сам поцеловать его силком. Но Микки снова отвернул свою прекрасную голову, избегая его жадных губ, и предупредил: — Прекрати, а то снова ударю. — Почему ему можно, а мне нельзя?! — заорал Маки на весь их дом. — Мальчики! — тут же раздался голос Олеси. — Опять ссоритесь? И старший скатился с великим сожалением с младшего, глядя, как Микки прикрывает свой стояк подушкой. — Когда? — сжал кулаки до хруста Маки. — В тот день, помнишь… я обжегся у плиты, девчонки заставили тогда меня поставить чайник. Я ходил за гандонами и смазкой, он меня видел в аптеке, как я все это покупаю. А потом поцеловал в парке… А через неделю заявился к нам в класс, вот тогда я и ляпнул про его ориентацию. Микки как девица-девственница то краснел, то бледнел, разминая подушку в своих сильных руках. — Пиздец. Значит, меня ты за поцелуи бьешь. А с чужого мужика течешь, как последняя ебливая сучка? А, Микки! Или я не прав? — сузили холод серебристых глаз, снова зависая над братишкой. — Нет… я ему тоже влепил по яйцам и в солнечное сплетение, а что? Микки воззрился на братика своими зелеными глазищами из-под лохматой челки, как побитый щеночек. И Маки растаял. — Ты отколотил этого верзилу Игоря Станиславовича? Да ты просто чудо, Микки, но никто не поверит в такое. Хотя… — Маки сузил снова холодно глаза. — Если ты подставишь ему жопу, а не мне, я тебя убью. — Я не собираюсь никому подставляться. Ни тебе, ни ему, ни какому-либо другому мужчине. Кретин! Зеленые глаза снова стали недоступны и холодны. И Микки замкнулся в себе. И если бы не заглянувшая Олеся, которая потащила Маки на кухню, радостно кудахча о своем, о женском, все могло бы в этот день закончиться и по другому. *** Весна входила в свои права. Благоухали яблони, начинали цвести сирень и вишня. — Кха-кха! Ты что, сошел с ума? Игорь долго зависал сегодня в школе с факультативом и когда зашел в учительскую поздно вечером, дабы положить журнал успеваемости, то понял, что здесь можно вешать топор, багор, да все что угодно, и прямо в густой воздух. Иван сидел на столе сиськастого завуча и смолил одну сигарету за другой. И, судя по всему, уже выкурил не одну пачку. Игорь тут уже раскрыл обе огромные фрамуги и наконец-то рассмотрел свою первую любовь. Иван беззвучно плакал… Смотря остекленевшими глазами в никуда. — Какого черта! Кудряшка? Игорек подлетел к другу и совсем обалдел, когда ноги развели перед ним в стороны и, пригребая за талию блондина, вжались всем дрожащим существом в его крепкое тело. — Ты пьян? — он обнял трясущегося хрупкого мужчину за плечи. — Разве что от никотина… Лена выиграла дело… Теперь у меня ничего нет… — прошептали влажные губы в район Игоревой шеи. Игорь прикусил нижнюю губу, он знал, что Иван судится, вернее, Ленка подала на развод. Сдал Ивана Игорю их общий друг Васька, подмигивая со словами «Лови свой шанс, влюбленный. Другого точно не будет». Сам же Василий узнал случайно, новый любовник Лены позвонил к нему домой и напоролся не на Ивана, а на Василия. Он как раз и поведал, чтобы Иван был на слушанье в понедельник и без опозданий. А Васька, не будь дураком, наехал ответно на Ленкиного ухажера, заявив, что ни черта передавать не будет. Ленке надо, вот пусть она сама с Ваней созванивается и решает. А он не глухой телефон. На том конце покхекали, но трубку положили. И как Вася потом понял, Ленка вызванивала Ивана сама. И вот… Теперь его любовь всей жизни, обняв его руками за талию, пропахшая табаком насквозь, плакала навзрыд на груди у Игоря, причитая, что теперь ему незачем жить. — Квартира? — Отошла ей и детям. — Машина? — Туда же… ик… — Иван стал икать от истерики. — Но ты вообще хоть что-то получил после развода? — обалдел Игорь. — Абсолютно нет, единственное, мне не надо платить алименты. Лена выходит замуж через месяц. Этот пиздюк усыновляет наших детей. А у меня даже нет права видеть их. Ик… — Как? Нет права? — охнул Игорь на такой бешеный расклад. — Этот… мужчина… нанял частного детектива. Он заснял меня с тобой, Васей, Димой… Когда я был не совсем трезв… И на суде все это представили в таком жутком виде… Что я настоящая пьянь, проститутка, причем, подкладываюсь под мужчин. И мне этот… сученыш пообещал, что устроит