***
Прошло всего лишь несколько минут, как жнец отнес девушку в свою комнату и уложил в самый лучший гроб из своей коллекции, а сейчас он буквально помирал от скуки и тоски. Обычно, гробовщик занимался своим любимым и привычным делом – гримировкой покойников. Может, это кому-то и покажется странным, но именно из-за этого он и открыл свое похоронное бюро. Ему нравилось проводить время, работая над трупами людей, приводя их в надлежащий и прилежный вид. Ему казалось это забавным. Но сейчас его любимое занятие ни капли не интересовало его. Мужчина раз за разом возвращался к тому моменту, когда его дверь открыла эта юная особа – не то, чтобы к нему не заходили молодые барышни — просто на этот раз от девушки веяло какой-то непонятной аурой, не свойственной людскому миру. И, признаться, именно это и привлекло его внимание. Дабы хоть как-то провести свободное время, гробовщик принялся за работу. Его поджидали двое покинувшую эту грешную землю покойника, одним из которых являлся совсем молодой парнишка, чье тело и лицо было превращено в кровавое месиво, не оставив на юноше ни одного живого места. Для других, может, эта работенка и показалась было тяжкой, но не для бывшего жнеца. Мужчина мог бы выполнить её и с закрытыми глазами, но своим мертвым «друзьям» их проводы в последний путь он хотел устроить незабываемыми и прекрасными. Идеальные похороны — это подарок для мертвого, и хоть какое-то спокойствие в сердцах для его родных. Как же жнец порхал над телом усопшего, сдувая каждую пылинку, и превращая его в произведение искусства. Закончив свою работу, гробовщик взглянул на покойника: гладкая, без единого изъяна кожа, которая больше походила на статую; уложенные волосы, гладкий, без единой пылинки костюм. Взглянув на этого парнишку, с легкостью можно сказать, что он просто заснул, и вот-вот пробудится ото сна. Когда же придав покойнику последние штрихи, жнец глубоко вздохнул. Еще никогда его не настигала подобная тоска. Он больше не чувствовал того вкуса от своей работы. Казалось, что-то ускользнуло от него. Что-то очень важное и ценное. Хотя, возможно, это мысли о спящей барышне в соседней комнате так влияли на него? Кто знает, может оно и так. Подойдя к двери и приоткрыв её, жнец заглянул внутрь. Посреди комнаты, в гробу из вишневого дерева с бархатной отделкой, лежала девушка. Густые ресницы, прямой носик, пухлые губы и вьющиеся длинные волосы. Не то, чтобы она обладала неестественное красотой, нет. В Лондоне было множество красавиц, которых даже сравнивать с ней было бы бесполезно, но в этой особе было нечто загадочное и таинственное. И жнец был полностью уверен, что эта девушка родом не отсюда. Здешние светские дамы не обладали шармом и манерами, с какими предстала эта девушка в их первую встречу. Будь она англичанка, она бы вела себя совсем по-другому. - Что ты там высматриваешь? – голос за спиной жнеца раздался столь неожиданно, что гробовщик чуть не подпрыгнул на месте от страха. Закрыв дверь и резко повернувшись, улыбчивая физиономия гробовщика вновь расплылась в самодовольной улыбке. - Уилл! – распахнув руки для объятия, гробовщик двинулся в сторону старого друга. Этот жнец с косой смерти в руках, увидев, что гробовщик тянется обнять его, попятился назад и, вытянув руку вперед, в надежде предотвратить обнимания, уперся её прямо в лицо легендарного жнеца в отставке. - Разве ты пришел сюда не для того, чтобы увидеть старого друга? — потирая рукавом своей черной мантии, проскулил гробовщик. На самом деле появление столь важной персоны, как Уильяма Ти Спирса в его похоронном бюро слегка настораживала. Каждый жнец знал, что ничего хорошего от появления жнеца, занимающего высокую должность, не жди. - Еще чего, — усмехнулся Уилл, поправляя свои очки. – Я к тебе по делу. – Голос Спирса был сдержан, да и сам вид этого мужчины давал понять, что он ответственно и прилежно относился к любому делу. Что гробовщика очень бесило и выводило из себя. Не любил он подобных этому «занудных мальчиков», которые ставят работу превыше всего. - Ты наверное забыл, но я давно не имею ничего общего к вашему министерству, — заявил гробовщик.