Тени меркнут рядом со светом

Он так погрузился в свои наблюдения и запутался в мыслях, что лишь пройдя лишних пять шагов понял, что Хината остановился. Кагеяма повернулся, уже собираясь спросить, какого черта они встали, когда до него дошло, что это, очевидно, был дом Хинаты. Ох. Это значило, что отсюда до дома ему придется идти одному. Идти очень далеко. Еще и через лес в одиночку, а в прошлый раз он не запаниковал только благодаря множеству глупых мыслей, роившихся у него в голове. Он сделал два неохотных шага вперед, возвращаясь к Хинате. Может, они опять пообсуждают методы травли монстров, просто, чтобы время убить? Ему совсем не хотелось идти домой одному, именно поэтому он тут вообще оказался! — Пришли, — Хината внезапно затих. Это было на него непохоже. Кагеяма пожал плечами, — что тут ему сказать? — пока Хината сжимал и разжимал ручки велосипеда. Когда он случайно нажал на звонок, оба вздрогнули, и Кагеяма быстро попытался скрыть это кашлем. — Итак… — Итак. Когда Хината поднял на него взгляд, он был не такой, как обычно — с высоко поднятой головой. Скорее, он смотрел на него, выглядывая из-под ресниц, и… это было… довольно-таки… странно. Вот правда, «странно» — наиболее подходящее слово для ощущений Кагеямы в тот момент, и даже оно было не совсем верным. — Знаешь, я очень хотел посмотреть с вами тот фильм. Может, он мне и не так понравился, как Танаке или Нишиное… зато мы прекрасно провели время с командой! Даже без тренировки и обсуждения волейбольной стратегии! Какого черта? Почему Хината ему это говорил? Сколько бы времени он с ним не проводил, каким бы простым он не казался, Кагеяма никак не мог понять его. И через пятьдесят лет не поймет. Хотя, через пятьдесят лет он и с Хинатой-то уже не будет, верно? Иначе он еще в тридцать полысеет. Будут ли они играть в волейбол вместе через пятьдесят лет? Да уж, довольно долгий срок. — Поэтому я остался дома, даже несмотря на то, что мама повезла Натсу к нашей тете! Это только на выходные, а я уже в старшей школе… это вполне нормально… оставаться дома одному. Все понятно. Кагеяма прикусил щеку и притворился, что еще не понял, к чему ведет Хината. Какое-то время они оба молчали, и тишина была настолько неловкой и плотной, что ее, наверное, можно было порезать ножом и наделать… неловких сэндвичей. О чем он, черт побери, вообще думал?! — Тебе же очень далеко до дома идти, верно? — спросил Хината, напрасно стараясь намекнуть ему как можно незаметнее. — Ну, я могу побежать, так будет быстрее. На самом деле, он не имел это в виду — Кагеяма был просто слишком горд и совсем не уверен по поводу всего этого, чтобы попросту избавить Хинату от необходимости в тонких намеках, и без того прекрасно понятых. Хината всегда выпаливал свои мысли, особо не задумываясь, так что у него, наверное, уже голова болела от попыток говорить между строк. — Да, но! Ты будешь один! И я буду один! Появилась некая напряженность в словах Хинаты, когда он чуть приблизился к нему (насколько мог позволить велосипед) — напряженность, которая всегда заставляла его спину покрыться мурашками. — Поэтому, было бы лучше, если бы мы остались вместе! Ты сам сказал, вместе мы могли бы отбиться от монстра! — В спортзале, где много волейбольных мячей, и где у нас было бы достаточно времени, чтобы прицелиться… — У меня тоже много мячей! Они старые, но еще сгодятся! — У меня даже пижамы с собой нет, или зубной щетки. — Я бы одолжил тебе свою, а щетка запасная у нас есть! Кто сказал, что Кагеяма вообще хотел одалживать его пижаму?! — Или ты действительно хочешь возвращаться домой через лес?! В одиночку?! А если монстр на тебя нападет! А что насчет Весеннего Турнира! А что насчет твоей мамы, что, если она будет плакать, потому что тебя убили из-за твоего бараньего упрямства… — Ладно, ладно, ты заткнешься, если я соглашусь?! Честно говоря, он вздохнул с облегчением, когда понял, что ему больше не надо было тут оставаться. Ночь у Хинаты не была на высоте в списке его желаний, но уж лучше так, чем бежать через лес, сломя голову, и постоянно чувствовать позади хищника, да еще и потенциально помирая из-за этого. Не ради такого конца он тренировался