по моему месту работы грандиозный скандал. Меня уволят, причем, запретят работать с детьми. Боже, за что мне все это? — дрожал Иван, захлебываясь. — А Ленка, она ведь знает, что мы просто друзья! — сжал до скрипа зубов челюсти Игорь, пытаясь все-таки вспомнить не к месту этого чертового Диму. — Она весь суд молчала, а потом после зло прошипела: «Это тебе за то, что ты его всегда любил, а не меня!». — Но это глупо? Ты же не любил меня так, как они показали все это в суде, — Игорь не знал, как помочь Ивану, и просто гладил его по спине одной рукой, а второй перебирал чуть отросшие волосы, которые на концах стали завиваться в крупные колечки. — А дети? — Сначала ревели: «Папочка, папочка, хотим к нему на ручки!». Но им купили такие игрушки, что старший сказал, что теперь у него другой — новый отец. Богатый и щедрый. Не то, что я, голодранец. — Ленкины слова, — хмыкнул Игорь. — Да уж, в шесть лет такое не придумаешь сам. А младшего просто увезли на время судебного процесса к матери Лены. А когда привезут, он меня точно забудет, — вытерли об рубашку Игоря с громким шмыгом сопли и слезы. А когда подняли голову, утонули в горячем поцелуе. Игорь притянул за талию своего урёванного любимого и просто целовал. Ванька сначала оробел, приоткрыв рот, который взяли приступом, посасывая язык, лаская небо. Потом забрыкался, но Игорь не позволил своему вожделенному мужчине отстраниться от себя. А затем через какое-то время Иван стал осторожно отвечать. Игорь сошел с ума, его так долгожданный Ванечка ответно ласкает своим жарким языком его рот. Поцелуй длился, кажется, целую вечность, пока Ванька снова не забрыкался в железных тисках своего друга и, уткнувшись ему затравленно в плечо, не прошептал: — Погоди… здесь же школа, могут увидеть… — Никого нет… Сторож отдал мне ключи, попросил закрыть дверь в учительской… Мы последние… — Все равно учительская… — И что? Ты никогда не мечтал тут когда-нибудь трахнуться? — Игорь подмигнул Ване, отмечая, что его друг обильно покраснел. — Или снова скажешь, что пьян? А как объяснишь мне это? По натянутой ширинке Вани прошлась рука Игоря, и он почувствовал, как затрепетал его друг. — Я… — Иван рвано сглотнул. — Я… ничего… такого больше не скажу. — Дурачок ты, Ванька. Хочешь, осенью уедем вдвоем из этого города? Пошлем всех и вся! У меня защита докторской в сентябре. И после мне сразу дают математический факультет в одном милом сибирском университете. И еще, в том городе у нас будет собственный дом и сад. — Дом? Сад? Откуда? От почившего богатого дяди? — заморгал часто Иван, смахивая снова набежавшие слезы. — Так у тебя такого с роду не было? — Ты будешь ржать! От тети, у меня тетя скончалась пару лет назад и завещала мне свой дом. Ну, так что? Пойдешь соискателем, наконец-то защитишься. У тебя же полкандидатской есть, я же помню. Ты много сделал, пока не родился второй сын. — И на кой я тебе такой нужен? Без всего… опустошенный, раздавленный… пустая оболочка… Иван снова затер глаза руками, романтический момент был упущен, нахлынувшее возбуждение у обоих спало. — А ты еще не догадался? Я люблю тебя, — усмехнулся криво Игорь, а потом потянул резво мужчину со стола. В коридоре раздавались шаги усталого сторожа, который так и не дождался ключей от учительской. *** Они дошли до Васьки вместе. — Он будет ржать… — шмыгнул носом Иван, но когда Игорь, сжав его руку, повел как маленького мальчика за собой, ладонь не выдернул. — Пусть ржет, ему можно, — ухмыльнулись в ответ. — А жить где будем, у него? — затравлено тихо. — Нет, я здесь живу в квартире своей сестры, правда, там все такое розово-умильно-белое. Но главное — бесплатно. — А она не будет против… меня… — еще тише. — Нет, она в загранке второй год. И потом, она знала о моей безответной любви к тебе. Так что, думаю, сестра будет только рада, — затаскивая своего любимого мужчину на нужный этаж. — Эй, Васька, открывай! Это мы! Вася открыл практически сразу, было такое чувство, что он вообще ждал под дверью, или хотел куда-то уйти. — Слава Богам! Ты жив, здоров. А я уж думал тебя с милицией искать. — Значит ты в курсе… — Иван опустил свой взгляд и уткнулся носом в плечо Игоря. — Уж извини. Ленка звонила три часа