– И ваши дела меня больше не касаются. — Надув губки, словно обиженный ребенок, проскулил гробовщик. Ему вовсе не хотелось заниматься той рутиной, которой заваливало его министерство. - Напротив. Министерство требует, чтобы этим занялся опытный жнец вроде тебя, — заявил Уильям, на что гробовщик лишь усмехнулся. Ему забавно было слышать, что столько лет спустя министерство вновь хочет видеть его на службе. Хоть он и завоевал уважение жнецов и высшего совета, но все же были и те, кто не ставил все его достижения и деяния ни во что. Даже то, что он был владельцем розовой закладки, не играло для них никакой роли. Сейчас же жнец был полностью независим и мог заниматься чем угодно в свое удовольствие, и это ему, безусловно, нравилось. Гробовщик скрестил руки на груди, покусывая время от времени ноготь, а Уилл тем временем продолжал: - Недавно Министерство обнаружило некое скопление неизвестной силы. По некоторым данным, нам стало известно, что она поглощает в себя все живое… - Поглощает, говоришь? – поинтересовался жнец, на что Спирс кивнул. – Забавно, однако. И что же ваше Министерство от меня хочет? - Вашего непосредственного участия в расследования этого дела. - Единственное что я могу сделать – это сообщить, если увижу нечто подозрительное поблизости, — сообщил жнец в отставке. — А сейчас я попрошу тебя покинуть мою скромную обитель. Уилл вновь поправил свои очки, – которые за время его разговора с легендарным жнецом поправил раз десять, не меньше – его темно зеленые глаза блеснули ноткой раздражительности, после чего он лишь кивнул и исчез. Сказать, что теперь гробовщик мог вздохнуть спокойно, значит ничего не сказать. Даже когда он еще состоял в жнецах, он не любил Уилла с самого его появления с его другом Грелем Сатклиффом – за которым сейчас Уилл «подчищает» все его ошибки. Но даже сейчас, когда бывший жнец пытался вести спокойную жизнь в людском мире, этот очкарик буквально и тут умудрялся портить ему жизнь. Внезапно, громкий женский крик заполнил гробовую тишину, что привыкли слушать мертвые. Подобно тени, гробовщик проник в комнату, когда перед его взглядом предстала сжимающая коленки плачущая девушка. Сейчас она напоминала ему ангела, которому оборвали крылья и заставили спустить на эту грешную землю. - Не стоит проливать слезы, — мужчина обошел девушку со спины и, сложив руки на стенке гроба, улегся на них, подняв свой взгляд на это невинное существо. Девушка принялась поспешно вытирать слезы, после чего спросила: - Что я тут делаю? – она старалась казаться холодной и недоступной, но мужчина все же уловил нотки расстройства в её голосе. Это было забавно. Она старалась быть сильной, несмотря на то, что все её тело дрожало. Гробовщик усмехнулся. - А ты разве не помнишь? – проговорил он, все так же разглядывая юную особу. - Если бы я помнила, разве я бы спрашивала? – с этими словами девушка начала выбираться из гроба, но из-за балахона своего платья все её попытки были напрасны и нелепы. Единственное, что ей сейчас хорошо удавалось, так это вызвать очередную усмешку на лице мужчины. Сейчас девушка походила на малого ребенка, но стоило ему всего на долю секунды отвезти свой взгляд, как девушка, словно тряпичная кукла, падает на землю. Не думая, мужчина бросился к ней, и какие-то доли секунды и он уже держит её хрупкое тело на своих руках. Сейчас впервые в жизни гробовщику пришлось испытать долю страха за кого-то. Недоумевая, с чего вдруг в его душе поселилась эта мысль, на своих руках он держать сжатое тело девушки. Она так сильно к нему прижалась, что он чувствовал её дыхание и дрожь в теле у себя на груди. Словно маленький испуганный котенок, она прижалась к его груди, как будто боясь остаться одна. Вдруг девушка резко отстранилась, и посмотрела на своего спасителя. - Отпусти меня! – завизжала юная особа. – Как ты смеешь? – неожиданно гробовщик почувствовал резкий удар в грудь. За ним последовал следующий, а за ним еще один. На какое-то мгновение в глазах девушки отразился испуг, и, не рассчитав силы, она чуть не соскользнула с его рук, но вовремя спохватившись, белокурый мужчина прижал девушку сильнее к себе. Пораженным таким детским поведением новой знакомой, гробовщик уверенным шагами направился прочь из этой комнаты. Он не думал, что девушка будет вести себя вот так по-детски. - Куда ты меня несешь? – протесты юной особы отдавались, подобно звону колоколов в ушах мужчины. Он даже было подумал, что она одна из оперных певиц, которые запросто могут одной нотой разбить хрустальный фужер. Но как только они вошли в другую комнату, вопли девушки прекратились, и наступила долгожданная тишина. Жнец было подумал, что она было сорвала голос. Наверное, её крики были слышны в самом дворце ее величества. Усадив девушку за стол, где стояла тарелка с его любимым печение и пустая фарфоровая чашка. - Что это все значит? – теперь её голос больше походил на человеческий, а не крикливый вопль птиц. - Чаю? – поинтересовался гробовщик, приблизившись позади спинки стула к тонкой шейке девушка. Её кожа напоминала фарфор, такой же белоснежный и хрупкий. Мужчина приблизился настолько близко, что он чувствовал аромат, исходящий от кожи девушки – утреней лилии.***