столько времени! И он точно не хотел заставлять свою маму плакать. — Мне надо будет позвонить домой и предупредить родителей. — Конечно. И вот так, через несколько минут он обнаружил себя в доме Хинаты Шое, нервно поджимая пальцы ног и изучая атмосферу жилища с прижатым к уху телефоном. Оно не было особо большим или роскошным, но выглядело хаотичным и обжитым, даже уютным, если бы Кагеяма не видел монстров в каждой тени. Он был рад, что Хината все еще ошивался в гостиной — около двери, чтобы не нарушать его личное пространство, но все-таки поблизости. Он действительно чувствовал себя безопаснее благодаря этому, пускай он и предпочел бы сделать татуировку с надписью «Король» на шее, нежели признать это. Его мать была настолько поражена тем, что Кагеяма собирался переночевать у друга, что это его немного обидело, но винить ее было не за что. Когда он в последний раз выкидывал нечто подобное? Даже если такое случалось, он вообще ни разу не помнил. Поэтому Кагеяма, разумеется, ничего не знал о протоколах проведения стандартных ночевок. Так как уже было довольно поздно, они, вероятно, просто почистят зубы и пойдут спать. (Кагеяма мог лишь надеяться, что ему удастся поспать. Если у него будут кошмары, винить стоит Нишиною и Танаку). — Ничего, если ты останешься тут? — спросил Хината, притворившись, что ничего не слышал. Кагеяма ему подыграл, смущенный от множества повторений, что да, он действительно собирался переночевать у друга. Честно говоря, называть Хинату другом перед матерью было достаточным позором на целый месяц. — Она не против. — Класс! Хочешь, я покажу тебе дом? Кагеяма вгляделся в темный коридор позади него и в другую дверь, ведущую в темную комнату направо, и с трудом проглотил ком в горле. — Или… мы могли бы сделать это завтра утром, — он видел, что Хината точно так же смотрел на двери, так что и думал, вероятно, о том же. — Пойдем в мою комнату, там можно устроить базу! И почти все мячи у меня там! Хината включил свет и ринулся в коридор, а Кагеяма поспешил за ним настолько быстро, насколько он мог, не выглядя слишком отчаянным. Беспорядок в комнате Хинаты точь-в-точь соответствовал ожиданиям Кагеямы. Повсюду валялась одежда, кровать была не заправлена, на столе свалка бумажек и книг лежала под какими-то вещами, которые, похоже, вообще не должны были находиться на столе. Хината уверенно прошел сквозь весь этот хаос, лишний раз доказывая, что он привык в нем жить. Хината достал мяч с полки над столом и небрежно кинул за спину, даже не глядя на Кагеяму. Тот положил его у ног, не зная, что еще с ним делать, а Хината наклонился за кровать и выудил оттуда другой. Этот был намного бледнее — наверное, белый когда-то — показывая, что Хината часто играл с ним на улице. Кагеяма крутанул замученный мяч в руках, поражаясь реликвиям, оставшимся после трех лет упорных тренировок Хинаты до старшей школы. Сам Хината наполовину залез под кровать, доставая следующий, весь в подписях. Он выглядел новым — цвета не тусклые, белый все еще яркий. — Чьи это подписи? — спросил он, когда Хината отдал ему и этот мяч. — Ах! Его подписала сборная девушек. Это был их подарок на прощание. Я им никогда не пользовался — хочу сохранить подписи. Нашел! — он вытянул другой мяч из-под кучи одежды, и Кагеяма умудрился поймать его одной рукой, другой все еще держа подписанный мяч. Хината даже не входил в их команду, но они все равно сделали ему прощальный подарок. Кагеяма представить не мог, чтобы кто-нибудь сделал что-то подобное для него. — Ладно, похоже, это все. Должно быть достаточно, верно? — Да, — автоматом пробормотал Кагеяма, все еще поглощенный мыслями о подписях на мяче. Они не раздражали его, скорее… немного печалили. И это было глупо, кому вообще может стать грустно от того, что команда девушек подписала кому-то дурацкий волейбольный мяч? Но может, Суга это и имел в виду. Хината заставлял людей заботиться о нем. Кагеяма заботился, те девочки заботились. Он задумался, может… может и Хината тоже о нем беспокоился. И это было просто… нелепо. Он очнулся от своих рассуждений, когда Хината, сидя перед комодом, бросил в него одежду. Рефлексы Кагеямы были