назад… — хмыкнул Вася. — Обещала отправить сфабрикованный компромат в школу на тебя. И я разосрался! В дым! Сначала с ней, потом с ее придурком новоявленным мужиком. Это же надо загнуть, что ты гей, пьяница и дебошир. Что пропиваешь все деньги и не тратишь на семью ни копейки. Да ведь сама квартира, все, что в ней — на твои кровные куплены! Я всегда знал, что она у тебя сволочная баба. Но не до такой же степени. — Все нормально, Вася. Лена во всем права… — прошептал Иван, Игорь прижал его нежно к себе и позволил зарыться у себя на груди от стыда. — Хм-м-м… Во как. Поздравляю! Жить-то где будете, а, молодожены? — Пока у моей сестры, а осенью мне дают работу в другом городе, и мы уезжаем, уж прости, Вася, — улыбнулся радостно, как последний дурак, Игорь. — Добился ты все-таки своего. А знаете, мужики, я все-таки знал, что вы рано или поздно сойдетесь. Правда, не думал, что при таких бурных обстоятельствах. Но, с другой стороны, другой город, наверное, самое то для вас обоих. Тем более, как я понял, они уже отправили в школу письмо с фотографиями, и тебя, Иван, уволят. Лучше уйти до этого, без скандала, — задумался Вася. — Да, я пойду завтра к директору, поговорю с ним. Он мировой мужик, поймет, — кивнул Иван. — Кстати, Димка звонил. Мы в это воскресенье хотим общей компанией выехать в лес на шашлыки? Вы как, оба? — Что-то не до шашлыков мне сейчас… — протянул Иван. Игорь тоже помотал отрицательно головой, он просто тупо не помнил этого Диму из параллели, но говорить своим друзьям об этом не хотел. Тем более Ивану. — Ну, конечно, у вас теперь медовый месяц. Куда уж нам, холостякам с натуральным направлением. А у Димки сеструха пальчики оближешь! Попробую подбить под нее клинья. А что? — Удачи, — улыбнулся Игорь и подтолкнул Ивана в сторону комнаты. — Вань, собирай вещи. — Это вам удачи. Ленка ему с детьми не разрешила видеться, — прошептал Вася, когда Иван ушел к себе, собирать свои немногочисленные манатки. — Я в курсе… это его и сломило. И ты еще заладил — медовый месяц, медовый месяц. Как попугай. Ладно, если по кускам, то за лето соберу все, что от него осталось. Игорь был настроен на долгую осаду своей любви. Ведь хоть Иван и уходил с ним, он прекрасно понимал, что тот всю свою жизнь был по женщинам, причем, только по одной единственной. А тут сразу такой разворот. И добиваться Ивана придется постепенно и не спеша. Мужчина должен был просто прийти в себя от всей той околесицы, что творилась у него в душе. А то потом скажет, что был невменяемым. И Игорь снова останется у разбитого корыта, одинокий и ни с чем. — А я думал, вы уже. — Чего уже? Ему вульгарно показали на пальцах. — А ты пошляк, Васька! Ладно, хорошо пожрать шашлыки с Димкой и закадрить его сестрицу. Игорь забрал сумку у Ивана и, обняв того за плечи, повел к себе домой. *** — А тут… и правда, «миленько». Ванька смотрел на голубо-розовые обои, пушистые белые пуфики и молочного цвета белый диван. Шторы в гостиной были золотистыми с лиловыми размывами и ярко синими облаками. Все такое… девчачье, одним словом. — Я и забыл, что у тебя сестра еще совсем молоденькая. А квартира от кого? — Квартира ее мужа, с которым она и уехала в загранку. На три года, но зимой они вернутся обратно. А нас ждет наш дом. В другом городе, в другой новой жизни! — Игорь забрал куртку Ивана и провел того в спальню. В доме всего было две комнаты, а еще огромная кухня–столовая, примерно размером с гостиную. — Здорово… наверное… — сглотнул Ваня рвано, уставясь на траходром. Игорь отследил взгляд побелевшего Ванечки и подвел его к раздвижному шкафу. — Вот вешалки. Это место под твои вещи. У тебя есть пару костюмов для школы, лучше повесить, а то будут жеванные, как из жопы. — Из жопы… — вздрогнул Ваня в горячих руках Игоря и тот понял, что он боится его, вспоминая, видно, как трахались те два малолетних парня. — А ну прекрати меня бояться! — Игорь развернул к себе любимого мужчину силком и поцеловал в беззащитные губы. Сумка с одеждой глухо упала на пол. А Игорь, отлепившись с сожалением от раскрасневшихся губ, выровнял дыхание. — Я не сделаю ничего против твоей воли. Или то, что принесет тебе боль или ранит. Я прекрасно понимаю, в каком ты