Сборник драбблов // ГП

      Гермиона брела вдоль дверей купе, не особо прислушиваясь к тому, что бубнил за спиной Рон. Рыжик, конечно, был хорошим, но его плохое настроение могло свести с ума кого угодно. А сегодня настроение у него было плохое с самого утра, и причиной, судя по всему, был Гарри.       Во-первых, именно Гарри утянул Рона за собой в Хогвартс после победы: доучиваться на восьмом курсе. Он приводил хорошие аргументы, и сам Рон умом понимал, что друг прав, но жаловаться на судьбу это никак не мешало. Во-вторых, Гарри почти не был эти летом в Норе. Вполне ясно, почему: жизнь Мальчика-который-выжил-дважды стала еще более сумасшедшей после окончательного упокоения врага всея Британия. Горы писем приходили каждый день (и не все – доброжелательные), в министерстве почему-то пытались спрашивать его мнения по каждому чиху, а магические СМИ завалили просьбами об интервью. Встреч с журналистами герой избегал, как мог; министерские дела отдал на откуп Кингсли, упросив найти управу на подчинявшихся тому чиновников; письма переправлял Кричеру в дом Блэков, надеясь как-нибудь позже прочитать (те из них, что были хорошими, конечно).       Но все равно дел было по горло. Гермиона знала, что он проводил много времени у авроров и даже невыразимцев, пытаясь дать как можно больше сведений для поимки оставшихся Пожирателей. И суды – море судов, и трио привлекли бы свидетелем по каждому, если бы всё тот же Кингсли не повлиял через свои связи. Тем не менее, кое-где их свидетельства оказались важны.       Например, на деле Малфоев. Главу семейства посадили под домашний арест и ограничили в праве на магию, некоторые ограничения были наложены и на Нарциссу, а Драко отсрочили наказание до окончания Хогвартса. Не обошлось и без финансовых влияний в «прекрасный новый мир», однако древнее семейство все же не обанкротили. И все благодаря показаниям Гарри, ставшим неожиданностью для магмира: мать Хорька, оказывается, спасла ему жизнь и пошла против своего хозяина.       Рон кривился и говорил, что такого наказания маловато для самых мерзких слизней, но все же соглашался, что не смог бы отправить их на смерть, если бы решение принимал сам. Гермиона только вздыхала. Шрам на ее руке стал почти не виден, но девушка приобрела дурную привычку чесать его в моменты, когда нервничала.       В итоге лето Золотое Трио провело порознь. Гермиона возвращала родителям память – не без труда и слез, но все прошло удачно. Рон остался в Норе, с поседевшей матерью и тенью передвигавшимся по дому Джорджем. К осени они немного отошли от горя, но все понимали, что ничего уже не будет, как раньше.       Гарри мотался по Магической Британии, нигде не задерживаясь надолго. В те дни, что он смог провести в Норе (свой день рождения и начало августа) он был задумчив, подолгу отлучался и вел активную переписку. Птицы прилетали разные, но Гермиона видела, что одну, пугающе похожую на Буклю, он встречал с неизменной улыбкой и с нетерпением читал послания, ей принесенные. На осторожный вопрос «от кого?» Гарри неуклюже отшутился, и Гермиона отступила.       Лето закончилось, но даже в поезд они сели порознь. Гарри заглянул в Нору накануне и договорился с друзьями встретиться уже в экспрессе или на платформе. Гермиона с улыбкой вспомнила, что он был, кажется, даже почти счастливым: по крайней мере, напряженная морщинка между его бровей наконец разгладилась.       И теперь они с Роном заглядывали в каждое купе, пытаясь найти друга. - Главное, чтобы он не заставил нас дружить с Малфоенышем, - продолжал сзади Рыжик, - если тот вернется доучиваться, конечно… Все уши мне прожужжал про него: «Он не мог, его надо понять, дети не отвечают за грехи отцов»... Ну не знаю, по мне, он и без своего папочки был бы тем еще слизняком.       Гермиона рассеяно кивнула и внезапно увидела за стеклом следующего купе белые перья совы. Сделав шаг еще вперед, она споткнулась, потому что разглядела, кто сидит на противоположном сиденье.       Гарри спал. Его вихрастая голова спокойно лежала на плече Малфоя, а ладони обхватывали локоть слизеринца. Драко же смотрел куда-то перед собой, будто витая в облаках, а блуждающая, даже нежная улыбка была настолько на его лице непривычна, что Гермиона даже засомневалась: он ли? Девушка недоуменно моргнула, и пришла к выводу, что если Малфой не обзавелся внезапно близнецом или доппельгангером, то глазам стоит верить.       Но Грейнджер не зря считалась самой умной ученицей столетия. Она умела не только накапливать знания, но и быстро сопоставлять и анализировать полученные данные. И разговоры с Роном, и письма представлялись теперь в другом свете. - А знаешь что? – торопливо проговорила она, оборачиваясь к Рону, - а давай не будем искать Гарри. Я думаю, он сам нас найдет. - Ты уверена? - нахмурился Рон - Абсолютно. Я только что вспомнила: он же вчера мне так и сказал. У него там были какие-то дела с ребятами из Слизерина, ты же знаешь, он теперь у нас символ-миротворец, - Гермиона зачастила, как пулемет, одновременно подталкивая Рона идти обратно, - и он обещал, что сам нас потом найдет. - Дела со слизеринцами? – ошарашенно повторил Рон, сдаваясь под напором подруги. - Ну да. Пошли, пошли, я еще вспомнила, что не завтракала. Стоит перекусить, как ты считаешь? И я видела пустое купе в прошлом вагоне…       Через пару часов Гарри проснулся, поправил съехавшие очки и неуверенно пригладил волосы рукой. - Я что, заснул? – удивленно протянул он.       Малфой, улыбаясь, кивнул.