достаточно быстры, но штаны раскрылись на полпути в воздухе, и он поймал одну штанину, а другая повисла у него на голове. Несносный смех Хинаты… словно озарил комнату. Сегодня точно был странный день. — Это мои самые большие штаны и широкая рубашка, должны подойти, — сказал ему Хината, наконец, успокоившись, но все еще улыбаясь. Кагеяма осмотрел свои вещи и думал было спать в них, но было бы противно вернуться завтра домой в тех вещах, в которых он потел и спал. Поэтому он решил не привередничать и потянул рубашку через голову, застывая, услышав тихий… вздох? со стороны Хинаты. — Что? — резко спросил он, словно защищаясь, так и оставив руки в рубашке над головой. — Что? — спросил в ответ Хината, практически пища. Кагеяма успел заметить легкий румянец у него на щеках, прежде чем он развернулся и начал что-то перебирать на столе, стоя спиной к нему. — Ты уже видел, как я переодеваюсь в раздевалке, не раздувай из мухи слона! Каким-то образом, смущение Хинаты оказалось заразным. И зачем ему надо было наполнять атмосферу неловкостью?! — Когда ты переодеваешься в моей комнате, это по-другому! — Ничего подобного! Но Кагеяма все равно нацепил рубашку Хинаты как можно быстрее и опустил взгляд, чувствуя себя неуверенно. А была ли разница? Может, ему переодеться где-нибудь еще? Но опять же, Танака постоянно бегал без рубашки, да и никто в команде не имел ничего против переодевания друг перед другом. Комната не могла играть такую роль, так ведь? Это Хината попросту вел себя странно и все драматизировал. Поэтому он тут же быстро переодел брюки и нахмурился, глядя на оголенные лодыжки. Штаны были слишком короткие, но хотя бы в талии не жали. — Между прочим, можешь уже повернуться, — проворчал он, скрестив руки на груди. Все это переодевание заставило его чувствовать себя еще более неловко, да и одежда не помогала. Рубашка опускалась ему до середины бедер, на Хинате она, наверное, и вовсе была ночнушкой. Зачем ему вообще нечто подобное? Когда Кагеяма заметил ворону на лицевой стороне рубашки, вопрос был снят с рассмотрения. — Так я и не из-за тебя разворачивался, идиот! Мне надо было кое с чем разобраться. Если он что-то и сделал, так навел еще больший беспорядок на столе. Хотя, определить было сложно. — Просто побыстрее переоденься уже. Кагеяма неуклюже сел туда же, где стоял, втискивая себя между кучей вещей на полу и покрывавшими его волейбольными мячами. В довольно-таки маленькой комнате Хинаты он уже не чувствовал себя таким параноиком, и мячи в этом тоже помогали. Не потому, что он действительно думал, будто от них будет какая-то польза против монстров в таком небольшом пространстве — они просто всегда его успокаивали. В его собственной комнате было два мяча. Оба он купил сам, потратив свои деньги. Когда он случайно увидел мельком оголенную спину Хинаты, он внезапно понял, что тот вовсе ничего не драматизировал. Все было совсем по-другому, когда они были в такой маленькой, тесной комнате, где и смотреть-то особо некуда было, кроме как на игру мышц с движениями Хинаты, и он… он снова почувствовал что-то странное. Кагеяме это не понравилось, он старательно игнорировал жар, с которым горели его щеки, и вынужденно разглядывал изношенный мяч, то раскручивая его в руках, то разглядывая поблекшие цвета. И все-таки, он слишком явно чувствовал присутствие Хинаты и жутко хотел выйти в коридор. Даже если там был монстр, хуже уже точно не будет — чем сидеть тут, покрасневшему и смущенному только потому, что рядом переодевался его товарищ. Кагеяма никогда не ощущал ничего подобного, когда своей голой спиной красовался Танака. Может, он сегодня просто перенервничал? Ему необходимо было поспать, а завтра все вернется на круги своя. По крайней мере, пижама Хинаты тоже была не пиком моды, с дыркой в колене, да такой, что мать Кагеямы уже давно заставила бы его выбросить штаны. Но опять же, на них был волейбольный узор, что и объясняло привязанность Хинаты. На рубашке было написано “Сражайся!”, что весьма подходило к случаю, но не помогло Кагеяме отвлечься от… неважно. Он и сам не знал. — Э-эм… — Хината потирал затылок, ясно давая знать, что сейчас скажет что-то