состоянии сейчас. И не собираюсь набрасываться на тебя, как волк на затравленную бешеными псами несчастную овечку. Я просто буду рядом и помогу тебе всем, чем смогу. Иван посмотрел в голубые, горящие безумным пламенем любви, глаза. Любви именно к нему, такому, какой он есть: несуразному, болтуну, иногда полному зануде. Живущему от зарплаты до зарплаты и пытающимся лишний рублик принести в семью… Иван вздрогнул, он и забыл… у него теперь нет семьи… а, возможно, не будет и любимой работы. Как ни странно, но он любил возиться с детьми, какими бы они шалопаями и раздолбаями не были и как бы не ебли ему мозги. Он глянул в эти любящие его прозрачные озера глаз и сам потянулся за поцелуем к Игорю. Теперь его семьей был только его друг, только он… И более никого. — Спасибо, — прошептали нежные губы. Игорь посмотрел на сумку и сам, открыв ее, повесил три несчастных костюма школьного учителя. — Они мне скоро не пригодятся уже, — депресовал Иван. — Не понадобятся в школе, пригодятся в университете. Или ты думаешь, будешь там как студентик бегать в свитерках? Во! — под нос ошарашенному Ивану сунули увесистую дулю. А затем опешившего Ивана завалили на кровать, подмяли властно под себя и замерли, чувствуя, как у любимого бьется громко сердце. — Чтобы очередная Ленка тебя увела у меня! Не дождешься. Не отдам! — прошептал Игорь, выцеловывая заплаканное лицо глупо улыбающегося Ваньки. Ваня слушал, как и у самого Игоря стучит в груди словно набат, он обнял своего дорогого человека руками. И, кутаясь в таком нужном для него теперь тепле и ласке, прошептал: — Не отдавай. Игорь отвалился от хрупкого, рвано дышащего мужчины и усмехнулся: — А сам-то не сбежишь? — Нет. — Тогда в ванную! Ты пропах весь табаком, соплями и слезами. А мне нужен сильный мужчина, а не зареванная слабая девица. И Ваню, подняв на руки как невесту, потащили до душа. И поставили на ноги только там. — Так, снимай все грязное и сюда. Игорь и сам раздевался, засовывая свои вещи в стиралку, добавляя туда автоматом порошка и выбирая программу. Ванька с изумлением смотрел на этого поджарого гиганта, что в одних трусах завис над импортной машинкой и что-то подпевает под свой нос. Он снял с себя все, даже семейники, и теперь совершенно обнаженный с ворохом одежды подошел к Игорю. Блондин наконец-то разобрался с машинкой и, обернувшись к своему любимому, замер, а потом, поняв, что Иван держит одежду, забрал ее из его слабых рук. — Я и забыл, что ты все такой же красивый, как в студенческие годы, — он снял с себя трусы и, запулив их последним аккордом, включил сложный механизм. — Стиралки стали делать просто супер, она тебе и шелк стирает, и шерсть, и вообще все, что угодно. Он обернулся к замершему Ивану и понял, что Ванька задумчиво рассматривает его прокаченное тело. — Ты чего, Ваня? — А?! — тот вздрогнул и тут почему-то руками вдруг прикрыл свои муди. Как будто Игорь девица, а не такой же мужчина, как и он сам. Ваня потупил глаза и, краснея, прошептал: — Это ты у нас всегда был красавчиком, особенно телом. По тебе столько девок сохло на первых курсах, пока не догадались… что ты голубой. — Ну, допустим, я тогда еще и сам не знал, что по мальчикам. И потом, все это теперь твое. Гордись! И последнее. Именно любовь к тебе сделала меня геем. И твое тело мне кажется куда прекраснее моего собственного, — Игорь сделал шаг к замершему другу и обнял его, прижимая нежно к себе. — Куда уж прекраснее? Я тощее тебя в два раза, ни мышц, ни плечей, ни торса. Всего, что нравится девкам, — задрожал от близости горячего тела Иван. — Ты хоть сам понял, что сморозил? На кой мне все это в тебе? Я не баба! — Игорь выцеловывал тонкую шею Ивану и жарко шептал: — Мне безумно нравится, что ты такой гибкий и тонкий, что у тебя хрупкие руки, молочная кожа и так мало волос. Немного на щиколотках, в районе бикини и небольшая дорожка к круглому пупку. Они здесь у тебя более рыжие, чем на голове. И даже твой запах пота мне очень нравится. — Угу! Воняю отборной псиной, — попробовал отшутиться Иван. Его уже потряхивало от другого, и то, как налился Ванькин член в руках Игоря, подтверждало, что Иван возбужден. Очень! Игорь отпустил распаленного мужчину и, зайдя в кабинку