Если бы однажды кто-нибудь сказал Кэтрин, что она будет сидеть в похоронном бюро и попивать чай с гробовщиком, – который, впрочем, был не в своем уме – то девушка бы рассмеялась, сочтя подобное предположение полным абсурдом. Сейчас же она думала иначе. Сидя за столом и попивая ароматный чай, который успокаивал не только нервы, но и расслаблял все тело. Но было единственное, что не могло покинуть Кэтрин – сон. Она возвращалась к нему раз за разом в попытке понять, почему он был на столько реальным, что даже сейчас, вспоминая его, у неё начинались трястись руки. - Успокойся, — первым нарушив тишину, проговорил гробовщик, макая печенье в виде кости в чай. Кэтрин промолчала. Она не хотела и не желала заводить разговор с этим мужчиной, но и уходить из этого места не спешила. Ей казалось, что именно здесь она была в полной безопасности. По крайнее мере, она хотела так думать. - Все же, как вас зовут? – вновь обратился к ней жнец, заметив, как напряглось тело девушки. - Катерина, — ответила она мелодичным голосом. - Катерина, — повторил гробовщик, в то время, как Кэтрин вглядывалась в золотистую жидкость, будто бы пыталась прожечь в ней дырку. – Так что же вас привело сюда? - «Зачем еще люди приходят в похоронное бюро?» - пронеслось в голове девушки, и, поставив фарфоровую чашку на стол, Кэтрин сложила руки на коленях, так и не осмеливаясь поднять своего взгляда. Да что же с ней? Раньше она никогда не вела себя так, даже когда перед ней стояли самые богатые и влиятельные люди Болгарии. А сейчас перед ней сидел обычный крестьянин. Так что же произошло с её гордостью и высокомерностью? - Можешь не отвечать, — усмехнулся гробовщик, запивая очередное печение. – Я итак уже знаю ответ. Кэтрин напряглась. Она не хотела рассказывать незнакомому мужчине о том, что произошло. Каждый раз, возвращаясь к тем воспоминаниям, девушка раз за разом переживала события прошлого. Раны в душе начинали кровоточить с новой, более болезненной силой. Как же она хотела изменить прошлое, попытаться спасти их. Если бы она успела вернуться раньше, она бы смогла спасти свою семью. Это она виновата в их смерти. Она не смогла защитить их. - Не стоит винить себя, — перебил её мужчина. Кэтрин забыла, как дышать. Как он узнал, о чем она думает? Медленно девушка подняла свой взгляд. Грудную клетку сжимало, из-за чего становилось трудно дышать. Страх и жажда мести смешались, не позволяя ей здраво мыслить, но та энергия, исходящая от этого гробовщика…. Она будто была лучом солнца в её кромешной темноте. Лучом надежды. Это пугало, ведь до этого она не чувствовала ничего подобного, но с другой стороны, Кэтрин не понимала, почему, но это радовало её. Может, со временем она поймет, почему именно. - Я бы хотела попросить вас о помощи, — проговорила Кэтрин. – Моя семья, они в том доме, что стоит на окраине. – Девушка сжала в кулаки подол своего платья. Гробовщик видел, что эти слова девушке давались с особым трудом, но все же она должна была сказать все до конца. – Не могли бы вы устроить их похороны, как подобает благородной семье? Мужчина молчал. Он ничего не ответил на просьбу девушки, а лишь, сложив руки у подбородка, продолжал молча вглядываться в лицо Кэтрин. - Если дело в цене, то это не проблема, — его молчание подобно напряжению мухи, попавшей в сеть паука. Кэтрин не могла пошевелиться, будто от одного движения зависит её жизнь. - Я уже говорил, что деньги меня не интересуют, — и вновь очередная ухмылка растянула его шрам на лице. - Не интересуют? – переспросила Катерина. - Ах, да, ты же не помнишь, — встав из-за стола, гробовщик, словно парящее облачко, пересек то небольшое расстояние, отделяющее его от девушки. – Меня не интересуют эти бесполезные бумажки. Цена за твою просьбу — смех. - Смех? - Он самый. Ты рассмешишь меня так, чтобы я просто умер от смеха, – пояснил гробовщик, теребя одну из кудрявых прядей юной леди. - Хорошо, - согласилась Кэтрин, все также боясь пошевелиться. Он паук, а она муха, попавшая в его паутину. С этих пор, она не может пошевельнуться без его ведома. Именно так Кэтрин чувствовала себя сейчас. Зависима от незнакомого ей человека. Смешно, не так ли? Но пока она в его сетях, ей было нечего бояться. Словно черная смола, она погрязла в сетях черного паука. Паука, который проложит дорогу света из бесконечной темноты её души. - А пока, — выходя из комнаты, пробормотал гробовщик, — можешь остаться тут. Ведь тебе больше некуда идти. - «Что?» — подумала Катерина. – «Как?» - Неужели он может читать её как раскрытую книгу? - Нет, — замялась девушка. Она не хотела оставаться с ним рядом какое-то время. И она не горела желанием вновь проснуться в одном из гробов. - Наверху есть комната, — проговорил мужчина, переступая порог. – Можешь занять её. С этими словами гробовщик оставил Кэтрин один на один с её мыслями. Он прекрасно понимал чувства Катерины, что было довольно таки странно. Казалось, что все чувства этой девушки будто струились по его венам. Это наводило на странные мысли, над которыми стоило призадуматься. А пока пусть она будет рядом, чтобы он смог наблюдать за ней и вычислить ту загадку, которую она скрывает в глубине своей души.