неловкое. Кагеяма перестал вертеть мяч в руках и сжал его, готовый при необходимости запустить снаряд Хинате прямо в лицо. — Мне вроде как… надо в туалет. — И что! Мне-то зачем об этом говорить, просто иди. Серьезно, что с этим парнем вообще не так! Кагеяма уже видел, как выглядит его рвота, и на этом ему было достаточно отвратительной информации о Хинате до конца его дней. — Но мне страшно! — Я не пойду с тобой и не буду держать тебя за руку, придурок! Ты что, извращенец?! — Никакой я не извращенец! Я же не в этом смысле! Просто постой перед дверью, чтобы ты мог услышать мои крики, если что-нибудь случится! — Да ничего не случится! — Откуда ты знаешь! Именно это тот парень сказал своей девушке, и она умерла следующая! Потому что он не пошел с ней, когда она попросила! — Заткнись! — ему совсем не хотелось слышать слово «девушка» от Хинаты, поэтому он встал на ноги. — Я буду добрым и пойду с тобой, но только потому что ты такой нытик! — Никакой я не нытик! Знаешь что, можешь не идти со мной, я вообще не хочу, чтобы ты меня ждал! — Какого черта! Ты несколько секунд назад просил меня об этом, что с тобой творится?! — Что с тобой творится? Хината выскочил из комнаты. — В этом нет никакого смысла! — крикнул Кагеяма, быстро следуя за ним — частично потому, что он был настолько же упрямый, как Хината, а частично потому, что не хотел оставаться один. Голос Хинаты хотя бы заглушал тишину, которая так пугала его. — А вот и есть! Дверь захлопнулась прямо перед его лицом. — А вот и нет! — Уходи! — рявкнул Хината изнутри, и Кагеяма прижался к ближайшей стене, не зная, то ли игнорировать тени, сочившиеся из гостиной по коридору, или пялиться в них, выискивая чудовищ. Может, это ему придется кричать о помощи, и что, если Хината все еще будет в туалете? Разумная часть его мозга притихла, и Кагеяма все-таки уставился в тени, пока вероятность атаки монстра все возрастала и возрастала. К тому времени, когда дверь снова открылась, Кагеяме уже хотелось вылезти из кожи, потому что он вряд ли мог двинуться с того места, где он прилип к стене. При виде знакомой копны ярких волос ему тут же стало лучше. — А ты не торопился, — пожурил его он, хотя и не особо строго. Хината завопил и подпрыгнул, разворачиваясь и выкидывая вперед скрещенные руки. Выражение шока на его лице переросло в облегчение и раздражение, когда он понял, что это был Кагеяма. — Боже! Я думал, ты ушел! Не пугай меня так! — А я вот остался! Он наотрез отказался просить Хинату подождать его, не желая еще больше ронять достоинство, и тоже прошмыгнул в ванную. Он не смотрел в зеркало (потому что там точно увидел бы монстра позади) и почувствовал очередную волну облегчения, вновь открыв дверь и обнаружив за ней Хинату. Они почистили зубы по бокам от зеркала, старательно избегая его взглядом, и каким-то образом в итоге неслись в комнату Хинаты сломя голову, пока Хината орал Кагеяме прятаться, захлопнул дверь и повернул ключ в замке. (Мог ли замо́к спасти от чудовища? Разве они попросту не вламывались внутрь?) Кагеяма все еще слегка пригибался к земле, неуверенный, прятаться ему или отказаться от этой затеи, но встал сразу, как только совместная паника исчезла, и они вновь были просто парой запыхавшихся мальчишек в комнате без монстров в поле зрения. И все-таки, жить стало легче, когда Хината освободил свой стол и подпер им дверь. Они и книжный шкаф тоже попытались сдвинуть, пока через несколько минут тщетного труда Хината не вспомнил, что он был прикручен к стене. Кагеяма уже слишком устал, чтобы даже обозвать его идиотом. — Пофиг. У нас есть мячи и спрей для волос моей мамы! — Хината подобрал с пола большой флакон и показал Кагеяме. — И какая от него вообще польза? — Если им побрызгать в глаза, то монстр не сможет нормально видеть, дурак! Тогда можно и ноги делать. Или сражаться с ним. Главное — коньки не отбросить. В принципе, логично. Кагеяма кивнул и даже не попытался спрятать ладонью зевок, у него даже глаза слезились. Черт, как же он устал. — О, точно, нам надо бы разложить футон… — то, как затих голос Хинаты, заставило Кагеяму действительно испугаться, а не заработает ли он себе головную боль. Хотя, он