для душа, отрегулировал воду до нужной температуры. Он бы, конечно, лучше затащил его в ванную, но пока было рано, да и Ваня на сегодня был измучен и истощен. Еще уснет «в процессе» прямо в горячей воде. А потом обернулся к хрупкому парню и протянул к нему руку: — Идем. Ваня сделал три шага, покачивая гордо своим стояком, и снова оказался в умелых руках Игоря, который выдавив гель для душа, стал его намыливать, не обращая внимания совершенно на свой собственный убойный стояк. Иван вздрагивал каждый раз, когда налитый член Игоря касался его бедра. Этот толстый и длинный агрегат его откровенно пугал, он и не думал, что у Игоря во взведенном состоянии фаллос больше его. Может и предполагал, но не интересовался. А теперь же это была очень насущная проблема, особенно потому, что член был подавляюще крупным. У Вани пенис был длинным и изящно тонким, чуть загнутым игриво вверх с ярко–розовой, узкой алой головкой. У Игоря же мощная дубина, стоящая на девяносто градусов, тупо вперед, с бледно бежевым набалдашником, и текущая как аварийный кран. Но все его опасения улетучились, когда Игорь встал перед ним на колени и взял его перевозбужденный член в свой нежный рот, лаская настолько желанно и жарко, что у Вани все мысли разлетелись в разные стороны. И он стал сам забивать в глотку Игорю, работая своими тонкими бедрами, пока не слил со стоном внутрь. Игорь проглотил все и заулыбался возбужденным щенком, сидя у пошатывающихся ножек своего любимого парня, а потом потянулся к Ивану и попросил разрешение: — Можно? Я только буду ласкать тебя языком и пальцами, не бойся. Я не насильник и этот агрегат… — кивнули на свой розово-бежевый текущий набалдашник, — в тебя так просто не влезет. — Куда? — не вкатил пока Иван, а как догнал, обильно покраснел. — Ты хочешь поласкать меня языком там? — Ага, — закивали счастливо с пола. — Но там же… — начал Иван, как Игорь поднялся на ноги и снова его поцеловал, давая распробовать вкус собственной спермы. — Я люблю тебя всего, даже там. И готов вылизать с головы до пят. — Но… — начал было Ваня, как почувствовал ласковую руку Игоря, которая прошлась по ложбинке между ягодицами и стала потирать его вход в задницу. — Боже, что ты делаешь? Иван задрожал, пенис стал снова наливаться. Он даже вспомнить не мог, чтобы у него так быстро снова появился стояк после оргазма. — Ты чувствительный, очень. И, думаю, такая близость будет доставлять нам обоим настоящий кайф, — Игорь нагнулся к сжавшимся горошинам сосков и припал к ним своим ртом. Ивана словно пронизал ток, Ленка никогда так его не ласкала. Максимум — она делала ему кратковременный минет, чтобы поставить член, и то всегда ворчала, что ее подруги не берут в рот и что это грязно. — Хм-м-м, ты уже снова подтекаешь, — усмехнулся Игорь и, крутанув возбужденного парня в руках, заставил опереться руками о стену, а потом раздвинул ягодицы. Анус у Вани был тоже ярким, а от прилившей крови даже чуть бордовым, манящим. Игорь склонил к нему голову и, поцеловав, обвел языком морщинистую дырочку по краям. Попка инстинктивно сжалась, подмигнув колечком. — Игорь, хоть подмой сначала. А то я провалюсь от стыда сквозь землю, — попросили жалостливо сверху. — Ладно. Но потом ты мне разрешишь себя потрахать там язычком и без всяких оговорок, — усмехнулись, зачерпывая гель и вводя внутрь сжавшейся дырочки один палец. Сходя откровенно с ума, Иван был настолько тугим, горячим и бархатным, так неистово сжимал его своими нежными стенками. И Игорь, представив, что будет трахать его туда, положил свою руку на свой болезненный стояк. Пара движений, и он слил со стоном в руку под недоуменный взгляд возбужденных голубо-серых глаз. — Прости, но мне было уже больно. Ну, а теперь я тебя там подмыл, ты чистенький и даже пахнешь морской свежестью. И твоя попка в моем распоряжении, — предупредили Ваньку и припали туда языком. Сначала Ваня сжимался, но уже через пару минут колечко расслабилось. И язык смог проникнуть вовнутрь, лаская, распаляя и сводя с ума и второго тонкого мужчину. — Игорь, я так упаду, меня ноги уже не держат, — заскулил Иван, пытаясь не рухнуть от накатившего возбуждения на голову своему новоявленному любовнику. Ибо Игорь уже практически полностью вводил в него свой язык и, делая незамысловатые движения туда-сюда, довел своего любимого мужчину до полного абзаца. Игорь потянул его вниз, поставил на колени и упер грудью на встроенную скамейку в душевой. — Держись, ты немного расслабился. И теперь можно куда продуктивнее поиграться твоей нежной дырочкой. Где-то тут был крем для тела? Ага, вот и он! Как раз жирный и вязкий. Вау, детка, в тебя входит уже два пальца просто прогресс на лицо. — На жопу! Ах-х-х-х! — выгнулись дугой, ибо шаловливые пальчики Игоря знали, что найти внутри и потереть, а главное так, чтобы довести своего любимого до всепоглощающей нирваны. — Я так лишусь рассудка, — запричитал Иван, ловя горячими губами воздух. — Восстановим. Ты настоящее совершенство, мой возлюбленный. Игорь уже подтрахивал Ивана тремя пальцами, если так пойдет — то уже сегодня он сможет вставить в него свой жаждущий член, пусть даже наполовину. Который уже снова налился и был солидарен полностью со своим ебливым хозяином. Но Ваня был на грани, еще один качек и он обильно слил, цепляясь за стенки душа и пытаясь устоять на дрожащих коленях. — Не бойся, просто сожми вот так свои бедра и немного потерпи, я быстро. Ваню подняли на ноги, собрали стройные ножки в кучку, а потом толкнулись по манившей ложбинке, между бедрами, трясь снизу об нежные яйца и опавший член. Иван смотрел, как впереди него периодически появляется бежевый, весь в жирной смазке крема текущий набалдашник, и не мог поверить, что такой может поместиться в нем. Он прикинул до куда достанет ему Игорь, если введет своего одноглазого удава в него… И передернул плечами, получалось до желудка точно. Что орально, что анально! Игорь меж тем стал двигаться, рвано с пошлыми шлепками впечатываясь в ягодицы Вани, тяжело дыша. А потом слил, обильно изгваздав всю промежность хрупкого мужчины своим вязким семенем. — Ты еще на ногах? Не уснул? Тогда давай, я тебя подмою и на ручки. В постель. Трахадром принял их прохладными простынями и мягкими подушками. У Ивана в животе заурчало так, что Игорь, усмехнувшись, поцеловал своего провалившегося в сон любимого и пошел заказывать пиццу на дом. Ибо продуктов в холодильнике попросту не наблюдалось. Через два часа, посвежевший после короткого сна и секса, Иван уплетал с аппетитом пиццу на кровати Игоря и смотрел задумчиво на своего нового сожителя. Особенно на то, как у блондина снова убойно стоит в штанах. — Не смотри ты так на него, а то подавишься. Опадет сам собой, просто ты меня очень возбуждаешь. Даже когда жуешь эти чертовы треугольные куски. — А ты? — Игорю протянули кусок в зубы, но тот забрал его у Ивана и, поцеловав нежно руку, потянул на себя. — Прекрати заигрывать со мной, а то трахну по-настоящему. — Трахни… может тогда я успокоюсь и не буду бояться этого так сильно, — прошептали на груди Игоря и охнуть не успели, как оказались посаженными на его прокаченные бедра. Блондин был настолько силен, что вертел Ивана в руках как хотел, а ведь тот, не смотря на свою хрупкость, весил не слабо, ибо имел тяжелые кости. — Ты сам напросился, моя сладость! Игорь скользнул в пижамные штаны своего шатена и потер сжатое вновь колечко, а после, пошарив под подушкой, нашел то, что искал — специальную анальную смазку. Зачерпнув ее щедро, вернулся к изучению любимой задницы. У Ивана встало практически сразу, как только он почувствовал, как подушечки пальцев потерли анальное колечко и протолкнулись вовнутрь. Один пальчик, второй, третий… — Расслабься! А вот и она родимая, — нажимая на простату. Иван сам стал насаживаться на пальцы сверху, пошло раскинув ноги в стороны и опираясь на колени, поднимая свой зад над бедрами и нежившими его руками. Второй рукой Игорь ласкал сжавшиеся яички Вани и основание его изогнутого члена, любуясь яркой головкой, что выглядывала игриво из крайней плоти любимого человека. Четвертый палец. Теперь его Иван был готов. — Лучше, если я сам буду тебя контролировать в первый твой раз, а то можешь по неопытности порвать себя. Так что давай-ка на живот. Вот так! Возбужденного Ванечку сняли с бедер и поставили раком на кровати, широко заставляя развести бедра и оттопырить попу вверх и подать бедра