уже прошел сегодня через многое и даже не заполучил мигрень, что было весьма значительным достижением, так что одним больше, одним меньше. — А футон-то внизу, в гостиной… Нужно было всего лишь спуститься по коридору и пройти через ту комнату, но когда их взгляд упал на дверь, которую они так старательно забаррикадировали, Кагеяме не требовались потрясающие навыки в понимании людей, как у Суги, чтобы понять, что они оба думали об одном и том же. “Внизу, в гостиной” звучало как “по другую сторону холма”. Будь оно проклято. А ведь он только успокоился после того экстремального путешествия в ванную комнату. — Значит, надо… достать его, раз уж мы оба устали, — голос Хинаты снова приобрел тот оттенок, когда он говорил не то, что на самом деле имел в виду, и звучал странно, потому что он к этому не привык. Наверное, лжец из него был ужасный. — Или… разве не будет безопаснее… если, знаешь. Э-э… — Хината вечно барабанил пальцами, но теперь это и на Кагеяму влияло. Казалось, половина его тела нервно дергалась, и Кагеяму это тоже заставляло нервничать. Хината слишком уж сильно влиял на него сегодня! — Если мы будем спать спина к спине. Умно, правда? Даже если на нас нападут, один заметит атаку и предупредит другого. Делить постель с Хинатой и спать с ним спина к спине снова заставило Кагеяму прикусить щеку, искренне надеясь, что он не краснел. — …логично, — пробормотал он, не глядя на паренька напротив. С одной стороны, он обрадовался, что ему не надо было выходить из комнаты, даже если только до гостиной. Но с другой стороны, Хината (а особенно его собственные реакции на Хинату) сегодня жутко ставили его в тупик, и это было… страшно само по себе. Кагеяма покачал головой, словно пытаясь вытряхнуть из нее все ненужные мысли, твердо решив перестать чувствовать себя так неловко и неуверенно. — Можешь спать лицом к стене. А я присмотрю за дверью, ладно? Кагеяма кивнул, слишком уставший для споров, и посмотрел на кровать Хинаты. Его охватило очень, очень странное чувство, словно ему там ложиться вовсе не следовало, но после нескольких секунд ожидания Хината что-то нетерпеливо пробурчал и взмахнул руками, говоря ему ложиться, и у Кагеямы попросту не было сил возражать. — Не обожжешься, знаешь ли, — сказал Хината, стоя возле выключателя, а Кагеяма просто что-то простонал в ответ, медленно перебираясь через простыни, словно они и правда его обжигали, и лег. Через несколько мгновений Хината выключил свет и поспешил к нему, обо что-то ударяя палец по пути и ругаясь в резкой темноте. Только его голос и личность помогли Кагеяме не перепугаться до смерти теперь, когда тени были практически повсюду. Матрас прогнулся, и Хината отчаянно попытался забраться на кровать как можно быстрее, случайно пнув Кагеяму, пока пытался найти удобную позу для них обоих. — Эй, осторожнее… — Палец бо-о-ольно… — Потому что в комнате убираться надо, идиот… — Ты слишком много места занял, повернись! — Не могу, тут стена. — Ну, а я не хочу из кровати выпасть… В конце концов, Кагеяма лежал очень, очень близко к стене, а Хината был прижат к его спине так, что он чувствовал тепло его тела. Кагеяма успокаивал себя, что это вовсе не было связано с тем, как у него на несколько секунд перехватило дыхание. Хината потянулся вперед и натянул на них одеяло, и какое-то время они настойчиво перетягивали его, прежде чем сошлись на какой-то середине. Кагеяма глубоко вдохнул и выдохнул, и запах ударил его, как подача в затылок. Все вокруг пахло Хинатой. Даже почти выветрившийся аромат мыла одолженной им одежды содержал в себе тонкую струйку этого запаха, и будучи настолько уставшим — а теплое одеяло ему в этом только помогало — Кагеяма решил на этом не зацикливаться. Он попросту чувствовал себя в безопасности, вот и все. Рядом с Хинатой и будучи окруженным запахом, который каким-то образом заставил его вспомнить о доме, хоть он и не был оттуда, хоть он и не должен был его напоминать — ему было тепло и уютно. Это было приятно. Он уткнулся носом глубже под одеяло и снова глубоко вдохнул, чувствуя замедляющееся сердцебиение. Рядом с Хинатой тьма потеряла почти все свое устрашающее давление. — Ты там