назад. — Умничка, и помни, сам не двигайся, ладно? Вот так… Игорь приставил к открытому красному колечку свою крупную головку, смазанную обильно мазью, и толкнулся вовнутрь. Было обалденно тесно, горячо и желанно. Но он, прикусив нижнюю губу до крови, стал успокаивать трясущегося под ним Ивана, так как член Игоря даже после четырех пальцев был слишком большим. — Не бойся, дыши глубоко и расслабься. Я не пойду дальше, пока не почувствую, что ты готов. Да, так, — он немного качнулся назад в раскрытой для него заднице и потом чуть-чуть глубже проник вперед. — Боль-но! — проикал Иван, хватаясь за простыни и зарываясь своей полыхающей слезливой мордашкой в одну из подушек, чувствуя, что Игорь вновь в нем замирает и преданно терпеливо ждет, когда тот его пустит дальше. Ваня попытался отстраниться и расслабиться. Он почему-то очень хотел пройти через это и как можно быстрее, прекрасно понимая, что Игорь бы мог и подождать. И если надо — хоть полгода, хоть год. Ради него. Любимого и единственно неповторимого. Но Иван не хотел таких жертв от человека, который оказался единственным с ним здесь и сейчас. Раз решил жить с Игорем, то по полной программе. Ведь друг любил его всем своим сердцем и хотел слиться с Иваном единым целым. А чего хотел сам Иван? Качок! И выстроенные мыслеформы рассыпались от прошивающей боли, помноженной на дикую безудержную страсть. Головка Игоря пропахала по простате Ивану, блондин понял, что задел у любимого ту самую заветную точку, и, откатившись назад, снова двинул в том же направлении. Теперь уже дикое возбуждение перекрывало полностью навязчивую, острую боль в заднице и сорвало все предохранители. Иван двинул по стволу Игоря назад сам, пытаясь вобрать мощный поршень в себя полностью. И если бы не его опытный любовник, порвал бы сам себя. — Погоди, — вспотевшие бедра зафиксировали железно, споря с собственным диким звериным желанием натянуть до упора. — Не так быстро и ретиво! Я еще не проник в тебя до конца. — Игорь, я больше не могу! Трахни, а? — проблеял не своим голосом Иван. — Трахну-трахну! Всему свое время, — и снова откатываясь, медленно пропахивая по простате. — Вот так, да? — Да-а-а-а-а! — срывая голос на откровенный стон. — А можно еще? О, да-а-а-а! Хорошо-то как… О, еще ра-а-а-а-аз! — Значит так… — Игорь зафиксировал свой член рукой впереди себя, не давая дальше проникнуть в нежный полыхающий от страсти кишечник, и стал более динамично вытрахивать любимую дырочку на пройденную глубину. Проникнуть дальше на сегодня было невозможно. Хотя в первый же раз и уже на половину для девственника Ивана с такой оглоблей, как у Игоря, и правда, был слишком большой прогресс. «Ничего, в следующий раз будет глубже», — пообещал себе щедро Игорь, уже то, что он был в своем любимом, желанном чуть ли не всю его сознательную жизнь, срывало башню и наполняло мужчину счастьем. При очередном толчке его головку зажали безбожно кишечником, заставляя силком слить в себя, и выплеснулись на белоснежные простыни пряной струей. Игорь зацеловал свое счастье практически до нехватки кислорода, жамкая в своих сильных и страстных руках. — Я был полным дебилом… — потянулся у него в руках сладко Иван. — Это еще почему? — Игорь поставил брови домиком. — Понимаешь, я тогда, когда понял, что ты любишь меня, в общем, не смейся только. Но прочитал много литературы, конечно, какую смог найти в то время про геев, ведь интернета не было и все такое, а потом в душе попробовал ввести себе палец… в зад. У Игоря не только брови полезли домиком, но и все лицо стало кирпичом. Такого он от Ивана не ожидал. Значит, Ваня уже тогда отнесся серьезно к его чувствам и даже представил, каково это может быть. — И-и-и? — боясь спугнуть свою удачу. — И ничего, было жутко больно и противно. Я подумал, что это не для меня, точно. И решил, что дружба лучше, чем мучить себя и тебя. Да и Ленка всегда была на стреме и рядом. — Ты был полным дебилом, — подтвердил Игорь, хотя умудрено умалчивая, что только наполовину проник в его нежную задницу. Но это Ивану и не надо пока знать, он постепенно его растянет. Главное, что ему понравилось, и мужчина не против таких интимных отношений. Ваня глянул укоризненно серо-голубыми