как? — прошептал Хината, и Кагеяма тоже непроизвольно зашептал в ответ: — Терпимо. Слишком близко к стене. — Ты хотя бы выпасть не можешь. Не выпихни меня из кровати ночью. — А ты не прибирай к рукам одеяло. И надеюсь, ты не храпишь. — Я надеюсь, что ты не храпишь! — Тогда спокойной ночи. — Спокойной ночи, Кагеяма. Он специально это сделал? Ему необходимо было вот так сонно выдохнуть его имя, в конце предложения? Это заставило Кагеяму почувствовать себя намного теплее, чем должно было быть под одеялом, и от этого странного чувства в темноте и без сна деваться было некуда. Он даже задумался о том, а каково это было бы, если бы Хината звал его по имени, и насколько же это нелепо? Серьезно, сон никак не шел к нему в самый нужный момент. Во всем были виноваты их сенпаи. И Хината. Да и Тсукишима внес в этот беспредел свой вклад. А теперь Кагеяма должен был все это разгребать. Во всем были виноваты они, поздний час и усталость, которая никак не могла заставить его молчать. — Эй, можно у тебя кое-что спросить? — Конечно, — Хината даже не колебался, говоря мягким голосом с толикой любопытства, и замолчал, пока Кагеяма не набрался храбрости прошептать свой вопрос, прервал звук их дыхания, разносившегося по комнате. — Ты бы подарил мне что-то вроде того подписанного волейбольного мяча? Кагеяма явно был совсем не в себе, и ему следовало чувствовать себя намного более пристыженным, чем на тот момент. Слова просто выпали из его рта на подушку и может быть, может быть Хината их даже не расслышал. — О чем это ты? Конечно нет. Лишь за один удар сердца тепло исчезло, сменившись ощущением вылитой Хинатой на его голову холодной воды. Он был уязвим, и ему было больно от того, что ему сказал Хината — словно это был самый понятный ответ на свете. Очень даже больно. — Очевидно же, я бы подарил тебе что-то намного круче. И лишь за другой удар сердца тепло вернулось пуще прежнего. Хината говорил все так же беспечно, и Кагеяма не знал, что ему делать с собой и с тем чувством, хлынувшим ключом внутри него, поэтому он просто уткнулся носом в одеяло с запахом Хинаты и промолчал. — К тому же, я пока не планирую расставаться. Мы же только начали. У нас впереди еще целых три года! А сперва нам стоит сосредоточиться на Весеннем Турнире. Кагеяма не доверился своему голосу и не сказал Хинате, что он планировал отдать всего себя этим трем годам, и что это он должен был напомнить Хинате сосредоточиться на Весеннем Турнире. Он держал глаза и рот на замке, боясь, что голос предаст его, и Хината тоже молчал. В тишине снова были слышны их дыхания. То, как они постепенно переросли в медленный и устоявшийся ритм успокаивало его — это была противоположность той странной, электрической энергии, потоками мчавшейся сквозь тело Кагеямы, покалывая его кожу; недостаточно мощная, чтобы разбудить его уставшие мышцы, но вполне сильная, чтобы не давать ему заснуть. Внезапно ему уже не надо было спрашивать то, о чем он интересовался так долго, глубоко внутри. Ему не нужно было услышать от Хинаты, что тот заботился о нем. Он уже знал ответ. Окруженный запахом Хинаты и звуками его дыхания, с его словами, все еще звенящими у него в ушах, Кагеяма позволил себе улыбнуться во тьме, совсем позабыв о монстре, ведь его важность была загнана в тень тем самым чувством в груди Кагеямы, которому он не мог дать названия. Оно не было абсолютно приятным, но весьма… многообещающим. Хорошим. Очень сильным и очень теплым. Последним, что он помнил, прежде чем заснуть, было то, что Хината все-таки не храпел. Но он бормотал во сне какие-то непонятные слова, и это было довольно очаровательно.

***

Хината выпал из постели дважды: первый раз случайно, а во второй Кагеяма выпихнул его сам, потому что он стал тянуть на себя одеяло третий раз за ночь, а всему есть предел. (Вот только упав, он утянул одеяло за собой). Проснувшись, Кагеяма обнаружил, что Хината уткнулся лицом ему в шею, упираясь макушкой в его подбородок, и забросил на него руку и ногу. Ох, и Нишиноя с Танакой, разумеется, пригласили девушек, но они не хотели смотреть ужастик и устроили девичник. (Который включал в себя педикюр и разговоры о волейболе).