глазами и получил объяснение. — Что решился на этот долбанный эксперимент один. — А-аа… М-мм… Игорь, а у тебя там кто-нибудь еще был? — Иван нежно коснулся ягодиц Игоря и покраснел, как вареная свекла. — Нет. Хочешь попробовать? Тебя я приму там с радостью, — усмехнулся гений в математике. — Значит ждал? — кивнул своим мыслям Иван. — Конечно. Только тебя и всю свою жизнь, — вовлекли в страстный поцелуй, утаскивая на сухое место. — А как же Микки? — вдруг вспомнил Иван первую причину прихода Игоря к ним в школу. — А что Микки? Милый сладкий юноша, чересчур талантливый и, как я понимаю, без ума любит своего старшего брата и далеко небратской любовью. Да так, что сам боится признаться и себе, и ему в этом. Таким неординарным людям очень трудно по жизни, тяжело, и, если честно, я за него очень сильно переживаю, — Игорь отлип от сладкого рта Ивана. — Значит, ты его не хочешь? — уточнил занудливо тот. — Почему же нет? Хочу! — и рассмеялся проказливо на надутые губы любимого. — Боже, Иван, только не говори, что ты и ревнуешь? И кого, меня? К своему собственному ученику? Если тебе показать красивую цыпочку в онлайне, к примеру, с четверым размером стоячей груди и крутыми бедрами? Да такую смазливую, чтобы у тебя на нее конкретно встал. — Я уже не уверен, встанет ли после того, что ты вытворял со мной сегодня. Особенно в заднице, — буркнули так забавно и потешно, что Игорь снова вовлек насупленного Ивана в страстный поцелуй. — Пойми, Микки меня возбуждает как любой подросток с нежной кожей и своими телячьими глазками и стройными формами тела. Но люблю-то я тебя! Такого, какой ты есть: уставшего от жизни, померкшего, с неудачами, хроническими вредными привычками и болячками, с говном в жопе и прочим, — стали перебирать каштановые волосы. — Так значит, там все-таки было говно. И ты обманул меня? «Морская свежесть», за ногу тебя дери! — подорвался Иван. Игорь рассмеялся в любимую каштановую макушку и контрольно чмокнул в висок: — Не было там говна, это чисто гипотетически. — Я придушу тебя чисто гипотетически, ты, математический засранец! — начал его в шутку душить Иван. Но Игорь снова вовлек любимого в нежный поцелуй и заметил: — И я сделаю все, чтобы ты снова засиял. Чтобы был счастлив и радовался жизни. Иван замер над ним, а потом со вздохом прижался к надежному мужскому плечу. — Мои дети… Она забрала моих детей. Вот почему мне было так погано. Знаешь, Бог с этой долбанной квартирой, нажитыми ненужными вещами, да и самой Ленкой, в общем. Я уже давно заметил, что я нелюбим, да и сам очерствел к ней. Но мои мальчики… Игорь, я просто не знаю, как без них жить. Без их улыбок, ручонок, вечных «Почему и зачем?». Упертых характеров, настырных носиков… Алешка и Сашка. Игорь просто прижал его к себе и погладил по изящно изогнутой спине, Иван, и правда, был тоньше него в два раза, хрупкий, словно надломленный жизнью прекрасный цветок. — Должны же они когда-нибудь понять, что не измеряется любовь в дорогих игрушках и бездушных деньгах? И тогда все встанет на свои места, — поцеловали своего любимого в лоб. — Отец всегда один, как и мать, и другой его не заменит. — Должны, но не обязаны… — прошептал Ваня тихо, а когда Игорь заглянул в его замершее лицо, то понял, что его любимый просто сладко спит. Вымотанный волнениями, необычным сексом и прочим, прямо на нем, уткнувшись в грудь и шмыркая своим милым любимым носиком. Игорь улыбнулся своей пойманной на груди желанной птичке и, натянув сверху теплое одеяло, сам провалился в сон. Завтра предстоял разговор с директором школы. И была еще куча нерешенных вопросов. Но это будет завтра, вернее, уже сегодня. И после того, как они выспятся, а утром позавтракают остатками пиццы и примут вместе душ. То, что они будут принимать душ вместе, Игорь не сомневался, как и то, что его девственность в собственной заднице находится под большим вопросом. Он в студенчестве дал себе зарок, не пускать туда никого, кроме любимого Ивана. И теперь Иван был рядом, прямо на нем. Уснувший, разомлевший, пахнущий пряно потом и сексом. «Наконец-то я лишусь девственности и там», — улыбнулся Игорь своим пошлым мыслям, а потом подумал о Микки. «Как он? И все ли у него хорошо?»